Люба, Любочка, Любовь
<Предыдущая часть
Продолжая кричать, Младший упал на подкосившихся ногах и попытался зажать руками дыру в животе, но она была слишком большой. Он перевернулся на бок и заплакал навзрыд, свернувшись калачиком.
Старший просто стоял и неистово дрожал, глядя на нечто перед собой. Дмитрий впервые в жизни видел, чтобы человек вот так вот трясся - одновременно весь, от самой макушки и до пяток.
- Ты Рома?
От звука этого голоса нестерпимо сильно захотелось зажать уши, но Дмитрий просто не мог пошевелиться.
- Рома, это ты? - повторило Нечто безумный вопрос.
Дрожащая рука старшего медленно потянулась к поясу и что-то оттуда вытащила. в свете фонаря блеснул металл, и в ту же секунду раздался оглушительный выстрел. На долю секунды всю комнату озарила яркая вспышка и Дмитрий увидел кровь на ее стенах. Потом Старший пошатнулся и выронил пистолет из руки. Он попятился назад, опустив руку с фонариком и отступая медленно, короткими шагами. Почему-то рука, которая только что держала оружие, потянулась к горлу. Что-то булькнуло. Шаг, еще шаг. Спиной вперед он добрался до гостиной и только тогда медленно развернулся на месте, орошая все вокруг тонкой струей крови, которая била из его шеи в такт сердечному ритму.
Дмитрий не мог перестать смотреть на лицо Старшего, на его раскрытый рот с красными зубами, на безумные глаза, на вцепившиеся в горло окровавленные пальцы.
- Что это? - прошептал Старший, потом сделал слишком резкий свистящий вдох и стал медленно оседать. Уже на полу его тело все еще вздрагивало, ботинки не переставали мелко стучали по паркету, словно парень спал и куда-то бежал во сне.
Дмитрий оторвал взгляд от его тела, которое еще минуту назад было живым и с трудом заставил себя посмотреть на кровать, рядом с которой все еще хныкал Младший.
Он не знал, почему крик так и не вырвался из его груди, почему застрял где-то посередине. Он не знал, почему ноги не бросились к двери, а рука не переставала направлять луч света на существо, которое сидело на багровом матрасе и смотрело на него практически пустыми глазницами. Дмитрий лишь почувствовал, как по правой ноге потекла теплая жидкость, но даже не понял, что это была его моча.
Лучше бы тебе взять себя в руки и убраться отсюда, пока есть такая возможность, слышишь, обоссанец?
- Ромочка, это ты? - спросило существо безгубым ртом и стало принюхиваться. - Ты уже вернулся?
Оно слепое! Беги же!
Младший громко всхлипнул и Люба быстро повернула голову в его сторону. Ее сухая рука совершила неуловимое для глаз движение и парень замолчал навсегда, а на стене появились новые пятна крови.
Беги! Беги! Беги!
- Рома, где ты?
Она сползла с кровати, перебралась через труп Младшего и, быстро работая руками, поползла в прихожую, к Дмитрию. Ее тело было иссохшим, бледным, с желтыми пятнами на спине, худых плечах и тонких руках. Тощие ноги, одетые в пижамные шорты, безжизненно волочились, постукивая по паркету коленками. Дмитрий смотрел как она приближается, иногда останавливаясь, высоко поднимая голову со спутанными рыжими волосами и принюхиваясь, становясь похожей на слепую гусеницу. Он видел как она поскользнулась в крови Старшего, которой вытекло порядочно, но удержалась на руках и поползла дальше, оставляя неровный след. Когда ее сморщенный нос принялся обнюхивать его обоссанный кроссовок, он не отдернул ногу, хотя и хотел этого больше всего на свете, а лишь продолжал смотреть, не понимая, как рассудок до их пор не покинул его.
- Ромочка, это ты?
Скажи "да"! Ради всего святого, скажи "да"!
- Да, это я.
Собственный голос заставил его прийти в себя. Он почувствовал, что теперь может управлять собственным телом, но было поздно. При желании тварь могла быть очень быстрой, и инстинкт самосохранения подсказывал ему, что резких движений делать не стоит.
- Ты вернулся, любимый.
Она схватилась за штаны парня и стала карабкаться по ним вверх, каждым своим движением заставляя его содрогаться от омерзения. Добравшись до его шеи она обвила ее своими скользкими от крови руками.
- Как хорошо, что ты вернулся, - прошелестело из ее сухого рта, обдавая лицо запахом гнили. - Я так ждала.
- Да, - сказал в ответ Дмитрий и с трудом заставил себя ее обнять. Он чувствовал под пальцами каждое ее ребро, каждый острый позвонок и радовался, что уже проблевался раньше.
- Отнеси меня на кровать.
- Хорошо.
Думай, как будешь выбираться из этого дерьма. Ты не сможешь долго притворяться, она все равно поймет, что ты - не он.
Дмитрий осторожно нес ее легкое тело через гостиную, переступил через подрагивающий труп Старшего, и вошел в спальню. Там он аккуратно положил Любу на кровать, но она так и не разомкнула рук, продолжая держать его за шею.
- Пожалуйста, не уходи.
- Я не уйду.
Может быть, она снова уснет?
Он лег рядом с ней и уставился в потолок, думая, что будет делать дальше.
- Прости, что ударила тебя зонтом, я не хотела причинить тебе боль.
- Все хорошо, родная, я тебя прощаю, - сказал он и погладил ее по голове, чувствуя, с какой легкостью волосы отделяются от мертвой кожи.
- Родная? Ты никогда меня так не называл.
Ошибка! На секунду сердце Дмитрия замерло от страха, лоб покрылся испариной.
- Родная, - повторила Люба, - мне нравится. Называй меня так чаще.
На этот раз тебе повезло.
