В гостях у Джона Стивенса
Insane › Глава 17
Книга находится в процессе редактирования. Пожалуйста, вернитесь к чтению позже. Оповещения будут публиковаться на https://t.me/toberg_books
К концу сентября Томас и Саша испытали на себе прелести нервного истощения. Безумное вовлечение в работу сменилось апатией, равнодушием, отторжением всего, что связано с искусственным интеллектом. Они не могли сосредоточиться, избегали общения и становились не похожи сами на себя. Сначала Ричард грешил на банальную усталость, но скоро почувствовал, что проблемой нужно заняться всерьёз.
На рассвете они втроём уходили в лес и спускались вдоль ручья, впадающего в озеро. Быстрое окунание в холодную воду, шершавое полотенце, завтрак у костра – горячий чай и каша. Ричард варил себе ароматный кофе, абсолютно дрянной на вкус, что делало его только лучше. После завтрака он отправлял подопечных мыть котелок, брал охотничье ружие и расстреливал картонки от овсяной каши. Счастливый фермер на упаковке был подходящей мишенью.
Погода в Скалистых горах стояла ясная и тёплая – последняя улыбка осени перед грядущими холодами. Друзья отмывали посуду в ручье, бродили среди валунов, поросших мхом, собирали горный крыжовник и сосновые шишки. На небольшом возвышении они обнаружили упавшее дерево с высохшим гладким стволом. Эта естественная скамейка стала их местом. Они могли часами сидеть рядом, молча есть ягоды и смотреть на долину.
– Я всегда думала, – заговорила Саша однажды, – что мир – это данность. Над головой небо и облака, под ногами – лужи и земля. Иногда идёт дождь. В холодные дни дождь становится снегом. Здесь я поняла, что жить на Земле – счастливая случайность. Мы родились на отколовшемся куске звезды, остывшим в пучинах космоса. Каковы шансы, что из огненного шара появятся горные озёра и тихие леса, где белки запасаются шишками на зиму? Индейцы были уверены, что горы, реки и леса – священны. Красивая сказка о людях, живших в гармонии с природой до прихода цивилизации. Одна неувязка. Задолго до изобретения колеса, древние племена уже устроили здесь бойню. Первые люди прокатились по планете, оставляя длинный след крови и истребляя тысячи видов, без которых сгинули ещё десятки тысячи. Везде, где ступала нога человека, немедленно начиналась экологическая катастрофа. Сожрать всех, кого можно. Убить всех, кто представляет угрозу. Сжечь леса, чтобы облегчить охоту. Благодаря бездумной жестокости наших предков, мы можем сидеть на бревне и любоваться природой. Кому нужны гигантские тигры, когда есть пластик и микросхемы – новые обитатели нашего мира.
Том посмотрел на вершины гор, надолго задумавшись.
– Будем надеяться, – произнёс он с сомнением, – пластик и микросхемы станут лучше, чем мы.
Момент таинственной тишины установился на возвышении, пока через несколько секунд вновь не затрещали деловитые звуки леса, не донёсся выстрел с радостным криком "в яблочко!".
– Том?
– Да?
– Спасибо, что вступился за меня в Бостоне. Когда я проснулась в камере, пределом моих мечтаний была тюремная библиотека с двумя-тремя книгами по физике. А потом появился ты – освободил меня из участка, покатал на машине, накормил пиццей. Никто ещё не выручал меня. Я этого не забуду.
– По твоей ноге ползёт какая-то гадость.
– Где?
– Заползла в джинсы. Обычная многоножка.
– Я лучше сниму джинсы, – подыграла Саша, улыбаясь. – Мы одни, никого вокруг – ай, больно, она кусается!
– Не дергайся!
– Я думала, ты шутишь!
Пока шла операция по извлечению сороконожки, на крики прибежал Ричард Хоу с винтовкой наготове.
– А, кхм-кхм! – кашлянул он, застав Александру со спущенными штанами. – Я вижу, вы оба пошли на поправку. Нам пора назад, обед пропустим!
