Мини Эссе Отзыв На Фильм Писатели Свободы
Мини Эссе Отзыв На Фильм Писатели Свободы
Фильм основан на реальных событиях. При просмотре «Писателей свободы» вы можете быть уверены: хотя бы один раз эти методы сработали.
— Мы хотели обсудить, как создать образовательное пространство для развития социальных компетенций, которые необходимы в демократическом обществе. Ушло время гомогенных школьных классов, уровень разнообразия будет только повышаться. И это проблема не только разных этнических или религиозных культур. Это проблема мирного, ненасильственного диалога между представителями разных социальных слоёв, субкультур, людей с инвалидностью, с разными сексуальными и гендерными идентичностями. Социальная структура общества постоянно меняется, как в таких условиях школа помогает находить людям общий язык и раскрывать свой потенциал?
Каким образом педагог сегодня отвечает на потребности детей? Например, я плохо говорю по-русски, или приехал из другого региона, или не успеваю за обычной школьной программой. Как сама педагогика решает конфликты, когда дети «не такие, как все»?
Нашли опечатку? Выделите фрагмент и нажмите Ctrl+Enter.
Спасибо. Я часто смотрю фильмы, связанные с педагогикой. Сама я не учитель. Когда смотрела этот фильм, хотелось создать сайт, где были бы собраны для обсуждения такие фильмы и выступление на ТЕД по этой теме. По-моему , это прекрасно. Спасибо, что воплотили это в жизнь
Может ли школа адекватно реагировать на современные вызовы общества, решать социальные противоречия, бороться с дискриминацией? Разбираемся, обсуждая фильм.
Герой фильма «Писатели свободы» («Freedom Writers», Германия-США, 2006 г.) — молодая учительница английского языка Эрин Грюэлл. Она сознательно идёт работать в школу калифорнийского городка Лонг-Бич, который славится криминальными беспорядками на почве этнических конфликтов и разгулом преступных банд. Для большинства подростков в классе, в который приходит преподавать Эрин Грюэлл, английский — неродной язык, а перспектива оказаться в тюрьме гораздо реальнее, чем возможность окончить школу. Но Эрин настроена на то, чтобы работать с «трудными» детьми и дать им шанс получить образование. Реальность оказывается куда жёстче, чем предполагала молодая учительница, тем не менее, она находит ключик к своим непростым ученикам и показывает им, что они достойны лучшего будущего, которое могут построить сами.
Способно ли художественное произведение не только зарядить нас эмоционально, но и быть материалом для педагогического роста? Мы решили разобраться в этом, приняв участие в обсуждении отдельных эпизодов фильма, предпринятом в рамках проекта НИУ ВШЭ «Открытая школа» в Санкт-Петербурге.
Обсуждение фильма проходило в одном из коворкингов Санкт-Петербурга. Публика была немногочисленная, но разнообразная: специалист по работе с семьями в кризисных ситуациях Алёна, координаторы «Открытой школы» Дарья и Анна, студентка кафедры прикладной политологии НИУ ВШЭ Анастасия, учитель истории и обществознания Павел и журналист NEWTONEW, автор этих строк. Модерировал дискуссию Борис Романов, тренер по гражданскому образованию.
(00:04:00) Эрин Грюэлл устраивается на работу в школу. Заместитель директора сразу предупреждает, что некоторые из её будущих учеников только недавно вышли из колонии. Программу придётся несколько изменить, многие книги из списка литературы слишком сложны для них. А на дом задавать поменьше, потому что многие добираются в школу на автобусе, тратя на дорогу по полтора часа. Замдиректора рассказывает, что 2 года назад школа занимала первое место в районе по успеваемости, а после введения программы интеграции 75% успешных учеников из неё ушли. Эрин признаётся, что выбрала школу именно из-за этой программы: «Когда защищаешь ребёнка в суде, битва уже проиграна. Настоящее сражение за него происходит здесь, в классе». На следующий день Эрин волнительно собирается на свой первый урок, и вот она в классе ждёт, когда придут ученики.
Дарья: Мне кажется, если она будет оставаться в той системе ценностей, из которой пришла, то у неё ничего не выйдет. Это специалист, у которого есть страх прихода совершенно новой группы. Она пытается себя всё время обосновать, понять, где какие границы, но она их ещё не установила. История будет развиваться, когда пойдёт движение навстречу — её к коллективу и коллектива к ней.
