Отголоски прошлого
Insane 1.01 › Глава 2
Весь следующий день студенты физического факультета МТИ провели в лаборатории Комптона, наблюдая за ультрахолодными нейтронами. Зрелище напоминало щедрый фейерверк — первые пять минут завораживали, последующие же три часа нагоняли сон. «Наука, — воодушевлял профессор Сулейман, — это монотонная функция от нашего любопытства!»
«Бесконечно убывающая», — добавляли на задних рядах.
За окнами шла борьба между мокрым снегом и весенним солнцем, которая закончилась ближе к вечеру, когда над городом не осталось ни облачка. Хорошая погода навещала Бостон нечасто, и первокурсники даже не знали, как распорядиться таким подарком. Пока все собирались в сквере между корпусами, тонкая фигура скользнула вдоль стены и устремилась к велосипеду на стоянке.
— Александра, постойте! — воскликнула смуглая девушка, прибывшая по обмену из Парижа. — Вы не поедете с нами?
Хозяйка велосипеда вздрогнула, оборачиваясь.
— Не поеду куда?
— В клуб «Анафема». Чудное местечко!
— Похоже, вместо анафемы меня ждёт задача по статистической физике.
— Mon dieu, это того не стоит! — француженка сморщилась так, словно глотнула прокисшего молока. — Мой приятель с матфака — будущий Пуанкаре, он решит эту задачку за двадцать долларов. Зачем мучиться два дня и упускать чудесную погоду, если можно получить ответ за минуту?
— Значит, и я могу заработать двадцатку?
— О, вы безнадёжны, ma chérie! Нельзя же постоянно думать об учёбе, вы так потеряете всякий вкус к жизни. Берите пример с профессора Фейнмана!
— Вы читали биографию Фейнмана?
— Нет, но я уверена, что он был горячим парнем. Кто вовремя не выпускает пар, тому рано или поздно срывает крышу. Увидимся!
Площадка перед лабораторией опустела, и серые здания предстали во всём своём унынии. Массачусетский технологический институт, давший миру добрую сотню нобелевских лауреатов, пребывал в некотором запустении: по стенам тут и там пробегали трещины, окна затянулись мутной пеленой, от фундамента поднимался тёмно-зелёный лишайник...
— Так, хватит разглядывать лишайник! — одёрнула себя Александра, вырвавшись из странного оцепенения. — Вперёд!
Выехав за пределы кампуса, она свернула на мост, промчалась по центру и уже через полчаса доехала до промзоны Морского порта. Там она остановилась возле гаража с вывеской «Старые Байки» и пристегнула велосипед к фургону, стоящему на кирпичах. Судьбу колёс наверняка разделило бы и зеркало заднего вида, не будь на нём паутины из трещин. Наклонившись к зеркалу, Александра уложила причёску, растрёпанную ветром. Ну как, уложила — непослушные пряди продолжали торчать, куда им вздумается. С короткой стрижкой, пластырем на носу и дерзким прищуром Александра была вылитым подростком-хулиганом. С минуту она напевала какую-то песенку про драного кота, обладателя пустого живота, после чего присела на скамейку.
— Теперь я собрала полную коллекцию достоинств: сомнительную внешность, сомнительную репутацию и... сомнительные творческие способности — я даже не могу придумать три разных эпитета! Столько тараканов в голове, что не осталось места для мозгов. Скажите честно, что со мной не так?
Вопрос был адресован жирным голубям, которые семенили вокруг в ожидании какой-нибудь подачки.
— И это говорят мне потомки динозавров, ставшие мелкими попрошайками? Курлыкайте, сколько влезет, меня это не задевает... Попался!
Она сделала рывок и почти ущипнула ближайшего голубя, который нелепо бросился наутёк.
— Ах, обед улизнул!
В целях экономии Александра придерживалась скромной диеты, чередуя рис, пасту и овсянку. Этот продуктовый набор обходился в сто сорок долларов в месяц и давал ей всё необходимое, чтобы постепенно сходить с ума.
