Лисье логово

Звон в ушах стоял неимоверный — нет, не из-за отвратительной музыки, которая доносилась из колонок и эхом подхватывалась шумной толпой, которая с визгом и пьяным голосом выкрикивала знакомую тему, а из-за количества алкоголя, выпитого на очередной вечеринке. Небрежно упав на кресло у окна, я сделал большой глоток уже не такого вкусного пива, швырнув стакан под ноги топчущейся толпе, я ушёл в раздумья, медленно погружаясь с головою в небытие. «Нет, не может же быть всё настолько плохо, плохо — это тогда, когда у тебя нет самого себя» — казалось что эти слова кто-то нашептывал мне на ухо, отчего становилось ещё хуже и депрессивней, вскоре гул в ушах прекратился и, казалась, толпа замолкла, и с этими редкими звуками тишины я погрузился в сон.

Утро выдалось незадачливым, я проснулся оттого, что кто-то сильно бил мне по щекам, я пытался отмахнуться от хлопков, но в ответ получил такую оплеуху, что меня окончательно выдернуло из хмельного сна.

— Ну что, снова?

— Что... сно... ва. — Небольшой солнечный лучик, пробившийся в маленькую дырочку между шторками, назойливо попадал мне в глаз, я не сразу обратил внимание на собеседника, но голос его мне казался знакомым.

— Костя, давай вставай, нам пора. — Да, всё же мои догадки были верны, передо мной был мой друг ещё со школы.

— Серый, а что я здесь делаю?

— Ммм, да... Ты дома у себя, дурень, давай вставай, нам пора.

С трудом похрустывая всеми суставами, я вылез из кресла и покряхтел до блаженного крана с отвратной водой.

— А куда нам пора? Мы же вроде не договаривались никуда идти!?.

— Я сам за тебя договорился, так что иди в душ и пойдём...

Серый сидел на ступеньках у дома и разглядывал какой-то документ у себя в руках; кое-как собравшись, накинув кепку, я уселся рядом с ним.

— А что вчера было? — спросил я, хотя и сам прекрасно знал ответ.

— Ха-ха-ха, ты лучше бы спросил, что было за последние две недели. — Сергей протянул мне документ: «Константин Вячеславович, по решению суда вы прекращаете работу в нашем издательстве на неопределённые сроки». — Так, может, лучше ты мне объяснишь, что с тобой происходит и как так вообще произошло!?.

Мы с Серым дружим ещё с первого класса, и за все эти двадцать четыре года мы стали как братья, всегда помогали друг другу, везде отвечали друг за друга, ну и т.д, и так как Серый был мне самым близким человеком, мне было искренне перед ним стыдно за свои поступки.

— Я не знаю, Серый, не знаю, это жизнь, был на вершине, но в итоге сам себя с неё же и столкнул.

— Эх, поэт ты хренов, Константин Вячеславович.

— Был... Был поэтом, а теперь!? Просто сиварь.

Сергей ничего не ответил, так мы и посидели в минуте молчания.

— Ладно, пошли, нам уже пора. — Серый ухватил меня за плечо и мы потянулись в центр города. — Скажи-ка мне, Кость, ты когда последний раз бывал на людях?

— Да я постоянно в их окружении, — шутливо отмахнулся я.

— Я имею виду, когда ты последний раз выходил из дому!?.

— Так вчера!.

— За пивом и обратно!?. — Сергей обронил на меня косой взгляд, отчего, честно говоря, мне стало не по себе.

— Хе-хех, ну да.

— Ты не думаешь, что пора завязывать?..

Мы уселись за столик пивнушки на аллее, прикрытой густыми деревьями.

— Не переживай, у меня всё под контролем, — отмахнулся я, хотя сам не был в этом уверен.

— В порядке?.. — возмущённо проронил Серый. — Тебя выгнали с издательства, ты порвал отношения, возможно, с единственной девушкой, которая была с тобой даже в сложные минуты, и ты уже заливаешься две недели! И это ты называешь «под контролем»? Кость, что с тобой происходит?..