Павел: Мне кажется, она сначала как-то очень идеалистично представляла себе образ учителя. Не зря же она спросила, когда одевалась: «Я похожа на учителя?» У неё, видимо, в голове был какой-то шаблон. Возможно, были свои представления и о учениках.
Модератор: Давайте предположим, что будет сейчас. Вот придут ученики…
Дарья: Я уже точно знаю, что будет. Про мел на платье точно что-нибудь скажут.
Павел: Мне кажется, что сейчас будет какой-нибудь сексуально-плоский «подкат», если это старшие классы.
Алёна: Думаю, класс будет цепляться за её ошибки. Точнее, за то, что они посчитают за ошибки — то, что выбивается из их концепции.
(00:08:40) Ученики заходят в класс со вторым звонком. Они сдвигают парты, как им удобно, и продолжают болтать. Миссис Грюэлл представляется, проводит перекличку, и тут между двумя парнями возникает перепалка, готовая перерасти в драку. Учительница в замешательстве зовёт на помощь сотрудников школы.
Модератор: Как бы вы могли охарактеризовать этот класс, что это за люди? Зачем они вообще приходят сюда?
Анна: Класс разделён на конфликтующие группы. Есть те, кто показывает свою власть, и те, кого притесняют. Тем, кто не принадлежит в этом классе ни к какой группе, достаточно страшно. Изначально их поведение направлено на то, чтобы указать учителю на его место, «выгнать» его. И несмотря на то, что в классе конфликты, они действовали единодушно в отношении учителя.
Павел: Получается, что они пришли не учиться, у них отрицательная мотивация. Вот этот момент — зайти в кабинет только со вторым звонком, отвлечься и поссориться, — я так понял, что это тоже способ занять время и не учиться. «Отрицательная мотивация» — это, конечно, условный термин. Обычно говорят — нулевая. Но они как будто принципиально не хотят учиться, они даже отгородились от учителя и развернули парты в другую сторону. Наверное, это и есть отрицательная мотивация, когда ты просто блок ставишь на преподавателя и всё.
Журналист: Мне кажется, что это даже традиция социальной группы, в которой они живут. Там не принято по-другому относиться к учёбе.
Павел: Действительно есть такие группы, в которых принято не учиться. И если ты в такую группу попадаешь, ты вынужден демонстративно пренебрежительно относиться к учёбе. Но у части этих детей, я думаю, просто есть более важные социальные проблемы. Как, например, у героини, с историей которой мы познакомились ранее. Она борется за жизнь, за выживание, она не видит в этом школьном уроке смысл.
Дарья: Ну да — чему нас вообще может научить эта школа и такая расфуфыренная учительница? Вы вообще знаете, как мы живём?
(00:14:14) Во время очередного урока во дворе школы начинается массовая драка. Услышав сигнал, почти все ученики бегут из класса во двор и участвуют в побоище. Видно, что сотрудники школы ничего не могут с этим поделать, события развиваются стихийно.
Модератор: Как ученики чувствуют себя в этой школе?
Аудитория: Незащищёнными. Чувство постоянной борьбы. Но они знают правила игры: как только они услышали звонок, они сразу побежали во двор, чтобы драться. Они сами создают эти правила и играют по ним. В школе продолжается улица. Как улица поделена на территории, так и здесь. Они живут инстинктами. Пришли чужие, надо защитить себя и свою территорию.
Модератор: На ваш взгляд, что будет делать сейчас педагог?
Анастасия: Вот сейчас она начинает защищать себя. Первое, что она делает — снимает свой жемчуг. Наверное, она постарается показать свою власть и авторитет. Она постарается объяснить им на понятных для них жизненных примерах, поговорить с ними на одном языке.
Дарья: Но сначала ей самой надо понять, о чём говорить. Она ведь из другого мира. Ей нужно понять, что стоит за каждым ребенком, почему он такой. Что это за группы, почему они так распределились.
