Ключ

К содержанию

Глава 28 (продолжение)

======== Глава 29 ========

Дежурный офицер на проходной в изумлении наблюдал, как майор Франсуа Морель волоком протащил мимо поста бледного мужчину раза в полтора больше самого следователя. Он привстал поздороваться, но обычно вежливый и улыбчивый полицейский даже не обратил на него внимания. Франсуа был явно не в себе. Он был бледен, губы сжались в упрямую полоску, а пряди чёрных волос прилипли ко влажному лбу. Дежурный сел на место и взялся за телефонную трубку. Он симпатизировал молодому следователю и лишь поэтому, прежде чем набрать внутренний номер, всё же окликнул того по имени.

— Франсуа?

Морель, уже втолкнувший арестованного в лифт, машинально обернулся.

— Вас там ждут. Извините, я должен доложить, — виновато закончил дежурный.

Детектив молча кивнул и нажал на кнопку пятого этажа. Створки лифта закрылись и дежурный, медленно сосчитав до десяти, набрал номер:

— Майор Франсуа Морель только что вошёл в здание, — отрапортовал он будничным и ничего не выражающим голосом.

***

Франсуа волоком тащил Тома Диалло по длинному коридору конторы в сторону комнаты для допросов. Водитель почти не сопротивлялся, что было понятно, учитывая ствол пистолета, который всё это время надёжно упирался ему в бок, и наручники, сковывающие запястья мужчины за спиной. Морель из последних сил старался не думать о Баселе. Последнее, что он видел, это залитая кровью грудь напарника. Он знал, он не может ничем помочь. Единственное, что оставалось ему делать — это идти до конца. Однако, стоило Франсуа свернуть за первый же поворот, перед ним выросла высокая худая фигура Жана Перье из департамента внутренних расследований. Детектив мысленно чертыхнулся.

— Майор Морель? Нам нужно побеседовать, — начал Перье тоном человека, привыкшего к повиновению.

— Чёрта с два, — сипло прошептал Франсуа, отодвигая внезапную преграду плёчом.

Перье машинально сделал шаг назад, но тут же опомнился и ринулся в бой.

— Что вы сказали? Вы понимаете, с кем разговариваете?

Морель зло усмехнулся, оборачиваясь, но так и не замедлил своё движение.

— Я прекрасно понимаю, кто вы, Перье. Но я поговорю с вами не раньше, чем допрошу подозреваемого по делу!

— По какому делу? — взревел, багровея лицом и шеей Перье.

— По делу об убийстве Ксавье Седу, — бросил следователь, открывая, наконец, дверь допросной и вталкивая в неё Тома.

— Подозреваемому по делу об убийстве Ксавье Седу уже предъявлено обвинение! — проорал Перье, направляясь за Франсуа, но Морель уже захлопнул перед его носом надежный щит и провернул ключ в замке. — Майор, вы вынуждаете меня пойти на крайние меры, — продолжал кричать с другой стороны Перье. — Вам будет предъявлено обвинение в должностном преступлении. — В дверь забарабанили, но внезапно всё затихло. Очевидно, Перье пошёл искать обходной маневр. Франсуа толкнул Тома на стул и уже приготовился задать первый вопрос, но в это время за дубовой створкой раздался спокойный голос Солюса.

— Франсуа!

Морель замер и затаился.

— Мальчик мой, открой, пожалуйста, — негромко и устало позвал Пас­каль Пе­ти.

Франсуа, поразмыслив, направился к двери и открыл её. Комиссар хотел сделать шаг вперёд, но разбился о взгляд молодого следователя. Морель выглядел, как привидение с пересохшими губами и воспаленными глазами.

— Мне нужно всего двадцать минут, — сказал он тихо. Голос его вибрировал от напряжения. Солюс хотел сказать что-то, но передумал. Только кивнул и показал глазами в глубь комнаты.

— Позволь мне присутствовать.