Прошла неделя. Дни становились короче и холоднее, и в Скалистые горы всё чаще наведывались ледяные ветра. Команда вновь разделилась на три части, Томас перебрался в отдельный кабинет, а в "логове" починили камеры и микрофоны. Вечерами друзья собирались в гостиной, совмещая работу с обсуждением всяких идей – и важных, и неважных.
– Во что нарядимся завтра? – спросил Рудольф.
– Может, сатиры? – предложил Эрик.
– Сатиры?
– Это такие лесные божества с волосатыми ногами и копытами.
– Я знаю, как выглядят сатиры. Где мы найдём десять пар меховых штанов?
– Зачем десять? Возьмём одну. Для Александры!
– А сверху что?
– Ты точно знаешь, как выглядят сатиры? Сверху – ничего!
– Гениально, Оттс. Сам будешь нимфой тогда!
Эрик собирался что-то возразить, да так и замер с открытым ртом.
В гостиную вошла девушка в нежно-голубом платье конца XIX века: плечи, часть шеи и грудь были закрыты, а тонкие руки казались воплощением красоты. Наверное, само время дало сбой и выхватило эту женщину из другой эпохи, – от неё исходило что-то прекрасное и чистое.
– Добрый вечер, – сказала Александра. – Почему вы вскочили?
– Само как-то, – ответил Сэм и почесал затылок, неловко улыбаясь. – Вас сегодня не узнать.
– Чудесное платье! – восхищался Майкл. – А какая ткань...
– Так и тянет разорвать её! – пробасил грубый голос.
Рудольф вскочил с места, глядя в потолок.
– Альфа!
– Альфонс. Что, мальчишка?
– Верни себе обычный голос!
– Проси на коленях или будешь наказан, – добавила она и перешла на привычный голосок. – Ой, мы не одни! Простите, забыла сменить режим.
– Что? – Рудольф оглядел друзей. – Это отладочный код...
– Кто-то идёт?
В коридоре послышались шаги, и на пороге гостиной замер пилот транспортного корабля.
– Лейтенант Колдуэлл, – деловито представился он. – Меня прислал мистер Стивенс. Мисс Стенфилд, я полагаю? Проследуйте со мной.
Александра пожала плечами и переглянулась с Ричардом, покидая гостиную.
Воздушный шаттл взметнулся ввысь и полетел вдоль горного хребта. Сидя в внутри корабля, Саша пыталась отогнать тревожные мысли и сохранить выдержку. "Что бы ни сулила эта встреча, – думала она, – нужно принять свою участь с холодным спокойствием".
Вскоре судно приземлилось на ровном участке, возникшем из ниоткуда на склоне горы. Вертолётную площадку окружал сад с выстриженным газоном и нагромождением камней, явно сложенных рабочими не с первого раза. Каждая плиточка на дорожке была подогнана со швейцарской точностью, каждое деревцо занимало подходящее ему место и каждый камень торчал из земли под нужным углом – по крайней мере, так это виделось Александре. Она не завидовала человеку, который создавал этот островок перфекционизма, и ничуть бы не удивилась, найдя его мемориальную табличку. Дорожка привела её к двухэтажному особняку с верандой, где стояла невысокая фигура.
– Мисс Стенфилд, добрый вечер, – сказал учтивый женский голос. – Меня зовут Юи. Прошу вас.
Эта девушка с раскосыми глазами и тёмными волосами была выражением скромности и почтительности. Ни притворства, ни заискивания, ни угодливости, лишь мягкое и чуткое гостеприимство. Едва услышав её голос, Александра была готова следовать за ней хоть в пыточную.
Вместе они прошли в гостиную с панорамными окнами. В центре комнаты находился длинный обеденный стол, в дальнем углу стояли два кресла, вдоль стены протянулся стеллаж с книгами.
– Мистер Стивенс просил немного подождать. Что я могу сделать для вас?
– Утолите моё любопытство. Где мы?
– На склоне горы Цитадель.
– Цитадель? А снежные козы в вашу цитадель не забредают?
