Если вы когда-либо встречались с необъяснимым
Witchboybehindyou
https://mrakopedia.net/wiki/Если_вы_когда-либо_встречались_с_необъяснимым
Предисловие
Если вы когда-либо встречались с необъяснимым, то легко меня поймете.
Я давно приметил это в себе и ясно вижу в других. Особенно ярко вспоминается история одноклассника Семёна, водителя такси, который поздним летним вечером вез молодую девушку куда-то далеко за город. За окном уже сосны да дубы, а водитель только заметил, что у пассажирки в легком платье нет ни сумочки, ни кошелька. Остановился. Повернулся к ней, та что-то шепчет, не разберет. Потянулся поближе, а она его схватила тонкими, бледными ручками и к себе притянула целоваться, губы холодные. Не устоял.
Утром проснулся один, из машины ничего не пропало. Поехал домой, отговорку жене бросил, что работал всю ночь, а телефон разрядился. Побрился, помылся и обратно в город. Почти забыл об этом, полгода прошло, однажды припарковался во дворе каком-то, ждал клиента и увидел тут же самодельный мемориал из свечей и темных букетов. Присмотрелся: знакомое на фотографиях лицо, та самая красавица вечерняя. Поискал в интернете: два года назад девушку изнасиловал и убил водитель такси.
С женой развелся, ребенка видеть не мог. Нет, не стыдно было, не страшно, а как стена возникла между ними. В целом зажался: в такси ни слова не промолвит, с коллегами и друзьями разошелся внезапно. Винил всё тот же барьер необъяснимый. И самое интересное: со мной общался как дикий, наговориться не мог, два дня я у него сидел и отпускать он меня не хотел.
Это было пару лет назад. Семён уже умер. Нет, в смерти ничего потустороннего: напился и выбросился в окно.
«Барьер» и «стена», как я понял, неминуемо появляются вскоре после встречи с необъяснимым. Женатые разводятся, парочки расстаются, приятели один за другим отдаляются. Дети склонны забывать стычки с ненормальным, но если что-то страшное мелькает не тенью в уголке глаза, а накрывает ребенка лавиной, последствий не избежать. С возрастом они становятся невольными затворниками, не чувствуют прочной связи с миром, часто спиваются и рано умирают от болезней, несчастных случаев или кончают жизнь самоубийством.
Люди бессознательно сторонятся нас. Инстинктивно выходят из лифта, стоит нам зайти; прежние веселые встречи оборачиваются утомительным молчанием и скучающим взглядом вдаль; забавно, но наши новые аватары и комментарии часто остаются без внимания. От нас отворачиваются, нас забывают. Сложно найти работу: после собеседования у менеджера остается мерзкое, тяжелое чувство на душе, и влияние оно имеет куда больше, чем дипломы, рекомендации из прошлого и даже чудовищная нехватка кадров.
По необъяснимым признакам люди безошибочно определяли в нас тех, от кого нужно бежать. То ли с запахом что-то, а может проглядывается в лице, взгляде, или за это отвечает какой-то другой скрытый, спящий в остальном время орган чувств – я не знаю. Но и с нашей стороны происходят изменения. Потустороннее не только забирает чувство защищенности в доме, комнате, кровати, но и отрезает от всех непохожих. Даже родственные связи распадаются, как перерезанные ножницами, привязанность к матери, отцу или старшему брату – нет её, и неужели всё потому что они не знают, не видели, не чувствовали ледяного сумрачного прикосновения, по капле вытягивающего жизнь из человека?
По-вашему, что хуже: быть убитым каким-то чудовищем, призраком, демоном или остаться в живых, навечно заглушенным для всех людей? К счастью, мне не пришлось выбирать, и осталось лишь пытаться наладить свою новую жизнь.
Клуб
Как-то раз в прошлом декабре я проснулся ужасно рано, даже не знаю почему. Нестерпимо захотелось персиков. Через двадцать минут это желание победило и я вышел из дома. Но по пути всё перевернулось: потянуло в сторону кафе за латте и холодным десертом.
