Иди всё время вниз, часть 2

<Предыдущая часть

За столовой, под чёрным металлическим навесом и правда была дверь в подвал. Вова подёргал за ручку. Конечно. Закрыто. Он развернулся и пошёл к себе.

Макс явно что-то скрывал. Да и другое было странно — Степан никогда не говорил, что подружился со своим соседом настолько, что полез с ним куда-то ночью цеплять девок. Надо было узнать про это подробнее. Вряд ли он в ближайшее время сможет поговорить со Стёпкой, но можно найти тех девчонок, которые с ними тогда были. Блин, он даже не спросил Макса, как их зовут!

Вова поднялся по крыльцу спального корпуса и зашёл в прихожую. На кресле, из которого в нескольких местах лез жёлтый поролон, сидел малой в грязной майке с покемонами. Кажется, пацан жил в одной палате с Костей. Малой смотрел на него и что-то жевал.

— Что такое?

Малой не ответил. Он проглотил то, что ел, отщипнул от кресла кусочек поролона, положил в рот, и опять начал жевать. Его взгляд не отрывался от Вовы, а глаза не моргали. Кресло стояло возле двери в туалет, и слышно было, как из крана в раковину капала вода.

∗ ∗ ∗

Вода где-то капала постоянно, но где — понять было невозможно. Вова продолжал пробираться по пустым подземным коридорам. По его ощущениям, он уже больше двух часов шёл через этот лабиринт — но бесполезно. Он кричал, но никто не отзывался. Он прислушивался, но ничего не слышал, кроме воды. Мысль, которую он пытался гнать от себя, каждый раз возвращалась — судя по всему, Вова был здесь один.

Второй уровень закончился быстрее, чем первый. Его стены были покрашены уже зелёной краской. Рабочие лампочки встречались всё реже, потому что теперь обычно встречались длинные цилиндрические светильники, которые никогда нигде нормально не горели, а только мигали противным белым светом. Вове всё меньше и меньше нравилось идти наугад через огромную сеть тёмных коридоров, где за поворотом в лучшем случае пульсировало свечение. А в худшем там была просто темнота.

Уже несколько раз пришлось пускать в ход фонарик. Вова старался включать его на несколько секунд, чтобы осветить дорогу, а потом — идти на ощупь. Это экономило батарейки, но было довольно страшно каждый раз нажимать на кнопку в абсолютной тёмноте, и не знать, что он может увидеть прямо перед собой.

Ступеньки на третий уровень находились за решёткой из ребристой стальной арматуры. К счастью, в ней была сделанная из таких же арматурных прутьев приоткрытая дверь. Именно на третьем уровне Вова начал слышать что-то, кроме своих шагов. Это был звук капающей воды.

Вова шёл по прямому, без ответвлений, слабо освещённому коридору, и не видел смысла включать фонарик, который горел с каждым разом тусклее. И спереди, и сзади, он слышал, как падают капли — причём, это явно был один и тот же звук, который долетал до него с обеих сторон. Он отвлёкся на свои мысли, и поэтому чуть не упал со страху, когда услышал это.

Громкий, резкий скрежет чего-то металлического. Вова быстро нажал на кнопку фонарика — впереди уже видно было поворот направо в конце коридора. Звук был спереди, или сзади? Трудно сказать, но смотреть назад ему не хотелось. Когда он дошёл до поворота, скрежет повторился — даже во второй раз слышать это было жутко. Очень осторожно Вова посветил за угол коридора. Метрах в десяти от него болталась на ржавых петлях железная дверь.

За дверью было освещение — противно мигающая белая трубка, но лучше, чем ничего. Прямой коридор. Вова быстро прошёл под лампой, свернул в проход налево, и остановился.

Дольше по коридору что-то очень слабо светилось. Но, как только Вова разглядел, что находится впереди, ему по-настоящему захотелось повернуть назад. Потому что пятно тусклого света перегораживало что-то чёрное буквально метрах в четырёх от него. Точнее, не что-то, а кто-то. У чёрного пятна были очертания человеческой фигуры.

А сзади лампа продолжала мигать, как недавно — стробоскоп на дискотеке.

