«Ленин или Гитлер?» — Йозеф Геббельс (продолжение)

Что такое нация? Что такое национальный?

Для нас нация является органическим единством людей в рабочем обществе судьбы. Люди – все мы, кто работает совместно, а национальное – это все, что дает этим людям жизнь, их национальное бытие. Национальный капитал – это рабочий капитал, который тяжело трудится ради блага нации: он привязан к границам страны, к людям, к государству. Он состоит из фабрик, железных дорог, пахотных земель, суши, шахт, муниципальных и федеральных строений, короче, национальный капитал – это государственный капитал, который абсолютно необходим для жизни народа, мы не можем представить его отдельно от жизни народа, не представляя в то же время конец народа. Национальный капитал не только создает ценности, он также представляет собой нечто стабильное. Наши шахты, например, нельзя увезти за границу, они должны оставаться в стране.

В противоположности национальному государственному капиталу стоит международный спекулятивный капитал. Этот спекулятивный капитал уже не состоит из фабрик, шахт, железных дорог, зданий; он состоит преимущественно из денег, а еще лучше, из золота. И это золото, которое было накоплено из доходов экономической системы, стало хозяином экономической системы. <...>

Диктат банков и фондовых бирж над всеми народами – вот цель спекулятивного капитала. Золото мобильно, его можно перевозить из страны в страну, оно интернационально, не привязано к своей стране: это делает его более удобным для фондовой биржи в реализации своей цели. Легко понять, каким образом происходит такая реализация.

Основной заботой фондовой биржи, естественно, является устранение со своего пути национальных государств как можно быстрее и полнее. А в рамках национальных государств – национальные классы. Она должна уничтожить их, чтобы на руинах возвести всемирную диктатуру золота. Ибо национальные классы всегда будут реагировать против любого яда, угрожающего разрушить тело народа.

Давайте в качестве примера возьмем Германию, поскольку мы уже почувствовали этот отравляющий процесс в нашем собственном теле и по-прежнему должны испытывать его ежедневно. Спекулятивному капиталу необходимо уничтожить пять наших социальных классов, чтобы достичь своей цели – национальную буржуазию, национальную интеллигенцию, германскую экономику, германское сельское хозяйство и, наконец, германских рабочих.

Однако каждый из этих классов владеет определенным оружием, которым он сможет защитить себя.

Фондовая биржа начала со среднего класса. Его два оружия – это движимый и недвижимый капитал, деньги и собственность, земля. Следовательно, война на уничтожение фондовой биржи должна быть направлена против этих двух факторов. И что случилось? Мошенники создали инфляцию, девальвировали валюту. “Немецкое” правительство, активный и усердный агент фондовой биржи, наложило такие непосильные налоги на собственность, что право собственности уже не является правом собственности, и буржуазия осталась безоружной перед жаждой власти биржевых маклеров.

Когда ликвидировали буржуазию, национальная интеллигенция также умерла. Национальная интеллигенция почти вся вышла из буржуазии. Теперь, когда этот класс избили до смерти, международным бандитам с фондовой биржи не составило труда подавить национальную интеллигенцию и сделать ее, прежде всего, трусливо восприимчивой к пацифизму и демократии. В России тех, кто сопротивляется и выступает в оппозиции против бесстыдного уничтожения товарной биржей, ставят к стенке; в Германии же тех, кто говорит правду, когда уже не может держать язык за зубами, пытаются душить экономически. <...>

Для того чтобы воткнуть нож в спину экономике, фондовой бирже нужен союзник. Такой союзник нашелся в лице марксистского рабочего класса, так как фондовая биржа ввела в марксизм своих посредников, которые привели марксизм к отрицанию национального капитала и созданию для него национальных препятствий, чтобы фондовая биржа с минимумом усилий могла перекачать этот капитал себе. Конечно, промышленности и сельскому хозяйству, из-за их антиобщественного поведения, остается винить за то, что все произошло таким образом, только себя. <...>

Для нас жизненно важной проблемой сегодняшних дней является решение социального вопроса. Социального вопроса не в смысле меньше работать и больше получать. Для нас социальный вопрос является вопросом возможности и способности взаимопонимания между немцами-соотечественниками.

