Лиминальные пространства травм

https://mrakopedia.net/wiki/Лиминальные_пространства_травм

Гулять на «Пожарке» мне никогда не нравилось. Район был какой-то уж слишком неправильный. Огромные пространства, территория словно район-муляж для испытаний ядерного оружия. До перестройки там повсеместно были общаги училищ, а ближе к нулевым они незаметно трансформировались в коммуналки. Жители там были угрюмые, большинство кое как сводили концы с концами. А те, кто пережил девяностые, и вовсе выглядели как серые оболочки. Еще в моем детстве за «Пожарку» ходили самые дурные слухи. Гопота там была полоумная, хлопнуть могли за что угодно. Одного моего приятеля избили за то, что у него была поломанная рука в гипсе, за другим бежали двадцать минут, только потому что тот выкинул пустую бутылку в мусорник. В детстве, я старался обходить район «Пожарки» стороной, мне даже страшно было его видеть из своего, безопасного района. Ну, а ближе к пятнадцати годам, начал бывать там почти каждый день.

У меня был один друг, Димон, эталонный образец товарищества в период пятнадцати лет. Вечно таскал меня с собой. Любимец всех девушек, всегда меня знакомил c их подругами. Сам он постоянно с кем-то встречался, и чтоб его девушке не было скучно гулять с нами, они решили меня свести с её подругой. С ней у меня вообще не складывалось – ей просто было скучно, но слиться я не мог, так как подставил бы своего кента, а в пятнадцать лет это было важно. Так что мне приходилось каждый день, перед тем как идти куда-то ближе к центру города, где мы гуляли, заходить за Светой, которая жила недалеко от меня, на той самой «Пожарке».

К моему пятнадцатилетию, которое пришлось на 2007 год, лютая «пожарская» гопота начала вымирать – кто-то сторчался, кто-то сел в тюрячку, другие эволюционировали в людей, а последние растворились в и без того безлюдном районе. Так что отныне «Пожарка» была просто неуютным местом, с замученными, невнятными людьми. Света жила там со своей мамой, в семье без отца, квартира им досталась от бати Светы, после развода. Мать её торговала на рынке, и всё копила на переезд. Узнать всё это мне удалось не от Светы, и не от моего кента, а от одного мужика, что жил на первом этаже, и стоило мне только прийти к подъезду Светы, как он тут же выходил на улицу и заводил со мной беседу. Света обычно собиралась очень долго, а у меня граничащая с «ОКР» привычка приходить вовремя, вот и ждал её бывало без преувеличения по полчаса. Попутно хотел того или нет, общался с её соседом с первого этажа - Денисом Викторовичем. Был это шахтер на пенсии, лет под пятьдесят. За время разговора с ним успевал выкурить пару сигарет, говорили в основном о всякой фигне: о футболе, боксе, мэре, который никак не сделает дороги. Ну как говорили… говорил в основном он, а я слушал и иногда кивал головой. Периодически, когда мы стояли во дворе, к нам подсаживался один дедок, и тоже вставлял в разговор свои пять копеек.

Проходили недели, мы всё также гуляли, я заходил за Светой, ждал её по полчаса, Денис Викторович видя меня во дворе выходил и заводил со мной нейтральные беседы, как тут он кинулся вспоминать того дедка что иногда подсаживался к нам во дворе:

- Помнишь деда, Максимыча?

- Помню, - еще не понимая к чему он, весело ответил я.

- Так помер он, недавно.

Тот дедок всплыл в моей голове, вроде я совсем его не знал, но стало грустно. В памяти промелькнул последний разговор с нашей посиделки. Как он хотел принести показать какие-то старые фото со своего альбома, а тут такое…

После того случая, прошло еще несколько недель, как в разговоре Денис Викторович вдруг резко сменил тему, и спросил у меня:

- Слушай, а ты случайно не помнишь Людмилу Ивановну, у неё дочь Настя, черненька еще такая, они машину вооооннн там ставят, у алычи, - сказал Денис Викторович, и указал рукой в сторону одинокого дерева.

- Ну, помню, - ответил я, думая, что сейчас будет какая-то веселая история, которые обычно любил рассказывать за жильцов дома Денис Викторович.