В маленьком, теплом заведении, обставленном темными столиками, с ёлкой до потолка в углу, кроме меня сидели две говорливые подружки, бабушка за пустым столом, зашедшая, видимо, погреться, и молодой человек с кофе. Пока я завтракал, парень разлил чашку на себя. Я не пожалел салфеток и отдал все три (у него лежала одна), чтобы он вытер пятна. И мимоходом, пока он обтирался, я спросил, как это вообще случилось. Он вместо ответа ткнул пальцем в угол, где в собрании елочных мягких игрушек и отражающих шаров, в глубине искусственных веток горели два красноватых огонька, напоминающие зловещий взгляд. Он просто испугался.
Уже позже, когда мы шли по улице, я не мог не отметить его неспокойную ходьбу, как бы беспорядочную, привычку внезапно оборачиваться, которой он стеснялся, то и дело вздрагивающий ритм слов. На нем ярко отпечатался общий для нас след: мы оба однажды встретились с необъяснимым.
Тогда я и придумал создать клуб, который бы объединил меня, Костю и всех остальных одиночек, когда-либо пострадавших от паранормального. Конечно, не могло идти и речи о создании какого-нибудь «собрания свидетелей сверхъестественного» или «общества поддержки столкнувшихся с привидениями». Оказалось, что невозможно найти хотя бы небольшую комнату для начала работы. Раз за разом одинаковая сцена: я смущенно объясняю направление нашей деятельность, а меня, смеясь, выгоняют. Над идеей только насмехались, игнорировали, иногда жаловались в полицию. Стало очевидно: сообщество будет в онлайне.
Я пытался найти другие клубы, ведь невозможно было поверить, что я первый до этого додумался. Попадались чаты и беседы любителей страшных фильмов, хоррор книг, мистических (выдуманных) историй, угнетающей музыки, «сводящего с ума» аниме, диггеров, сталкеров, «авторских и классических» городских легенд, свидетелей НЛО из окна квартиры; сайты-собрание слухов о разных городах, личностях (знаменитостях и никому неизвестных), ритуалов по призыву гномов, леших, домовых, тонких людей, русалок, чертов, морских чудовищ, но ничего, совершенно ничего, что могло бы пригодиться таким как мы. Меня просто поднимали меня на смех, стоило заикнуться о реальности необъяснимого.
В конце декабря я создал сообщество. Первое время в нем сидели двое: я и Костя. Мы усиленно перебирали в голове сотни наших знакомых, кто мог бы и захотел присоединиться к нам. Я вспомнил про Семёна, пригласил его и мы стали часто собираться вместе: пили, играли в бильярд, боулинг, иногда сидели дома. «Барьера» между нами не было, но я хотел большего, мечтал объединить людей по всей стране.
На страницах в соцсетях мы все опубликовали сообщение, которое, по идее, могло завлечь кого-то в наш клуб: «Всё это на полном серьезе… если вы страдаете от непонимания… в клубе такие же люди, как вы… вас поймут и поддержат» и так далее. Не уверен, была ли в этом польза. Наверное, со стороны это походило на секту.
С того момента к нам часто попадали люди, ищущие не поддержки, а развлечения, намеренные испортить всем настроение или задать заурядные вопросы. «Вы серьёзно в это верите?», «вы обращались за помощью?», «это всё какой-то проект или реклама?», «ты же собираешь взносы, да? Это всё ради денег? Тогда зачем?», «да, да, со мной такое же было… можно я не буду рассказывать, а просто послушаю?». Поначалу это было даже забавно, но позже я начал проводить интервью с новыми участниками. Идиотские расспросы и шутки не переставали раздражать.
Я говорил о нашем клубе на форумах, в чатах и беседах, группах, и почти всегда меня блокировали за «публикацию материалов не относящихся к тематике паранормального», а иногда и за «рекламу».
При всем этом мало-помалу, к концу января, к нам начали стекаться люди. Помимо вечных спрашивающих, для которых я даже написал отдельный огромный текст, объясняющий нашу деятельность (и он ничуть не убавил поток вопросов), и шутников, в клубе появлялись реальные свидетели необъяснимого. В тот момент я думал, что сообщество могло стать заменой той жизни, которой мы все лишись.