Германия будет свободной лишь тогда, когда тридцать миллионов левых и тридцать миллионов правых придут к взаимопониманию.

Такой цели никогда не достигнуть буржуазным партиям. Марксизм и не желает достигать этого.

Лишь одно движение сейчас способно сделать это – национал-социализм в олицетворении своего лидера Адольфа Гитлера.

Кого больше всех ненавидят в Германии сегодня?

Адольф Гитлер не выходец ни из интеллигенции, ни из высших десяти тысяч. Этот человек испытал всю социальную нищету своего времени, он изучал социальные проблемы не по книгам, а через свое собственное тело. Голод и холод, нищета безработицы – он слишком рано испытал это в своей жизни. Это просто удивительно, что он очень рано начал размышлять над тем, почему все так происходит, и начал искать причины этих страданий.

Он добровольцем принимал участие в Первой мировой войне, был простым солдатом в Баварской армии. И война полностью раскрыла ему глаза. Он сам доискивался первопричин. И то, что он увидел, глубоко поразило его.

Измена марксизма рабочему люду Германии в ноябре 1918 года, ничтожность и трусость национальной буржуазии, огромная пропасть между людьми, считавшими, что их судьба принадлежит всем соотечественникам вместе, – все это привело Гитлера к решению посвятить себя политической работе в будущем.

Гитлер понимает, что только новая идея, только идея национальной воли и социалистической справедливости в состоянии построить Германию будущего. Он понимает, что буржуазные партии не смогут создать новое государство, поскольку они даже не могут защитить старое, так как в 1918 году они уползли на четвереньках, как трусы, и этим предали Германию, их родину, в тяжелый для нее час.

Он понимает, что марксистские партии не сделали из 9 ноября 1918 года революцию для их свободы, а сделали революцию для фондовой биржи, что они разрушили Германию для того, чтобы подать ее на блюдечке западному капитализму.

Марксизму совсем не нужен социализм, потому что за ним укрываются люди, которые по-прежнему исповедуют религию свободы, мира и хлеба, и, тем не менее, которым совсем не нужно социальное освобождение, а лишь использование рабочих в качестве готовых рабов для своих собственных целей!

Благодаря буржуазному предательству национального принципа и предательству марксизмом социального принципа образовалось то, что мы называем национал-социализм. <...>

Мы глубоко убеждены в том, что германский трудящийся отторгает себя от нации, так как у него нет своей доли в нации. Мы осознали глубокую причинную связь между социальным освобождением рабочего и национальным освобождением Германии.

Мы больше не верим в Интернационал. <...>

Мы хотим начать борьбу против этого всемирного врага. Мы хотим создать из Германии государство, а из германского народа – нацию. Наши люди должны быть готовы поглубже воткнуть кинжал в сердце врагу.

Все еще предпринимаются попытки нейтрализовать рабочее движение под международными лозунгами и повести его по фальшивому пути. Где бы режим не становился прогнившим и коррумпированным, он становился все больше интернациональным, естественным путем и силой. Чем больше коррумпирована система, тем более интернациональными являются ее обязательства. Интернационал – это враг. Он пытается убедить нас в идее интернационализма, поскольку он знает, что тогда он будет непобедимым на века. Интернациональное возможно уничтожить лишь национальным. Где бы ни поднимались народы против международного врага, они теснее сплачивались на национальной основе. <...>

Но если мы хотим разъяснить германскому рабочему моральный долг его борьбы против этого мирового проклятья, мы должны показать ему, за что он борется. Мы должны вернуть ему потерянное, то, что завистливые, безответственные элементы забрали у него.