(00:17:10) Эрин ужинает с отцом — известным юристом, который в своё время активно участвовал в движении за гражданские права в США. Он не одобряет работу дочери в неблагополучной школе: «С твоей головой ты могла бы руководить крупной компанией, а я не сплю по ночам, потому что ты — учитель в Аттике. Ты потратишь свои таланты на людей, которым на учёбу наплевать». Эрин утверждает, что её работа — это тоже борьба за гражданские права.
Анна: Формально эти дети учатся, то есть их право на образование не ущемляется. Но реально образовательного процесса не происходит. Ей сказали: почти все здесь уголовники, но в старших классах вы порадуетесь — большинство из них не доучится и бросит школу. Вся система заточена и работает на это, и учителя этого тоже ждут.
Дарья: Точно так же в России. Есть, например, дети с ограниченными возможностями. Формально у них есть право на обучение, оно неплохо гарантируется с точки зрения материальной обеспеченности: учитель за занятие с одним ребёнком дома получает столько же, сколько за занятие с классом в 30 человек. Но реально ты понимаешь, что отсутствует момент коммуникации, реально уровень знаний у таких учеников оказывается ниже, чем мог бы быть при индивидуальном подходе.
Анастасия: Мне кажется, что, если говорить о борьбе за право на образование, здесь очень важно встроиться в систему — школы, вуза. И если человек по каким-то причинам выпадает из этой системы, его очень сложно туда вернуть. Есть люди, которые выпадают из системы совсем по уникальным обстоятельствам. Есть видимые причины, почему человек не может получить качественное образование, а есть скрытые. И не все будут смотреть, что стоит за человеком, который не может образование получить.
Алёна: Я как социальный работник всё время сталкиваюсь с ситуациями, когда ребёнка, неугодного школе по каким-то причинам, пытаются перевести на домашнее обучение, хотя у него дома нет никаких условий — например, если семья неблагополучная. У педагогов включается репрессивный инструментарий: выгнать из класса, перевести в коррекционную школу. Получается, защищая право на образование одних детей, тех, кто вписывается в систему, нарушают право других, тех, кто в систему не вписывается и всем мешает.
(00:27:26) Идёт урок. По рядам начинает «гулять» карикатура на одного из учеников. Учительница изымает карикатуру и рассказывает, что уже видела подобный рисунок в музее, только изображён там был не негр с большими губами, а еврей с большим носом. И размещала такой рисунок в газетах самая большая банда в истории, которая завоёвывала целые страны, убивая тех, кто ей не нравился. Ещё эта банда писала научные статьи о том, что евреи и негры — низшие расы, и лучше бы их не было. Так начинался Холокост. «И вы друг о друге думаете так же», — говорил миссис Грюэлл классу. «Ничего вы не знаете, вы не знаете, как мы живём. Хватит полоскать нам мозги, что вы можете нам дать, что нам бы пригодилось», — отвечает класс. Ученики обвиняют её в том, что она белая, а белые считают, что их должны уважать только за цвет кожи. Для них, не-белых, единственный способ заслужить уважение — умереть за своих. Эрин спорит с ними: когда ты умрёшь, о тебе все забудут, потому что ты оставил после себя только карикатуры. Наступает тишина, автор карикатуры спрашивает, что такое Холокост. Учительница видит, что про Холокост в классе не знает никто, кроме белого парня. Зато все остальные хоть однажды были под прицелом.
Дарья: Можно сказать, что она сорвалась. Они её разозлили, спровоцировали. Но эта её невыдержанность сыграла здесь на руку, поскольку запустила определённый механизм раскрытия группы. У группы был сначала шок, который позволил ей договорить до конца, и она была услышана. После в группе начали появляться ассоциации, сначала стереотипные. И это тоже хорошо: человек через стереотип ненависти к белым открыл своё место травмы, пусть на абстрактном уровне, выговорился. Она позволила каждому высказаться, каждый рассказал о какой-то своей агрессии, неприязни, и только после этого она уже вышла к проработке, к той самой работе, к которой стремилась.
Модератор: Давайте сначала восстановим буквально факты, что делали ученики и что делала она. Что произошло?
Анастасия: Была нарисована карикатура, которая была запущена на весь класс, учитель её увидела и отреагировала на это. Она её выхватила, обратилась к автору: если бы там был нарисован ты, было бы это смешно? Когда он ответил «Нет», тогда она начала обсуждение. Она от этих картин перешла к Холокосту и рассказала историю того, каким образом была организована пропаганда против евреев.
