Кадр
Алексей Искров
https://mrakopedia.net/wiki/Кадр
Валентине Александровне не спалось. Диван был жестким, из-за тонкой стены доносился тихий, но от этого не менее раздражающий, звук соседского телевизора, в окно незваным гостем стучал ветер, а в комнате подванивало гнилым мясом. Тянуло со стороны шкафа, за которым, должно быть, сдохла мышь.После двенадцати часов в плацкартном вагоне тело ломило, а за левым глазом поселилась сверлящая боль, вспыхивала красной молнией. Валентина Александровна села на кровати, помассировала виски и потянулась к пиджаку, висящему на спинке стула, достала кнопочный мобильник и, кажется, в сотый раз набрала номер сына.
И в сотый раз ей ответил женский голос, сообщающий, что абонент вне зоны действия сети.
— Колька. Куда тебя на этот раз черти занесли? — прошептала она и встала, морщась от боли.
С вокзала Валентина Александровна сразу поехала в отдел полиции, когда-то давно видела по телевизору, что заявление лучше подавать именно в городе, где жил пропавший.
— Взрослый мужик ведь, — сказал усатый дежурный, перечитав заявление. — Поищем, поищем, но могу сказать сразу: загулял твой сынок. Запил, скорее всего. Две недели на звонки не отвечает, а ты уже через полстраны за ним, как за пятилетним мчишься! Сама знакомых найди, с соседями поговори. Если хочешь, можешь волонтеров местных побеспокоить, они листовки расклеят. Знаешь, что еще? Возьми справочник и обзвони больницы.
Ничего не оставалось, как ехать домой к Коле.
Ключи от квартиры камнем оттягивали карман. Сын вручил связку матери во время одного из кратких визитов в Москву.
— Заглядывай, будешь в моих краях, — сказал он тогда.
Они оба понимали, что это вряд ли когда-нибудь случится, просто жест вежливости. И стоя у серой, металлической двери, Валентина Александровна вдруг испугалась, что ключ, оказавшись в замке, просто не повернется.
Но ключ подошел.
Весь оставшийся день Валентина Александровна сидела в квартире среди хаоса чужих вещей, и, следуя совету полицейского, звонила, звонила, звонила.
— У него особая примета, родимое пятно на шее, — говорила она. — Нет? Извините.
К ночи разобрала диван, нашла в комоде чистое постельное белье, расстелила и попыталась заснуть. Но боль, соседский телевизор и ветер мешали, будили, выхватывали за волосы из омута сна.
Небольшая потеря. Валентина Александровна знала, что там ждут только белое и красное.
На кухне горой высилась грязная посуда и чтобы занять руки Валентина Александровна стала мыть тарелки, стопки и чашки, настырно оттирать сковороду от жира. Чистила, пока не пришли слезы, тогда села на пол и закрыла лицо руками. Так и просидела до утренних сумерек. Затем навела растворимого кофе, забрала чашку в комнату и принялась копаться в вещах сына.
За бесцельным изучением записных книжек, фотоальбомов, файлов компьютера, исчезли несколько часов, за окном занялся серый, зимний день.
Валентина Александровна, будто заново открывала сына, при этом чувствуя себя вором, вторгающимся в чужую жизнь.
Задолго до того, как уехать из Москвы, Коля учил мать пользоваться компьютером, и она шаг за шагом вспоминала эти уроки, открывая папки, документы, силясь найти хоть что-то. Тщетно. Электронная почта была захламлена спамом, а история браузера ограничивалась новостными сайтами и торрент-трекерами.
«А возможно, полицейский прав и Коля просто укатил куда-нибудь?! Запил. Проспится и найдется. Телефон потерял, вот и… А ты бучу подняла, в квартиру вломилась, дура старая. Действительно, не пятилетний ребенок, ни перед кем отчитываться не обязан. Даже перед тобой», — крутились мысли в голове.