Сегодня этот пролетарий стоит перед нами с грубым обвинением: “У меня нет родины, которая называется Германия”. Мы понимаем это. Мы больше не верим буржуазным невеждам и пустозвонам, которые утверждают, что Родина – это вещь в себе. Мы больше не верим, что Германию можно освободить ликующим и подвыпившим патриотизмом. Когда пролетарий стоит перед нами с обвинением: “У меня нет отечества”, мы знаем, что это обвинение глубоко оправдано.

Что дает ему такое отечество? Жизнь, полную тяжелого труда, нудной работы с раннего утра до поздней ночи. Все это, тем не менее, можно вынести. Но другой вопрос – “За что, на кого я работаю?” – требует ответа. А если такого ответа нет, тогда вопрос грозит разочарованием и обвинением. Я не могу требовать от человека того, чего он не уважает; уважать то, чего он не знает. Немецкий пролетарий не любит свою Родину, так как он не имеет доли в этой Родине.

Мы хотим дать ему его долю. Мы хотим доли в собственности, доли в управлении этой собственностью, доли в управлении государством и ради тебя, германский пролетарий, мы восклицаем: “Ты ненавидишь не Германию, ты ненавидишь форму этой Германии, демократию и капитализм”. Ты вправе ненавидеть это. Если ты борешься против этого, то мы на твоей стороне. Когда ты говоришь: “У меня нет отечества”, мы понимаем тебя. Но неправильно говорить: “У меня нет отечества, и я не хочу отечества”, тогда как лозунг, который может привести тебя к свободе, гласит: “У меня нет отечества, оно украдено у меня людьми, у которых нет на него права. Они украли отечество у меня не из-за того, что могут похвалиться правом сильнейшего. Они были не сильнее, а умнее, злее, хитроумнее меня. У меня нет Родины, но я хочу вновь получить эту Родину с помощью кулаков!” Именно этот боевой клич может привести Германию к свободе.

Социальная проблема состоит в том, чтобы вновь сделать стабильным международный пролетариат в городах. Германский пролетариат является интернационалистом не из-за любви к интернационалу, а из-за того, что ему негде пустить корни. Стабильность повышает чувство к родине. Чувство к родине – это эмбрион национального сознания. Давайте возьмем простой пример, – когда вы приезжаете в незнакомый город, вы чужой в этом незнакомом городе. Вы будете ходить по улицам этого города, не чувствуя никакой привязанности к нему. Вы будете с нетерпением ждать того дня, когда сможете стряхнуть пыль этих улиц со своих ног. Когда вы на расстоянии видите башни вашего родного города, ваше сердце начинает биться быстрее. Почему? Потому что вы привязаны к этому городу посредством некой вещи, которая принадлежит вам, будь то земля, дом, семья, мать. Это связывает вас; здесь вы можете пустить корни; здесь вы привязаны к своему дому и в радости, и в печали. Германский пролетарий не любит свою родную землю, так как у него нет родной земли.

По этой причине мы хотим дать ему место, где бы он мог пустить свои корни; мы хотим дать ему долю в том, к чему он стремится; мы хотим вновь интегрировать его в нацию; мы хотим связать его ответственностью с горем и радостью его отечества; мы хотим сделать его членом этого отечества, членом этой нации. Мы поняли, что без него это не будет работать. Мы знаем, что с ним связана будущая судьба Германии. Мы не обращаемся к нему с буржуазной заунывностью и социальной жалостью, но мы обращаемся к нему с глубоким осознанием того, что он является частью Германии, возможно, даже самой Германией. На карту поставлена Германия, и всегда Германия!