— Эй принесите пива светлого любого. — Бармен кивнул мне, доставая пиво из холодильника. — Хммм, у меня просто временные творческие неполадки.

— Да нет, Костя, у тебя кризис, к тому же полный!..

Холодное пиво встало между мной с Серёгой, взяв бутылку, я сделал два больших глотка и отставил в сторону, рыская в карманах в поисках сигареты.

— Ну и что ты предлагаешь?.. — кинув вопросительный взгляд в сторону Сергея, я чиркнул полупустой зажигалкой, и тут же над столом пролетели колечки сизого дыма.

— Ну, не заливаться как последний бомж, это уж точно!..

— Хе-хе, ну так я не последний. — Стряхнув пепел на брусчатку под ногами, я сделал ещё два глотка, как оказалось, тёмного пива.

— Может, ты съездишь куда-то, подальше отсюда, отдохнешь, развеешься, там, глядишь, и новые мысли пойдут.

Конечно этого не хотелось признавать но Серый был прав, творческий кризис настиг меня с головы до пят, ещё лет пять назад я страшился его, как и все авторы, но он подкрался незаметно и всё быстрее поедает меня...

— Костя... Эй!. — Серый щёлкнул пальцами у моего лица, отчего тут же выдернул из раздумий.

— Да что?..

— Я говорю, может ты съездишь куда-нибудь, отдохнёшь от всей этой рутины!?.

— Угу, но только куда?..

— Так, помнишь, ты, ещё когда в Москву с предками не перебрался, ты же в какой-то деревне у леса жил?

— Ну да, помню, Лисье логово.

— Ну не суть, так, может, ты съездишь туда, там всё же природа, лес, озёра, свежий воздух, фрукты-ягоды, ну классно же.

— Хех, ну раз так классно, что ж тогда сам-то не поедешь!? — шутливо спросил я.

— Ты же знаешь, у меня семья, жена, к тому же работа. А ты-то что, ты ж писатель, взял вещи, да и рванул, а там, глядишь, и творческий кризис канет в непроглядный ящик.

— Хммм, не знаю, странно это как-то. — То, что предложил Сергей, было неожиданностью, но так тоже продолжаться не может, а то и вправду так недолго и спиться, да и к тому же давно не был я в родных местах, да и к родителям на кладбище схожу. — Ладно, уговорил, съезжу на недельку, а то и вправду что-то я засиделся в этом муравейнике.

— Ну вот и хорошо, помогу я тебе сегодня вещи собрать и билеты купить, только ты там смотри не ужрись ягод. — Мы оба засмеялись, закуривая по новой сигарете...

Дождливый перрон и прохладный воздух встретили меня очень даже радушно, поначалу я промок, а после ещё замёрз от пронизывающего ветра, всё, что я сейчас хотел, это прийти домой, открыть баночку пива, включить музыку и проваляться так до вечера, но так как билеты уже куплены, вещи собраны, а мой поезд уже подъезжает, менять что-то поздно. Дверь старого вагона скрипнула, приглашая внутрь, — хорошо, что я выкупил все четыре койки в плацкарте, не придётся ехать с компанией. Бросив мокрое пальто на нижнюю кровать я улёгся на верхний ярус. Включив аудиокнигу и приоткрыв окно, я закурил сигарету, сизый дым тонкой струйкой выплывал из тёплого вагона, уволакивая за собой тревогу и дурные мысли, я остался наедине с монотонным голосом в наушниках и, кажется, бесконечным лесом по обе стороны путей...

Спустя некоторое время, которое я пролежал, слушая Курта Воннегута и выкурив три сигареты, мне стало до боли тоскливо, тучи всё так же загораживали небосвод, который, казалось, вот-вот и рухнет над густым еловым лесом, повалив за собою кроны деревьев, которые так романтично качались на уже прохладном летнем ветру. Близится осень. Выйдя в тамбур, я двинулся в сторону первого вагона, чтобы сделать себе чаю и купить чего-нибудь, а заодно и пройдусь.