Модератор: Как на это отреагировал класс?
Дарья: Они заявили ей: «Вы считаете, что мы должны вас уважать, потому что вы — белая». Ещё мальчик сказал: «Откуда я знаю, может, вы всё врёте». И это важно: все, кто кажется чужими, вызывают недоверие. И они в этой атмосфере недоверия друг к другу и к учителям живут постоянно.
Модератор: О чём, кроме недоверия, они ещё говорили?
Анастасия: О своих личных примерах. О том, как их лично затронула дискриминация. Как белые застрелили кого-то из друзей, например. О чернокожих людях они говорят, что у них нет будущего. Либо ты хорошо бьёшь в мяч, либо ты рэпер, либо ты преступник.
Модератор: Что делает сама педагог после того, как они ей всё это предъявляют?
Анастасия: Она спрашивает их: думают ли они, что их будут уважать, если они погибнут в преступных разборках? Дети отвечают, что будут. Она возражает: нет, о вас забудут, потому что всё, что вы оставили после себя — это эти карикатуры. Только ненависть к другим людям. После этого её сами дети спрашивают её о Холокосте. Значит, она их уже «зацепила за живое».
Павел: Я думаю, что, когда она спросила, кто знает про Холокост, и поднял руку только один мальчик, а затем на вопрос о том, в кого хоть раз стреляли, поднял руки весь класс — она поняла, что они живут в разных мирах. Она изначально пыталась рассказать о категориях, которые к ним имеют отдалённое отношение: Гомер и прочее.
Модератор: Как вы считаете, как педагог она правильно повела себя? Или можно было сделать по-другому?
Павел: В общем-то она повела себя типично для педагога: увидела карикатуру, провела воспитательную беседу. Это же постоянные моменты. Дети всегда могут что-то сказать, кого-то обозвать «бомжом» или «ДЦПэшником». И тогда любой педагог как-то «включается» и пытается говорить с детьми: вот ты назвал его бомжом, ты считаешь, что это оскорбительно. А ты знаешь, что ситуация с бездомностью может быть с каждым? И так далее, чтобы дети начинали думать, чтобы уходили от стереотипов.
Павел: Учебные планы могут меняться в зависимости от потребности учеников. Если ученика интересует какая-то конкретная тема, ты должен ему дать возможность узнать о ней больше, пока есть мотивация и интерес — рассказать что-то сейчас или на следующем занятии. Я на своих уроках стараюсь так делать.
Дарья: Вашим ученикам повезло. Насколько я помню свою элитную гимназию, программа была такой насыщенной, что подобные вещи учитель мог обсуждать только лично с учеником, из серии «Вася, задержись после урока».
Модератор: Итак, у нас сейчас тут проблема: как балансировать между образованием и воспитательной работой. Каким образом выстраивать интеграционную работу, и каким образом всё-таки проходить Гомера. Сейчас мы посмотрим, что же педагог делала дальше со своими учениками.
(00:41:10) В начале очередного занятия Эрин Грюэлл переставляет парты, освобождая центр, и проводит на полу скотчем красную линию. Она предлагает ученикам сыграть в игру. У них есть выбор: кто не хочет играть, может достать учебник. Всё равно им до конца занятия придётся быть здесь. Ребята соглашаются играть, тем более что правила простые: задаётся вопрос, если отвечаешь на него «Да», подходишь к линии, потом отходишь назад. «Первый вопрос: кто из вас купил новый альбом Snoop Dogg? Кто смотрел фильм «Парни южного централа»? Кто из вас побывал в колонии или тюрьме?» — «А лагерь для беженцев считается?» — «Решай сама. Кто знает, где достать наркотики? У кого есть друзья или родственники, состоящие в банде? Кто из-за войны банд потерял друга?..» Когда игра успешно пройдена, миссис Грюэлл предлагает всем взять чистые тетради, подписанные их именами — дневники, в которые нужно писать мысли каждый день. А читать она будет только то, что ученики сами захотят ей показать.
Модератор: Как учитель стала работать с классом?
Анна: Она убрала парты, изменила пространство и провела игру. Игра, которая в педагогике называется «барометр». А затем она предложила записывать свои мысли в дневники.