Социальный вопрос – это не вопрос буржуазной жалости, а вопрос социалистической, политической необходимости. Мы знаем, что должны сражаться за принципы против твердого большинства в Германии. Мы знаем, что путь, которым мы хотим следовать, это не путь голосования, а путь последовательного разрушения, путь революции. Мы хотим этой социальной революции для того, чтобы освободить Германию на национальной основе, чтобы навсегда установить социальную революцию. Для нас руководящей волей является высказывание Лягарде: тот, у кого нет ни мужества, ни воли для внешней революции, не сможет совершить внутреннюю революцию в себе. Мы требуем этой внутренней революции от сегодняшнего немца, этой перестройки и разрушения в самом себе, этого перехода от старого к юному гражданину нового Рейха. То, что мы хотим, намного превосходит буржуазию, намного превосходит реакцию. Мы хотим покорить буржуазию торжеством пролетарского принципа. Ничего не связывает нас с этим демократическим Рейхом. Ничего не связывает нас с государством 1914 года. Мы научены опытом. Мы видели созданный Рейх, который продержался тысячи лет, и мы видели развал этого Рейха из-за того, что он стал дряхлым и прогнившим, развалился под злом, завистью и невежеством германских принцев.

Структура распалась, принцип остался! Мы были свидетелями тяжелого периода перехода от Первого Рейха ко Второму. Мы были свидетелями, как этот Второй Рейх создавался под пушечным огнем у Парижа. Мы были свидетелями крушения этого Рейха под сокрушительными ударами 9 ноября 1918 года: он распался, так как стал дряхлым, рухнул, так как его сторонники не смогли проявить мужество или силу для защиты. Мы живем на руинах этого Второго Рейха. Вокруг нас происходит процесс распада этого государства. Распалась структура, принцип остался!

Мы хотим отчеканить германский принцип в новой форме, в форме Третьего Рейха. Мы хотим этого Третьего Рейха с пылом наших сердец. Третьего Рейха великой Германии, Третьего Рейха социалистически разделенной судьбы. Это намного превосходит идеи братства, намного превосходит примитивную доктрину зависти. Мы обращаемся к народу Германии с конечным, самым жестоким обвинением. Но это конечное, чрезмерно жестокое обвинение таит в себе конечное великое примирение. Мы обвиняем правых и располагаем к себе левых. Обе стороны виновны в германской катастрофе. Но основной виновной стороной является представитель правой партии, а следовательно, он должен покаяться и принести жертву. Если он хочет, чтобы левые позабыли о своем пролетарском мышлении, он сам первый должен иметь достаточно мужества, чтобы позабыть о своем буржуазном мышлении.

Мы не хотим буржуазного государства. Мы не хотим пролетарского государства. Мы хотим Германии! Нация является окончательной и величайшей вещью; вне ее индивидуум ничего не значит. Но эта нация не будет полностью едина, пока каждый индивидуум не будет иметь в ней места. Судьба не будет полностью едина, пока каждый индивидуум не будет иметь в ней места. Судьба не будет разделенной, пока 30 миллионов левых не будут также принадлежать ей как стабильное германское трудящееся сообщество.

Мы националисты из-за того, что мы осознали, что каждая концепция великого государства берет свое начало на родной земле. Мы националисты из глубокого стремления к корням. Мы националисты не из-за атавизмов прошлого, а из-за цели на будущее. Мы хотим освободить мир через Германию, а не освободить Германию через мир. Мы националисты из-за того, что мы знаем, что никто не поможет нам в беде, ни один единичный фактор не имеет обязанности освобождать Германию – только мы сами!

Мы социалисты из-за того, что мы не хотим сражаться за права наших порабощенных соотечественников как за добровольно или даже неохотно отданные дары. Мы социалисты из-за того, что мы хотим, чтобы они получили эти права как политическую необходимость и из народной справедливости.

Мы именуем себя “Партией рабочих” не из-за того, что питаем иллюзии, будто лишь ручной труд может спасти Германию. Мы называем себя “Партией рабочих” потому, что рабочий будет принадлежать нам, каким бы он, либо руками, либо сердцем, германский рабочий ни был. Оба принадлежат друг другу. Одному мы говорим: “Ты стоишь между молотом и наковальней своей судьбы; ты ничем не отличаешься от другого человека, который сидит в своем кабинете и составляет планы о гигантском будущем Германии”. Другому мы говорим: “Ты сидишь в своем кабинете и составляешь планы и схемы; ты ничем не отличаешься от другого человека, который стоит у наковальни и выковывает из твоих мыслей железную судьбу”. Вместе вы всё; в одиночку вы оба погибнете.