Взяв пачку печенья и кружку с чаем, я двинулся к своему укромному месту среди пчелиного роя, который метался из одного вагона в другой. Закрыв дверь в свою плацкарту, я почувствовал облегчение, как будто я только что прямо как в детстве бегал на соседний участок и воровал там яблоки, малину, клубнику и другие съедобные шедевры, после чего вместе со своим другом Серёгой поедал их в домике на дереве, уже не боясь быть пойманным, а все вещдоки были приятным путем уничтожены...

С каждым километром моего приближения к родному селу ностальгия захватывала меня всё больше и больше, а горячий чай придавал домашний уют, так под стук колес я погрузился в детские воспоминания, в тот момент меня ничего не тревожило, все проблемы, которые были, исчезли, и я остался наедине с собой и бескрайним лесом по ту сторону окна.

Мой сон резко прервала кондукторша, которая настойчиво стучала по двери, отчего та ходила ходуном, солнце уже близилось к закату, когда я вышел на заросший перрон Лисьего логова. Закурив сигарету, я не спеша двинул в сторону села. Последний раз я был здесь на двадцатилетие, когда родители были ещё живы, и за эти, казалось бы, долгие годы родные места должны были позабыться, но нет, с каждым метром углубляясь в село, я чувствовал всё тот же запах лесных ягод, домашней выпечки и хвойных ветвей, слышал знакомый лай дворовой собаки, которая доживала уже свои последние дни, и видел еле заметную аллейку, освещённую заходящим солнцем. А вот и он, старый добрый дом, слегка покосившийся за эти годы, но всё так же выглядящий мило и уютно, благо за двором следил сосед Михалыч — если б не он, то я бы даже до двери не дошагал. Нарыскав в пальто ключи, я со скрипом отворил дверь на ржавых петлях, из дома донёсся слабый запах затхлости и сырости, но это не испортило моё настроение, я дёрнул электрощиток и клацнул выключателем, тусклый свет осветил прихожую, покрытую пылью. Пройдя по коридору, я кинул сумку на старый советский диван, напротив которого стоял небольшой стол, а ближе к стене — телевизор.

«Да, надо бы убраться в доме», — пробурчал я себе под нос, нащупывая сигареты. Чёрт, пустая пачка жалобно смялась и упала во всё тот же карман, вдруг за моей спиной послышались тихие шаги. Не успел я обернуться, как к моей спине приставили гладкоствольное ружьё и громкий старческий бас прохрипел:

— Ах ты сволочь партизанская, чего забыл здесь, я тебя счас как...

— Михалыч, — сказал я, не оборачиваясь, — это я, Костя Зубов...

— Кто... А, Костюшка, ты. — Михалыч убрал ружьё и резко развернул меня, и обнял так крепко, что у меня аж дыхание перехватило. — Прости, Кость, не признал, а вымахал-то как, никак за свежим меня навестить приехал, — прохрипел дед, убирая тоз за спину.

— Ну, можно и так сказать, да и давненько я здесь не был к тому же...

— Это верно, верно, ну что ж стоим-то здесь, айда ко мне, накормлю тебя, выпьем, поговорим по-дружески.

— Да, но мне б убраться здесь так-то надо.

— Завтра уберёшься ты с дороги, а путь не близкий был, устал, видать, голоден, идём, а завтра уже и уберёшься. — От такого предложения я отказаться никак не мог.

— Сейчас, только за сигаретами схожу, и сразу к тебе, Михалыч, — сказал я, захлопывая дверь в дом.

Маленький ларёк у самого края леса выделялся на фоне старых домов, весь в яркой жёлтой краске, что никак не сочеталась с колоритом и атмосферой здешних мест, милая продавщица моего возраста запаниковала, когда увидела меня на пороге, мы около пятнадцати секунд смотрели друг на друга с недоумением, я решил прервать неловкое молчание.

— Здравствуй, можно две пачки сигарет? — Я сказал это так тихо и неуверенно, что аж сам застыдился.

— Да, конечно. — Она достала из прилавка две пачки «Петра Первого», я оплатил и уже был на выходе, как миленький звонкий голосок донёсся из-за прилавка: — Простите за неловкий вопрос, вы же не местный, а что вы здесь забыли-то у нас в этой дыре?