Но с первого звонка, на который Коля не ответил, внутри росло чувство черной тревоги. Обычное волнение, подумала Валентина Александровна тогда. Это нормально сильно волноваться за единственного сына, но после того, как она ступила на заметенный снегом перрон, тревога вспыхнула с утроенной силой, грозя обернуться настоящей паникой, и не собиралась гаснуть.
Валентина Александровна встала из-за компьютера, пересекла комнату и вывалила одежду из шкафа на пол, планируя порыться в карманах, вдруг там будет что-нибудь полезное, зацепка, телефон… хоть что-нибудь!
Когда на полу выросла гора из одежды, стало понятно, откуда тянуло гнилью. Запах шел из черной сумки, стоящей в углу шкафа. Валентина Александровна подняла находку, вынесла в центр комнаты и расстегнула молнию.
Вонь усилилась.
Внутри лежал зеркальный фотоаппарат, дорогой, с толстым объективом. Валентина Александровна взяла камеру. По пузатой линзе шли, пересекаясь, две большие трещины, образовывая букву X, из которой сочилась черная жидкость. Именно она воняла гнилым мясом.
— Что…?
Валентина Александровна перевернула камеру, попыталась включить. Дисплей моргнул, на нем что-то мелькнуло
белая плоть красная рана
и снова стал черным.
Она открыла слот для карт памяти. Пусто. Тогда положила находку обратно в сумку и села на диван.
«Я не найду Колю» — вдруг отчетливо поняла Валентина Александровна. — «Слишком поздно».
Тяжело встала, отвесила себе легкую пощечину и пошла в ванную, там умылась ледяной водой, вернулась в комнату, прилегла на кровать.
Нужно полежать пять минут и думать, что делать дальше. Пять минут. Не больше.
Постепенно Валентину Александровну окутала дрема и…
…она очутилась в подъезде старенького московского дома, где раньше жил Коля с Лизой. Дверь, обитая дерматином, открылась, и Валентина Александровна вошла в длинный коридор, такой узкий, что плечи почти касались стен.
Шаг за шагом. Ближе и ближе. К двери, за которой ванна. А внутри красное на белом. Красное. Такое красное…
— Изумительный кадр получился, теть Валь. — Раздался позади голос Лизы. — Вы просто не сможете оторваться.
Дверь в ванную открылась.
Валентина Александровна проснулась. На секунду, разделяющую сон и явь, ей показалось, что в дальнем углу, у окна, стоит Лиза.
В глазу пульсировала боль, тело знобило, как при сильной температуре. Во рту стоял металлический привкус. Валентина Александровна присела, стиснула зубы, пытаясь вернуть контроль над трясущимися конечностями. Прошли долгие минуты прежде, чем дрожь отступила.
В комнате никого не было. Конечно.
Только снег, налипший на окно, и вой ветра. Никого.
В отделе Валентина Александровна провела почти три часа кряду, большую часть из которых ожидала в коридоре. Потом около часа ее опрашивал растрепанный капитан с синими кругами под глазами.
— Будут новости, свяжемся. Из города пока не уезжайте.
Водитель такси, грузный, веселый дядька жаловался на погоду, жену, детей, работодателя. Валентина Александровна слушала вполуха. Прижалась лбом к холодному стеклу и наблюдала, как начинается метель. Неловкие снежинки медленно, никуда не торопясь, опускались с неба, но подул ветер, закружил белую крупу в танце, поднял поземку в воздух, и вот уже замело во всю мощь, и показалось, что нет в мире ничего, кроме снега, а темные фигурки пешеходов не люди вовсе, а призраки, заплутавшие в белом ничто. Словно предчувствуя приближение весны, зима решила хорошенько отыграться напоследок.
Неожиданно для себя Валентина Александровна поняла, что хочет убежать. Просто купить билеты в Москву, и мчать прочь из этого ледяного, промерзшего до самого основания, города. Сиди себе в теплой квартире на Речном вокзале и жди новостей от полиции.