Сражение началось, не только в Германии, но и во всем мире. На Дальнем Востоке выступили сотни миллионов. Они не сражаются за свою свободу с кличем “Да здравствует Третий Интернационал!”, а под лозунгом “Китай для китайцев!” То же сражение началось в Индии. Огонь свободы мерцает в колониях. Лишь Германия мыслит по интернациональному. Лишь мы верим в право человечества; верим в право любви к миру, который не существует на земле.

Адольф Гитлер однажды сказал фразу: “Право – это власть!” Пока у вас нет власти, вы не получите прав! Если у вас нет власти, вы можете быть правым двадцать раз, но все равно останетесь неправым!

30 миллионов левых и 30 миллионов правых противостоят друг другу. Лишь один получит преимущество от этого – международный бич мира. 30 миллионов левых и 30 миллионов правых поднимаются друг против друга. Если правые желают свободы для Германии, тогда левые готовы воткнуть правым в спину нож, и наоборот. Лишь когда все встанут снова вместе, когда из обоих сформируется вновь народ численностью в 60 миллионов, лишь тогда этот народ сможет завоевать свою свободу. Основным условием германской свободы является воля к свободе. Задачей нашего движения является подготовить эту волю. Пока 60-миллионный народ не захочет стать свободным с глубочайшим пылом в своих сердцах, судьба мира, Бог истории не даст своего благословения на это. Свобода – это самая главная и самая великая вещь, которая нам нужна.

Спросите у нас нашу цель. Свобода – наша цель! Спросите у нас наш путь. Социализм – это путь к нашей свободе. Пускай всезнайки жалуются и призывают на помощь: тщетно. Мы не потеряем надежды на свободу, пока хоть один человек по-прежнему желает этой свободы всем своим сердцем. <...>

Мы хотим социализма как доктрины общества. Мы хотим социализма как древнегерманской идеи о судьбе. Мы хотим сделать из Германии народ, объединенный социалистическим способом не только в радостях, но и в горестях. Мы хотим сделать из Германии народ, разделяющий ее страдания, ее хлеб и ее судьбу. Есть размышления, которые берут свои корни не из книг, а из глубокого понимания сути вещей, данных нам политическим инстинктом на будущее.

Мы проиграли войну. Народу не нужно умирать из-за этого. Мы проиграли революцию. Эта потерянная революция должна была быть сделана хорошо. Таким образом, мы уже не видим конечного разделения людей на десятки партий и десятки организаций, а лишь на две части – рабочие и воры, голодные и сытые. Нужно более подробно осудить их. Пережравшиеся – это те, которые перед войной считали Германию горсткой рабов, которые саму войну превратили в доходное дело, которые после войны удобно отдыхали на фундаменте событий. Голодные – это те, кто до войны были исключены из нации, кто во время войны пожертвовали на алтарь Отечества в окопах свое здоровье и свою жизнь, и которых теперь вталкивают в систему, более жестокую и более безответственную, чем любая из всех существовавших в истории. Они по-прежнему проскакивают мимо друг друга; пресытившиеся по-прежнему хорошо понимают, как направить волю голодных к свободе на ложную дорогу. Но рано или поздно настанет день расплаты, когда каждый будет стоять перед лицом фактов, тот день, в который враг проявит себя во всей его жестокой наготе, когда голодный убьет сытого, ибо этого потребует идея Жизни, Государства, Нации, Германии.

