ИНФОРМАЦИЯ и СМЫСЛ

Первый параграф восьмой главы "СИСТЕМЫ и МОДЕЛИ"

Характер информационного взаимодействия частей определяет уровень сложности системы (см. гл. 1). Это делает необходимым специальное обсуждение феномена информации.

Понятие информации, после того как его ввел в науку К. Шеннон, оказалось настолько удобным и естественным для употребления в самых разнообразных ситуациях, что сам создатель теории информации был вынужден протестовать против злоупотреблений введенной им терминологией. 

Дело в том, что понятие «информация» отвечает некоторым выработанным интуитивным представлениям, поэтому уже само придание «информации» статуса научного понятия стимулирует свободное обращение с этим понятием.

Основной дефект статистической концеппии информации состоит в том, что он акцентирует внимание на оценке количества информации, а не на выяснении содержания этого понятия. Философско-методологический анализ информации как общенаучного понятия содержится в работах А. Д. Урсула [61, 62]. В них развито очень важное представление об информации как «отраженном разнообразии». Значение этого представления для системно-структурного подхода показано в работах В. С. Тюхтина [55, 56] и др. Это понятие настолько общее, что одинаково успешно применимо и к техническим, и к «живым» системам. Но для последних существенно не только наличие отраженного разнообразия, но и разнообразия отражений. 

Речь идет о том, что одно и то же сообщение может по-разному восприниматься различными приемниками информации. Для описания подобных ситуаций оказывается эвристически полезным представление о тезаурусе приемника, от состояния которого зависит возможность воспринять тот или иной фрагмент информации из данного сообщения и дать ему определенную интерпретацию в рамках данного тезауруса [69]. В сущности семантическая информация возникает в процессе взаимодействия сообщения с данным тезаурусом. Можно говорить о тезаурусе конкретного человека, о тезаурусе коллектива, вообще о тезаурусе некоей сложной системы, выступающей в процессе коммуникаций. Тезаурус при этом выступает как система репрезентаторов - способов представления сведений о действительности, в которой функционирует данная система. Тезаурус по сути дела задает систему семантических связей понятий. Каждое понятие в тезаурусе объясняется через набор других, т. е. характеризуется своим положением в тезаурусе. Фактически тезаурус человека - это вербализованная, соотнесенная со словесным материалом совокупность его представлений о мире, включающая его познавательные установки. 

Например, если человек сознательно исключает из своего тезауруса понятие «цель», то ему трудно понять даже самое простое поведение животных. Галилей считал, что не может быть сил, действующих на расстоянии, и не смог объяснить механизм приливов, хотя имел необходимые для этого факты.

При восприятии текста тезаурус человека может меняться. Изменение тезауруса можно записать алгебраически: текст является оператором на множестве тезаурусов [69]. Этот оператор монотонен относительно упорядоченности тезаурусов и текстов по включению ... Это значит, что, имея больший тезаурус, человек полнее поймет текст, а больший текст несет большую информацию. Восприятие текста сильно зависит от тезауруса приемника, от его «настроенности» на восприятие, от степени подготовки. Вряд ли что-нибудь можно узнать из опыта или из книг, абсолютно ничего не зная до этого. Текст очень содержательной математической статьи не содержит по существу никакой информации для человека, не являющегося специалистом в данной области математики.

Допустим, мы научились некоторым способа вычислять степень содержательности тезауруса. Тогда легко себе представить, как примерно будет выглядеть зависимость приращения содержательности тезауруса при восприятии некоторого текста от начальной содержательности тезауруса. 

• Человек с малыми предварительными знаниями получает из текста мало информации.
• Имея достаточно богатый тезаурус, можно познать гораздо больше. 
• Человек, знающий почти все в этой области, не находит для себя никакой новой информации.

От тезауруса приемника зависит не только количество воспринятого смысла, но и качество - уровень восприятия. Самый низкий уровень синтаксический, где главное - понимать структуру фразы, текста, не вдаваясь в смысл. Например, читая текст на инстранном малознакомом языке, мы понимаем сначала синтаксическую структуру. По ней мы уже можем судить, стоит ли разбирать более глубокий смысл той или иной фразы или она не несет для нас полезной информации. 

Другой пример синтаксического понимания - проверка синтаксиса программы на ЭВМ: проверяется правильность расстановки скобок, точек, команд и прочих знаков. 

Синтаксический уровень существует и в процессе понимания природы. Он проявляется в подмене вопроса о содержании вопросом о форме. Именно в синтаксическом смысле физиология высшей нервной деятельности объясняет феномен сознания.

Следующий уровень понимания можно назвать поверхностно-семантическим. На этом уровне познается буквальный смысл текста или явления. Если значения слов в тексте твердо фиксированы, то поверхностно-семантическое понимание будет исчерпывающим. Соответствующий уровень в понимании природы означает нахождение прямых соответствий наблюдаемым фактам в рамках уже готовой общепринятой концепции.