– И козы, и толстороги. Я их не прогоняю, если козлы не устраивают поединки в саду. Обычно они обходятся тем, что топорщат шерсть и выгибают спины, пугая друг друга.
– Как кошки?
– Да, как кошки, – мило улыбнулась Юи, – у которых выросли рожки.
– Вы их не боитесь? Рога-то острые!
– На меня не нападали. Мистеру Стивенсу в этом отношении везло меньше.
– Козлы его не любят?
– На дух не переносят. Мне приходится... пресекать их враждебность.
Юи покосилась на белую шкуру с рогами, лежащую между креслами, снова перевела взгляд на Александру.
– А где вы купили шкуру снежной козы? – поинтересовалась Саша.
– Это не моя покупка.
– Подарили?
– Юи прострелила ему череп из карабина, – сказал Стивенс, спускаясь по лестнице. – Свалила на бегу, как старый охотник!
На нём был извечный чёрный костюм поверх водолазки, и несложно было вычислить формулу, по которой подбирался этот гардероб. Затратить минимальное время, чтобы подготовиться к любой встрече – никакого выбора, никаких аксессуаров и никаких цветов, кроме чёрного. Будь то свадьба или похороны, большая конференция или званый ужин – везде этот наряд был уместным, а на церемонию вручения "Оскара" Стивенса не приглашали. Было очевидно, что Джона Стивенса не сильно заботил его костюм, и своё внимание он направлял на более важные вещи. Однако дело обстояло с точностью до наоборот. Директор основал три независимые компании, которые потратили тысячи и тысячи часов, чтобы создать его водолазку, брюки и ботинки.
Водолазка была соткана из умной ткани, менявшей зазоры между волокнами в зависимости от температуры. Летом в ней было комфортно, зимой – не холодно. Сложностью для портного, которому помогали два технолога и один специалист по баллистике, было вплести тонкий слой защитного материала. Один из ненавистников полоснул Стивенса мачете по груди, даже следа не осталось.
Брюки отличались строгостью и острыми стрелками, при этом совершенно не стесняя движения. По просьбе директора, известный спринтер пробежал в них два стадиона, признавшись, что взял бы такие для тренировок. По своим свойствам они были апофеозом того, что когда-то демонстрировали в телемагазине. Нельзя испачкать, намочить, прожечь, проткнуть и порвать, не приложив к ним усилие машины-тягача. Больше всего инженеры намучились с ширинкой, полностью не победив проблему случайного расстёгивания.
Ботинки же...
– Мисс Стенфилд? – голос директора вернул её в реальность. – Что-то не так?
– Простите, задумалась. Надеюсь, козлы вас больше не беспокоят.
– Ничуть. Они проявляют большую терпимость к человеку, который поселился на их территории. Всем бы таких соседей! Юи, приготовите нам чай?
Служанка кивнула и пропала из комнаты, как привидение.
– Рекламируете всем роботов, – заметила Саша, – а сами храните верность традициям. И много у вас прислуги?
– Юи мне не слуга. Я помог ей сбежать из дома, когда гостил в захолустном китайском городке. К четырнадцати годам она уже насмотрелась на неприглядную сторону общества и стремилась вырваться наружу. Я разрешил Юи пожить в этом доме, и мы успели немного сдружиться.
– Не слуга, а заложник. Я сразу почувствовала в ней родственную душу.
Стивенс коснулся часов, и в полу открылся люк, откуда поднялся широкий квадратный стол. В этой перемене было что-то зловещее, однако Александра сразу отринула версию о сатанинском ритуале. Стол представлял собой карту – миниатюрную модель со множеством возвышений. Горы и леса, озера и реки, дорожки и поселения – всё было представлено на этой модели, сделанной с большим вниманием к деталям.
– Я подумал, вам это будет интересно, – сказал Стивенс, подходя ближе. – Мы находимся здесь, а форт Рейнджер – вот тут.
– Невероятно! Такая детализация, даже тропинки и валуны на своих местах! Как вы получили разрешение на строительство в национальном парке?