Пусть они оскорбляют нас и издеваются над нами. Мы знаем одно: сегодня не пойдут на пользу размышления о работе на свободу. Пусть они смеются над нами, над якобы исчезающим меньшинством, которое, когда наступит самая страшная катастрофа, развернет флаг свободы на земле, управляемой большинством. История всегда делается меньшинством, осознавшим свою цель, и ведомым по дороге к свободе и возрождению радикальной волей. Пусть они смеются над молодыми, которые поднимаются против старого. Мы гордимся, что в наших рядах можно найти молодых. Для нас юность – это не ошибка в себе, так же как возраст не является достоянием самим по себе. Мы хотим поощрять юношеский энтузиазм и знаем, что эта самая молодежь имеет великое задание завершить работу ради свободы. Мы не проклинаем опыт и ясную мудрость преклонного возраста. То, через что мы проходим, ничего не имеет общего с опытом или мудростью. Катастрофа великого народа настолько чудовищна и так ужасна, что она поражает каждого, будь-то молодой или пожилой, с равной жестокостью. Того, в чем мы сегодня принимаем участие, никогда не испытывал ни один живой человек. Но молодость всегда была в центре событий. В ужасные годы нашего прошлого она выросла так рано в мужчин. Поскольку в своей юности наши молодые люди видели больше и испытали больше, чем какое-либо иное поколение. Кто решится бросить первый камень в нас? Мы сменили свои знамена раньше, и мы сменим наши знамена позднее. Мы знаем, что борьба будет стоить крови, но мы знаем и то, что ни одна капля крови не будет пролита напрасно, а упадет на германские поля тоски. Мы – это та самая юность, движимая миссионерским усердием, движимая необходимостью действовать, сформировавшаяся задачей, наложенной на нас мировой историей. Эта юность строит Германию будущего. Она смеется над мудрым опытом и высокомерным превосходством мудрых и старых. Ожидаемое нами выше, нежели опыт и знания. Вот она идет, молодая национал-социалистическая Германия, люди, которые желают только помочь, распознать, разъяснить и работать. Сторонники новой идеи, которые придадут форму будущему. Осторожные бойцы за дух будущего националистического государства в его яснейшей социалистической форме и образце. Они связаны с этим старым государством ничем иным, как безграничной ненавистью к его духу и его сторонникам. Они будут в авангарде борьбы против демократическо-либеральной системы. Движение к свободе не берет своего начала ни из одной холодной силы интеллекта, а является субъектом воли, эмоции; той воли, которая внезапно бьет людей подобно вулканическому извержению, и несет в своем кильватере все, что ранее было малодушно и трусливо. Мы так ужасно порабощены, что ни интеллект, ни статистика не могут освободить нас. Лишь воля к свободе может принести нам освобождение, лишь окончательное решение подчинить все наши мысли, и чувства, и действия этой единственной цели.

Итак, мы не сражаемся против Интернационала, так как не хотим подавить волю рабов к свободе. Интернационал не признает никакой воли к свободе; но мы распознали лживость Интернационала. Угнетенный класс, угнетенный народ никогда не освободит себя посредством международных протестов, а лишь через национальную цель на будущее. Французы конца восемнадцатого столетия не ждали солидарности от немецких и британских граждан. Они сбросили свои цепи без помощи, своими собственными силами, как раз в тот момент, когда цепи стали невыносимыми для них. Мощь старой системы попыталась сломить их дух, но они защитили себя и реализовали свой принцип освобождения победоносно во всем мире. Сегодня происходит то же. Германский рабочий не станет свободным, пока не освободит самого себя своими усилиями, и он сделает это, когда больше не сможет носить цепи рабства.

Он по-прежнему с воодушевлением относится к Интернационалу, поскольку не понял всей глубины его значения. Наш злейший враг – демократия, деньги – они интернациональны. А деньги не преодолеть ни демократией, ни деньгами, а только кровопролитием.

Дорога к свободе проходит через нацию. Чем больше объединена такая нация, тем сильнее и яростней ее воля к свободе. Задачей национал-социализма является отдавать этой страстной воле к свободе боевые приказы на националистической и социалистической основах. Мы желаем свободы так же, как и вы, германские рабочие левых убеждений, только иными средствами, средствами, которые приведут нас к цели. Вашей программой есть интернациональная солидарность. Солидарность нации, сообщества людей – это наша программа. Они поверят нам, что наше сообщество людей – это не пацифистские помои, как предполагает средний класс. Сегодня сообщество людей – это ни что иное, как борьба за права народа ради спасения нации. Мы хотим этой борьбы, ибо лишь она одна может принести нам свободу.