«Ты просто не сможешь его бросить. Даже если он… мертв».
— Приехали, — бас водителя разбил мрачные мысли.
«Я его не брошу».
Расплатившись, она вышла в метель. Ветер выл бродячим псом и толкал в спину, предлагая поторопиться.
Квартира дыхнула в лицо гнилью и духотой, Валентина Александровна повесила куртку, прошла на кухню, осушила стакан ледяной воды, затем следующий, тяжело вздохнула и выглянула в окно. Во дворе, внутри белого водоворота, дети играли в снежки. Девочка в красной куртке упала в сугроб и отстреливалась от подруг.
Переливы дверного звонка вывели Валентину Александровну из ступора. Она подскочила на месте, по спине побежали холодные мураши, кишки скрутило в узел.
Коля!
Она мигом очутилась в прихожей и открыла дверь.
На пороге стоял высокий бритоголовый мужчина в сером пальто, на котором блестели кристаллики снежинок, голубые глаза смотрели устало. В руках незнакомец держал пистолет, направленный Валентине Александровне в живот.
— Не ори. Я зайду, не против? — голос тихий, хрипловатый.
Она попятилась вглубь квартиры. Мужчина последовал за ней, захлопнул дверь и взмахнул пистолетом, будто дирижерской палочкой.
— В комнату. Медленно. Хорошо. Садись.
Валентина Александровна рухнула на диван, во рту пересохло, в ушах шумела кровь.
Незнакомец опустил пистолет.
— Итак, ты кто и что делаешь в этой квартире?
— Я мать Коли. Валентина, — слова давались тяжело, — он пропал и…
— Прекрасно. Я осмотрюсь, не против?
Она кивнула.
«Бандиты. Коля влез в криминал… И теперь залег на дно. Или они уже…»
— Коля… жив?
Незнакомец вздрогнул. В его взгляде мелькнула тревога.
— Жив? Да… Думаю, да.
— Что он сделал? Дело в деньгах? Он задолжал кому-то? Много? Сколько? У меня есть в Москве…
— Не части, мать. Если уберу пистолет, не заорешь?
— Нет... То есть не заору.
— Хорошо. — Он спрятал оружие в карман пальто. — Сашей меня звать. Я не хочу тебе зла, мать. Правда. Мы поговорим, и уйду, ты меня никогда больше не увидишь.
— Во что он вляпался?
— В дерьмо. Ты даже не представляешь, в какое. Я не желаю ему вреда. Послушай, это твой сын. Ты лучше всех его знаешь. Куда он мог пойти? Где мог залечь на дно?
Валентине Александровне вдруг стало невыносимо стыдно признаться вооруженному незнакомцу, что она уже давно не знает Колю и, по правде говоря, не уверена, знала ли когда-нибудь до конца.
— Я в городе впервые. Без понятия, с кем он общается. Пыталась…
— Понятно, — оборвал ее Саша. — Он звонил тебе до пропажи?
— Да. Два раза в неделю строго.
— О чем рассказывал?
— Просто болтовня. Больше обо мне расспрашивал…
Саша покачал головой и направился в сторону прихожей, на полпути его остановила трель, доносящаяся из кармана.
— Да, Дэн. Новости? Хорошо, ща буду. — Саша спрятал телефон. — Бывай, мать.
— Постойте! Что вы хотите с ним сделать? Убить?
— Для начала найти, — Саша ухмыльнулся. — Мне нужно забрать у него одну вещь. Отдаст миром — разойдемся миром.
Валентина Александровна набрала в грудь побольше воздуха и, опасаясь передумать, выпалила:
— Я пойду с вами. Подождите, я могу уговорить его сдаться, отдать то, что вам нужно, я смогу… Он меня послушает.
Ей показалось, что прозвучало это совсем неубедительно, но Саша прикрыл глаза, пожевал губу и… кивнул.
— Да, крови и лишних проблем нам не надо. Собирайся. Я буду в машине. Красная «Мазда», — и, не оглядываясь, пошел прочь.