Детектив посторонился и пропустил комиссара. Дверь захлопнулась. Щёлкнул замок. Солюс сел на стул у входа и спокойно оглядел Тома, неудобно сидящего за столом. Морель подошёл и встал напротив подозреваемого, больше не обращая на Паскаля внимания. Достал из внутреннего кармана пиджака смятые фотографии, распечатанные им в библиотеке и переданные настоятельницей монастыря, и начал ровным голосом.

— Итак, ваше настоящее имя — Лоренцо Бертолини. В возрасте тринадцати лет вы сбежали из дома, опасаясь гнева сурового отчима Алессандро Бертолини, с которым у вас не ладились отношения. Тайно пересекли границу Бельгии и, судя по тому, что больше ваше имя не всплывало, вели там нелегальный образ жизни. Вы на много лет забыли о своем брате, которому на момент вашего побега было всего семь лет, и вспомнили о нём, уже когда Анжело давно вырос. Вы навели справки и узнали, что после смерти Алессандро он был отправлен в приют при монастыре Санта-Мария-делла-Грацие. И вот в один прекрасный день вы явились к матери-настоятельнице, чтобы узнать о его судьбе. Это установленный факт — несколько часов назад вас опознала монахиня, видевшая вас в тот день. В монастыре вы с удивлением узнали, что всё это время Анжело продолжал жить на территории обители и покинул ее всего полгода назад. Мать-настоятельница рассказала вам, что он уехал с французским продюсером Ксавье Седу, который пророчил вашему брату громкую карьеру рок-звезды. Вы отправились в Париж. Однако, оказавшись во Франции, вы, по какой-то неизвестной мне пока причине, не стали встречаться с Ангелом лично. Вместо этого устроились к Ксавье Седу водителем и стали исподтишка следить за жизнью брата, а заодно и за самим продюсером. Вы действовали очень аккуратно и даже профессионально. Подозреваю, вы осуществляли слежку за Седу, забираясь по фасаду дома, где жил продюсер, и подглядывая за ним в окно — в этом вам помогли навыки инструктора по альпинизму. Ксавье начал подозревать неладное, но не смог ничего доказать, даже заработал диагноз паранойя. В ночь убийства продюсера, вы, как обычно, высадили Ангела и Седу у подъезда дома. Затем отогнали машину в ближайший тёмный переулок и вернулись пешком. Быстро забрались по задней стенке дома, минуя камеры наблюдения, расположенные только на переднем фасаде, и залезли в кабинет Ксавье через окно. Сняли со стены двухметровый полэкс и зарубили продюсера насмерть. Вы не оставили отпечатков — скорее всего, вы всё ещё были в белых водительских перчатках. Я не могу знать наверняка, где в этот момент был Анжело, но подозреваю, что ему стало плохо и он упал в обморок от упадка сил и действия лекарственных препаратов, смешанных с алкоголем. Вероятно, это произошло до того, как вы проникли в кабинет, потому что он не помнит ни вас, ни как было совершено убийство. Или, что тоже вполне вероятно, — у него случился нервный срыв и его сознание стёрло ваш образ. Мне также остается только гадать, за что вы убили Седу, но — это опять же мои догадки — подозреваю, вы хотели защитить Анжело от продюсера, который уже несколько лет медленно убивал того в надежде побольше на нём заработать. Единственное, чего до сих пор не понимаю, это как в руке Седу оказался ключ Ангела. Как бы то ни было, после убийства вы неожиданно струсили и сбежали с места преступления тем же способом, каким и проникли, а именно — через подоконник, оставив своего брата на месте преступления. Прекрасно понимая, что Анжело автоматически становится единственным обвиняемым в убийстве, вы — вместо того, чтобы прийти и сознаться, решили подкинуть мне другого подозреваемого. На следующий день вы пришли в контору, сославшись на Жюли Лернон, которая якобы упомянула, что мы, очевидно, захотим вас допросить, хотя Жюли уже подтвердила, что не разговаривала с вами после убийства, и подкинули мне информацию о так удачно подвернувшемся агрессивно настроенном сыне Седу. Вы рассчитывали на отсутствие у него алиби, затягивали следствие, а заодно пытались прощупать, как идёт расследование.