Железным прутом она сковырнула землю и добыла ленивого червяка, явно не понимавшего, как должна вести себя хорошая наживка. Пошарив за гаражом, Александра вооружилась неким подобием удочки и вышла на пирс, сопровождая свою рыбалку красочным рассказом:
— В одном городе жила-была девочка, которая очень любила физику. Когда пришёл срок, мама сказала ей: «Саша, поступай в Чикагский университет. Там отличная кафедра физики, и от дома всего пятнадцать минут». Это было взвешенное и разумное предложение. Что же заставило Сашу уехать в Бостон, поселиться в какой-то конуре и хорошенько залезть в кредиты? Неужели она выбрала МТИ, чтобы попасть к профессору Нолану — светочу современной физики и эксперту в области садизма? Нет, Саша просто любила слякоть, высокие цены и соседей ирландцев, свято презирающих всякого, кто не отмечает дракой день Святого Патрика. А кто говорил, что будет легко? Без труда не выловишь и рыбку из пруда, вжух-вжух!
— Кончай размахивать удочкой! — донесся до неё басовитый голос. — Клиент будет через пять минут!
— Бегу, сержант!
Александра пулей залетела в гараж, скинула кожаную куртку и переоделась в комбинезон с лямками.
Владельцем гаража был Джек Деним, коренастый механик с седыми волосами и диковатой бородой, придававшей ему сходство с дварфом. В своей мастерской он занимался ремонтом мотоциклов, ставших большой редкостью на дорогах с появлением аэробайков — умных и безопасных машин, способных парить над землёй. Мистер Деним нечасто высказывался о летающих байках, но успел пополнить лексикон Александры словами «аэробяка» и «драндулёт».
Клиент приехал на японском дорожном мотоцикле, который сразу поглотил всё внимание Денима.
— Мои заклёпки, это же старина Зет! «Кавасаки» Зет-1, легенда семидесятых прошлого века. Производитель здорово продлил ему жизнь, выпустив партию запчастей по случаю юбилея. Правда, новые головки цилиндров были на вес золота, и многие ставили себе китайское барахло. Немногие из «стейков» дожили до наших дней. После двигателя посмотрим топливную систему — тут можно и всю ночь провозиться, сразу предупреждаю!
Слово «стейк» было единственным, что уловила Александра, застывшая с глупым видом. Она смотрела на красивого мужчину лет сорока с карими глазами, тёмными волосами и небрежной щетиной.
«Это же Рид Эванс! — стукнуло между висками. — Не пялься, Стенфилд!»
Среди звёзд кинематографа Рид Эванс имел репутацию человека, живущего самой обычной жизнью. Он летал эконом-классом, ездил на метро, перекусывал в забегаловках, и эта близость к людям снискала мистеру Эвансу не меньшую славу, чем некоторые удачные роли. Встретившись с ним взглядом, Александра обхватила себя руками и деловито уставилась на стеллаж с инструментами.
— Кофейку не хотите? — Деним покосился на кофемашину с пятнами ржавчины. — И печенье найдётся! Шоколадное, вкусное, крысы его любят. Однажды прогрызли мне пластмассовый контейнер, чтобы сожрать последнюю печеньку! Как говорила моя учительница: «Пять за упорство, два — за сообразительность». Напомните мне, куда доставить вашего самурая?
— Вы знаете, я лучше подожду тут.
— Да вы чего? Пожалейте своё время!
— Мне спокойнее быть рядом. Прогуляюсь по округе, подышу свежим воздухом. Вы тут прямо у моря...
— И дары моря рядом. Если понесёт с рыбного рынка, вы знаете, где укрыться.
В мастерской заиграл спокойный джаз, вероятно, помогавший мистеру Дениму усмирить свой бурливый нрав. По крайней мере, так он мог корчить недовольную рожу под звуки саксофона.
— Что это?
— Торцевой ключ.
— На полдюйма больше, чем надо. К окулисту тебя записать?
Как только Александра подала нужный ключ, нарисовалась новая проблема:
— Зараза, по болтам коррозия пошла! — Деним махнул рукой в сторону подсобки. — Разведи-ка металлическую стружку в кислоте и соду отдельно.
— Будем отмачивать?
— Нет, призывать кислотного демона!
— А почему стейк?
— Стыдно не знать! «Стейк «Нью-Йорк» — так называли эту модель. Японцы хотели создать мотоцикл, который будет лучше, чем стейк в хорошем ресторане. Эх, сейчас бы бифштекса сочного и пива холодненького... Чего смотришь на меня волком? Не пьешь, не куришь и мяса не ешь? Совсем одичала молодёжь!