Валентина Александровна осталась одна. Она накинула куртку, зашла на кухню, взяла со стола нож, спрятала в карман.
Она не была уверена, что в нужный момент ей хватит сил защитить Колю от незнакомца.
Но попытаться стоило.
Дорога прошла в тишине. Несколько раз Валентина Александрова пыталась начать разговор, но безуспешно.
Вовсю мело, и машина плелась со скоростью черепахи, что явно раздражало Сашу, который то и дело курил, нервно барабаня по рулевому колесу.
Наконец из белого марева выплыла, сияющая красным неоном, вывеска «Бар ЛЕОнардо» и автомобиль остановился.
— Здесь подождешь или со мной? – спросил Саша.
— С вами, — кивнула Валентина Александровна.
Снег был везде, насколько хватало глаз, потерянным ребенком плакал ветер. Рядом с массивной черной дверью кучковались несколько бледных подростков, выпуская в воздух облачка сигаретного дыма, смешанного с паром. Внутри бара царил полумрак, в тусклом свете немногочисленные посетители казались тенями. Громко играла музыка, воздух слегка вибрировал от басов, и голова Валентины Александровны разболелась еще сильнее.
Саша направился прямиком к замызганной барной стойке, за которой протирал стаканы невысокий, крепкий парень с выбритыми висками и серебряной серьгой в ухе.
— Привет, Сань. — Бармен поднял голову и слегка кивнул.
— Водки. Ты будешь что-нибудь? — Саша повернулся к Валентине Александровне. Та покачала головой. — Как хочешь. Что там, Дэн?
— Их никто не видел. Как сквозь землю провалились.
— Тогда скажи, пожалуйста, на кой хер ты звонил? — Саша опрокинул стопку и рукавом вытер губы.
—У Клары была еще одна квартира, знал? — бармен вскинул ладони, точно защищаясь.
— Продолжай.
— Я поспрашивал и…
— Адрес, Дэн, адрес.
— Сек. У меня записано. Прошу. И, Сань, сразу же дай знать, как найдешь его. Не в деньгах дело, но сливаться так – не правильно, сам понимаешь.Отблагодарю.
— Хорошо.
— И еще, Сань. Мусора приходили, вопросы задавали. По поводу Ярика. Он отъехал. В курсе уже?
Саша, не оглядываясь, пошел к выходу.
Метель на улице окончательно рассвирепела, ветер чуть было не сбил с ног, Валентина Александровна замерла, пытаясь удержать равновесие.
— Куда теперь? — спросила она Сашу, который безуспешно пытался подкурить.
— К Кларе. Пойдем в машину, пока я жопу не отморозил.
В салоне было тепло и удушливо воняло освежителем воздуха. Саша завел мотор и откинулся на спинку кресла.
— Кто она такая? – спросила Валентина Александровна.
— Подружка общая.
— А Ярик?
— Потом.
«Все понятно. Он этого Ярика и грохнул», — подумала Валентина Александровна и сдвинула руку поближе к карману, где лежал нож.
Саша тем временем вбил полученный от бармена адрес в навигатор и вдавил педаль газа.
— Этот Дэн…
— О, это местный центр торговли, — после бара Саша пребывал явно в приподнятом расположении духа, — в наглую банчит говном, а если нужно — инфой. Папаня, мусор, прикрывает, сколько раз отмазывал. Ушлая сука. Он тоже твоего сынка выцепить хочет, Колян ему прилично бабок должен. Вот инфой и делится. Думает, что я ему Коляна приведу. Идиот.
— Что происходит? Куда влез Коля и …
— Это сложно, мать, сложно. Сынок сам тебе все объяснит, если захочет. Зуб даю, что на Клариной хате залегли.
— Долго ехать?