- Хорошо.
- Но ты должен понять, что я ударила тебя не просто так. Ты ведь был с этой мерзкой шлюхой...
Ее длинные когти больно прошлись по его щеке и остановились на шее.
- Ты трахал ее на нашей кровати. Зачем ты это делал?
- Я... нет... то есть да, но пойми, ведь я ее не любил.
Длинные пальцы Любы все сильнее сжимали его шею, перекрывая доступ к кислороду.
- Я всегда любил только тебя, клянусь! - прохрипел он из последних сил.
Хватка ослабла, но рука осталась на шее.
- Ты правда меня любишь?
- Да! Я люблю тебя! Люблю больше всего на свете.
- И я тебя люблю.
И снова ты снова был на самом волоске. Думай!
Дмитрий не знал сколько времени они вот так пролежали, но его тело начинало затекать. Нужно было на что-то решаться.
- Любочка, - прошептал он ей на ухо.
- Что, любимый?
- Я так хочу есть, просто умираю с голоду. Ты не могла бы мне что-нибудь приготовить?
- Да, конечно, любимый. Я тебя накормлю. Приготовлю твое любимое.
Люба отпустила его шею и быстро сползла с кровати на пол. Не поднимаясь, тварь схватила тело Младшего за щиколотку и потащила его к двери в гостиную. Оттуда она выползла в коридор и скрылась за поворотом направо, где, судя по всему, была кухня. Дмитрий подождал, пока вытянутые руки Младшего не исчезнут во тьме, а потом вскочил с кровати и схватил с пола пистолет. Это был старинный, тяжелый револьвер. Старший успел выстрелить, а это означало, что оружие находилось в полной боеготовности.
А подействуют ли на нее обычные пули? Она ведь и так мертва!
Из коридора послышался лязг кастрюль и, кажется, Люба решила спеть. У нее явно было приподнятое настроение.
Интересно, сколько она будет готовить Младшего? А что, если она решит его просто нарезать, как пирог? Действуй!
- Нужно сваливать, - прошептал Дмитрий сам себе. - Но как? Она услышит, если я попытаюсь выйти через дверь.
Окно.
- Да, окно.
Размышляя, Дмитрий не сразу заметил, что шум на кухне прекратился. Он поднял глаза и увидел, что Люба смотрит на него из коридора. Ее окровавленный рот медленно открылся, вывалив язык наружу, и тишину пронзил самый жуткий крик, который ему когда-либо доводилось слышать. Ноги сработали сами - два прыжка, к окну, потом звон разбитого стекла, вспышка боли в плече и свежий воздух. Дмитрий лишь краем глаза успел увидеть, что к нему по полу стремительно приближается вопящий бледный силуэт, и в следующую секунду он уже мчался по рыхлому снегу к изгороди, потом дорога, слезы на щеках, мелькающие по бокам огни фонарей и родной подъезд. Он пролетел три этажа на одном дыхании, с трудом попал ключом в скважину и с грохотом захлопнул за собой дверь, заперев ее на два замка и цепочку. Только после всего этого он смог опуститься на колени и дать волю чувствам.
- Димочка, это ты? - из спальни выглянула перепуганная мама, - Димочка, что с тобой? Где ты был?
Дмитрий не мог говорить, он лишь рыдал, стоя на коленях, весь в крови, в разодранной одежде и с револьвером в руке.
- Господи, Димочка, это настоящий пистолет? Почему ты весь в крови?
Мама села на пол рядом с ним и тоже заплакала, пыталась обнять, но он отстранился и вытер слезы, смешавшиеся с кровью.
- Ну что с тобой случилось? Ты можешь сказать? Давай я вызову скорую?
- Полицию. Вызови полицию.
- Да-да, хорошо, сейчас.
Она могла пойти за тобой.
- Ты прав, она могла пойти за мной... - пробормотал Дмитрий и поднялся с колен, опираясь о стену.
- Кто? - спросила мама, но он не ответил и прошел мимо, в свою комнату - единственную в квартире, чье окно выходило на сторону подъезда.
Он видел фонари и машины, покрытые тонким слоем снега, голые деревья и спящие дома. Любы нигде не было. Все хорошо. Все...
Он заметил какое-то движение внизу, под фонарем, и не смог сдержать стон - в сторону его подъезда быстро ползло бледное тело, оставляя на снегу глубокую борозду. Иногда оно останавливалось и принюхивалось.
- Нет нет нет. НЕТ!
Он выскочил в прихожую, мимо мамы, которая все еще сидела на полу с телефоном и повторяла "пожалуйста, быстрее", и выбежал на лестничную площадку, выставив перед собой револьвер. Он направил дуло туда, откуда, по его мнению, должна было появится Любино обезображенное тело, и стоял так несколько минут. Но никто так и не появился.
Может быть, она не нашла твой подъезд? А что, если она тебе просто померещилась?
- Я видел ее, пап, собственными глазами. Она приближалась. Я видел.
Постояв еще немного и убедившись, что никто так и не появится, Дмитрий вернулся в квартиру и по-новой запер дверь. Он сбросил куртку на пол и поплелся в свою комнату, чувствуя, что вот-вот рухнет от усталости. Мама все причитала по телефону, но он не слушал. Ему нужен сон. Просто сон. Уже в кровати Дмитрий услышал странный звук - словно кто-то скребется снаружи, по стене. Он посмотрел на окно и не смог сдержать вопль, который едва не разорвал его грудь изнутри - Люба вскарабкалась по стене на третий этаж и с карниза смотрела на него своими пустыми глазницами.
- Рома...
Дмитрий схватил револьвер и направил его на тварь. Раздался звон бьющегося стекла, а сразу за ним - оглушительный выстрел.
Но разве сможет обыкновенная пуля остановить настоящую Любовь?