Глотка, часть 2
<Предыдущая часть
— Кто? Бог? — не понял я. Впрочем, выражение лица моего визави скорее наводило на обратную мысль: — Дьявол?
— Называйте его, как хотите, — к Джексону вернулся его прежний брюзгливый тон. — Он внушил вам мысль, что их двое, все дуалистические религии держатся на этом, заманивая всё новых и новых несчастных идиотов... но на самом деле Он один. Творец. Создатель. Он, или, скорее, оно... Душа должна вернуться к своему создателю, так? Но с чего вы все взяли, что это делается для вашего блаженства?! — теперь Джексон почти кричал. — Что Его вообще интересует чьё-то блаженство, кроме Его собственного? И ведь, главное, всё лежит на поверхности! Порой его служители проговариваются открытым текстом — впрочем, даже и они слепы и не понимают, ЧЕМУ служат... не понимают, что никакой награды и исключения для них не будет... Паства, да. Любимый христианский образ, куда уж яснее. И хоть бы кто задумался — а для ЧЕГО овцы пастуху, а точнее — хозяину стада? КАКУЮ роль он им готовит?
— То есть, вы хотите сказать...
— Мы — Его пища. Для этого Оно нас создало, и в этом единственный смысл нашего существования. А грешники, праведники, верующие, неверующие — это всё не имеет никакого значения. Это пустые ярлыки, которыми мы тешим себя в нашем стойле. На самом деле кого волнуют убеждения корма?
— Ну, это, конечно, любопытная гипотеза... — протянул я.
— Это не гипотеза, идиот! — рявкнул Джексон, и его цепи звякнули. — Я видел это своими глазами! Или тем, что было у меня вместо глаз... там. Туннель действительно существует, и я пролетел его почти до конца. Только знаешь, что это такое на самом деле?
— Что?
— Это... это глотка.
Некоторое время он сидел молча, глядя на гладкую поверхность стола перед собой. Затем вновь заговорил:
— На самом деле наша участь ещё ужаснее, чем у овец. Ибо Он пожирает заживо не наши тела, а наши души. Точнее, даже не так. Душа бессмертна, в этом нам тоже не наврали. И Он — Оно — питается не самой душой как таковой, а её страданием. Тем ужасом и отчаянием, которые она производит в процессе переваривания... вечного переваривания, — Джексон вновь сделал паузу. — Я видел это. Там, куда ведёт глотка... в утробе. Там... как бы скрученное коричневое пространство, всё состоящее из какой-то рваной, грязной, лохматой паутины. И в ней висят люди... миллионы, миллиарды людей. Вы представляете себе старые, высосанные трупики мух — жертв обычного паука? Издали похоже, а вблизи выглядит гораздо хуже. Они висят там... полупереваренные, высохшие, лохмотья плоти свисают с костей, у многих уже нет конечностей или торчат какие-то обглоданные культи и обрубки... конечно, это не настоящие, телесные кости и плоть, просто наше сознание воспринимает изувеченную душу таким образом — но, в конце концов, если мы так это ощущаем, то какая нам разница, какова истинная природа? И они кричат. Они все вечно кричат...
— Так всё-таки — «полупереваренные» или «вечно»? Если «полу-», то должен наступать и момент, когда совсем...
— Вовсе не обязательно. Вы знаете, что такое асимптота?
— Кажется, что-то из математики...
— Ну да. Состояние, к которому можно бесконечно приближаться, но никогда не достигнуть. Так и тут. Некая сердцевина души всё равно остаётся. Та сердцевина, что способна испытывать ужас и боль...
— И как же вам удалось оттуда выбраться?
— Я, естественно, рванулся назад, когда всё это увидел. Как и миллиарды до меня. Но обычно люди, провалившиеся так глубоко, уже не могут вернуться. Даже если врачам удаётся реанимировать их тело, душа остаётся там. А на больничной койке оказывается очередной коматозный «овощ»... Но мне очень повезло. Рядом оказались те, кто мне помогли.
