Ключ

К содержанию

Глава 20

======== Глава 21 ========

«В прошлой жизни я, скорее всего, был рыбой, — думал Леон Ноэль, стоя в ванне под теплыми струями. — Ну, или жабой, что тоже возможно», — додумал он невесело. Потребность в воде у него была на клеточном уровне. Он начинал свой день в ду́ше, чтобы зарядиться положительной энергией и настроиться на правильный лад, и заканчивал его там же, чтобы смыть с себя неизбежный накопившийся негатив. Кроме того, вода помогала ему в случае недомогания, плохого настроения или стресса. Она была самым первым и самым верным лекарством и средством восстановления. А сегодня Леон был в ду́ше уже в четвертый или пятый раз и ему совсем не хотелось выбираться наружу. Стоило ему выйти из ванной комнаты, как на него наваливалась неприглядная действительность в виде бубнящего в гостиной телевизора, по которому не останавливаясь шли новости о том, что Анжело сознался в убийстве Ксавье Седу. Его Ангел. Он вспомнил, как неделю назад Анжело отдыхал на диванчике в студии, положив голову ему на колени. Леон  пальцами скользил невесомыми движениями по его лбу, переносице, ресницам. Глаза Ангела были закрыты, но Леон знал: он не спит. Его глазные яблоки беспокойно двигались под тонкими веками. Он уже давно не мог спать, как все нормальные люди. Но доктор объяснил, что лежать с закрытыми глазами — это уже своеобразный отдых, хоть и не заменяющий полноценный сон. Леон вспомнил, как плакал, стараясь не шевелиться и не тревожить партнёра. Он боялся всхлипнуть и привлечь внимание Анжело. Он даже обнаружил, что если со слезами не бороться и позволить им свободно стекать по щекам и подбородку, то и плакать можно почти бесшумно. «Вернись ко мне, — просил Леон тихонько, — где бы ты ни был, вернись ко мне. Мне страшно. Мне кажется, я тебя теряю». Тогда он думал, что хуже и быть не может. Оказалось, может. Жизнь сделала очередной виток и пошла по спирали вниз.

А теперь по всем каналам говорили, что Ангел убийца. Леон хотел выключить телевизор, но не мог заставить себя приблизиться к нему, как к гадкому слизняку, к которому противно притрагиваться, а пульт куда-то благополучно завалился. Поэтому, в конце концов, после бессмысленного кружения по квартире, он сбежал в ванную и встал под упругие тёплые струи, смывая с лица слёзы. Леон не спешил. Он подкрутил кран и сделал воду почти нестерпимо горячей. Помещение мгновенно наполнил пар, и юноше показалось, что он находится прямо в середине уютного волшебного облака. Так тихо и спокойно. Остаться бы здесь жить навсегда. Не слышать, не думать, не знать. Не верить в то, что они говорят. Он не выдержит. Он не был к этому готов. У него больше нет сил бороться за Анжело. Всё, что он может, это стоять под душем и ни о чём не думать. Но даже сквозь шум воды ему постоянно слышались какие-то обманчивые отголоски звуков. Леон прикрыл глаза. Последний год ему всё время казалось, что он слышит то, чего не было: телефонные рингтоны, сигналы приходящих сообщений, звонки во входную дверь. В девяносто пяти процентах случаев это оказывалось иллюзией. Вот и сейчас Леону в который раз почудилось, что он слышит дверной звонок. Он прикрыл глаза и сделал напор посильней. Но расслабиться больше не получилось. Юноша тяжело вздохнул, закрутил воду и всё же прислушался на всякий случай. В наступившей тишине звонко капала вода с душевой лейки. Леон от перепада температуры начал замерзать и уже протянул руку к крану, чтобы включить воду снова, но в этот миг настойчивая трель отчётливо разорвала ночную тишину. Ошибки не было, кто-то настырно звонил в дверь. Неприятное чувство сжало Леону желудок. На часах было около двух ночи и ничего хорошего нежданный визит сулить не мог. Дрожащей рукой он снял с крючка пушистый халат и завернулся в него, потуже затягивая пояс. Вышел в коридор и прислушался в надежде, что неизвестный ночной посетитель всё же ушел, не дождавшись, пока ему откроют. И ровно в тот момент, когда он убедил себя, что всё закончилось, в дверь снова позвонили. Леон подпрыгнул от неожиданности и, подойдя на цыпочках, заглянул в глазок. На тускло освещённой лестничной клетке стоял молодой черноволосый мужчина. Леон замер, стараясь  не дышать, а визитёр, словно почувствовав его за дверью, подал голос:

— Леон? Меня зовут Франсуа Морель, я — ведущий следователь по делу Анжело Бертолини. Понимаю, уже очень поздно, но позвольте мне войти. Я не отниму у вас много времени, — покопавшись, мужчина извлёк из внутреннего кармана пальто удостоверение майора полиции и поднёс его к глазку, давая Леону возможность рассмотреть как следует. Впрочем, Леон не имел ни малейшего представления о том, как должно выглядеть удостоверение французского полицейского, и с таким же успехом вышеозначенный Франсуа Морель мог продемонстрировать ему купон на посещение Макдональдса. Ноэль помедлил и всё же щелкнул замком. Вместе с затхлым подъездным воздухом он тут же различил явный запах перегара и понял, что следователь, явившийся к нему домой без приглашения в два ночи, помимо всего прочего, ещё и безнадёжно пьян. Он вздрогнул, раздумывая, не захлопнуть ли дверь, пока не поздно, но мужчина, увидев его сомнение, торопливо заговорил:

— Извините, я знаю, как это выглядит со стороны. Я сегодня немного не в форме… Сложный день. Но очень прошу вас впустить, мне нужно с вами поговорить… Меня здесь вообще не должно быть. Речь идёт об Ангеле. Мне нужна ваша помощь. Да и ему тоже, я думаю…

Ноэль молчал, ощущая, как с мокрых волос по спине стекают холодные влажные дорожки. Наконец, он тяжело вздохнул и отступил вглубь прихожей, делая приглашающий жест. Франсуа прошёл в небольшую, но уютную квартирку и, повинуясь инстинкту, отправился на звук работающего телевизора. Оказавшись в гостиной, он, не дожидаясь разрешения, опустился в одно из кресел, чувствуя невероятную усталость.

— Я сейчас, — тихо прошелестел за его спиной Леон и удалился в другую комнату.

Голова Мореля гудела, как церковный колокол. Во рту был мерзкий привкус продуктов распада алкоголя, на языке налётом осела горечь никотина. Он поймал своё отражение в небольшом зеркале на противоположной стене и понял колебания хозяина квартиры. Выглядел он жутковато: растрёпанные волосы торчали в разные стороны; глаза, пронизанные красными прожилками, ввалились; под ними залегли черные круги. Полчаса назад он обманом отцепил от себя Баселя. Отлепив от витрины магазина с бегущими строками об Ирэн Дассини, тот засунул Мореля в подошедшее такси и уже хотел было везти к себе домой. Но, оказавшись на заднем сиденье автомобиля, Франсуа неожиданно спокойно заявил, что с ним всё хорошо и он должен наконец увидеться с семьёй. Ромм посмотрел на него с подозрением, но всё же назвал водителю домашний адрес четы Морелей. Всю дорогу они молчали. Детектив безучастно смотрел в окно, а Басель, буквально несколько минут назад почти выигравший битву за психику напарника, не знал, что ещё сделать. Он сказал другу все правильные и нужные слова, но, чёрт возьми, именно он предупреждал Франсуа днём ранее, что Ирэн грозит опасность и что Морель поступает неправильно. Теперь его предупреждение оказалось пророческим. Ни добавить, ни прибавить к этому было нечего. Кроме того, Баселю нравилась Ирэн Дассини. Она была испуганной запутавшейся женщиной, но всё же он испытывал к ней симпатию и настоящую жалость. Теперь её не стало. Лейтенант ощущал усталость. Ни говорить, ни убеждать ни в чём Франсуа ему сейчас не хотелось, и Ромм решил оставить разговор на утро. Им обоим нужно было перевести дух. Он проследил, чтобы Франсуа зашёл в свой подъезд, и назвал таксисту адрес Жюли Лернон. Оставаться одному в пустой квартире ему сейчас было не по силам.

Франсуа же, зайдя в дом, подождал, пока такси с напарником отъедет на приличное расстояние, и вышел на улицу, уже заказывая другую машину. Под неодобрительные взгляды пожилого таксиста, поморщившегося от резкого алкогольного запаха, он назвал адрес Леона Ноэля, предварительно сверившись с сообщением, присланным одним из следователей по делу буквально за пять минут до звонка Солюса. Оставалось всю дорогу молиться, чтобы парень был дома.