Франсуа перевёл дух и опустил плечи. Во время его речи Диалло сидел, подавленно уперев взгляд в поцарапанную столешницу, и хранил молчание. Он не протестовал и не стремился оправлять себя. Он вообще никак не реагировал, чем слегка озадачил Мореля. Следователь ожидал совсем не такой реакции на свои слова. Тем не менее он продолжил.

— Мне не нужно ваше признание, чтобы засадить вас за решетку, Тома. Уверяю, у меня будет достаточно доказательств вашей вины. Крови при убийстве Седу было очень много. И, уходя, вы не могли не ставить следов. Думаю, повторный и более тщательный осмотр места происшествия выявит следы крови Ксавье на заднем фасаде здания — хоть вы, сбегая, и вытерли подоконник, но не могли не оставить следов снаружи. Кроме того, вы не могли не запачкать машину. Хотя, как человек неглупый, подозреваю, сразу отдали машину в мойку, заказав полную химчистку салона, и, вероятно, при этом у вас хватило ума воспользоваться не той, где постоянно обслуживался мерседес Седу. Уверен, вы отдали машину в одну из маленьких автомоек на окраине и заплатили наличными. Но современные технологии позволяют выявить следы крови даже после тщательной уборки. И я костьми лягу, чтобы найти их, а также обещаю, что разыщу свидетелей. Так что вы можете молчать сколько угодно. Но…

Франсуа из последних сил держался, чтобы не сорваться на крик. Краем глаза он заметил побледневшего Солюса, который смотрел на него с ужасом, и почувствовал, как пойманной птицей бьется вена на виске. Морель постарался взять себя в руки и продолжил ровным звенящим от ненависти тоном.

— Но я даю вам последний шанс рассказать всё, как было. Не для того, чтобы оправдаться, а лишь, чтобы снять груз своей вины перед младшим братом, которого вы уже второй раз бросили на произвол судьбы. Я хочу знать, что это за братская любовь такая и почему она раз за разом превращает жизнь Анжело в ад? Кто вы, черт побери, такой, чтобы ломать судьбу невинного человека?! — наконец, сорвался на крик Франсуа и со всей силы треснул кулаком по столешнице. Солюс вскочил со стула, но Морель остановил его одним движением руки и комиссар замер на своём месте. На секунду в комнате повисла звенящая тишина, и в полном безмолвии майор с комиссаром услышали жалкий всхлип. Франсуа перевел взгляд на подозреваемого и увидел, что огромный сильный мужчина беззвучно сотрясается в рыданиях, ударяясь лбом о металлическую поверхность стола. Его широкие плечи ходили ходуном. Он уменьшился в размерах и был похож на бледную тень добродушного здоровяка, пришедшего в кабинет к детективу всего несколько дней назад. Морель обессиленно рухнул на стул, понимая, что он попал в точку. Он потёр виски, и достал сигареты, минуя запрет на курение и зная наверняка, сегодня ему никто ничего не скажет. По крайней мере, не про курение.

Тома меж тем беззвучно плакал, не имея возможности стереть слёзы с лица. При этом он мотал головой из стороны в сторону. Амплитуда раскачивания становилась все больше и под конец задержанный уже безумно тряс своей кудрявой головой.

— Вы ничего не поняли, — просипел он сквозь слёзы. — Я люблю Анжело. Это единственное светлое, что осталось в моей жизни. Но что вы знаете о том, что нам пришлось перенести?

— Так расскажите мне, — тихо попросил Франсуа.

Диалло закрыл глаза и глубоко вздохнул, пытаясь выровнять дыхание.