Я не особо умел заводить разговор с девушками, но, смотря на неё, как-то не чувствовал тревоги.

— Я жил здесь как-то давным-давно, вот приехал на выходные.

— Простите, просто гости у нас здесь — редкое явление, и я вот так вот, простите ещё раз. — Продавщица засмущалась и прикрыла рукой румяные щёки.

— Всё в порядке, извините за столь неловкий вопрос, а как ваше имя?

Глаза девушки загорелись, и она громко и чётко выкрикнула «Валерия» — как будто рассказывала стих на последний звонок.

— А ваше?.

— Костя.

С улыбкой я покинул ларёк, подойдя к столику, закурил, наслаждаясь звёздным небом и яркой лесной луной, погрузился в раздумья. Меланхолия леса и русской тоски создавали неповторимый симбиоз, который известен лишь нашему человеку...

— Ещё раз здравствуйте, Костя.

Валерия, выйдя из ларька и мило улыбнувшись, подошла ко мне за столик, я, улыбнувшись в ответ, протянул ей пачку — ну, не стоять же нам просто так.

— Я вообще-то редко курю, но благодарю. — Валерия смущённо вытащила сигарету и потянулась к непотухшему огоньку в моей руке.

— Хм, прошу прощения за столь неловкий вопрос. Валерия, а вы...

— На ты, можно на ты.

Она смущённо улыбнулась, её улыбка великолепно смотрится на её бледном лице. Я не знаю, возможно, у меня давно не было девушки, или я не знаю, как это объяснить, — просто, когда она улыбнулась, мне захотелось её крепко обнять. Хотя я даже не знаю этого человека, но я испытываю к ней странное чувство притяжения.

— Да, хорошо, — я мило улыбнулся в ответ. — А что же делаете вы здесь? В этой глуши, без перспектив и будущего.

Лера тяжело выдохнула, опустив голову вниз и сделав затяжку, выпустила из лёгких облако сизого дыма и тут же закашлялась, я немного похихикал, ласково улыбнулся в ответ. Не знаю, отчего, но на душе стало теплее, такие моменты я уже не испытывал давно, я был необъяснимо рад её присутствию, хотя, опять же, я её даже почти не знаю.

— Я просто не могу уехать отсюда, у меня здесь больная мама, отца уже давно нет в живых, да и ехать мне некуда, вот и томлюсь здесь...

— Это грустно...

— И невкусно... — проговорила Лера.

— Что!?... — и мы по неизвестной причине начали так громко смеяться, что аж дворовые собаки залаяли нам в ответ.

— Простите, Константин..

— Можно на ты, мы всё же ещё не старые, — улыбнулся я, а Валерия мне в ответ, от этого стало очень спокойно на душе. Возможно, я и вправду не зря сюда приехал.

— Прошу прощения, мисс, но мне уже пора, надеюсь, мы с вами еще встретимся...

Я улыбнулся и сделал поклон. Лера решила подыграть мне и сделала соответствующий жест...

— Конечно, граф, ещё встретимся.

Михалыч быстрым шагом, торопясь, открыл мне дверь и жестом позвал к себе в дом, налив по пятьдесят капель, поставив на стол огурцы, консерву и свежеиспечённую картошку. Мы принялись ужинать.

— Ну, как ты там, Костя в столице? Небось уже и дети есть?

— Да нет, Михалыч, всё как и прежде, ничего нового, только люди злее стали, да и этот кризис... эх.

— Что за кризис?

— Да так, не тянет меня к новым историям, не знаю, да и из редакции выгнали, эх...

— Хе-хе, всё же ты не зря сюда приехал, сынок. — Михалыч ехидно посмеялся. Потерев руки, он достал из-под стола самогонку. Разлив по стаканам, мы, выдохнув, выпили ядрёный полупрозрачный эликсир...

— Эх... ну, как тут с местными, что-то пусто довольно у вас тут стало, свет в окнах почти не горит.

— Да тут и рассказывать особо нечего, молодежь все поразъехались, старики и бабы почти на том свете, вот только я да и Палыч кое-как держимся, эх.