– Вы не в курсе? В прошлом году эта тема вызвала большой резонанс. Людям не понравилось, что наша компания выкупила две трети парка Глейшер.
– Вы купили себе целый заповедник?
– Две трети, – поправил директор. – Когда-то наше правительство само провернуло похожий трюк, купив эти земли у местных индейцев за бесценок. Племена черноногов очутились в резервации, чтобы наши граждане могли любоваться природой. Я рассудил, что туристы не приносят парку особой выгоды, и животным спокойнее, когда их тут нет. Как вам форт Рейнджер?
– Удивительное место. Вы приложили столько усилий, чтобы оградить его от посторонних глаз.
– Всегда есть издержки.
– Могу себе представить! – продолжала Стенфилд. – Наверное, сначала сюда приехали геологи и инженеры с буровыми установками. Им помогали сотни рабочих, горняков, строителей, а воздушные корабли кружили над фортом, как пчёлы над ульем. Одну бригаду строителей сменяла другая: маляры, штукатуры, электрики, сантехники, столяры, специалисты по вентиляции и бассейнам, дизайнеры кухонь и интерьеров, флористы, декораторы, сборщики мебели. Сотни, тысячи тонн мусора, которые не бросить посреди национального парка, их надо вывозить по воздуху! А уже летят новые батальоны инженеров – прокладывать кабели, устанавливать электронные панели, настраивать сети и датацентр, тестировать систему безопасности. Всем так интересно, что же EVA строит внутри горы? Зачем нужна оранжерея с птицами и собственная электростанция, бассейн с пиратским кораблём и десять тысяч компьютеров?
– Проект был непростой, но весьма увлекательный. Именно такие задачи делают нас выше.
– Показательна не сама задача, а её решение.
– М?
– Вам не нужны были ни флористы, ни дизайнеры, ни сборщики мебели. Вы не привозили сюда ни строителей, ни инженеров, ни электриков. Вы сразу поняли, что люди проговорятся, выдадут миру ваш сокровенный проект – обязательно случится утечка, по умыслу или по глупости. Почувствовав вкус крови, журналисты мигом вцепятся вам в глотку и докопаются до истины. И тогда вы нашли другое решение.
– Какое? – спросил Стивенс, ухмыльнувшись. – Построить всё в одиночку?
– Да.
– Правдоподобная версия!
– Я не говорила, что форт построили вы, – ответила Александра холодно. – Вы – безумный фокусник, который вытворяет свои фокусы со связанными руками. Форт Рейнджер построила Альфа.
Джон Стивенс наклонил голову и с интересом воззрился на гостью. Уголок его рта начал подрагивать, рядом с глазами появились морщинки, и директор зашёлся заразительным смехом. Это был гогот школьника, услышавшего столь же удачную, сколь и тупую шутку.
– Ха-ха, Альфа! Я бы на это посмотрел! Спасибо, мисс Стенфилд, я давно так не смеялся. Откуда взялась эта мысль?
Саша несколько растерялась и не сразу вспомнила свои аргументы.
– Она сама выдала себя, разместив устройства подавления. Их точный радиус действия составляет 66,6 фута, и похоже на то, что это ограничение задано искусственно. Нет никакой "подавляющей" волны, которая бы влияла на реакцию внутри е-элемента. Что заставляет его отключиться – другой вопрос. Вероятно, "подавитель" посылает короткий сигнал, как пульт от телевизора, а е-элемент умеет его распознавать.
– Альфа тут не при чём. – Стивенс что-то взял со стеллажа. – Эту загадку оставил я. Мне бывает интересно, насколько люди внимательны к своему окружению. Из этой открытия можно сделать и другие выводы.
Он положил на стол два предмета: е-элемент и пистолет.
– Что вы видите?
– Е-элемент и пистолет. И Юи, которая несёт чай.
– Весьма кстати. Мы зададим ей аналогичный вопрос. Юи?
– Да, мистер Стивенс?
– Что вы видите?
– Пистолет и е-элемент.
– Благодарю.
Девушка сервировала стол, оставила чайник и удалилась.