∗ ∗ ∗

Дискотеку проводили в длинном помещении — наверное, раньше оно было складом, или сараем. На переднем торце стояли большие колонки, на одной из них мигал стробоскоп, а за ними — диджей с двумя CD-плеерами на маленьком столе. Пока в одном из них крутился диск, диджей в наушниках искал на другом следующую. Большинство народу танцевало под колонками, потому что с другой стены здания звук уже сливался в один сплошной шум.

Некоторые сидели на стульях вдоль стен — в том числе и Макс. Он смотрел на круг из пяти-семи человек, в котором была и Алёна.

Так, как она танцевала, не умел никто. Даже её пальцы — каждый по отдельности — двигались красивее, чем все остальные девчонки вместе взятые. Макс не мог оторвать взгляд от того, как крутятся её бёдра, как она проводит рукой по груди, как идеально она попадала в такт музыке. И как сзади её хватает за талию он. Новенький. Тот, который якобы знал Степана.

Максу нужно было поговорить с ней хотя бы раз. Даже если это приведёт к окончательному разрыву. Даже если она скажет ему, что больше никогда не хочет его знать. В конце концов, он не такой дурак, чтобы не видеть — на других пацанов она обращала куда больше внимания, чем на него. Но она должна была понять, как сильно ошибалась, когда сказала ему те слова три дня назад.

Может, Макс иногда казался странным. Может, ему было тяжелее, чем другим, заговорить с девушкой — особенно, такой, как Алёна. Может даже, с ним было нудно. В конце концов, он общался с ней только раз, и из общих интересов у них был только «Гарри Поттер».

Но она очень сильно ошибалась, когда сказала, что он — ссыкло. И ей придётся это признать. Нужно было только дождаться медляка. Как только он это подумал, песня закончилась, и диджей прокричал:

— А теперь — свеженький хит! Мальчики, приглашайте своих девочек!

Макс почувствовал, что не может дышать — как будто какие-то холодные пальцы сдавили его лёгкие. Он знал эту песню — «My Immortal» Evanescence. Как раз то, что надо. Главное было — пересилить себя и подойти к ней. Он — не ссыкло.

Новенький уже обхватил её за талию своими руками. Но это не страшно. Макс похлопал его по плечу.

— Ты не против, если я потанцую с Алёной?

Было видно, что они оба сильно удивились. Новенький секунды три просто стоял и смотрел на него. Тогда Макс посмотрел на Алёну.

— Можно? — Он протянул ей правую руку, на которой в свете стробоскопа блеснула перебивачка с черепом, и опять посмотрел на её ухажёра. Алёна сделала то же самое.

Новенький просто пожал плечами. Макс взял Алёну за ладонь, отвёл на пару метров в сторону, где было свободное место, и обнял за талию. Она положила руки ему на плечи. Их глаза были в нескольких сантиметрах друг от друга.

— И как зовут твоего нового парня?

— Вова. — Алёна умела в любой ситуации сохранять одинаково спокойное лицо. — Вы же с ним из одного отряда. И он не новый, мы вместе уже шесть дней.

— Интересно. А я никогда его не видел раньше.

— Такого не может быть. — Выражение её лица не изменилось, она только немного наклонила голову к правому плечу.

— Серьёзно, никогда. Я думал, он приехал недавно.

— Значит, не обращал внимания.

Какое-то время они просто кружились друг вокруг друга, смотрели в глаза и молчали. Новенький — Вова — сидел на стуле недалеко от них, и на каждом повороте было видно, как он на них смотрит.

Макс думал, как лучше сказать то, что он собирался сказать с самого начала.

— Я был там. Я не зассал, как ты думала.

— Что, прости?

— Я был в подвале. Там целый лабиринт. Многоэтажный. Твоему пацану я сказал не всё — мы со Степаном дошли до седьмого уровня. До самого дна. И ты не поверишь, что мы там увидели…

— Я не понимаю, про что ты говоришь. Какой ещё подвал?

— Тот, который за столовой, помнишь? Когда мы были ночью в той беседке со Степаном и твоей подругой Настей, пили пиво. Степан нашёл дверь в подвал, и предложил туда полезть. А ты сказала, что я не смогу. Что я ссыкло.

Алёна отодвинулась от него. Её руки напряглись, а выражение лица, хоть и оставалось таким же спокойным, как будто окаменело.