У Франсуа был только один способ избежать действительности, которая грозила разнести ему голову — способ старый и проверенный — бежать вперед не оглядываясь. Он знал, стоит ему остановиться хоть на секунду, и его настигнет жестокая правда — он стал виновником ещё одной смерти. Пусть косвенно, пусть неосознанно и пусть всё, что говорил Басель, правда. Но право выбора и право принимать решения никто не отменял. Он знал, что поступает неправильно, и всё же поступил так. Разменял одну человеческую жизнь на другую, как в чёртовой шахматной партии. Вот только кто дал ему право определять, чья жизнь главней? И как бы горько ни было это осознавать, теперь Франсуа оставалось упорно идти вперед до последнего. О том, что будет потом, Морель старался не думать. Момент, когда придётся остановиться и остаться один на один с собственными демонами, был так же далёк и неясен, как угроза глобального потепления. Это было ужасно, но никто в это не верил.

Леон вернулся через пару минут, одетый в простые синие джинсы и не по размеру большую чёрную футболку с принтом. У Франсуа почему-то сжалось сердце при виде молодого человека. Несмотря на невероятную, модельную внешность, выглядел Леон неважно. Его необычное красивое лицо — результат причудливого смешения азиатских и европейских кровей — несло печать невыплаканных слез. Он казался совсем маленьким мальчиком, столкнувшимся в первый раз с несправедливостью внешнего мира. Леону и правда снова очень хотелось плакать. Странный человек, назвавшийся следователем, оптимизма не прибавлял. Но он постарался взять себя в руки.

— Ещё раз извините, Бога ради, — прочистил горло Франсуа, — вы не могли бы угостить меня чашкой кофе? — в его глазах стояла настоящая мольба. Леон механически кивнул и пошел на кухню, радуясь возможности хоть как-то занять руки, чтобы не занимать до поры до времени свои мысли. До Мореля донёсся оглушительный рёв кофемолки и одуряющий запах свежемолотых кофейных зёрен, и майор с облегчением понял, что сейчас ему приготовят чашку настоящего, сваренного в турке божественного напитка. Не в силах сидеть на своём месте, он прошёл на кухню и завороженно уставился на Леона, стоящего к нему спиной у плиты. И вдруг ни с того ни с сего Франсуа захотелось подойти к нему и, взяв за предплечья, уткнуться лбом юноше в шею. Он вздрогнул и поспешно присел за маленький кухонный столик, отгоняя от себя наваждение. Леон водрузил перед ним чашку и сел напротив. Морель с наслаждением сделал первый глоток, и позволил себе на секунду прикрыть глаза.

— Спасибо, — произнес он одними губами, и Леон слабо улыбнулся. Он сидел, подперев голову рукой и не решался задать главный вопрос. Вопрос, который мучил его всё время и на который не было ответа ни у кого. Сейчас рядом с ним сидел человек, возможно, способный помочь.

— Ангел всё-таки признался? — не выдержал он. Франсуа аккуратно поставил чашку на стол и посмотрел ему в глаза.

— Да, Анжело Бертолини сделал признание в убийстве Ксавье Седу сегодня днём, — ответил он отчего-то очень официально. На кухне воцарилась тишина. У них обоих были вопросы друг к другу, но оба не знали, с чего начать. Морель задумчиво сделал ещё один глоток кофе.

— Так вы ведущий следователь по делу Ангела? — спросил Ноэль.

— Ну, надеюсь, что пока ещё — да, — невесело улыбнулся майор. Ноэль поднял на него удивлённые глаза, и детектив решил не пугать его рассказами о своих разногласиях с начальством. Он встряхнулся и, наконец, заговорил.

— Леон, несмотря на то, что Ангел сегодня сделал чистосердечное признание, у меня есть все основания полагать, что он не совершал это убийство. Обстоятельства, при которых был убит его продюсер, более чем странные, и я очень надеюсь, вы мне поможете разобраться, что к чему.

— Значит, это не он убил Ксавье? — юноша поднял глаза на Франсуа.

— А у вас есть основания полагать, что это всё же сделал он? — остро царапнул его взглядом Морель. Ноэль поник.

— Леон, — спокойно сказал полицейский, — позвольте задать вам всего один вопрос. Сразу хочу предупредить, я спрашиваю вас неофициально. У нас уже есть признание Анжело, и фактически дело закрыто и скоро будет передано в суд. Но я хочу понять, — голос Мореля сорвался и он сглотнул, — что произошло на самом деле. И поэтому задам всего один вопрос: где вы были в ночь убийства Ксавье Седу?

Ноэль устало обхватил шею ладонями, положил локти на стол и надолго замолчал.

— Я расскажу вам, — сказал он, наконец, — я расскажу вам всё.

***

Глава 21 (продолжение)