— Прилично. На окраину. Главное – не кипишуй, мать. С порога шмалять не буду, слово даю. Будешь сама со своим Колей говорить. Но если он…
Валентина Александровна кивнула, отвернулась к стеклу, всматриваясь в белое и постепенно, несмотря на все волнения, задремала.
Лиза не заставила себя ждать. Голая, она стояла посреди грязного, весеннего леса и улыбалась.
— Изумительный кадр получился, теть Валь. Вы просто не сможете оторваться.
— Мать, приехали!
Валентина Александровна открыла глаза, покрутила головой, разминая затекшую шею, и осмотрелась.
Снег перестал, а сумерки медленно перетекали в раннюю зимнюю ночь. «Мазда» остановилась возле типовой хрущевки, справа дом прижимал пустырь, по которому ветер гнал поземку, слева стеной стояла лесополоса.
— Готова?
Саша замер у подъезда, поднял голову, прикидывая на каком этаже нужная квартира, подошел к домофону и нажал на первую попавшуюся кнопку.
— Здравствуйте. Газетки разнести можно?
Ответа не последовала, но запиликало, и Саша потянул дверь на себя. Из подъезда дыхнуло теплом.
— Нам на пятый.
На лестнице Валентина Александровна то и дело останавливалась, переводя сбивающееся дыхание. Саша терпеливо ждал, барабаня пальцами по бедру.
Наконец, преодолев подъем, они оказались у рассохшейся деревянной двери, смотревшейся совершенно неуместно среди металлических соседей. Саша зажал кнопку звонка. Зачирикали птицы. Никто не открыл. Постучал. Тишина. Повторил. Ответа нет. Громче. Подергал ручку. Заперто.
Он развернулся, и Валентна Александровна подумала, что Саша собирается уходить, но он подошел к порожкам, разбежался и со всего маху ударил ногой в район замка. Дерево жалобно затрещало. Грохот разлился эхом по подъезду.
— Что вы делаете?!
Но Саша не ответил, снова взял разбег и ударил. На этот раз замок вылетел и с веселым звоном ускакал вглубь прихожей.
Саша достал пистолет и, не оборачиваясь, вошел в квартиру. Валентина Александровна, будто привязанная, отставая на шаг, погрузилась во тьму жилища. Гнилостный запах сбил с ног, и она облокотилась на стену. Тело не хотело двигаться, сопротивлялось каждому движению. Замереть, превратиться в статую и…
Они вошли в единственную комнату. Саша щелкнул выключателем.
— Твою-то через плечо…
Клара сидела на диване. Шея женщины была счесана, а глазницы трупа и распахнутый рот полнились черной жижей. Жидкость не выливалась вопреки всем законам физики, лишь иногда по ней проходила легкая рябь, как по озеру в ветреную погоду.
Вонь стала невыносимой, и Валентину Александровну стошнило на пол, она почувствовала, как ноги подкашиваются, а темнота медленно, но неотвратимо закрывает пеленой глаза.
Кто-то поддержал, не дав упасть.
— Валить надо, мать, слышишь?! Валим!
Звуки исчезали, растворялись в…
Звонкая оплеуха привела в чувства.
— Валим. Быстро! Соседи на грохот могли уже мусоров вызвать.
И они побежали, насколько позволяли силы.
Отдыхать Саша больше не давал, а настырно тянул прочь из подъезда.Спотыкаясь на ступеньках, задыхаясь, стараясь не обращать внимания на боль за глазом, Валентина Александровна преодолевала лестницу, ставшую намного длиннее, чем раньше.
Они выбежали на улицу, в темпе пересекли двор, и влетели в машину.
«Мазда» мчалась сквозь ночь. А Саша матерился, одной рукой руля, другой прикуривая.
— Сука, сука. Он совсем тронулся. Твою-то бога душу. Мессия хуев. Педераст больной. Сука! Сука!
Ругань потихоньку перешла в стон, Саша остановил машину у обочины и уронил голову на руль.
— Что…это было? — подала голос Валентина Александровна.