Третий уровень называется глубинно-семантическим. На этом уровне познается метафорический смысл текста, его замысел, цель. Для этого уровня характерно целостное восприятие сообщения. Большинство художественных текстов предполагает именно этот уровень понимания. В познании природы глубинно-семантический уровень приводит к необходимости в системном подходе.  Объект исследования прежде всего мыслится как целое, в единстве всех своих членений.  Структурное и причинностное объяснения считаются недостаточными, они заменяются целевым или ценностным объяснением.  Основным вопросом будет «Зачем?» и «Почему?», а не «Как?».  Такой подход сегодня уже оказывается необходимым в разных областях биологии - экологии, систематике, теории эволюции.

Четвертый уровень понимания можно назвать диалоговым. В этом случае мы не исчерпываем понимаемое.  Понимание здесь не состояние, а процесс общения с текстом. Выделение этих уровней вовсе не означает, что понимание на одном из них автоматически включает в себя понимание на всех вышележащих. Здесь идет речь не столько о «глубине» уровня, сколько о его положении на шкале «интуиция - дискурсия».  В некоторых случаях познание начинается с третьего и четвертого уровней, а потом дополняется первым и вторым. 

Уровень восприятия непосредственно зависит от тезауруса человека, от его познавательных установок. Вообще говоря, восприятие текстов зависит не от всего тезауруса, а от некоторой его части.  Информацию тезауруса можно условно разделить на метаинформацию и конкретную информацию,

Метаинформация - это сведения о том, как организована конкретная информация. 

Конкретная информация - это знание о конкретных областях, т. е. то, что мы называем фактами. Она совсем незначительно влияет на восприятие новых текстов и фактов, если они не противоречат старым. Напротив, метаинформация определяет полноту и глубину восприятия текстов, хотя сама очень неначительно меняется при получении новой конкретной информаии. Изменение метаинформации означает в известном смысле перестройку методологии. Существуют научные тексты, не дающие никакой конкретной информации и направленные лишь на изменеие метаинформации.

Итак, мы зафиксировали, что восприятие новых текстов и факов зависит от тезауруса субъекта и само меняет этот тезаурус. Возможно отождествление таких текстов или ситуаций, которые одинаково изменяют некоторый тезаурус. То, что есть общего тождественных текстах или ситуациях, естественно назвать семантической информацией.  Например, два текста одинакового содержания, но написанные разными чернилами воспринимаются одинаково. 

Текст стихотворения и текст прозаического пересказа того же стихотворения синонимичны относительно многих тезауруов. Более того, очень трудно построить формальную модель тезаруса, различающего эти два текста. 

Всякая синонимия условна и наблюдается лишь в определенной ситуации и в отношении определенного объекта. Например, устное сообщение в судебном разбирательстве имеет гораздо меньшее значение, чем письменный документ, несмотря на тождество содержания.

Одной из главных проблем теории семантической информации является изучение способов перевода текстов, сохраняющего смысл. 

Основной вопрос - найти алгоритм перевода с одного языка на другой, выяснить, при каких условиях перевод сохранит смысл текста, т. е. какие преобразования текста инвариантны отосительно семантической информации. 

В общем виде эта проблема нe решена, однако можно указать на некоторые подходы к ее решению.

Прежде чем рассматривать переводы, сохраняющие смысл подинника, выясним, каким образом в языке тексты наделяются сыслом; т.е. какова семантическая структура языка. 

Во-первых, для каждого языка можно выделить класс структур, несущих смысл, которые назовем семафоронтами. 

Семафоронтами являются морфемы, слова, предложения, тексты, серии текстов.  Семафоронты языка образуют категорию; ее морфизмы - это вложения одних семафоронтов в другие. 

Во-вторых, каждому семафоронту соотетствует архетип объектов или явлений,  которые он описывает, т.е. некоторый смысл. 

По сотношению структуры и смысла семаофоронтов можно выделить несколько типов языков. 

В языках первого типа смысл не связывается со структурой - просто каждому семафоронту приписывается определенный смысл, не зависящий от смысла входящих в него частей.  Каждый текст рассматривается целиком, как один большой иероглиф.  Примером может служить язык дорожных знаков: каждый знак - это целая фраза.  Язык первого типа неудобен для понимания, так как невозможно предсказать смысл любого нового текста.  Однако иногда и в человеческом языке смысл семафоронта не зависит от структуры.  Например, приветствие (слово «здравствуйте» никто не понимает буквально)  и другие ритуальные слова («спасибо» - трансформированное «спаси бог»).  Много таких слов и фраз в военном жаргоне.

В языке второго типа смысл семафоронта однозначно определяется по смыслу входящих в него элементарных семафоронтов - слов или морфем.  Смысл элементарных семафоронтов жестко зафиксирован. Такая семантическая структура характерна для машинных языков. 