— Я никогда ночью не была ни в какой беседке. Тем более — с тобой и Степаном.

Секунды три Макс просто смотрел на неё, и не понимал, что происходит.

— Три дня назад! Беседка за столовой!

— Я бы никогда не пошла ночью ни с каким парнем ни в какую беседку. А если бы пошла, то только со своим! — Она убрала руки с его плеч, и отодвинулась, чтобы Макс тоже не мог держать её за талию.

— Что ты говоришь такое? С кем? С ним? — Макс кивнул на Вову. — Ты в курсе, что он вообще ненастоящий? Его не должно здесь быть!

Макс увидел, как новенький — который всё это время смотрел в их сторону — встал со стула, и пошёл к ним.

— Что ты вообще несёшь? — Спокойствие на её лице пропало, теперь она не скрывала своё раздражение. — Мы не знакомы! Я даже не уверена, как тебя зовут!

— Слышь, а ну, отойди от неё! — Новенький подошёл и встал между ними. — Что ты ей сказал?

— Да ничего такого я не сказал! Мы просто вспоминали, как разговаривали пару дней назад.

— Мы никогда не разговаривали! — Алёна почти кричала. — Он всё врёт, я ни разу с ним не говорила!

На них уже смотрели все, кто находился рядом. Новенький глянул в сторону, Макс тоже. Справа к ним подходила Швабра, которая стояла в углу и следила за порядком.

— Так, слушай сюда. — Новенький подошёл к нему так же близко, как только что была Алёна. Он был выше Макса на несколько сантиметров, и гораздо крупнее.

— Ты к моей подруге больше не подходишь никогда, ты понял? Если увижу тебя возле неё — разобью кабину, отвечаю.

Новенький несильно толкнул его грудью. Швабра уже была рядом, так что Макс решил уйти подальше. Неприятности не нужны были никому из них. «My Immortal» закончилась.

— Ну что, отдышались? — Диджей держал палец на кнопке «плей». — Тогда погнали!

Заиграли «Руки Верх» и весь зал опять начал танцевать. Макс вышел на улицу.

∗ ∗ ∗

— Пасуй, давай!

Костя прицелился ногой и ударил по мячу, но тот полетел не в Вову, а гораздо левее.

— Не так, чувак, не так. — Вова прыгнул влево и остановил мяч. — Смотри. Когда пасуешь, бить надо боком ноги, широкой частью, понял?

Костя кивнул. Он смотрел очень внимательно.

— Никогда не бей носком, когда пасуешь — так никакой точности не будет. — Вова отправил мяч к Костиным ногам. — И не старайся бить очень сильно. Точность важнее.

Костя ещё раз кивнул, прицелился и аккуратно ударил боковой частью стопы. Мяч полетел слабее, но прямо на Вову.

— Молодец! — Тот вернул пас брату. — Давай ещё раз так же.

Вова был рад, что брат тренируется играть в футбол, а не лазит по непонятно каким заброшкам. Надо узнать, до какого возраста принимают в футбольную школу. Ему самому, наверное, уже будет поздно, да и не такой уж он и футболист — в защите у него ещё получалось стоять, но со скоростью, а главное — с точностью, были проблемы. В любом случае, он осваивал месяцами то, на что у Кости уходило пару недель. Главное — чтобы у их жлобихи-матери нашлись на это деньги.

— Слышь, Вов? — Костя давал пас уже на автомате — и мяч летел почти идеально. — Я у тебя хотел кое-что спросить.

— Что, Жаба опять на тебя орала? — После того, как Костю несколько дней назад потеряли, воспетка постоянно вспоминала ему это — часто доходило до того, что она высмеивала пацана перед всем отрядом, а он должен был стоять и слушать.

— Да не, я не про неё. — Когда Вова вспомнил про Жабу, его лицо скривилось. — Не, ну она тоже: «Костя, где ты сегодня будешь играть? В канализации? Или на кладбище?» А где тут играть? Целий день ходишь, и делать нечего! — Костя попробовал передать мяч левой ногой. Он немного промазал, но для первого раза было неплохо.