— Вы правы, мое настоящее имя — Лоренцо. Лоренцо Бертолини. И я действительно сбежал из дома, едва мне исполнилось тринадцать. Но что вы знаете о человеке по имени Алессандро Бертолини? — спросил он глухо.

Франсуа промолчал, потому что, положа руку на сердце, не имел ни малейшего представления. Тома посмотрел на детектива и задумчиво кивнул.

— Все говорили, он — настоящий ангел, что он был послан на землю, чтобы защитить людей. Ярый защитник всех обиженных и обездоленных. Не было, наверное, на свете такой беды, которая оставила бы его равнодушным. Он собирал средства на благотворительность. Он отдавал все силы приходскому хору, куда брали детей из малоимущих семей. Когда он принял сан, никто не удивился. Прихожане обожали его. И только я один знал, какой он на самом деле. Он бредил идеей создать божественный хор. Хор чистых светлых мальчиков с ангельскими голосами. На мою беду у меня был хороший чистый голос. И Алессандро вознамерился сделать из меня солиста. День и ночь он изводил меня постоянными вокальными упражнениями, не желая слушать жалобы на усталость и боль в горле. Когда матери не стало, он словно с цепи сорвался. Он даже запретил мне выходить на улицу, чтобы просто погонять в футбол с друзьями. Только музыка и молитвы целыми днями. Он постоянно говорил, что он сделает из меня знаменитость и что я должен быть ему благодарен. А однажды ночью он пришёл в мою комнату и объяснил — как… — голос мужчины сорвался, и ему пришлось сглотнуть слюну, чтобы продолжить, — как именно я должен благодарить его.

Следователь почувствовал волну тошноты, подкатывающую к горлу. Он затушил сигарету и, не в силах смотреть Диалло в глаза, упёрся взглядом в стол. Тома печально усмехнулся и продолжал.

— На следующий день я пожаловался моей классной руководительнице, но она и слушать ничего не хотела. У меня была репутация хулигана и вруна, что, кстати, было правдой. Так что меня заткнули, едва я открыл рот. Кажется, она испугалась. Ведь к тому времени отчим стал настоятелем церкви, уважаемым человеком и одним из столпов общества в Триджиано. Родственников у нас не было. Что я мог сделать? Мне едва исполнилось двенадцать лет… — Тома потёр подбородок о плечо и внезапно обратился в Франсуа: — Могу я попросить сигарету?

— Да, конечно, — поспешно кивнул Морель, достал ключ, снял наручники и подвинул ему пачку сигарет и зажигалку. Тома благодарно кивнул, растер запястья и склонился к оранжево-синему огоньку. Франсуа заметил, что руки Тома испещрены мелкими, давно зажившими шрамами. Мужчина с наслаждением выдохнул дым через ноздри.

— Лет пятнадцать не курил, — сказал он задумчиво и покачал головой. Голос его теперь звучал спокойней. — Так вот. Я не знал, что делать. На время решил проблему, закрывая прочную дверь своей спальни на ночь. Постройка старая и полотно створки было сделано когда-то на совесть. Алессандро отступился, не желая ломиться и будить брата и соседей, но потом попросту вынул ключ из замочной скважины как-то днем — у меня ума не хватило его припрятать — и с тех пор стал приходить почти каждую ночь. Сначала он заставлял меня ублажать его, а потом мы должны были вместе молиться за спасение наших душ. Этот сластолюбивый мерзавец всё время приговаривал, что любит меня и что делает это только для меня. «Ты должен быть благодарен мне. Отблагодари папочку» — так он говорил. Это продолжалось где-то с год. Я хотел убежать и уже давно убежал бы… Только одно меня останавливало — Анжело. Я боялся, что как только убегу, он переключится на него. А Анжело… — в глазах Тома мелькнул свет. — Анжело — он… — водитель закусил большой палец, не обращая внимания на сигаретный дым, и поднял глаза к потолку, стремясь удержать слезы. — Анжело — ангел. Он был таким весёлым, улыбчивым, светлым. И таким маленьким и беззащитным… Я не мог… понимаете?