Модератор: Как вам кажется, эти технологии — они работают? Вы сами с ними сталкивались в своей практике?
Анастасия: Работают, когда ты даёшь возможность рассказать о себе. Есть дети, которым это необходимо. Особенно если это люди незащищенные, не чувствуют поддержки и даже рассказать о своих чувствах не могут никому. Потому что другие либо живут так же, но они из другой, враждебной группы, либо живут по-другому и их не поймут. А тут у них появляется возможность высказаться и быть услышанными.
Павел: С дневником я не пробовал, это достаточно интимно, на мой взгляд, а с «барометром» — я его делаю, чтобы «проснуться», чтобы походить. Эта игра хороша для дискуссионных вопросов: ты ставишь какую-то дилемму, и дети сходятся и расходятся от линии в зависимости от того, согласны ли они с высказанными точками зрения. Это удобно, все увлечены, за партами нельзя отсидеться. А с дневником — я просто пока не придумал, что можно сделать.
Модератор: А что касается обстановки в классе — ты пробовал это, менял обстановку?
Павел: Почти постоянно менял. Но вот полгода у меня парты почти всё время стояли «по Коменскому», фронтально в три ряда. А потом ко мне зашли выпускники, которые два года назад окончили школу, и спрашивают: «Павел Владимирович, а что у вас парты так беспонтово стоят, что вы с классом сделали?» И уборщица жалуется, ей неудобно мыть, когда они по классике. Я даже объявил конкурс: дети сейчас разрабатывают макет класса, как ещё можно располагать парты, чтобы это было эффективно. Сами сразу думают, как удобнее другим, сами голосуют.
Модератор: А как вам кажется, какие ещё есть технологии, чтобы начать прорабатывать конфликт?
Павел: Насколько я понял, весь этот барометр был затеян для того, чтобы показать общее между ними. Для решения конфликтов нужно использовать то, что объединяет. Зависит от конфликта. В этом классе — конфликт принадлежности. Как в учебнике по обществознанию написано, это когда люди конфликтуют не потому, что у них есть разногласия между собой, а потому, что они принадлежат к конфликтующим группам.
Модератор: Обычный конфликт подросткового возраста. Любой подросток находится в становлении своей идентичности, вот он ищет разные группы, метается от одной группы к другой. Обычный класс возьмём, там все эти конфликты и вопросы: от того, как я выгляжу, до того, как дальше жить. Какие методы можно использовать, чтобы сплотить людей в любой молодёжной группе?
Павел: Любое коллективное дело: стенгазета, музей. Коллективное дело сплачивает, они вступают в контакт. Сейчас в чём проблема: нет чувства того, что делать что-то вместе — это круто. Поэтому и нет взаимопомощи, опыта совместной деятельности у современных детей нет. Компьютеры и Интернет связывают с точки зрения информации, но эмоционально они разъединяют. Поэтому, когда все поехали на картошку или когда в классе субботник, даже если тебе не хочется работать, вы вместе это делаете, вместе испытываете одинаковые эмоции.
Анастасия: У нас праздники организовывали совместные, это очень объединяло. Когда каждый делает работу и каждый в ней отражается — все довольны.
Дарья: Как в Хогвартсе у Гарри Поттера: у них было несколько факультетов и шкала, по которой они соревновались. У нас в школе тоже так было: одинаковые задания классам в параллели, победивший класс получает «пятёрочки» в журнал. Это мотивировало и побуждало взаимодействовать в рамках класса.
Модератор: А как кажется аудитории, для такой методики нужно ли большое доверие?
Дарья: Мне кажется, что у них была в голове модель, как проходят уроки: ты сидишь за партой в плеере, учитель тебе говорит про какого-то Гомера, ты не понимаешь ничего. А тут она стала задавать им вопросы, на которые они точно могли дать однозначный ответ. Мне понравилось, как она задала вопрос про группировки и сама же сообразила, что такие вопросы глупо задавать. Она отшутилась, значит, уже прощупала их немного. И в этот момент стала говорить с ними на их языке. И при этом показала, что сама тоже может делать ошибки и извиняться. Для этого не надо знать аудиторию очень хорошо. Но уже можно закидывать им какие-то «крючочки».
