«Еврейский мир» и «царство Ангро-маньи»
Белый шум
«Странным в этих разговорах было оставляемое собеседниками впечатление молодых, здоровых людей, вполне нормально мыслящих в пределах своей маленькой личной сферы, но воспитанных в духе сумасшедших представлений о мире, которые они не могли контролировать на основе собственного опыта. (Писательница Анна Зегерс о военнослужащих Вермахта)[10]
Первоначально задумывалось «отделить котлеты от мух», то есть нацистскую антисоветчину от антисемитских материалов. Однако, юдофобия настолько присуща нацистской пропаганде, что как-то вычленить её из массы агитационных материалов крайне сложно.
Как пишет в своей работе упомянутый Роберт Герцштейн, «читатель может удивиться, почему в книге нет ни одной главы, которая была бы целиком посвящена антисемитизму или жидам. Всё дело в том, что в мире, в который нам вот-вот предстоит войти, жиды везде и нигде. Мертвецы или губители, они некий узел, якобы связавший между собой всю демоническую коалицию разнородных врагов райха. Ставшая крылатой во время войны фраза Геббельса "Во всём виноваты евреи", может служить квинтэссенцией этой точки зрения. Дело в том, что антисемитизм пронизывал нацистскую пропаганду на всех её уровнях, им был пропитан весь пропагандистский аппарат и любое из средств массовой информации. И так оставалось даже после того, как нацисты "эвакуировали" миллионы жидов на Восток... К 1943 году жида изображали в виде некого духа, скрывающегося за завесой антимира... Нацисты, подобные Геббельсу, Диверге или Таубергу, измеряли добро по шкале принадлежности к жидовству, а зло представлялось им в виде конкретного олицетворения жидовства»[11].
Не менее образно антисемитизм в нацистской пропаганде описывает немецкий филолог В. Клемперер, переживший в Германии всё коричневое двенадцатилетие: «"Жид" — это слово в речи нацистов встречается гораздо чаще, чем "фанатический", хотя прилагательное "жидовский", "иудейский" употребляется ещё чаще, чем "жид", ибо именно с помощью прилагательного проще всего создать те скобки, которые объединяют всех противников в единственного врага: жидовско-марксистское мировоззрение, жидовско-большевистское бескультурье, жидовско-капиталистическая система эксплуатации, жидовско-английская, жидовско-американская заинтересованность в уничтожении Германии. Так, начиная с 1933 года практически любая сторона, откуда бы она ни взялась, сводится к одному и тому же врагу, к "червю, копошащемуся в разлагающемся трупе", о котором говорит Хитлер в своей книге, к жиду, иудею, которого по особым случаям называют также "иуда", а в самые патетические моменты — "всеиуда". И что бы ни делалось, с самого начала всё это объявляется оборонительными мерами в навязанной войне: "навязанная" — с 1 сентября 1939 года постоянный эпитет войны, да и в ходе неё это 1 сентября ведь не принесло ничего нового, это было лишь продолжение жидовских нападений на Германию, а мы, миролюбивые нацисты, делаем только то, что мы делали и прежде, — защищаемся. И в нашем первом военном бюллетене говорится: с сегодняшнего утра "мы отвечаем на огонь противника".
А родилась эта жидовская жажда крови не из каких-то соображений или интересов, даже не из жажды власти, но из врожденного инстинкта, из "глубочайшей ненависти" жидовской расы к расе нордическо-германской. Глубочайшая ненависть — это клише, бывшее в ходу на протяжении всех двенадцати лет. Против врождённой ненависти не поможет никакая мера предосторожности, только уничтожение ненавистника: так осуществляется логический переход от укрепления расового антисемитизма к необходимости истребления жидов»[12].
При этом юдофобия нацистской верхушки была «искренней», если данное определение применимо к столь мерзостному явлению. Проводили юдофобию они не по каким-то экономическим или политическим соображениям, а из-за расизма, шовинизма и ксенофобии. Акции по уничтожению жидов особо не афишировались, а масштаб террора тщательно скрывался — как от большинства немцев, так и от Западного мира. Но исступленная ненависть нацистов к жидам была столь велика, что во время своих выступлений они нередко «проговаривались» о том, что хотят провести геноцид.
Например, Хитлер подобным образом во время выступления в Райхстаге 30 января 1939 года отозвался о жидах: «Сегодня я снова хочу быть пророком. Моё пророчество таково: если мировому жидовству вновь удастся вовлечь народы в мировую войну, то результатом этой войны станет не большевизация мира и победа мирового жидовства, а уничтожение еврейской расы в Европе»[13].
А вот отрывок из речи Геббельса, произнесённой 5 июня 1943 года в берлинском Дворце Спорта — в тот момент, когда в Европе вовсю шёл нацистский расовый террор: «Перед лицом этой мировой опасности сентиментам нет места. Полное изгнание жидов из Европы это не вопрос морали, это вопрос государственной безопасности. Жид всегда будет действовать так, как подсказывает ему его расовый инстинкт. Поступать иначе он не может! Как картофельный жук уничтожает картофель и не может поступать иначе, так иудеи разлагают народы и государства. Против этого существует только одно средство: радикальное устранение вредителя. Достаточно бросить взгляд на лагерь врагов, чтобы убедиться в том, что в нём царят одни иудеи. За Рузвельтом скрывается иудейский трест мозгов; за Черчиллем тоже жиды, нашёптывающие ему свои директивы; иудеи являются подстрекателями всей англо-американско-советской прессы; иудеи сидят в Кремле в качестве подлинных носителей большевизма.