Морель медленно кивнул, боясь пошевелиться. Его сковало мёртвое оцепенение. Он боялся услышать продолжение этой истории, но понимал, что выхода у него теперь нет.

— Самое страшное, что человек со временем привыкает. Ко всему, понимаете, даже к самому страшному. Я наверное, смирился в какой-то момент. Но едва мне исполнилось тринадцать, Алессандро потребовал большего… — Диалло снова замолчал.

Франсуа вскинул на водителя вопросительный взгляд, не понимая, что тот имеет в виду, и Тома вынужден был пояснить, спотыкаясь и выдавливая из себя нужные слова.

— Если до этого он удовлетворялся оральными… ласками, то едва мне исполнилось тринадцать, он впервые сделал… это. Впервые… изнасиловал меня. — Мужчина поискал глазами пепельницу и яростно затушил сигарету прямо в стакане с водой, забытым здесь кем-то. Руки его ходили ходуном и он спрятал ладони под мышками. Со стороны казалось, он обнимает сам себя в безуспешной попытке утешить.

— Этого я не мог вынести, понимаете? В ту же ночь я собрал свои нехитрые пожитки и, обчистив напоследок бумажник Алессандро, сбежал. Я пешком добрался до автовокзала и спрятался в багажном отсеке первого же готового к отправлению автобуса. Мне было все равно куда ехать. Так я оказался в Бельгии.

В комнате повисла тишина. Морель первым подал голос.

— А как же Анжело?

Тома, не поднимая глаз, тихонько раскачивался взад-вперед, продолжая обнимать себя руками. Он прикрыл глаза и тихо ответил.

— Анжело был маленьким. Ему было семь лет. Я надеялся, что Алессандро не станет приставать к такому малышу. На меня он стал обращать внимание, когда мне исполнилось лет десять. Я уговаривал себя, что у меня есть время, чтобы встать на ноги. Я обещал себе вернуться, как только будет такая возможность. И потом, я оставил Анжело ключ…

— Ключ? — переспросил детектив. — Тот ключ, который он носил потом с собой всю жизнь?

Диалло кивнул.

— Мне это помогало первое время. Я вынул его из замочной скважины в спальне Анжело и велел закрывать дверь каждую ночь и никому не отдавать этот ключ.

Франсуа горько усмехнулся.

— Вы действительно думали, что это может защитить маленького ребенка от педофила?

Тома молчал, продолжая раскачиваться. Внезапно он открыл глаза и посмотрел на Мореля в упор.

— Я знаю, что вы думаете, Франсуа, но не пытайтесь обвинять меня в предательстве. Легко судить со стороны, но вы не были на моём месте. — Морель вздрогнул, фраза попала в цель. Но сейчас речь шла не о нём, на кону жизнь и свобода Ангела. — Вы понятия не имеете, что значит испытывать постоянный страх и не спать ночами, когда тебе всего двенадцать. Я поклялся вернуться при первой же возможности…

— И не вернулись, — констатировал детектив. — Вы больше не вернулись, Тома. Вы бросили Анжело на произвол судьбы.

— Это не правда, — поспешно замотал головой Тома, — мне пришлось нелегко в Льеже, я ведь не мог позволить, чтобы меня нашли. Не мог назваться своим настоящим именем. Порой мне нечего было есть и негде было спать. В конце концов я перебрался в Шарлеруа — городок не из приятных, и прибился к цыганской мафии. Они использовали несовершеннолетних шалопаев вроде меня для распространение наркотиков — для меня это был единственный способ выжить. Вот только для верности нас всех подсаживали на наркоту. Я сбежал от Алессандро, но попал в такой переплёт… Что я мог предложить своему брату? Такое же беспросветное будущее? Торговать со мной наркотой на грязной улице? Не думайте, что я забыл об Анжело. Я всё время наводил о нём справки и в результате узнал, что этой мерзости — Алессандро больше нет в живых. Я был в курсе, что моего брата определили в приют, но поверьте, это было всяко лучше, чем быть со мной в тот момент. Я ничего не мог ему предложить. Ничем не мог помочь. Мне и самому требовалась помощь.