— Кто? Вы что-то говорили о привидениях.
— Видите ли, это тоже правда — те, кто умирают скверной смертью, застревают между мирами. Они не проваливаются в глотку. Не знаю, почему, и они тоже не знают. Может быть, с Его точки зрения они что-то вроде незрелых или, напротив, порченных плодов... или же страдания, которые они познали при жизни, снижают их, так сказать, производительность после смерти — тогда это аналог выжатого лимона... Но самоубийство почему-то не годится, тут с легендами расхождение — впрочем, и мало кто способен покончить с собой достаточно мучительным способом... Большинство призраков, конечно, предпочитают держаться поближе к нашему миру, хотя в нём они практически бессильны. Бесплотные духи и не более чем, почти не способные взаимодействовать с живущими или с материальными предметами — подавляющее большинство историй, где утверждается обратное, всё-таки байки. Но у них остаётся возможность созерцать, путешествовать, общаться между собой — не так уж и мало, особенно если учесть альтернативу... Но есть и те, кто забирается в глотку. Не из любопытства — ничего любопытного там нет. Просто пытаются спасти хоть кого-то из падающих туда. Чаще — своих близких, но иногда и случайных людей. Вытолкнуть обратно в мир живых — это, конечно, возможно только тогда, когда тело ещё может быть возвращено к жизни — или сделать призраком. Это удаётся ещё реже, если смерть была обычной. Кроме того, это опасно. Если привидение заберётся слишком глубоко, его затянет в утробу, как и остальные души... Плевать или блевать Оно не умеет.
— Почему тогда вернувшиеся... после клинической смерти... не рассказывают того же, что и вы?
— Я уже сказал — они возвращаются с полпути, ничего не увидев. Большинство — благодаря одним лишь усилиям врачей. Но и те, кого выталкивают... там нет времени на объяснения. Если вы станете рассказывать человеку, которого затягивает в водоворот, что ждёт его на дне — засосёт обоих. Мой случай особый... меня вытянули оттуда, откуда не вытягивают уже никого. С одной стороны, я оказался сильнее прочих. Сила духа, да, в буквальном смысле... не то чтобы у меня какая-то особо крепкая воля и тому подобное, а просто как, знаете, бывают люди, устойчивые к ядам или к радиации... один на миллиард... это не личная заслуга, просто таким оказался. С другой стороны, те, кто меня тащили, пошли на ужасный риск... взяв с меня слово, что, если я вернусь к живым, исполню их поручения. Это длилось дольше, и там время для разговора уже было.
Он вдруг буквально стрельнул взглядом мне в глаза.
— Я знаю, о чём вы думаете. Что всё это — просто галлюцинации, порождённые нехваткой кислорода в умирающем мозгу. Именно так учёные объясняют все рассказы переживших клиническую смерть, да? Так вот вам доказательство. Вы знаете, кто такой Дэниэл Дорн?
— Я знаю, кто такая Дайана Дорн, — произнёс я, вновь вспоминая, кто передо мной. — Ваша первая жертва. Но никакого Дэниэла в материалах дела...
— Потому что он погиб за пять лет до этого, — перебил Джексон. — Это её отец. Он был одним из тех, кто меня выталкивал. И сам он... не выбрался. Это как в физике — сила действия равна силе противодействия... толкая кого-то наверх, сам проваливаешься ещё глубже.
— Ну, в принципе, вы могли узнать это имя и без всякого...
— Да, конечно, — осклабился Джексон. — Имя. Адрес. Расположение комнат. И в особенности — код отключения охранной системы. В городе, где я никогда раньше не был, не имел знакомых и куда мне пришлось ехать через полстраны. Неужели чокнутый кровожадный маньяк не мог подобрать жертву поближе? А фамилии Краут и Поплавски вам тоже знакомы? Полиции ведь так и не удалось ответить на вопрос, каким образом я так легко проник в их дома?