Взять кого-то в «подсмастерья» было непростым шагом для Джека Денима, привыкшего полагаться на себя. Впервые увидев на пороге худую девчонку с любопытным носом, он готов был поспорить, что эта Стенфилд не протянет и недели. С инструментами она обращалась плохо, чоппер от боббера отличить не могла, а иная гайка, сидящая крепче обычного, становилась для неё непобедимым врагом. Однако Деним видел, что помощница старается, и там, где ей не хватало силы или навыка, она быстро добирала трудолюбием. За минувшие полгода она стала полноценным работником — именно это Деним твердил себе, чтобы слишком не привязываться к Александре.
— Дальше сам управлюсь, чучундра, — пробурчал он. — Хватит нюхать шланг бензонасоса, это тебе не букет ромашек. Иди воздухом подыши, только не убегай никуда.
— Так точно, кхе-кхе!
На выходе из мастерской Александра зашлась неприятным кашлем. Всё хорошо в запахе бензина, кроме ядовитых паров...
— Вы в порядке?
Голос принадлежал Риду Эвансу, который тотчас поднялся со скамейки, отложив бумажный пакет. Александра наскоро вытерла лицо тряпкой, размазывая чернильные следы масла по щекам.
— Да, бензин плохо усваивается! Знаю, что удовольствие не стоит своей цены, но каждый раз поддаюсь искушению. Я — Александра Стенфилд, подручная мистера Денима. Самое сложное мы закончили, но остаётся много кропотливой работы, до которой мои пальцы не допускают. Я вам не помешаю?
— Нет, ничуть. Присаживайтесь.
— Нам дали каверзную задачку на выходные, — поясняла Александра, раскрывая маленький ноутбук. — В школе кто-то спрашивал, зачем в жизни синус и косинус. Интересно, как бы ему понравились матрицы плотности канонического ансамбля и распределение Гиббса...
Александра пыталась дышать ровнее, постепенно понижая передачи своего сердца, которое стучало слишком уж часто. Внимательный взгляд Рида Эванса отнюдь не упрощал ей задачу.
— Это физика? — спросил он.
— Да, специальный раздел, который изучает системы с большими степенями свободы. Описать каждую молекулу газа невозможно, поэтому учёные рассчитывают общие значения для всего вещества.
— Признаться, я совсем не разбираюсь в физике, а ваши формулы вызывают у меня первобытный ужас.
— Вас напугали интегралы?
— Не смогу уснуть сегодня! — усмехнулся Эванс. — Где вы учитесь, мисс Стенфилд?
— В МТИ. Я немного подрабатываю в лаборатории, но этого не хватает, чтобы выплачивать кредит. Откройте секрет, как вы нашли нас?
— По рекомендации моего тренера. Я объехал пять мастерских на Западном побережье, как мать больного ребёнка, которая ищет хорошего врача. Мне говорили, что конструкция древняя, запчастей не найти, проще собрать реплику. От подобных предложений мне пришлось отказаться. На экране мой персонаж — одиночка, человек без привязанностей, а я очень дорожу своим «Кавасаки».
— Вам нравятся раритеты?
— Скорее, не нравятся машины, которые притворяются умными.
На последнем слове Эванс будто осёкся. Александра читала, что сбой бортового навигатора отнял у него жену и едва не погубил самого актёра. Что не сделала авария, почти удалось бутылке, и два года Эванс медленно выбирался из кризиса. Похоже, ему всё ещё было больно вспоминать об этом.
— Сочувствую...
— Все мы кого-то теряем, — ответил Эванс, всматриваясь в горизонт. — Прежде я не замечал, как сильно мы полагаемся на технику, как редко принимаем собственные решения. Я лучше сам врежусь в столб, чем вновь доверюсь автопилоту.
— Это сложный вопрос, мистер Эванс. Мы зависим от техники так же, как мы зависим от других людей, от погодных условий, от собственной реакции. Мне больно за вашу утрату, но автопилот спас куда больше жизней, чем погубил.
— Я не виню машину в том, что она плохо справилась с управлением. На мотоцикле я уже дважды попадал в аварии, сломал ребро и обзавёлся шрамом на животе. Быть прикованным к койке невесело, но быть прикованным к технологиям... Мы как будто стали инвалидами, неполноценными существами без своего маленького компьютера под рукой. Возможно, однажды люди совсем разучатся думать.