— Что было дальше? — спросил Франсуа, хмуро глядя на Тома. — Зачем вы всё же решили найти Анжело после стольких лет молчания?

Водитель глубоко вздохнул и расправил плечи.

— У меня ушло много времени, чтобы вернуться к нормальной жизни. В конце концов мне повстречался один хороший человек — Николас Диалло — руководитель центра содействия трудным подросткам. Он помог мне получить документы и я взял себе другое имя и его фамилию. И даже чуть не женился — на дочери моего спасителя, но, — мужчина неопределенно мотнул головой, — не срослось. И вот много лет спустя я всё же понял, что готов увидеть Анжело. Хотя ему к тому времени было уже хорошо за двадцать и я был в полной уверенности, что он не вспомнит меня. Для того, чтобы разыскать его, решил для начала наведаться в приют, где его воспитывали. Мать-настоятельница приняла меня очень тепло. Оказалось, что я опоздал всего на полгода, но она объяснила, как разыскать Анжело. Я, естественно, поспешил в Париж, но вот найдя брата… — Тома замешкался, — не знал, как к нему подойти. Мы ведь не виделись много лет и я не был уверен, как он меня воспримет. Это тяжело. Я чувствовал себя виноватым. Мне было стыдно. Настоятельница ничего прямо не сказала, но из её слов я понял, что Анжело пришлось нелегко в детстве. Матушка сказала, что у моего брата были определенные отклонения… странности… Я не знал…

— Не знали, успел ли Алессандро добраться до него? — жестко закончил за него Франсуа.

Тома лишь молча кивнул и закусил губу.

— Мне нужно было как-то искупить свою вину, — сказал он тихо. — Сначала я просто наблюдал за Анжело, не решаясь подойти и всё ему рассказать, а потом мы столкнулись лицом к лицу, на улице и он… — Тома горько усмехнулся, — он не узнал меня. Совсем. Даже тени узнавания не промелькнуло в его глазах.

— Алессандро уничтожил все ваши фотографии и запретил Анжело даже вспоминать о вас, — с металлом в голосе объяснил Франсуа. Тома кивнул, затем взгляд его посветлел и слабая улыбка скользнула по его губам.

— Зато я увидел у него на шее ключ. Представляете, тот самый ключ, который я самолично повесил ему на шею перед тем, как покинуть дом Алессандро. И у меня появилась идея. Я решил, что буду охранять его, раз уж не сделал этого в детстве. Буду его личным ангелом-хранителем, пусть он и не знает о моем существовании. Грехи ведь нужно как-то искупать. Всё равно нормальной спокойной жизни для меня уже нет и не будет, — пожал водитель плечами. — И потом, мне сразу не понравился Седу. Мерзкий педик. Говорил одно, а думал совершенно другое. Я решил приглядывать за ним, и проще всего это было сделать, находясь как можно ближе к нему. И тут я узнал, что Ксавье ищет водителя. Я посчитал это за знак. Пройти собеседование было легко — Седу, естественно, клюнул на меня, я же видный мужик, — печально усмехнулся Диалло, — а дальше вы правильно сказали. Я стал за ним следить. Старался не оставлять его и Анжело один на один. Я не верил Ксавье ни на секунду, вот только слишком поздно понял, какого рода опасность представляет тот из себя. Я слишком сильно увлекся идей, что Седу голубой. Думал, он начнет домогаться Анжело рано или поздно и боялся повторения истории с Алессандро. Но беда пришла совсем с другой стороны. — Тома содрогнулся. Видно было, как его бьёт крупная дрожь.