Вова глянул на то, что когда-то было футбольным полем, и понял, что малой прав. Везде росли кусты, бурьян и молодые деревья, а между ними ветер гонял песок и мусор. Всё, что они здесь делали, кроме сна и еды — это придумывали, чем себя занять. Если бы не дискотеки по вечерам, то можно было бы умереть со скуки.

— Я про Степана. — Костя ещё раз отдал пас. — Что с ним случилось?

Вова поймал мяч, но вместо того, чтобы пасовать, посмотрел на брата.

— Я слышал, он сошёл с ума. Типа, совсем чокнулся. — Костя понизил голос. Ему явно было неудобно говорить про это. — Но я никогда не видел, чтобы он делал что-то чокнутое. Всегда был такой весёлый.

Вова думал, говорить малому правду, или нет? Поймёт он, что случилось на самом деле? А разве сам Вова это понимал? Или он просто знал то же самое, что знал весь отряд? Лучше пусть Костя услышит от него полную версию.

— Так, Степан не чокнулся. — Сначала надо было расставить все точки над «ё». — Чокнулся тот, кто думает, что он — марсианин. Или ёршик для унитаза.

Костя засмеялся — туалетный юмор действовал на малого всегда.

— Просто у Стёпки сдали нервы. Как у бати, когда его уволили с работы, помнишь? — Костя кивнул. Улыбка опять сменилась на серьёзное лицо. — Только батя наш начал пить, а Степан начал психовать.

— А как он начал психовать? Что он говорил?

Вова ответил не сразу. Какое-то время он разглядывал кустик перед собой.

— Я думаю, он поссорился с родителями. — После этих слов он опять замолчал. Молодец, просто повторил слова Швабры! Лучший в мире старший брат!

Вова вспомнил тот момент, когда они вышли из столовой после ужина, и увидели машину Стёпкиных родителей. Тот весь день прикалывался, травил анекдоты — в общем, вёл себя так же, как и всю жизнь. Но когда из машины вышел его отец, лицо Степана очень резко изменилось. На самом деле, тот ссорился с предками постоянно — как и любой ребёнок в мире! — но в тот день что-то изменилось. Это была не злость. Это был страх.

— Понимаешь, тогда родители приехали его навестить, привезти всякой еды, ещё чего-то, я не знаю. И Стёпка знал, что они приедут. Но когда он увидел своего батю…

Костя смотрел на брата, а Вова не мог подобрать нормальных слов, чтобы сказать это. Потому что, что бы ни творилось в той семье, это ни с какой стороны не было нормальным.

— В общем, Стёпка решил, что его бати не должно здесь быть. Что он умер три года назад.

У Кости от удивления аж отвисла челюсть. Вова продолжал:

— Его предки решили, что… Наверное, что Степан просто с них прикалывается. Я не знаю, что они решили, но очень разозлились. Мама пыталась его успокоить, а батя сразу стал орать ещё громче, чем он. Но я уверен — я стоял там рядом, и всё видел — Стёпке было не до приколов. Он реально думал, что его отец умер давным-давно. И блин, на его месте я бы испугался не меньше…

— Алёна идёт.

— Что? — Вова не сразу понял брата.

— Алёна. — Костя повторил. — Твоя Алёна. Вон, сзади идёт.

Вова обернулся. Алёна шла к нему, причём, очень быстрым шагом, чего она не делала никогда.

— Что случилось? — Вова пошёл ей навстречу.

— Алёна, привет! — Костя сзади помахал ей рукой.

— Привет, Костя! Блин, Вовчик, я тебя ищу везде! — У неё было очень взволнованное лицо. Она сбавила шаг. — Тебе звонят! Подойди к телефону в прихожей, быстрей!

— Кто звонит?

— Степан!

∗ ∗ ∗

Вова бегом залетел в спальный корпус, схватил у вахтёрши телефонную трубку, и только потом понял, что ему надо отдышаться.

— Чувак, привет! Что там с тобой, ты живой?

— Живой, живой… — Степан говорил очень тихим и спокойным голосом, но явно улыбался. — Психом быть прикольно…

— Клоун ты, блядь! — Вова увидел лицо вахтёрши — она ещё выскажет ему политику партии по поводу положенных слов. Или сразу настучит Швабре. — Рассказывай, что с тобой было?