– Юи относится к тому большинству людей, – продолжал директор, – которые сначала называют пистолет. Довольно естественно, поскольку данный предмет может убить вас двенадцать раз за восемь секунд. Оружие пробуждает страх за собственную жизнь и ощущение власти над чужой. А что примечательного в обычной батарейке?
Александра не сводила глаз с е-элемента – чёрного параллелепипеда с зеркальными, как у обсидиана, гранями. Никаких надписей, стыков, соединений, лишь тонкая белая полоса – статус заряда. Стивенс поставил е-элемент ближе к гостье, словно делая ход шахматной фигурой.
– Одна батарейка, – сказал он, – поднимает в воздух мотоцикл. И вы можете понять, что находится внутри.
– Не вскрывая его?
– Само собой. Распотрошить е-элемент пытались немецкие инженеры примерно двадцать лет назад. Знаете, чем это закончилось?
– Дортмунд.
– Да, дортмундская катастрофа. Немцы потеряли целый научный комплекс и семьдесят человек, нарушив единственное правило, написанное в инструкции – не трогать внутренний механизм. Ничего страшного, если вы не сможете разгадать величайший технический секрет современности.
Стенфилд немного посидела молча, не прикасаясь к е-элементу. Свет медленно скользил по стеклу, рассеиваясь внутри.
– Если он действительно получает сигналы от "подавителя", между ними существует канал связи. Сигнал можно перехватить, поэтому информация должна передаваться в зашифрованном виде. Это не спасает от "человека посередине" – классической атаки, где посредник считывает и подменяет данные, оставаясь незамеченным. Кто-нибудь ломает протокол, и е-элементы становятся красивыми бесполезными камушками. Я ничего не смыслю в криптографии, но ваши разработчики не могли оставить такую уязвимость. Решение? Наверное, встроить в каждый е-элемент мощный чип, чтобы шифровать данные на военном уровне.
Вторая функция компьютера – обрабатывать сигналы от датчиков, которые следят за окружением. Стоит кому-то посягнуть на корпус, и они немедленно известят об опасности. Известны тысячи случаев, когда энтузиасты снимали обшивку и находили внутри мёртвые микросхемы и пустые модули памяти. Корпус защищает содержимое, а содержимое – корпус. Попробуй пробейся! Пытливые умы пробовали просвечивать е-элемент, считывать данные дистанционно – безуспешно, датчики срабатывали быстрее.
– Недурно! С одной подсказкой вы сделали много правильных допущений. Сетевой протокол существует, и мы не хотели раскрывать его сторонним организациям. Мало ли, кому и зачем понадобится отключать е-элементы.
– Поэтому вы создали собственную организацию?
– Да, в Четвёртом Департаменте работают наши люди, но даже они не имеют полного доступа. Доверять такие технологии нельзя никому.
– С этим я склонна согласиться. – Александра допила чай и осмотрелась. – Здесь уютно. На этих фотографиях – ваши родители?
– Да, мать и отец в молодости.
– Вы похожи на маму.
– Внешне, пожалуй. Гены.
Директор прошёлся по гостиной, сложив руки за спиной.
– Мы научились корректировать гены, но хорошую наследственность не слепить на компьютере. Моя семья – яркий пример постепенного, совершенно предсказуемого движения вверх. Прадед – известный врач. Дед – выдающийся математик. Отец – гениальный инженер и предприниматель. Что же было уготовано мне? – Стивенс бережно взял фотографию матери в деревянной рамке. – Возможно, закончить это славное восхождение. Либо природа отдыхает на детях гениев, либо она задумала что-то поинтереснее.
Он поставил фотографию назад и обернулся.
– Я родился заурядным человеком и навсегда им останусь. Моё истинное призвание – помогать другим раскрыть их потенциал. Вы уже сделали невероятное, создав живую модель искусственного интеллекта. Но я вижу нечто большее, чем просто талантливого разработчика.
– Неужели?
– Я вижу человека, способного идти до конца. И я знаю, почему е-элемент для вас важнее пистолета. Вы достойная дочь своего отца, Александра Соболева.