— Я не знал, как помочь, — сказал он, наконец.

— И решили попросту убить Седу, — подсказал Франсуа с усмешкой.

Диалло молчал, пристально глядя на Мореля и думая о чем-то. Потом устало вздохнул и покачал головой.

— Я не убивал Ксавье.

Франсуа показалось, что из-под него выдернули стул. Он был уверен, что попросту ослышался.

— Что вы сказали? — вынужден был он переспросить.

— Я не убивал Ксавье, — все так же спокойно повторил мужчина. — Я был в его кабинете в ночь убийства, вы правы, но я опоздал.

Франсуа показалось, что из комнаты выкачали весь воздух. Он судорожно схватился за ворот рубашки, отрывая пуговицы, и ещё не веря в происходящее, задыхаясь беззвучно, одними губами спросил:

— Но кто…

Тома посмотрел на него высохшими глазами и сказал, медленно выговаривая каждое слово.

— Уже когда я подбирался к окну по карнизу, то услышал крики и страшный грохот. Первое, что увидел, заглянув в окно, был Анжело. Он… Он был весь в крови. Я даже не узнал его сначала. Он был не похож на себя. Его глаза из светло-карих превратились в чёрные, он был белее мела, даже черты лица заострились. Обеими руками он держал эту жуткую дрянь из коллекции Седу. Я не мог поверить своим глазам — эта штука была раза в полтора больше его самого. Ксавье…  Тот лежал у его ног и… судя потому, что у него практически не было головы, ему уже невозможно было помочь. Анжело посмотрел на меня каким-то совершенно безумным взглядом и упал. Свалился, как подкошенный. Я бросился к нему проверить пульс и увидел, что его ключа нет на шее. Видимо, Седу сорвал его, когда пытался защититься. Анжело был не ранен, просто упал в обморок. От него сильно пахло алкоголем. А дальше я… Я растерялся. — Тома не переставая смотрел Франсуа в глаза и его слова звучали всё быстрее и сбивчивее. — Я понимал, что с минуты на минуту пожалует полиция — уж больно много шума было. Я не знал, чем помочь, а оставаться на месте не имело смысла, брату это не помогло бы точно, а на свободе у меня оставался шанс вытащить его из передряги. Единственное, что я успел сделать — вынул оружие из рук Анжело и стёр его отпечатки — да и то не успел всё вытереть, только там, где тот вцепился в древко. Потом вылез из окна тем же способом и скрылся. А дальше вы знаете. Я пришёл на следующий день и попытался подкинуть вам другую версию, затягивая следствие и ища выход из ситуации. Больше мне в голову ничего не пришло.

Морель сидел молча и прислушивался к себе. Ничего. Пустота. Никаких чувств, одна сплошная ледяная пустыня. Перед его глазами всплыл образ окровавленного Баселя.

— Зачем же вы пытались бежать? — спросил он машинально, отчаянно цепляясь за остатки разума, что ещё берег его мозг. Диалло криво усмехнулся.

— Вы выяснили, кто я такой. Значит, узнаете и чем я занимался в своем бандитском прошлом. А там есть немало, — Тома пожал плечами. — Я не хочу сгнить в тюрьме.

Краем глаза Франсуа видел, как деревянно встал со своего стула Солюс и услышал, как нарастает в коридоре шум. Морель понимал, ему надо встать и выйти навстречу Жану Перье и принять неизбежный груз ответственности за содеянное. Но он не мог. Он так устал, что не мог пошевелить ни единым мускулом. Солюс положил ему на плечо тёплую ладонь.

— Франсуа, тебе нужно пойти с нами, Франсуа… — потряс он его, но Морель уже летел с высоты стула, чудом не задев виском металлический угол стола. Последнее, что он почувствовал — холодную плитку пола под щекой. Франсуа Морель блаженно улыбнулся и реальный мир, наконец, разлетелся для него на осколки.

Заключение