— Значит, вы хотите сказать, что убивали по просьбе... родных и близких жертв?
— Не всех. Только первые три случая — да, я отдавал долг. А потом я понял, что должен продолжать. Я понимал, что что-то рассказывать и объяснять бесполезно, я окажусь в психушке. И заодно — как отреагируют на мои откровения все церкви. Идиоты, считающие, что с Ним можно договориться... Не с кем там договариваться. И вовсе не потому, что Он безгранично умнее нас. Скорее, наоборот — я сомневаюсь, что Он — Оно — вообще обладает разумом. Может, обладало когда-то, когда создавало мир... да и то вряд ли. А сейчас это просто ненасытная утроба... — он вновь помолчал. — Так что я отдавал себе отчёт, что не могу спасти всех или большинство. Но я старался спасти хотя бы некоторых хороших людей, попадавшихся на моём пути. А единственное спасение от уготованной нам всем участи...
— Мучительная смерть.
— Да. Ну, или позорная, это тоже срабатывает. Но этого я им дать не мог — тут нужны ненависть и презрение большого количества народу...
Угу. Как, например, в случае казни кровавого маньяка.
— Вы не думали о массовых терактах? — спросил я вслух.
— Думал, разумеется, — кивнул он. — Но при мощных взрывах большинство гибнет мгновенно, это не сработает. Правда, смерть от отравления определёнными газами может быть достаточно мучительной... но мне их не достать и не изготовить. Я не химик.
— Ясно, — только и смог сказать я.
— Вы мне всё равно не верите, — вздохнул он.
— Во всяком случае, то, что вы рассказали, выглядит достаточно...
— Не надо подбирать политкорректные формулировки. Давайте исходить из элементарной логики. Если мой рассказ — неправда, значит, я заслуживаю казни, как серийный убийца-изувер. Ну а если это всё-таки правда — сами понимаете... Так что просто не вмешивайтесь, хорошо? Исполните предписанные вам законом формальности, но не более чем. В конце концов, это и вам же проще, во всех смыслах, не так ли?
— Да.
— Значит, мы договорились? — он с надеждой заглянул мне в глаза.
— Не беспокойтесь, мистер Джексон.
∗ ∗ ∗
Когда «Нового Потрошителя» судили в первый раз, зал был переполнен, да ещё и снаружи перед зданием суда клубилась изрядная толпа, раскачивая над головами плакаты в стиле «Изжарить ублюдка!» Повторный процесс вызвал куда меньший интерес. Мало кто сомневался, что это чистая формальность, и при столь неопровержимой виновности приговор будет подтверждён. Даже большинство родственников жертв — исключая тех, кто был вызван в качестве свидетелей обвинения — предпочли не присутствовать, сочтя, видимо, слишком тяжёлым для себя испытанием проходить через это снова. Хотя не сомневаюсь, что они собирались прийти на казнь.
Заседание катилось, как по рельсам, к закономерному финалу. Улики, протоколы, показания... «У защиты есть вопросы к свидетелю? — Нет, ваша честь. — Пригласите следующего...» Какие могут быть вопросы к бесспорно установленным фактам? Художник небрежно чиркал карандашом по бумаге, набрасывая портреты участников суда. Один раз я поймал его насмешливо-сочувственный взгляд — дескать, не повезло тебе, парень, хоть дело и громкое, а тебе на нём точно не прославиться...
И вот, наконец, моё выступление. Я поднялся, подмигнул художнику и, не торопясь, развернул свои бумаги.
— «Независимая психиатрическая экспертиза, проведённая... рассмотрев представленную аудио— и видеозапись беседы...» (да, да — и видео я тоже сделал, крохотный направленный объектив в верхней пуговице, в лучших традициях шпионских фильмов) «с использованием методик анализа... на основании... сложный случай диссимуляции... заключение... параноидальный психоз травматического генеза. Таким образом, на вопрос, был ли обследуемый вменяем на момент совершения инкриминируемых ему деяний и может ли нести за них ответственность, ответ — отрицательный».