— Мне это не грозит! — выпалила Александра, откладывая компьютер в сторону. — Нельзя разучиться думать, если не научилась. Меня не пугает технический прогресс, но электронные устройства как будто лишены души. Что телефоны, что компьютеры, что умные автомобили — обычные вещи, которые не жалко заменить новыми.
Эванс опустил взгляд, заметив почти отстранённо:
— Знать бы, что такое душа.
— Наверное, нечто вроде квантовой частицы. Она живёт по собственным правилам, не давая себя ухватить и рассмотреть. В детстве я верила, что мои игрушки, сшитые мамой — живые существа. Мы гуляли, разговаривали и устраивали чаепития, так что для меня они были настоящими друзьями, а остальные видели тряпичных животных с пуговицами вместо глаз. Почему же обе позиции верны, но взаимно исключают друг друга? Может быть, наличие души зависит больше от наблюдателя, чем от самого предмета. Или душа выдумана для того, чтобы сделать окружающий мир менее холодным. Строго говоря, в моих игрушках не было ничего, кроме пуговиц и ваты.
Порыв ветра заставил трепетать брезент, укрывавший какую-то рухлядь возле мастерской, будто птица забилась крыльями об землю. Александра умолкла, сцепив пальцы. «А ты умеешь завязать беседу, Стенфилд, — подумала она. — Кому вообще сдались твои рассуждения про игрушки и вату?»
И тут, встряхнувшись, Рид оторвался от горизонта и обернулся к Александре:
— И всё же они отличались от других предметов, мягких наощупь. Люди наполняют вещи смыслом, но и вещи не остаются в долгу. Пока мы играем, в нашей голове возникают образы, сюжеты, сложные связи и взаимоотношения. И хотя сами предметы остаются неживыми в наших руках, они начинают жить в нашем воображении. Если один кусок ваты в состоянии это сделать, а другой нет, между ними пролегает невидимая пропасть.
— В самом д-деле. Я не д-думала об этом.
— Вам холодно? Позвольте...
Эванс снял своё пальто и укрыл им Александру, начинавшую дрожать.
— Нет, всё в порядке. Я привыкла к холоду, как и многие, кто связался с Бостоном. Вам нравится наш город?
— Не особенно, — признался Эванс. — Но этим вечером Бостон был прекрасен. Я могу подвезти вас домой после работы?
От этого предложения Александра так заволновалась, что неловко взмахнула руками, выставляя указательные пальцы в сторону фургона.
— Я на велосипеде!
— Это обычный велосипед, без мотора?
— Я сама себе мотор. Работаю на овсяной каше и кручу педали, пока не дали!
«Господи, что я несу?» — пронеслось в голове Александры.
— Можно попробовать? — спросил Эванс, поднимаясь со скамейки. — Так вышло, что я никогда не катался на велосипеде.
— Серьёзно?
— Не верите? Ваш велосипед застрахован?
— От всего, кроме падения в океан.
— Тогда вам стоит насторожиться. Даю вам последний шанс остановить меня!
— Даю вам ключ, чтобы отстегнуть замок.
— Верное решение. Больше мы никогда не увидимся. Вот, возьмите мой телефон в качестве залога.
— Чтобы залог не утонул вместе с велосипе... Осторожно!
Хорошенько разогнавшись, Рид сделал резкий поворот у самого края пирса, отчего Александра аж подскочила на месте.
— Для новичка у вас неплохо получается!
— Велосипед, как мотоцикл, только проще. Смотрите, без рук...
Рид отпустил руки и принял расслабленный вид. Первые несколько секунд велосипед прощал такую дерзость, пока переднее колесо не повело в сторону. Последовавшее за этим неуклюжее падение было удачно заснято Александрой на телефон Эванса.
— Это компромат! — протестовал тот, поднимаясь. — И как после этого сниматься в боевиках?
— Снимайтесь в комедиях!
— Первого зрителя мне уже удалось рассмешить. Ваша очередь.
— Падать?
— Ехать без рук.
— Нет, падать я умею лучше...
На небе уже сидела хитрая луна, когда это развлечение прервал мистер Деним, вышедший из мастерской. Поулыбавшись, пока его не заметили, он принял хмуроватый вид, вытер руки и похлопал себя по коленке.
— Принимайте работу.