Ещё мне понравился момент, когда она спрашивала про колонии. Там девочка спрашивает: «А лагеря для беженцев считаются?» — она отвечает: «Решай сама», — и ребята, кто был в колонии, смотрят на эту девочку как на человека, у которого тоже есть опыт, похожий на них. Они лучше начали узнавать и понимать друг друга. Но здесь тоже не всё заоблачно прекрасно: когда она предложила забрать дневники, они не сразу решились. Группа ей пока не доверяет.
Модератор: Чему нас учит Выготский: у каждого есть зона ближайшего развития. Невозможно прийти в группу, которая говорит на другом языке, и сразу быть понятным и близким. Она начинает говорить на их языке, спрашивать про них, про то, что им интересно рассказать. И, конечно, они будут в этом участвовать. Потому что она правильно выбрала педагогическую технологию и ориентировалась на группу.
(01:03:39) Класс идёт на экскурсию в Музей Толерантности, чтобы узнать больше о Холокосте. На входе в музей каждый получает маленькую фотографию ребёнка, судьбу которого можно узнать в конце экспозиции. После экскурсии ребята встречаются в роскошном ресторане с людьми, которые прошли Холокост, выжили, эмигрировали в США и смогли наладить свою жизнь. Под впечатлением от этого дня один из учеников, который раньше всё время носи с собой пистолет, выбрасывает оружие.
Модератор: Как вы думаете, она как-то готовила их специально для похода в музей?
Анна: Я не уверена, что была какая-то подготовка. Они всё открыли сами в этом интерактивном музее. Потом они общались в этом роскошном ресторане с людьми, которые, может, пережили гораздо более страшные вещи, чем они сами. Общались на равных. Здесь очень много методик применено, которые позволили им раскрыться. В результате мы видим, например, что мальчик, у которого раньше рука всё время тянулась к пистолету, его выкинул.
Дарья: Да, она их подготовила как коллектив к походу в музей. Не по теме подготовила, а именно как коллектив. Мне кажется, что, если бы она повела их сразу, с первого занятия, не было бы этого эффекта, который произошёл на подготовленную почву. Ну и, конечно же, эффект того, что ты начинаешь соотносить свои переживания с переживаниями других. Мне кажется, что это один из важных аспектов посещения такого музея: твоя картина мира становится шире, ты понимаешь, что есть люди, которым намного хуже. Происходит встреча со свидетелями, которые это пережили и как-то смогли жить дальше. Они ведь рассказывали не только о гонениях, но и о том, как они вставали на ноги.
Модератор: А как это можно перенести на российскую почву? Каким образом тема Холокоста может помочь в разрешении сегодняшних социальных проблем?
Дарья: Мне кажется, этот опыт можно использовать, но надо понимать, как эту тему актуализировать здесь, в России.
Павел: Когда я жил в Белгороде, я преподавал историю. Мы проходили период репрессий и смотрели шифровки. Смотрим план по региону, сколько должно быть репрессировано, а затем отдельно шифровки «столько-то ликвидировали по первой категории». Несложно сделать логический вывод, что всё это искусственно, никакие это не враги народа, просто выполняли план — там целые числа, невозможно найти ровно полторы тысячи, две тысячи или семь тысяч преступников, когда отсчёт прямо по нулям. И когда у меня эти шифровки увидели и прочитали студенты колледжа, они были частично травмированы, одна девочка даже плакала: «И это наши предки? Они такое творили?» Для неё был шок. В Петербурге с этим сложнее. Если с шифровками всё видно и логически доходит, что это так, то, допустим, тема коллективизации, больная для меня, так как я из Черноземья, здесь вообще не работает. Дети говорят: «Не может быть, почему так много». Для моих учеников в Петербурге огромное количество жертв искусственного голода казалось вымыслом.
Дарья: Да, у нас тут блокада на первом плане, а это немного к другим идеям выводит. Я могу сказать, что некоторое время изучала школьные музеи Петербурга. Когда я спрашивала сотрудников музеев про экспозицию о войне, о блокаде и так далее, мне охотно всё рассказывали. Но когда я задавала вопрос: «А вы затрагиваете в своей деятельности время репрессий?» — везде слышала «нет». Говорят, что тема сложная и мы не понимаем, как через тему репрессий выйти на историко-патриотическое воспитание, которым должен заниматься музей. Сложно говорить об ошибках. Я не особо глубоко исследовала их деятельность, но у них есть цель — «историко-патриотическое воспитание», и к ней намного проще прийти за ограниченное время через другие эпизоды, а не через проработку сложных моментов истории.