Мы так просидели ещё около получаса, попутно подливая в себе в стаканы, и, когда мы уже оба были в подпое, Михалыч вдруг погрустнел.

— Слушай, Костя... тут не так давно приключилось кое-чего.

Он достал из пачки папиросу и затянулся кубарем сизого дыма.

— В прошлом месяце, значит, мы с Палычем решили пойти на зайца, ну ты знаешь, выпили, да и пошли... Эх, думаю, может, привиделось нам, так навряд ли-то двоим сразу!.

— Михалыч, не томи, рассказывай. — Я, уже сам заинтересовавшись историей, закурил сигарету.

— Так вот, вышли мы на охоту где-то к четырём, уже солнце потихоньку садилось за горизонт, мы двинулись на третий участок. Ну, как сам знаешь, этот участок полон всякими странностями, из детских историй должен помнить, эх, какой чёрт нас туда потянул, не знаю, ну так вот что дальше... идём мы, значит, по тропе, и Палыч натыкается на следы, следы были не заячьи, лисы, по всей видимости, но... странно это было, следы были большие для лисы, но маленькие для медведя. Мы, как бравые охотники, решили отследить зверя и, взяв ухо востро, пошли по следам — и, сам не знаю как, но мы с Палычем разделились, я это заметил уже как начало темнеть, только тогда спохватился, следы уже потерял, решил вернуться обратно... но вот что случилось Костя, следы замело... не абы чем, Костя, а снегом! Я сначала подумал, перебрали мы, наверное, или на гриб какой-то наступили, но.. страшно стало до жути, начинаю звать Палыча, «Палыч», «Палыч», не отзывается. Пока ещё не полностью стемнело, думаю пойти по следам из снега, а самому страшно до жути. тоз ели в руках держу, а сам иду, чем дальше шёл, тем холоднее становилось, и края леса не видно было, тут я уже без сил на пенёк присел, сам еле слышно Палыча зову... А дальше... Дальше мне ещё долго в страшных снах сниться будет... Вижу я движение впереди, медленное, корявое, как будто пьяница со свадьбы идёт и за собой что-то тащит. Я кричу, думаю, Палыч это, а он не отзывается, я ближе подхожу, руку на плечо ему ложу, «Палыч, ты чего, нам надо валить отсюда поскорее!» — а он только голову опустил и говорит мне голосом адским...

Лицо Михалыча, перепроживающего заново те события, даже изменилось.

— «Всё, Андрюша, не надо нам идти, поздно»... Меня охватил ступор, я не знал, что мне делать, даже с места двинуться не смог, а он мне руку с мешком тянет. «Это презент от леса», — всё тем же голосом проговорил Палыч, я мешок открываю, а там лиса... Но не абы какая, а в платье с кольцом из белого золота на шее, я в страхе мешок опускаю, а Палыч как заорёт не своим голосом: «Сука, тварь, дар мой отдай» — и перекошенно бежит на меня на четвереньках. Я в страхе только что и успел сделать, так это кольцо с лисы сорвать, да быстро дёру дал... уже не помню даже, как из леса выбрался, но ты знаешь, что самое интересное было, Костя... я как из леса выбрался, гляжу, а там Палыч на лавке сидит и ждёт меня. «Михалыч, ты где же был, я вот уже думал патрубков собирать, да и на поиски бежать. Ты же уже как больше четырёх часов блуждал...»

Он опустил глаза.

— Тогда, Костя, я никому ничего не рассказал, потому что самому страшно было жуть... Но кольцо, кольцо — вот оно.

Михалыч достал свёрток бумаги из фуфайки и протянул мне. Я не мог поверить, там и вправду было необычайной красоты кольцо, белое, как ночная звезда, а посередине небольшой, красный, как кровь на снегу, камень.

— И вправду, Михалыч, очень красивое кольцо. — Я протянул свёрток обратно.

— Не в этом дело, Костя... Я не могу, после того дня, это кольцо тяготит меня, страшно засыпать становится, ты же знаешь легенду о лисьем логове?.

