Это хуже условки

Сегодня была рассмотрена моя апелляционная жалоба на решение Советского районного суда г. Красноярска об установлении в отношении меня административного надзора. Красноярский краевой суд ожидаемо оставил решение без изменения, и с сегодняшнего дня оно вступило в силу. Теперь я «поднадзорное лицо».

Для тех, кто не в курсе, объясню суть дела. Перед тем, как я должен был освободиться после почти 10-летнего срока, администрация красноярской ИК-17, где я содержался последний год, подала в суд заявление о назначении мне административного надзора. Сделала она это не по своей прихоти, а следуя требованиям очередного «закона», выпущенного в 2017 году «бешеным принтером». В соответствии с этим «законом» всем осуждённым по «террористическим» статьям необходимо назначать административный надзор на срок погашения судимости. В моём случае это 8 лет.

Что такое административный надзор? Это хуже условного срока. Помимо того, что человек стоит на учёте и обязан отмечаться в ОВД, на него также накладывают ряд ограничений. Например, могут запретить посещать массовые мероприятия. Могут запретить выезд за пределы населённого пункта или района.

На меня же суд наложил одно, но очень существенное ограничение. Мне запрещено покидать жилище с 22:00 до 6:00. На протяжении 8 лет. Эдакий ночной домашний арест.

Суд не назначил мне ограничения в виде запрета выезжать за пределы региона проживания. Но фактически я не могу никуда выехать, потому что в любую ночь ко мне домой может прийти товарищ милиционер и проверить, дома ли я. Закон наделил в таких случаях силовиков правом «беспрепятственно проникать» в жилище. Мне же за нарушение установленных ограничений грозит на первый раз штраф или арест до 15 суток, на второй – обязательные работы или арест на срок от 10 до 15 суток, в третий раз - лишение свободы на срок до одного года.

Сам же суд, как и в первой инстанции, прошёл в лучших традициях российской судебной системы – мои доводы фигуры в мантиях как будто не слышали.

Перво-наперво я обратил внимание суда на то, что Европейская конвенция, как и переписанная конституция, запрещает дважды наказывать за одно и то же – а ведь сейчас мне дают административный надзор за то же, за что я уже отсидел срок. Реакции ноль.

Затем, уже чувствуя бесполезность моей тирады, привёл другие аргументы, свидетельствующие о неправовом характере практики наложения административного надзора. (Подробно об этом я писал в тексте «Второй срок».)

В конце выступления я напомнил вершителям судеб, что график работы Комитета «За гражданские права», где я трудоустроен, с 16:00 до 23:00 (документы были приобщены к делу), и вроде как это не согласуется с наложенным ограничением.

На последнее моё замечание в своём выступлении отреагировала прокурорша: она заявила, что суду вовсе необязательно разбираться с этим вопросом, и что мне следует обратиться в органы внутренних дел, которые, конечно, разрешат мой «трудовой» вопрос.

Суд, видимо, разделил мнение представительницы прокуратуры и не внёс ни малейшего изменения в обжалуемое решение.

Что ж, всё логично, всё ожидаемо. «Бешеный принтер» штампует репрессивные законы, а погоны и мантии приводят их в действие с радостью, из чувства долга или за зарплату, всё чётче прорисовывая контуры большой зоны.

Смешно, но как раз на зоне у меня в чём-то было больше прав, чем сейчас. Все заключённые имеют право на непрерывный 8-часовой сон. А у меня теперь этого права нет – товарищ милиционер может прийти проверить меня хоть в 12 ночи, хоть в час, хоть в 3 утра. Хоть несколько раз за ночь.

Вообще-то, конечно, данная ситуация любого нормального человека должна повергнуть в отчаяние. Не скрою, и меня это чувство порой настигает: кажется, что всю жизнь так и будет – мусора, режим, проверки, чуть что - на сутки в изолятор… Бескрайняя зона и пожизненный срок.

Но, вместе с тем, во мне есть и другое чувство, пробуждающее дух исследователя. Мне интересно, как это всё будет работать, как они собрались контролировать всех и каждого, и что нас ждёт за следующим поворотом. Как в целом в стране, так и лично в моём случае.

Я не верю во всесилие власти, я не верю в тотальный контроль, я не верю в бессмертие вождя. А потому я не отчаиваюсь. Вечных диктатур не бывает, терпение людей не безгранично, и рано или поздно эта чёртова зона рухнет.