Со стороны мы ничем не отличались ни от клуба любителей собак, ни от чата класса в школе, группы в универе. Кто-то активно написывал и делился событиями, другие – отвечали и реагировали, третьи обыкновенно читали, ещё были и такие, кто внезапно взрывались слезами и погружали нас в свои гнетущие проблемы, и конечно они получали поддержку начиная с «всё будет в порядке, вот у меня, например, отцу на производстве оторвало…» до «напиши мне, я могу занять сколько надо».
Мы условились созваниваться каждый вечер. Поначалу все вели себя тихо, явно стесняясь, но скоро уверенных, громких голосов стало так много, что пришлось делить людей по группам или строго контролировать очередность, но это, конечно, убивало всю естественность. Дальше – видеозвонки, игры, совместные проекты и помощь на учебе, работе, а ещё реальные встречи. Каждый из нас чувствовал себя комфортно в кругу людей, объединенных одной тайной, и будто бы не было никакого барьера, и необъяснимое никак не меняло нас.
Паранормальное мы обсуждали редко. Только два или три человека отважились однажды поведать при всех свою историю, остальные делились страхами лишь с теми, кто стал особенно близок. Мне посчастливилось с какого-то момента выслушивать каждого нового члена клуба, задавать вопросы, чтобы удостовериться в правдивости рассказа (иногда кому-то удавалось меня провести, и я верил в откровенную чушь, эмоционально и искренне поведанную, но такие люди не выдерживали больше недели с нами), и вообще, для общей картины нужно рассказать хотя бы о некоторых участниках клуба.
Константин
За несколько месяцев до нашей встречи Костя познакомился с девушкой. На мой взгляд он не был привлекателен: всегда кое-как брился, что под носом и губой оставались редкие заметные волоски; впалыми глазами любил таращиться по сторонам без повода, а то и вовсе так рассматривал собеседника, что хотелось поскорее сбежать; много курил и ожидаемо впитал сигаретный аромат себе под кожу. Прикосновение у него было всегда мокрое и холодное, как мне сказал однажды Семён, ужасно напоминающее ему девушку из такси. Сам никогда не шутил, но смеялся просто отвратительно: напоминало карканье ворон. Помню, он всегда молчаливо и отвлеченно слушал общие беседы, и изредка вставлял что-то странное и мало относящееся к разговору.
«…У меня в кладовке вообще чего только нет: старые газеты, деньги, игрушки, книги, где-то радио разобранное по частям…»;
«А кто разобрал, интересно…».
Паранормальные события скорее отразились на рассудке Кости, чем на его жизни: как сам признался, и до встречи с необъяснимым он был страшно одинок. И все же, наверное, я что-то упустил в нем, ведь в конце концов он нашел любовь, правда, по сети.
Никто из клуба не знал историю Кости, и если бы не моя настырность, она так и осталась бы в тайне. Он взял с меня слово, что я никому и никогда не перескажу её, но теперь мне все равно на уговор. В самом деле: какой вред я могу принести, если поведаю секрет умершего человека?
Наверное, их что-то связывало: «увлечение рок-музыкой, мрачный взгляд на мир, черный юмор, чтение», иначе не объяснить, о чём они постоянно общались. Каждый день, три месяца. Радовали друг друга игрой на гитаре (у меня не вышло убедить Костю взять инструмент ни на одну из встреч клуба), смотрели вместе фильмы, фотографировались (я видел забитую фотографиями папку “любимая”), транслировали друг для друга приемы ванны или душа, и, видимо, делали многое другое, о чем Костя стеснялся рассказывать. Правда, обо всем этом я узнавал из его слов – он не показал ни фото, ни видео, ни одного из многочисленных разговоров. Впрочем, кое-чем он все-таки поделился: однажды, на день рождения, Маша собрала подарок и отправила легкую посылку. В ней лежало, аккуратно завернутое, женское белье (очевидно, девушки; его мне не показали) и небольшая записка.
«Ты сказал, тебе нравится эти трусики… Я готова расстаться с ними, чтобы чуть-чуть тебя порадовать.