Шум в зале. Джексон смотрит на меня круглыми глазами. Потом дёргается с места, но охранники удерживают его:
— Ублюдок! Ты же обещал мне!
С подсудимым, прежде известным своей невозмутимостью — кстати, один из признаков диссимуляции, — форменная истерика. Я снисходительно улыбаюсь судье. Неофициальное, но вполне показательное подтверждение правоты экспертного заключения...
Обвинение вяло требует назначить ещё одну экспертизу. Судья отказывает. О да, разумеется — эксперты тоже могут ошибаться (хотя представленное мною заключение украшено весьма авторитетными подписями). Но любое сомнение трактуется в пользу обвиняемого. Тем более когда речь не о симуляции с целью спасти себе жизнь, а о диссимуляции с целью отправиться на электрический стул. Тут патология очевидна даже и без мудреных медицинских терминов...
Приговор. Все встают.
— ...невиновным по всем пунктам обвинения в связи с невменяемостью и направить на принудительное психиатрическое лечение...
— Подонок!
Это кричит уже не Джексон. Это женщина в чёрном платке, мать одной из жертв. Но обращается не к убийце, а ко мне. Она считает, что я спас истязателя её ребёнка от заслуженной кары. Хотя на самом деле пожизненная психушка — тоже не такое большое счастье... а Джексон наверняка окажется там пожизненно, с его-то опытом успешной диссимуляции ему больше никто не поверит. Думаю, ещё лет тридцать минимум... в этих заведениях хороший уход и очень тщательный присмотр, умереть раньше времени ему точно не дадут. Женщину пытаются успокоить, потом выводят из зала. Я могу понять её чувства, но я всего лишь исполняю свой долг, не так ли?
Художник не сводит с меня глаз, карандаш стремительно летает по бумаге. Не сомневаюсь, что за дверью уже ждут телевизионщики.
∗ ∗ ∗
— ...прямо с места преступления. Представитель полицейского департамента только что подтвердил, что найденное тело принадлежит Майку Голдмэну, молодому, но уже известному адвокату, который, в частности, прославился тем, что добился оправдательного приговора в деле серийного убийцы Джексона — «Вернувшегося Джека». Эта история вызвала противоречивую реакцию не только потому, что слишком многие в нашем обществе жаждали увидеть Джексона на электрическом стуле, но и потому, что Голдмэн добился оправдания, сделав и обнародовав запись конфиденциального разговора вопреки воле своего клиента. Однако его действия были признаны правомерными, поскольку осуществлялись в интересах клиента, который к тому же в итоге был признан недееспособным.
Относительно нынешнего жестокого убийства у полиции пока нет официальных подозреваемых, но, вероятнее всего, основной версией будет месть со стороны друзей или родственников кого-то из жертв Джексона; известно, что некоторые из них позволили себе весьма резкие...
— Боб, сейчас увезут! Снимай!
— Отойдите от носилок!
— Народ имеет право...
— Офицер!
— Всё, всё, уходим!
— Стер-р-вятники...
— Класс! Успел заснять лицо крупным планом!
— Ох, толку-то. Всё равно нам не позволят пустить это в эфир. По этическим, мол, соображениям. Уроды политкорректные, невозможно стало работать... Ну-ка покажи, что у тебя получилось. Да поверни экран ко мне, отсвечивает! Хм...
— Что не так?
— Да нет, всё так... Но ты когда-нибудь видел на лице трупа с пятнадцатью ножевыми ранениями такую довольную улыбку?
Автор: Ю. Нестеренко
Поддержать автора:
PayPal: georgeyright@gmail.com
BTC: 14ozyVuh2myB1Nxqz2wVQ2vfXtgd8mP7ov
ETH: 0x311b5964C36098CCe66885cb373A727D2B7Bd840