— Жопа, мать, натуральная жопа. Твой Коля сотворил невороятную херь… Мы сотворили… Я… Нужно все обдумать и…
Зазвонил мобильник.
— Да, Дэн. Что?! Я сейчас буду. Не смей, дурак. Дождись. Еду. Не смей, твою-то, без меня никуда ехать, понял?! Я сказал не… Идиот! — Саша кинул телефон на приборную панель и развернулся к Валентине Александровне. — Твой сынок объявился.
Вывеска «ЛЕОнардо» ядовито мерцала красным посреди снежной ночи. Саша и Валентина Александровна вышли из машины.
— Вы можете объяснить…
— Некогда!
Саша упрямо пер вперед, как разъяренный бык.
За барной стойкой стояла худая девушка.
— Где Дэн?
— И тебе привет, Саш.
— Где Дэн?!
— Он к дому своему поехал. Колян звонил. Сказал, что деньги нашел. А что…
Саша побежал.
На улице ударом в лицо встретила метель. Валентина Александровна увидела, что ее невольный спутник уже садится в машину. Она, выставив руку перед лицом, заскользила к нему. Ветер рвал волосы, кусал кожу.
Автомобиль мчался настолько быстро, насколько можно, на поворотах его то и дело заносило и Валентине Александровне казалось, что вот-вот, еще чуть-чуть, и они вылетят с дороги.
— Даун настырный. Сучий сын непуганый, он, козлина, ни хрена не понимает, — всю дорогу сквозь зубы ругался Саша.
Мелькали дома, фонари смазывались в единую линию. «Мазда» затормозила резко, завизжали шины, и по инерции автомобиль еще немного протянуло по льду.
Они оказались в закрытом дворе-колодце. Свет фар высветил двух мужчин, копошащихся на земле возле подъезда.
Саша выругался и выскочил из салона, на ходу доставая пистолет.
В ярком свете фар Валентина Александровна увидела Дэна. Сверху на нем сидел бородатый мужчина. Он тянул бармена за волосы, заставляя смотреть в нотубук, стоящий на асфальте. Сам нападавший закинул голову кверху, выпятив вперед худую грудь. Сцена разворачивалась в тишине, которую нарушал только вой ветра и скрип снег. Ноутбук был повернут боком, и разглядеть, что происходит на экране, не получалось.
— Отпусти его, пидорасина! — заорал Саша, вскидывая оружие.
Мужчина, медленно, повернулся и, ахнув, мать узнала сына. Он отрастил бороду и волосы, изрядно похудел, но это был Коля. Ее Коля. Живой.
Он улыбался.
Она выбежала на улицу, кинулась к Саше, и всем телом повисла у него на руках, уводя пистолет вниз. Коля бросил Дэна, поднял ноутбук, побежал. Саша оттолкнул Валентину Александровну и припустил следом. Земля ушла из-под ее ног, ботинки поехали по льду, но равновесие чудом удалось удержать.
Мужчины исчезли во тьме.
Бармен лежал, не двигаясь.
Валентина Александровна подошла к Дэну и присела рядом.
Он еще дышал. Грудь тяжело вздымалась, пальцы царапали промерзший асфальт, широко открытые глаза смотрели в небо. Зрачки дрожали, то уменьшаясь, то увеличиваясь, бармен снова и снова открывал рот, пытаясь ухватить немного воздуха, раздалось бульканье, кадык задрожал.
Зрачки окончательно расширились, полностью поглотив белок, и по этой темноте, которая вдруг обрела глубину, прошла рябь. Из горла в рот хлынула жидкость, казалось, что еще немного, и она перельется, на подбородок, щеки, а затем на землю, но она замерла ровно у зубов. И с ужасом Валентина Александровна поняла: из бесконечной глубины глазниц, затопленных черной гнилью, на нее жадно смотрят, изучают, проникают в душу, где красное смешивается с белым а ванна полна сырой земли дождевых червей и так сильно пахнет влажной листвой медью так сильно так невозможно и тетя валя тетя валя тебе так понравится ты не сможет оторваться и
Валентина Александровна отползла от трупа. Набрала в грудь воздуха, собираясь заорать, выплеснув со звуком всю мерзость, всю грязь, которая успела проникнуть внутрь, заразить, испортить, но рот зажали, затем сильные руки взяли под мышки и подняли на ноги.