Ты же скоро привезешь их обратно, так?». Костя трусил встречи, долго сочинял оправдания. Конечно, боялся не понравиться. В начале ноября, собрав немного денег, все же сел на поезд. У Маши начались школьные каникулы (она была младше на два года), и в последнюю неделю твердила лишь о том, что они расстанутся, несмотря на всю любовь, если он не явится. Сама девушка, разумеется, приехать не могла: мама и папа не отпускали. Встретиться почему-то решили не дома, а в каком-то лесу, где, по словам Маши, «есть кое-что романтичное». Правда, Костя согласился только для вида, а сам ещё на вокзале решил, что пойдет прямиком в квартиру, по пути купит что-нибудь к столу и покажет себя родителям с лучшей стороны.
И вот, добираясь до города, он отключает телефон (чтобы не было соблазна рассказать девушке весь план), идет в магазин, тратит пару тысяч и отправляется с пакетами прямиком к дому девушки. Дверь в подъезд, к счастью, открыта. Поднимается на этаж, без промедлений вдавливает звонок. Неласковый мужской голос за дверью восклицает:
«Ты кто?»;
«Парень Маши. Она дома? Приехал знакомиться с вами».
Минутное молчание. Шарканье внутри. Дверь медленно отпирается. Из прохода таращатся родители, выглядящие чересчур уныло для своего возраста: руки опущены, дышат кое-как, глаза выцвели.
«Заходи. Налью» – угрюмо пригласил отец. Хотя по тону больше походило на приказ.
Костя оставил пакеты в коридоре, к которым хозяева остались равнодушны, прошел в мертвую, стерильную кухню: раковина пуста, все шкафчики и столешницы светятся как новые, холодильник очищен от магнитов и наклеек (раньше он пестрел напоминаниями об отдыхе на юге, на морях, в Крыму), из окна бьет холодный, ноябрьский свет.
Отец налил. Костя выпил.
«А где Маша?» – спросил он.
Слышится женский плач из комнаты. Отец всматривается в гостя.
«Две недели пропала».
«А как же?...» – не договаривает Костя и включает телефон, хвастается столбцом сообщений: десять штук «где ты», три «я замерзла», одно «если сейчас не придешь, я тебе голову оторву», четыре «жду тебя». Отец как ненормальный выхватывает телефон, строчит трясущимися руками какое-то сообщение, громко выкрикивая «Люда! Люда!», на которое (даже несмотря на мгновенное прочтение) ответа так и не получил.
Нашли её уже на следующий день в одном открытом крошечном бомбоубежище, о котором знать не знали, на необлагороженной территории в километрах двадцати от дома. Нашли не целиком: ноги до пояса оторваны, лицо и грудь обглодана, пальцы откусаны. Рядом валялись, все заляпанные в крови, телефоны и аккумуляторы для них.
Косте, конечно, никто об не сказал, да и не должен был говорить – даже родителям показали тело только на опознании. Но все же он увидел труп своими глазами, правда, на фотографиях. С аккаунта Маши, незадолго до обнаружения тела, кто-то поделился сборником снимков.
Что там было дальше, какое расследование проводили – Костю мало интересовало. С ним один раз провели беседу, посмотрели телефон, расспросили об отношениях с почившей и отпустили. Он вернулся домой, провел несколько ужасных дней и, однажды ночью, все будто вернулась на круги своя: возлюбленная отправила подмигивающий смайлик.
Аккаунт удалось быстро заблокировать, но поток сообщений продолжился с других профилей. Тот, кто стоял за ними, даже не скрывал своих намерений, не пытался подружиться с Костей, а действовал грубо и прямолинейно – каждый день, два или три раза, поступали предложения о встречи в лесу, у заброшенных больниц или подвалов, в темных подворотнях и подобных местах. Адреса в прямой доступности от Кости, не больше часа езды. Очень удобно.
Может быть, в этой истории почти ничего паранормального и нет, если бы не одна деталь: часто автор сообщений раздражался и сердился на Костю, почти прикрикивал на него, так что получалось что-то вроде: «не ешь, а иди ко мне» (и Костя правда тогда обедал),«не спи, а иди ко мне» (Костя, утомившись, лег спать днем на пару часов),«хватит мыться, я тебя жду» (Костя принимал душ), «не говори с ним, а встреть меня» (во время нашей первой встречи с Костей).