Языки второго типа дают возможность понимать новые тексты,  но они очень громоздки из-за того, что нельзя менять смысл слов. Кроме того, далеко не всегда архетип явления расчленим на самостоятельные части, которые можно обозначить элементарными семафоронтами.

Языки третьего типа более гибкие. В них так же, как и в языках второго типа, смысл фразы или текста сводится к смыслу входящих в них слов, но смысл слова не фиксирован жестко, хотя имеется что-то общее во всех значениях слова. 

Смысл слова конкретизируется в контексте - в зависимости от окружающих его слов, т. е. в определенной знаковой ситуации, и его можно представить как обобщенный архетип, который деформируется, если слово рассматривается в определенной знаковой ситуации. 

Часто такая деформация столь радикальна, что мы перестаем чувствовать архетип слова. Например, слово «лую» у нас ни с чем не ассоциируется, пока не ясна знаковая ситуация:  текст ли это, например, из кулинарной книги или сообщение о соревнованиях по стрельбе из лука. На самом деле общий архетип есть - это стрелка лука и стрела, но мы о нем забыли.

Полисемия слов иногда создает впечатление, что смысл - это случайная величина [38]. Однако в каждой конкретной знаковой ситуации смысл фиксируется, пqэтому неопределенность не возникает. Те случаи, когда смысл действительно неопределенный - это, скорее, дефект текста, чем фундаментальные свойства. 

Если же в тексте слово несет несколько смысловых нагрузок, то это опять-таки не случайность: автор такого текста имел в виду сразу все смысловые нагрузки слова, а не каждую из них с некоторой вероятностью.

У языков третьего типа есть еще одно свойство: смысл разных элементарных семафоронтов в одинаковых знаковых ситуациях модифицируется примерно одинаковым способом. В обычных языках элементарный смысл несут не слова, а морфемы. 

В знаковую ситуацию морфемы входят в первую очередь другие части того же слова. Например, суффиксы «тель» и «щик» вполне определенно модифицируют смысл морфемы корня: строитель - тот, кто строит, настройщик - тот, кто настраивает. Исходя из этого можно образовывать слова, которых нет в русском языке, и тем не менее смысл их заранее определен: бросатель, ломатель, плаватель, говорильщик, сажатель и пр. Таким образом, существует закономерый полиморфизм употребления морфем и слов.  Это позволяет предсказать их смысл в новых знаковых ситуациях.

Существует еще один тип языков. В их текстах может быть несколько структур сразу, причем каждая структура имеет свою семантику. Например, в стихотворении помимо словесной структуры есть структура ритма, рифмы, опорных трезвучий согласных, которые также имеют свой смысл. Разные структуры текста могут быть ответственны за различные смысловые уровни текста. Часто интуитивный смысл заложен не в словах, а в ритме, интонации. Наша речь имеет по крайней мере две структуры - словесную и интонационную. При этом часто вторая несет всю информацию, в то время как первая является лишь материальным носителем второй [8] . 

Сказка Кэрролла «Алиса в стране чудес» явно имеет несколько структур.  Некоторые фразы имеют сразу много смыслов, именно эта полисемия и есть смысл всей сказки. Тексты таких языков похожи на реальные системы, и те и другие имеют целый класс представлений (членений).  Вообще говоря, реальные системы можно рассматривать как тексты неизвестного нам языка четвертого типа. 

Приступая к изучению некоторой системы, мы убеждены, что в ней есть некоторый смысл. Без этого нельзя заниматься наукой: Разные членения системы несут разный смысл. Истинное понимание системы заключается, вероятно, в интеграции этих смыслов. Умение видеть сразу весь спектр смыслов объекта относится уже к сфере диалектического мышления.

Способ перевода текстов непосредственно зависит от типа семантической структуры языка. Легче всего переводить тексты языков первого типа - для этого достаточно отыскать текст во втором языке имеющий тот же смысл, что и текст в nервом языке. 

Перевод - это отображение класса семафоронтов первого языка в класс семафоронтов второго языка; при этом не имеет значение структура копии и оригинала. 

Перевод языков второго типа сложнее. Здесь надо передать не только общий смысл текста и его состав, т. е. перевод осуществляется по частям. 

При переводе текстов языков третьего типа важно передать знаковую ситуацию.  Точный перевод знаковой ситуации часто бывает важнее, чем точный перевод самого слова. 

В текстах языков четвертого типа существует не одна, а несколько структур.  Поэтому перевод должен передать все эти структуры.

Рассмотрим необходимые условия, при которых перевод является полным. 

Полнота перевода зависит в большей степени от текста, чем от языка. Один и тот же язык может быть богаче в отношении одних текстов и беднее в отношении других. Например, на языке АЛГОЛ трудно передать человеческие чувства, но в отношении текстов - программ этот язык гораздо богаче, чем обычный. Поэтому, говоря о полноте перевода, мы будем иметь в виду конкретный текст языка, а не язык вообще.