Стёпке было трудно не то, что говорить, а даже думать — он до сих пор лежал в стационаре психоневрологического диспансера, и ему давали очень мощные лекарства. В принципе, врачи, да и сам Степан, говорили, что скоро всё будет в порядке. Когда Вова спросил — как можно осторожнее — про его отца, он ответил, что ошибся, и его батя всегда был жив. Но Вове показалось, что Степан это сказал только для вида, и сам в это не верил. А потом тема разговора сменилась на подвал. Вова слушал его, и почти не дышал, чтобы ничего не пропустить — говорить Стёпке было очень трудно.

Макс, само собой, рассказал ему далеко не всё. Они не повернули назад на четвёртом уровне. Они дошли до самого низа.

В принципе, всё сходилось с тем, что Вова уже слышал — коридоры, комнаты — с мебелью и без, трубы, которые иногда протекали. Степан даже вспомнил про деталь, на которую Вова в разговоре с Максом не обратил внимания. Пару раз они заходили в тупик, и им приходилось разворачиваться. Это было уже на самых нижних уровнях, где не горела ни одна лампочка, так что, они могли просто ошибиться в такой темноте. Но им казалось, что это был уже не тот коридор, по которому они пришли. Другие стены, другие повороты, дверь не с той стороны. Но, в любом случае, ступеньки вниз были всегда. И каждый раз за поворотом лестничного пролёта была ещё бОльшая темнота. Кроме седьмого уровня. Он был последним.

С этого момента Степан начал сбиваться и говорить что-то непонятное. В больнице объясняли, что после этого все его воспоминания были ложными — то, что было на седьмом уровне, ему просто померещилось. И, главное, сам Стёпка очень хотел в это поверить.

Первый уровень подвала был самый большой и запутанный. По третьему они шли уже гораздо быстрее, хоть и приходилось подсвечивать дорогу зажигалкой. На шестом было всего три, или четыре поворота. А самым коротким был седьмой.

Когда они спустились туда, первое, что их удивило — там был свет. Слабый, и довольно далеко от лестницы. И какой-то странный. Макс тогда выключил зажигалку, и где-то минуту они стояли там — пытались привыкнуть к темноте.

Оказалось, что весь седьмой уровень — это один прямой двадцатиметровый коридор. На другом конце была дверь, и свет пробивался именно оттуда. Последнее, что Степан помнил — по крайней мере, из того, что признавалось психиатрами за правду — было то, что они с Максом открыли эту дверь и зашли в неё. Про то, что было дальше, он говорить отказывался. Вова понял, почему Стёпка так хочет поверить врачам, и признать, что дальше всё было просто галлюцинацией. Это был один из немногих случаев, когда его лучший друг боялся. Даже через телефонную трубку было слышно, как его голос дрожит от ужаса.

Вова понял, что больше ничего он него не добьётся, и решил немного сменить тему. Он пересказал ему то, что слышал от Макса — про двух девчонок, с которыми они сбежали в беседку после отбоя. Степан сказал, что так и правда было. Макс — довольно необщительный пацан — как-то сказал Степану, что ему нравится кое-кто из второго отряда. Стёпка знал её — и, что самое интересное — давно хотел подкатить к её подруге. Так что, он смог уговорить их обоих прийти ночью на то место за столовой, а потом по-тихому сбегал в магазин и закупил всё необходимое. У него-то с его девчонкой — Настей — всё сложилось — она и выпить была не против, и потискаться в углу беседки — тоже. А вот Макс слишком нервничал, и общение у него не клеилось никак. Они начали разговаривать — то ли про Гарри Поттера, то ли ещё про что-то, но это всё было несерьёзно. А когда Степан уже был достаточно пьяненький, и предложил пойти на разведку в подвал, Макс сначала ломался — вот та Алёна и назвала его ссыклом. После этого он сразу полез, хотя Настя просила их остаться, и даже обиделась на них за это потом.

Вова сначала подумал, что ему показалось.

— Как ты сказал, её звали? Которая была с Максом?

— Алёна. Со второго отряда. У неё ещё кулончик на шее в виде сердца. Знаешь её?

∗ ∗ ∗

Тонкий слой воды покрывал кафельный пол четвёртого уровня, поэтому всё, что слышал здесь Вова — отражённое от стен эхо своих шагов. На стенах тоже был кафель, весь измазанный какими-то тёмными пятнами и разводами. Фонарик уже почти не давал света, поэтому цвет этих пятен Вова не мог разглядеть.