Международное жидовство — вот цемент вражеской коалиции. При помощи охватывающих весь мир щупальцев оно перебрасывает мосты между Москвой, Лондоном и Вашингтоном. Им вызвана эта война, оно тайно руководит ею, в надежде воспользоваться её плодами»[14].
Как видим, в этих словах присутствует весьма прозрачный намёк на то, что жидов нацисты хотели полностью уничтожить: речь идёт о «радикальном устранении вредителя». Здесь жиды не только ошибочно демонизируются, но, кроме того, их роль сознательно «преувеличивается». Фраза Геббельса «Во всём виноваты жиды» отражала мысли человека, произнёсшего её, но отражала лишь отчасти. Нередко в дневниках главного нацистского «мордодела» можно найти понимание того, что хитлеровский агитпроп намеренно обвиняет жидов в больших «провинностях», чем те «жидовские грехи», в существовании которых нацисты были действительно убеждены.
То есть материалы, помещённые в сборнике, интересны не только с точки зрения анализа: «что тут соответствует действительности, а что — нет». Любопытны образчики нацистского агитпропа и с той точки зрения, что в определённой мере показывают, что на самом деле думали нацисты. Ведь объективная реальность и её отражение в головах бонз и функционеров Третьего Райха — вещи, мягко говоря, несколько отличающиеся друг от друга. И вместе с тем, очень часто верхушка Райха рассказывала в агитматериалах не только то, во что сама верила, то есть попросту говорила правду.
Условно выделяются три составляющие того, что рассказывали нацисты широким массам (будь то немцы, русы или англичане):
1. То, во что сами верили, что при этом соответствовало действительности (например, нацистский антисемитизм);
2. То, во что сами не верили, и то, что одновременно действительности не соответствовало (то есть сознательная ложь — например, рассказы о том, как прекрасно живётся красноармейцам в немецком плену);
3. То, во что сами верили, и то, что одновременно действительности соответствовало (например, рассказы о терроре НКВД, о катынской трагедии и т.п.).
Того, во что нацисты сами не верили, о чём рассказывали другим, и что при этом действительности соответствовало, наверное, не было. Автор не пытался найти каких-то «нечаянных лживых откровений» в нацистском агитпропе, но в ходе поиска материала для этой книги ему ничего подобного не попадалось.
Достаточно честным был антикоммунизм как самого Хитлера, так и его ближайших соратников. Нацисты являлись убеждёнными фанатиками-антисоветчиками, яростно ненавидевшими большевиков, и при этом побаивающимися коллег-тоталитаристов. Поэтому постоянное разоблачение «красных чертей» было краеугольным камнем нацистской идеологии и пропаганды.
Демократию как систему и народы Запада Хитлер и его товарищи довольно жёстко критиковали, а в 1939-1945 годах просто поливали грязью. Но при этом нацисты нередко признавали экономические успехи США, а также, скажем, способности англичан к завоеванию других народов и культуртрегерской миссии. Когда же дело касалось Советского каганата и коммунистов, нацистская пропаганда не допускала никаких двусмысленностей. Для них СССР был антимиром, или, используя манихейскую терминологию, царством Аримана, где правили бешеные негодяи и преступники, отбросы человеческого общества, преданные идее разрушения всего доброго и прекрасного.
Также нацисты довольно умело использовали антикоммунистические настроения, царившие тогда в широких слоях населения Европы вообще и Германии в частности. Коммунизм был пугалом, и пугалом довольно удачным. С компартией Германии хитлеровцы после прихода к власти расправились довольно быстро, но при случае и до, и после 1933 года охотно сводили всю разнообразную политическую борьбу до удобной для них антиномии «нацизм-коммунизм».
Таким образом, нацисты становились как бы борцами за всеобщие интересы, % в пособники коммунистов зачислялись не только социал-демократы, но и консерваторы, либералы, католики и националисты. Например, в 1932 году под антикоммунистическими лозунгами шла борьба против правительства антикоммуниста Папена. Центральный орган НСНРП «Фёлькишер беобахтер» («Народный обозреватель») после выборов 1932 года выпускал статьи под заголовками: «"Заслуга" Папена: увеличивается число парламентариев-коммунистов», «Пестование Папеном коммунистов вселяет тревогу всему миру».
Это была пропаганда «на внутреннем фронте». После прихода нацистов к власти для всего западного мира Хитлер представлял себя и свой режим оплотом борьбы против коммунизма, а также единственной надеждой «всего цивилизованного человечества» избежать большевистской заразы.
На очень многих людей эти доводы произвели большое впечатление.
Полный текст Чёрный PR Адольфа Хитлера СССР в зеркале нацистской пропаганды