- Умерла она, представляешь? – с легким смешком сказал Денис Викторович.

- Кто? Настя или её мама?

- Людмила Ивановна, - ответил он, и посерьезнел.

Денис Викторович еще немного порассуждал на тему того, как непредсказуема жизнь, затем вышла Света, и мы ушли.

Следующий разговор с Денисом Викторовичем поставил меня и вовсе в тупик.

- Тот малой, Игорь, с третьего дома, это же твой одноклассник?

- Да, а что?

- Умер он. Ровесник твой, жуть какая.

- Как умер?! Что случилось? — спрашивал я, не находя слов.

До этого за свою жизнь сталкиваться со смертью своих знакомых мне не доводилось, и весь вечер я думал, как поступить, пойти самому к ним домой и выразить каким-то образом соболезнования, или взять с собой кого-то из класса, чтоб было не так страшно. Была середина лета, одна половина одноклассников разъехалась на море, у других еще не было телефонов. Узнать что-то насчет похорон было не у кого. Родители посоветовали расспросить о похоронах у кого-то с их двора, и Денис Викторович тут же пришел на ум.

На следующий день, когда я подошел к дому Светы, он уже был во дворе. Мне хотелось первым делом спросить у него, когда будут похороны, он же, вместо приветствия спросил у меня:

- Ты же сюда за Светкой ходишь, да?

- Да… - с большой тревогой ответил ему я.

- Так она умерла, представляешь?

И тут впервые за месяц с лишним, из подъезда без опозданий вышла Света. Она как нив чем не бывало подошла ко мне, и сказала:

- Ну что идем?

Позднее выяснилось, что это их местный сумасшедший, и он успел перехоронить всех жильцов района. Почему об это Света мне не сказала сразу, неясно. Людмила Ивановна, как и мой одноклассник, как и дед Максимович были живы.

Со Светой у нас ничего так и не сложилось. Через пару лет я закончил школу, и уехал на учебу в Киев. Мне всё, казалось, что у меня получится вырваться в люди, подняться, но у меня не вышло. Диплом защитил, но за пятнадцать лет прижиться в Киеве я так и не смог. Поэтому два года назад и вернулся в свой город.

Теперь мы с Димоном работаем на одном заводе, и благодаря тому, что у меня есть диплом, он у меня в подчинении. Димон теперь не настолько востребованный среди девушек. К тридцати годам, от неправильного образа жизни у него выпало много зубов, а на голове виднеется отчетливая белая лысина. Сейчас он полноват, и несуразен. Он всё пытается выезжать на каких-то остатках своей былой востребованности. В тайне от жены звонит каким-то девушкам из нашей школы, которые когда-то по нему сохли. После работы, на автобусе предприятия мы вместе добираемся до дома, водитель высаживает нас недалеко от центра города. Там Димон требует от меня чтобы я с ним выпивал бутылку пива, как бы в доказательство того, что я не зазнался от своей должности, и только после этого мы расходимся в разные стороны. Он всё также продолжает меня знакомить с подругами своих «пассий», иногда что-то складывается, по большей части нет.

Раньше по выходным мы ходили в местный бар, где бездумно пили невкусное пиво, от которого Димон почему-то очень быстро напивался. В пьяном порыве он попадал в свое собственное «колесо порока», которое продолжал крутить до тех пор, пока нетвердые ноги не приводили его прямиком в объятия проституток. Обычно после похода к ним, Димон всю неделю травил невероятные истории, а я вроде как их слушал, ловя себя на мысли, что всё это, он рассказывал мне не один десяток раз.

В те выходные всё было как обычно, и димоновское «колесо порока», сделало только свой первый, прелюдий круг. Он начинал с того, что звонил какой-то из своих бывших. Пивные посиделки быстро превращались в вечер бесконечных звонков, которые обычно шли до тех пор, пока каждая из его потенциальных жертв ему не откажет, а затем, только уже морально себе позволив, он вызывал такси, и ехал на станцию переливания крови, туда, где были самые дешевые проститутки в городе. В баре, сидеть с ним мне обычно надоедало почти сразу, для приличия сидел час, а потом без особых терзаний совести уходил. Димону к этому времени уже было не до меня, но в те выходные ему почему-то не отказали. Да еще и меня позвали с собой. То была та его девушка, подруга Светы, из 2007 года. Света тоже была там.