Должна быть борьба за будущее. Вы, левые, и мы боремся друг против друга, не будучи истинными врагами. В этом процессе силы раздробляются, и мы никогда не достигнем своей цели. Возможно, смертельная опасность приведет вас к нам. Возможно! Не качайте головами: в этом вопросе мы печемся о будущем Германии, и более того, о будущем Центральной Европы. Новое государство, или же руины и хаос, все в наших руках.

Мы – молодость Германии, мы – носители судьбы поколений. Давайте никогда не забывать об этом! Когда нужда станет величайшей, к нам найдут дорогу и левые, и правые. Дороги от нас к вам не существует. Почему мы не можем объединиться с буржуазными партиями? Потому, что мы пришли из двух разных миров. Вы живете в крахе. Мы живем в пророческой концепции будущего Государства. Вы – препятствие на нашем пути. Буржуазные увещеватели, вы проповедуете за нашими спинами и хотите подорвать нашу волю к свободе, и хотите, чтобы мы действовали умеренно во имя Национализма и Социализма. Но за годы катастрофы мы поняли: революции никогда не делаются в парламенте, даже если каждый день выдвигать новые предложения и резолюции.

Среди людей функционирует сила, которая построит новое государство, такая сила, которую буржуазия в своем политическом замысле не сможет приобрести, поскольку она не хочет серьезно приобрести ее. Организация такой силы – вот задача “Партии Рабочих”, так часто оскорбляемой буржуазными партиями.

Какой бы ужасной и неразрешимой ни была германская нужда, мы верим, что настанет день. Этот день настанет, так как он должен прийти. Молодежь Германии страдала не напрасно. История не сможет проигнорировать того, что целое поколение борцов истекло кровью на полях битвы за идею, возможно, бессознательно, но она жила в них всех, эта идея; в дальновидном – как вера, в верующем – как смутное предчувствие. Молодая Германия узнала, что мы живем на земле, чтобы принести жертву нации. И ее мысли и действия вращаются вокруг Германии, вокруг одной Германии.

Итак, мы рассматриваем проблему России не как проблему настоящего, а как проблему будущего. Россия лежит окруженная великой проблемой Европы, но когда Россия проснется, мир увидит чудо. Мы, молодые германцы, предвидим это чудо инстинктом людей настоящего. Мы не мечтатели, которые связывают свою последнюю надежду на будущее Германии с этим чудом. Скорее, наш долг остановиться на ничем, но чтобы мы могли смотреть на это чудо, как равные партнеры, или перейти на его сторону. Это будет пробуждением России, которое будет более ужасным, чем война. Это пробуждение создаст национал-социалистическое государство, о котором, сознательно или подсознательно, так пылко мечтает молодое поколение Германии.

Мы поняли это благодаря крушению Интернационала: из убогости и лицемерия неестественного, вонючего пацифизма, классовой солидарности, преувеличенно разрекламированной, в рушащихся системах Европы поднимает свои победные стяги национальный инстинкт. Почти незаметно начинает формироваться характер националистского государства социализма.

Социализм не может и не спасет мир. Мир никогда не будет спасен. Он спасет людей, возможно, народы: это политическая доктрина будущего нации.

Мы уже не верим в пролетарскую волю к солидарности. Мы уже не верим ни в мировую революцию, ни в спасение мира. Мы не верим ни во что иное, кроме нашей собственной силы. В нее мы верим все горячее с полным фанатизмом, со всей волей к будущему, которая горит в нас. Никто не спасет нас, кроме нас самих. Если кто-то считает, что сможет это сделать, мы не захотим, так как мы гордо верим, что можем сделать это сами. Мы социалисты, германские социалисты. Мы не хотим быть показными. Мы не удовлетворены убеждением. Мы хотим укрепить и углубить убеждение работой и неутомимым стремлением. Мы требуем ясности, ясности!