Часто ему казалось, что кроме своих шагов он слышит другие. То за спиной, то впереди, то из бокового прохода. Он звал своего брата — сначала шёпотом, а потом перестал бояться и стал орать на все лёгкие. Но Кости не было рядом — он слышал только эхо своих шагов.

Фигура на третьем уровне тоже не оказалась Костей — это была вертикальная конструкция из водопроводных труб и вентилей — наверное, насос. Вова мог надеяться только на то, что они оба идут вниз в правильном направлении, и скоро он его догонит. Что бы ни было на седьмом уровне, нужно было найти брата до того, как он туда попадёт. А потом можно будет поискать дорогу наверх.

Ещё одна лестница вниз нашлась внезапно — на этот раз она была похожа на пожарную — металлическая, с защитным каркасом снаружи. Вова сунул в рот фонарик, взялся руками и ногами за перекладины, и начал спускаться.

Внизу было что-то новенькое. Он спрыгнул на огромную площадку, похожую на подвальные автостоянки в дорогих новостройках. Свет фонарика терялся в темноте на расстоянии не больше трёх метров, но было понятно, что это широкое помещение с бетонным полом и кирпичными колоннами. Вова ходил там не меньше двадцати минут, пока не нашёл выход. И только когда он вышел оттуда через дверь, то понял, что всё это время слышал ещё один странный звук — постоянный электрический гул.

Никаких источников света, кроме его фонарика, здесь не было вообще — а он уже почти не светил. Вова попытался пробираться вперёд по своей старой тактике — осветить ближайшие несколько метров дороги, выключить фонарик, и идти вслепую, но уже через несколько минут его левая нога попала в яму, и он подвернул лодыжку. Теперь даже со светом его скорость сильно упала, а в темноте он бы просто полз.

— Костя! — Эхо разнесло его крик по сети коридоров. Ему было страшно кричать в таком месте, но думать про то, что где-то здесь потерялся его брат, было ещё страшнее. — Костя!!!

Ничего, кроме отражения своего голоса от стен, он не услышал.

Фонарик погас, как только он спустился на шестой уровень. Всё, что Вова успел рассмотреть — грубые стены с буграми и дырами, и низкий потолок. Он взялся правой рукой за стену, и просто начал идти вдоль неё.

Слух резко обострился, и теперь он различал много очень тихих звуков, которые раньше не замечал. Электрический гул стал пульсировать. Иногда он слышал что-то вроде коротких слабых свистков — что-то похожее на звук закипающего чайника. Были щелчки, которые соблюдали какой-то очень странный и сложный ритм. Был звук, похожий на писк комара, только ровнее. Когда Вова начал слышать шёпот, он решил, что уже сходит с ума.

В стене справа попадалось уже третье ответвление, но он шёл прямо — какая разница, если там даже ничего не видно? В конце концов, стена повернула налево под прямым углом. А через полтора метра — ещё раз. Вова заскулил и почувствовал, как из глаз потекли слёзы. Он зашёл в тупик.

— Костя!!! — Он сидел под стеной, на холодном бетонном полу, и у него начиналась истерика. Теперь уже понятно — Вова останется здесь умирать. Вся надежда была на то, что Костя нашёл отсюда выход — а, если так, то почти сто процентов он не дошёл до шестого уровня, а повернул гораздо раньше.

— Сука!!! — Вова ударил кулаком по ноге. — Сука! Сука! Сука!!!

И тут он понял, что что-то услышал. Щелчок, как от удара об пластмассу. Правая рука нырнула в карман джинсов, и нащупала зажигалку.

Вова вскочил от радости, прищурил глаза, чтобы его не заслепило, и нажал на кнопку. Справа от него, совсем рядом, начинался коридор. Он прошёл по нему несколько метров в темноте, опять включил огонь — коридор продолжался. Ещё несколько метров — и впереди что-то начало меняться. Ещё совсем немного — и, когда Вова включил зажигалку, то почувствовал, как по его коже растекается холод. Это был конец. Под его ногами начинались ступеньки на седьмой уровень.

Продолжение>

Читать историю на нашем портале.