Я отрицательно покачал головой, хотя сам прекрасно знал эту местную байку, Михалыч сам мне её как-то давным-давно рассказывал, видимо, забыл, а я любитель перечитывать или переслушивать хорошие истории.

— Так вот, слушай... История эта произошла еще примерно в начале девятнадцатого века, когда сюда стали съезжаться люди на лесорубку и сбор трав, поначалу всё шло нормально до поры до времени, но как-то раз местные рабочие решили прогуляться на закрытый участок леса номер три — там была вырубка под запретом и вообще туда ходить было запрещено, но тогда было неясно, по какой причине, это сейчас уже понятно, а тогда... видимо власти всё же что-то знали. Так вот, пошли эти лесорубы ночью в лес, бродили они там, да и такого понаходили... трав разных, грибов сотню, редких ягод, сортов деревьев, в общем, много разного и необычного, но чем дальше углублялись, тем всё странней становилось, сначала начал ветер подниматься, верхушки сосен шатая, после мороз по коже начал бить. Ну, лесорубы-то не понимают, в чём дело, но интерес влечёт, и они стали глубже в лес забредать, а коль к злополучному месту подходить стали, так вообще всё снегом замело, да так, что еле пройти могли. И видят они впереди берлогу какую-то, а из неё фонарики светятся. Ну, лесорубы-то ребята не из пугливых, ружьё на изготовку, шпаги к рукам приложили, да и пошли на карачиках... Как только подошли, глазам своим не поверили, сотни золотых самородков у их ног были, разные камни драгоценные, изделья золотые, одежда барская, один другому говорит: «Ты видишь эти сокровища?» — а тот стоит и плачет, и любимую свою зовёт: «Наденька» — а сам в логово заходит. Тот второй понял, что здесь что-то не так, за шкирку его хвать, да и отдёрнул его оттуда, ссорится они начали, друг друга убеждать, что всё это не настоящее, и мистика здесь диковинная, так они и ссорились ещё бы до рассвета, но ссору ихнюю прервала лиса, огромная как медведь, а одетая вся в роскошные одеяния и разными драгоценностями украшенная, злобно рыча и на них смотря, те с перепугу и помчались прочь. Вот такая вот байка, Костя, вот оттуда слухи и пошли — «Коль чего-то жаждешь сильно, а найти не можешь, ты в лес ночью пойди, да лисье логово найди, лису ты поймай да украшение с нее поснимай, так она и зачахнет без серебра своего, а молить о пощаде будет, так любое желание исполнит, ты в логово зайди, и дар свой получи».

— Ахаха, мда, Михалыч...

— А ты зря смеёшься, Кость, правда это всё, я её своими глазами видел. — Михалыч опустил голову и нервно прокинул стакан.

— Эх, а коль мне вдохновение надо, вот как она мне его даст?

— Кость, а ты не думал, может, тебе что-то другое надо совсем, это уже твоё сердце лисе скажет, что ты желаешь больше всего на свете. Ты только вот кольцо возьми, а то лису так и не найдёшь.

Михалыч кое-как протянул мне свёрток бумаги, а сам, подпевая, пошёл к себе в комнату. Я тоже не стал долго сидеть, сняв туфли, повесив пальто, улёгся на ещё тёплую печь.

Утром я с лёгкого похмелья начал собираться идти в дом, уборки предвещалось много, да и время терять зря не хочется, выйдя на порог и накинув пальто, я не спеша закурил и побрёл к покосившемуся домику...

Спустя три-пять часов обильной работы дом был приведён в жилое состояние, я, тяжело вздохнув, примостился на свою старую кровать, вглядываясь в побеленный потолок и перекручивая туда-сюда серебряное кольцо на безымянном пальце, лиса... лиса...

∗ ∗ ∗

Куда ведёт меня тропа

к неизведанным ручьям

к добрым, грозным голосам

к старым холмистым бугоркам

там уют, там дом мой

там прожил я много лет

запах детства, что так дорог мне

теплится ещё у той печи

Tom Riddle

Продолжение>

Читать историю на нашем портале.