— Тихо, мать, тихо. Пойдем.
Зрение прояснилось, она увидела Сашу, такого живого, такого теплого, кинулась к нему на шею и заплакала, плотину прорвало, и она уже не могла остановиться.
— Пойдем, мать. Пойдем.
Приобняв за плечи, Саша отвел ее к машине.
«Мазда», напоследок моргнув фарами, поехала прочь.
Валентина Александровна стоит в лесу, недавно прошел дождь, и тяжело, липко пахнет прелой листвой, но всяко лучше, чем кровью. Она смотрит на то, как Коля закапывает строительный мешок. Сквозь жесткую материю проступают алые пятна. Сын приговаривает: «Мам, я, кажется, Лизку убил. Я не хочу в тюрьму. Приезжай, мам, пожалуйста. Помоги. Я не хочу в тюрьму, ма. Она сама виновата, ма. Сама виновата. Сама виновата. Сама виновата. Сама виновата». Комья земли мерзко чавкают, вторя голосу Коли. И Валентина Александровна снова в ванной. Видит голую, мертвую сноху, у которой на шее зияет дыра, вокруг кровь, такая красная, на такой бледной плоти. Рана смотрится глупо, неестественно, почти пошло. И когда сын с матерью начинают пилить, кровь течет по эмали ванной. Они бегают блевать по очереди.
Валентина Александровна никогда не была на бойне, но точно знает, какой там стоит аромат. И знает, что у этого запаха есть цвет. Красно-белый.
Она проснулась так же резко, как заснула. В комнату вошел Сашу и протянул тарелку, на которой лежал дымящийся бургер.
— Чем богаты…
Валентина Александровна понимала, что не ела со вчерашнего дня, но от запаха мяса мутило, и покачала головой.
Саша отставил тарелку.
— Да... Мне тоже кусок в горло не лезет.
— Я его не брошу. Он мой сын. Единственный сын. Я не позволю…
— Понимаю, мать, но и ты должна понять кое-что… Он опасен. Дэн тоже не понимал, он думал, что самый крутой, а это же просто безобидный, слегка придурочный Коля… Кому он может навредить?!
— Включи телевизор, — неожиданно попросила Валентина Александровна, ей захотелось услышать чужие голоса, голоса нормальных людей, голоса из другого мира.
Квартира Саши была обставлена аскетично. Пузатый телик, небольшой письменный стол и раскладушка. Цветастые обои местами отходили от стен.
— Я хотел уехать, — сказал Саша, щелкая пультом, переключая каналы, наконец, остановился на музыкальном. — Бросить тебя с трупом и валить. Не влезла бы, Коля уже был бы…
— Мертв?
— Не опасен.
— Но вы…ты не уехал.
— Нет, мать, не уехал. И чувствую, еще об этом пожалею. Пожалею, что взял тебя с собой. Я рассчитывал, что Коля, увидев тебя, не станет… А, к черту…
— Расскажи, что происходит.
Саша вытащил из кармана пачку сигарет, но не закурил, а принялся нервно мять.
— В общем… Коля сфоткал ад. — Он замолчал, опустив голову.
Из всех вопросов, которые кружили в голове, Валентина Александровна задала один.
— Зачем?
— Даже не спросишь, не ебанулся ли я? — Саша выбил сигарету и подкурил.
— После всего…? Нет. Там рядом с барменом я что-то почувствовала. Почувствовала еще в квартире Коли. Нехорошее, злое, нет, даже не так… Скорее… — она замолчала, пытаясь подобрать подходящее слово.
— Гнилое.
— Да. Именно.