За пятнадцать лет она мало изменилась, лишь чем-то стала похожа на свою мать. С Димона слов она прожила очень долго в отношениях, но так и не вышла замуж. Теперь она жила одна, в квартире матери на «Пожарке». Когда мы приехали туда, я не сразу понял, что это тот самый, некогда имеющий дурную славу район. Вечерний вид зажжённых окон, и целая куча припаркованных машин во дворе, делали его самым обычным спальным районом. Не было всей этой диковатой атмосферы, и ассоциаций что возникали при взгляде по сторонам. В целом всё было нормально, даже слишком нормально…

С Димоном мы поднялись на четвертый этаж, и позвонили в дверь. Вместо Светы, дверь открыла бывшая Димона, она сразу переключилась на него, и они пошли в зал. В квартире, в самом разгаре шло застолье, с выдвинутым на центр комнаты столом, и нелепыми для октября, разноцветными новогодними гирляндами, что висели на люстре. Света для приличия поздоровалась со мной, но по ней было видно, что мое появление вызвало у неё скорее недоумение, чем радость, казалось, что она даже не помнит меня, а это наталкивало на мысли, что Димон мне немного прибрехал насчет того, что Света хочет меня видеть.

Помимо Светы, Димона и его бывшей, за столом были еще две девушки. Сейчас их можно было бы назвать тетями, но некий намек на то, что мы с ними учились в параллельном классе, не давал этого сделать. По телевизору в центре зала шло что-то не смешное, отчего все за столом дружно заливались слишком резким хохотом. Находиться в этой компании было тяжело, но и уходить почему-то не хотелось. Наверное, была некая надежда на то, что все уйдут, и мы сможем впервые в жизни поговорить со Светой по душам.

Каждый пять минут Димон куда-то отходил со своей бывшей, и вскоре сидеть за столом стало довольно неуютно, по-тихому, я пошел на кухню в надежде перекурить. Думал уже оттуда уйти домой, чтоб лишний раз не заходить в зал, и избежать любых лишних разговоров.

- Здарова!

- Здаров, Живой, ты что ли? – сказал я изрядно удивившись.

Живой – так звали моего одноклассника Игоря, того которого в свое время когда-то похоронил Денис Викторович. Этот «навес» мы дали ему с пацанами в классе, уже после того случая.

- А ты какими судьбами тут? – спросил Живой, искренне радуясь моему появлению.

- С Димоном заехал вот, к Светке, а ты что тут делаешь?

- Анька, помнишь её?

- Аааа… - для приличия удивился я, хоть так и не понял кто из тех двух девушек Анька.

- Ну, а ты сам как вообще, рассказывай, сто лет тебя не видел, - сказал Живой, и закурил сигарету.

В ходе разговора, я довольно быстро пересказал ему свои последние пятнадцать лет.

- И вот я здесь, - закончил я.

- Да, жесть, конечно, та ладно, вернутся в родной город не так уж и плохо, я вот не уезжал даже, - до этого такой спокойный Живой, вдруг развеселился. - А я вот психологом работаю.

- Та ладно! – сказал я и рассмеялся.

- Серьезно! Самому иногда не вериться.

В зале начала очень громко играть музыка. Из него вышла одна из девушек, и направилась в ванную, что была рядом с кухней.

- Обожаю эту песню!!!! – прокричала она и зашла в ванную.

- О… - с досадой в голосе сказал Живой. – Походу началось.

В тот момент мне подумалось что он так реагирует на женский бухач, который идет к тому, чтоб выйти из-под контроля, но всё оказалось куда хуже.

Идеальнее момента чтоб уйти было не придумать.

- Ладно Живой, рад был видеть тебя, но мне пора, - сказал я, и начал уходить.

- Погоди, не иди пока.

- Почему? – немного удивившись спросил я.

- Сложно объяснить, но просто поверь, пока не стоит.

- Что такое? Там что Светкин парень? В чем дело то?

- Пфффф, - Живой вздохнул и перевел взгляд на пол. – Не хочу тебя пугать, но объяснить будет все слишком сложно.

- Объясни, как есть.