Они нас еще не знают! Покорные, вялые и трусливые придут в ужас от радикализма наших требований, от неумолимой логики того, что должно быть и того, что мы намереваемся сделать просто по той причине, что это должно быть сделано. Сегодня они знают в Германии, что мы никому не позволим превзойти нас в нашем националистическом фанатизме свободы. Они скоро также поймут, что мы уверенно стоим впереди всех в нашей воле к социализму. Одна вещь по-прежнему придает нам уверенность в борьбе, одна вещь по-прежнему сохраняет нашу надежду на будущее и нашу страстную приверженность к народу, к свободе и к отечеству: вера в германского рабочего, в его разум, и его руки. В это мы верим. Мы верим в волю к самопожертвованию, в сумасшедший порыв к свободе, который дремлет в нем, и эта воля однажды проснется. Мы верим в социализм в рабочем, мы верим в массовый ритм. Мы верим в будущее истории. Это наше последнее утешение, наша последняя надежда.

Если мы когда-нибудь вынуждены будем сказать, что мы больше не верим в это, тогда отчаяние будет нашим последним убежищем. Но этого не случится, не должно случиться. Мы боремся за душу германского рабочего. Вот она. Под отчаянием, нищетой и голодом она дремлет и ждет того, кто спасет ее от смерти. Вернет к жизни! На эту роль судьба уготовила нас! Мы выбраны для более великих дел, чем простая власть. Мы должны создать новое государство, а в нем – новых людей. Это не высокопарное утверждение, а ясная, трезвая правда. Этот новый человек уже поднимает свою тяжелую от сна голову и произносит слова всеобщего значения. Приближается время такой жестокости, которой мы еще не видели, по сути, мы уже посреди нее. Перед лицом этих событий все дискуссии превращаются в пустую болтовню. Поверх всей путаницы пустых слов, которые бесцельно изнашивают нас, поверх лавочников, всезнаек и слабаков призыв к действию потечет в новую Европу стремительной приливной волной с кроваво-красным крестом. Ибо мир не терпит труса, а повинуется мечу. Еще не все бесстрашные лежат погребенными под руинами, которые поглотили Германию.

Таким будет осуществление. Но к такому завершению ведет нескончаемая дорога. Все мы ищем ее болезненными неуверенными действиями. Впереди всех нас идет первопроходец – Адольф Гитлер.

Снова, впервые во времена бескрайней трусости, во времена дичайшего террора он развернул знамя свободы. Он сражался за этот флаг с предельно страстной верой в свободу. Он пронес этот флаг над нашими головами в бурные дни ноября 1923. Как лидер идеи он шел впереди своих сторонников под градом пуль реакции. Пускай марксисты обзывают нас буржуазными и капиталистическими. Не марксист, и не рабочий стрелял в нас 9 ноября 1923-го, а реакция. Она стреляла в нас, потому что мы не хотели занимать трусливую и удобную позицию на плоскости фактов, потому что мы дали ход страстной воле к свободе, потому что мы исповедовали в качестве нашей конечной цели не вот это: “Поддержание мира является первоначальным гражданским долгом”, – а, в качестве условия свободы, страстную потребность в этой свободе.

Итак, мы идем нашей дорогой, как люди, которые по-прежнему верят в будущее Германии. Итак, мы освобождаем на земле вулканическое извержение новой воли к свободе и знаем, что однажды этот вулкан сыграет на пользу баррикадам революции.

Вот чего мы требуем, вот такие мы. Мы не обещаем ничего, кроме одной вещи: что мы честные бойцы за то, чего мы желаем.

Итак, мы призываем к борьбе. Над нами развивается флаг германской революции: красный фон с белым кругом и черной свастикой в нем. Под этим флагом в борьбе мы добьемся того, что сегодня есть лишь пустые разговоры и иллюзии: мира между разумом и кулаком.

Единства народа!

Перевод на русский язык А. Иванова

← Назад