Старенький «Кавасаки» рычал, как зверь, и Эванс готов был расцеловать старого механика.
— Ну, развалиться на ходу не должен, — скромничал тот. — А мы сейчас и проверим. Только в сторону моря не направляйте.
Несколько пробных кругов по двору, и вот уже рокот мотоцикла угасал в темноте портовых улочек.
Рид Эванс уехал.
— Неплохо подзаработали сегодня! — заметил Деним, откупоривая бутылку колы. — Кроме нас за такого пациента никто не возьмётся, а если и возьмётся, то наломает дров. Потому что руки из задницы! На днях эти позорники из Балтимора запоганили движок «Дукати» 916. Выдающаяся работа Массимо Тамбурини, конец прошлого века. Формы и пропорции такие, что любая женщина обзавидуется. Не мотоцикл — икона!
Деним оторвал влюбленный взгляд от фотографии мотоцикла и на мгновение замер, увидев задумчивое лицо Александры, очерченное светом гаражной лампы. Спутанные пряди волос, испачканные скулы и тёплый взгляд, обращённый на стену с плакатом «Мой гараж, мои правила» — всё это заставило механика покачать головой.
— Грязная, как абориген! — вздохнул он, обмакивая полотенце в специальный шампунь. — И не слушаешь меня...
— Я что-то пропустила? — отозвалась Александра. — Вы опять сравнивали мотоциклы с женщинами и метали копья в Балтимор?
— И как же звали создателя «Дукати» 916?
— Массимо Там... Тамбуррито?
— Сама ты буррито! Вечно все мысли о еде!
— А должны быть о женщинах и мотоциклах?
— Да что ты привязалась к этим женщинам! — возмутился Деним, стирающий масляные разводы со щеки помощницы. — И чем я вообще занимаюсь? Сама снимай свой макияж...
— Смотрите, после ваших ремарок «Сузуки» начнёт ревновать.
— Я же не ревную, когда ты наматываешь на нём круги по парковке.
— Не ревнуете, да? — Александра прошла в дальний угол мастерской и заглянула под защитный чехол. — Ни капельки?
— Совести в тебе ни капельки. И резину сжигаешь, и бензин не бесплатный!
— Лучше бы ворчание было не бесплатное.
— Давай, переодевайся поживее. Я закрываю мастерскую.
К бурчанию мистера Денима присоединился и живот Александры. Сейчас она чувствовала себя той легендарной крысой, которая проела дыру в пластике, чтобы добраться до печеньки. Было уже совсем темно, когда она вернулась к велосипеду, лишь мерцающий фонарь освещал скамейку с бумажным пакетом.
«Наверное, его оставил мистер Эванс», — подумала она, заглядывая внутрь голодными глазами.
— Хо-хо!
Пират, раскопавший сундук золота, мог бы позавидовать радости Александры, нашедшей сэндвич с тунцом. Она схватила добычу и закружилась на месте, представляя себя на сцене с микрофоном.
— Не ловится рыба на удочку, и голубь сбегает прочь. Она ела овсянку утром, а уже наступила ночь! Как трудно придумать рифму, плохой из неё певец! Но любая песня прекрасна, когда рядом с нею — тунец! Кому-то хочется славы, кому-то нужен дворец. Но ей ничего не нужно, когда рядом с нею — тунец! Словарный запас кончается, всему приходит конец. Но ей ничего не страшно, когда рядом с нею...
Она раскружилась так, что потеряла равновесие и поскользнулась. Основной удар пришёлся на бедро, асфальт ободрал запястья, сэндвич отлетел в сторону. Саша рассмеялась, растёрла руки и шлёпнула по кузову фургона, оставляя кровавый отпечаток.
— Дайте пять, мистер Форд!
Бешеный стук сердца успокаивался, и волны вторили ему, ударяясь о бетонные плиты пирса. Над гаванью поднимался сильный ветер.
Александра направилась в сторону воды, чтобы подобрать сэндвич, но застыла на краю пристани. Она молча вглядывалась в чёрную пустоту океана, не чувствуя ветра, трепавшего волосы и ворот куртки. Впрочем, не прошло и пару минут, как пальцы на руках окоченели, а из носа начали подтекать холодные сопли. Александра резко чихнула, вытерла сопли и вернулась к велосипеду, засунув сэндвич в карман.
— И этот человек хочет стать учёным?