- Ты когда-нибудь слышал термин «лиминальность»? – начал Живой издалека.

- Нет, - все еще не понимая к чему он ведет сказал я.

- Если в двух словах, это когда ты одно уже завершил, но другое еще не начал. Образного говоря - тут слишком много, а там еще недостаточно, понимаешь?

- Нет.

- Обожаю эту песню!!!! – прокричала одна из девушек и зашла в ванную.

- Лиминальность – это период, при переходе от одного состояния к другому.

- А к чему ты мне всё это говоришь? – совершенно потеряв нить разговора спросил я.

- Понимаешь, я вроде как не совсем психологией занимаюсь, не в привычном понимании этого слова.

- А чем ты занимаешься?

- Наблюдениями - многозначительно сказал Живой.

- Короче, я домой, рад был видеть, но мне правда пора.

- Обожаю эту песню!!!! – прокричала одна из девушек и зашла в ванную.

- Стой! Правда не советую уходить сейчас.

Что-то в происходящем было не так, щетина на лице неприятно покалывала, вместе с зудящим затылком…

- Ты не заметил, ничего странного? – спросил Живой, и в полутьме кухни его образ начал вызывать страх. – Чего это я, наверняка не заметил…

- Обожаю эту песню!!!! – прокричала одна из девушек и зашла в ванную.

Страх, который до этого был чем-то неосознанным всё отчетливее вторгался в окружающую действительность. Вместе с ним понемногу начала меняться квартира, и мир, который был за ней. Свет что был в коридоре из мутно желтого, переходил в красный, а темнота за окном как-то медленно двигалась. Все звуки на улице разом стихли. Не было слышно машин что ездили, деревьев, которые послушно двигались, подыгрывая осеннему ветру. Будто что-то большое проплывало по дому, обволакивало его.

- Скажи, тебя не смутило то, что все номера квартир в подъезде имели цифру четыре, или ты просто этого не заметил? Ты не обратил внимание на то, что на столе в тарелках, вместо еды был пластилин? Тебе не показалось странным, что никто из присутствующих тебя не знает? Или то, что в центре комнаты, вместо телевизора стояла фотография Светы?

- Обожая эту песню!!!! – прокричала одна из девушек и зашла в ванную.

Вместо песни в квартире звучали рыданья, громкие, полные страдание и боли стоны.

От всего этого у меня начала кружиться голова. Сердце колотилось как бешеное, тело словно свело.

- Может тебе уже доводилось видеть кого-то из гостей ранее?

- ОБОЖАЮ ЭТУ ПЕСНЮ!!!! – со злостью прокричал голос девушки, после чего дверь ванной с силой захлопнулась.

- Может тебе доводилось их видеть в своих снах? В своих кошмарах? Ты просто постарайся вспомнить. Те сны, где тебе некуда просыпаться, как сейчас.

- ОБО-ЖЖ-АЮЮЮ!!!Э-Т-У!!!ПЕСС-НЮ!!!! – омерзительно сплёвывая слова сказало что-то, и прошло в ванную.

Мне захотелось повернуться.

- Не стоит этого делать, чтобы тебе не показалось, никогда не поворачивайся.

- Я… что… умер? – со страхом спросил я.

- Нет, ты не умер.

- Что происходит?

- Как думаешь, много ли травм хранит твоя психика?

От его вопроса в голове всплыли воспоминания из детства, падение с велосипеда и удар головой об бордюр.

- Ну пару раз падал… - неуверенно ответил я.

- Нет, ты не понял, много ли травм, которые ушли в «подавленное» хранит твоя психика?

- Не знаю, наверное, достаточно, - всё еще не в силах продохнуть от страха отвечал я.

- Как думаешь применимо ли понятие «лиминальность» к травмам? Может ли быть «лиминальность» от одной травмы к другой?

- ОБОЖААЮЮЮ ЭТУУ ПЕСНЮЮЮ!! – прорычал где-то в области пола голос, после которого дверь в ванную начало что-то скрести.

Сам того не желая, от страха я начал невольно поворачиваться.

- На твоем месте я бы не делал этого…

- Да что происходит?! Вы мне подмешали что-то? Это гипноз?! Что происходит?!! - шипел я.

Продолжение>