Павел: Я думаю, единственный способ, как можно говорить на такие темы — это через личные истории. Истории конкретных людей, конкретных семей. Тогда это наглядно, этому сопереживают.
Журналист: Давайте подытожим, какие проблемы помогает нам решить этот фильм?
Модератор: Мы уже массу проблем назвали. Мы говорили, когда обсуждали тему борьбы за гражданские права, о том, что происходит в школе, в том числе проблемы самих подростков, связанных с идентичностью, с принадлежностью группе, с коллективностью.
Понятно, что есть педагоги, которые пытаются с этим работать. Но в большинстве школ вы увидите, что парты стоят в три ряда, что учитель читает учебник, и начинается всё с «Здравствуйте, откройте тетрадочки и записывайте, что я скажу. Читайте этот параграф, я вам буду задавать вопросы, вы отвечайте». Это определённая система, она может быть адекватна, когда у тебя супер-мотивированный класс. А когда у тебя немотивированный класс, то это проблема.
Социологи говорят ещё об одной проблеме в школе — проблеме трекинга. Когда в одном классе скапливаются все замотивированные дети, а в другом — люди с той самой «отрицательной мотивацией», со сложным социальным бэкграундом. И зависит всё от педагога, каким образом он создаст атмосферу, в которой можно развить себя. Мы посмотрели сегодня на примере фильма различные технологии, которые можно использовать на реальных занятиях, чтобы мотивировать учеников и решать конфликты.
В одной из заключительных сцен фильма Эрин вынуждена защищать свою позицию в Совете по образованию, чтобы спасти свой класс от расформирования в следующем учебном году. Её оппонентом выступает та самая заместитель директора школы, с диалога с которой всё и началось. И противостояние позиций этих двух женщин кажется универсальным для всех образовательных систем. «Этот класс стал одной семьёй друг для друга. 203-й кабинет стал для них вторым домом. Вся их надежда зиждется на том, что они смогут быть вместе», — говорит Эрин Грюэлл. «Чего она добилась в действительности? Что будет с учениками, которые придут через год? Сможет ли она повторить процесс? Её методы непрактичны и не могут быть воплощены на регулярной основе. Что будет, если все учителя станут так работать? У нас миллионы детей, которым нужно получать образование. Нужны методы, которые подходят для большинства детей, а не для особых случаев. Вы действительно думаете, что сможете создать эту вашу «семью» в каждом классе, для каждого ученика?» — вопрошает представитель школьной администрации. «Я не знаю», — честно отвечает Эрин Грюэлл.
Но мы-то с вами, зрители, увидели, как это работает.
В оформлении статьи использованы кадры из х/ф «Писатели свободы» («Freedom Writers», 2006 г.)
У вас есть интересная новость
или материал из сферы образования
или популярной науки?
Расскажите нам!
Просветительский медиа-проект об образовании,
посвящённый самым актуальным и полезным
концепциям, теориям и методикам, технологиям
и исследованиям, продуктам и сервисам. Мы
говорим о том, как развиваются и изменяются
образование и наука.
Копирование материалов возможно только
с разрешения редакции Newtonew.
Мы используем файлы cookie для улучшения пользовательского опыта. Подробнее вы можете посмотреть в нашем пользовательском соглашении.
Чему нас учит фильм « Писатели свободы » / Newtonew: новости...
Рецензия на фильм Писатели свободы от Кирилл 13.09.2018
" Писатели свободы " - твой главный выбор в жизни (рецензия)
ФЛФ, ИФ Рецензия на фильм « Писатели свободы » | Философия.
Отзывы о Фильм " Писатели свободы " (2007)
История Славянской Азбуки Дипломная Работа
Кандидатская Диссертация По Литературе
Дипломная Работа Расчеты По Оплате Труда
Эссе Они Сражались За Родину
Сочинение В Формате Егэ Зависть По Сологубу