Экспоненциальный гуманизм: вызовы здравомыслию и выживанию в 21-м веке (Часть 1)
Общая семантика на русскомДоктор Брюс Кодиш. Независимый преподаватель — прикладная эпистемология/общая-семантика, Пасадена, Калифорния США
РЕЗЮМЕ
Так как человеческие социокультурные знания во всех своих формах склонны аккумулироваться, мы относимся к тому классу жизни, который Альфред Коржибски называл «время связующим» — экспоненциальным по своей природе. Будучи время-связующими, мы можем передавать опыт от одного индивидуума, группы, или поколения к другому, и за счёт этого у нас есть потенциал начать с того, на чём остановились другие. Данная статья рассматривает время-связующие корни экспоненциальных перемен, которые становятся всё заметнее в нашей текущей так называемой ‘цивилизованной’ жизни по всему миру, вместе с ускоряющимися ускорениями, и вытекающими препятствиями и развалами. Я предлагаю подход Коржибски к осознанному время-связыванию, здравомыслию и выживанию в эти динамичные и трудные для человека времена.
Введение
В первой половине 20го века, такие люди как британский писатель Г. Уэллс считали, что человечество «ведёт гонку между образованием и катастрофой». Некоторое время спустя, талантливый изобретатель Бакминстер Фуллер сказал, что, для того чтобы некая форма цивилизации продолжала существовать, большинству людей придётся осознать, что они дошли до развилки в пути между «утопией и забвением». В данной статье я рассматриваю ключ, способный открыть природу значимых перемен и вызовов, перед которыми мы предстали во втором десятилетии 21го века. Этот ключ — который включает относительно простую математику — экспоненциальная функция. Алберт А. Барлет — почётный профессор физики в Университете Колорадо (г. Боулдер), плодовитый писатель и лектор на тему проблем связанных с ростом населения и истощением ресурсов — сказал: «Главный недостаток человеческой расы — это неспособность понять экспоненциальную функцию». (www.albartlett.org/presentations/arithmetic_population_energy.html)
Не смотря на ограниченность моих познаний в математике, у меня возник особый интерес к экспоненциальным функциям и процессам после обучения в школе прикладной научной эпистемологии, известной как ‘общая семантика’, которую основал польско-американский инженер Альфред Коржибски. Так же как Уэллс и Фуллер, Коржибски, который жил с 1879го по 1950й годы, пришёл к убеждению, что человечество дошло до грани кризиса, в чём, как он видел, участвовали экспоненциальные факторы присущие человеческой жизни. Он исследовал эту тему в своей первой книге 1921 года — Manhood of Humanity (Зрелость Человечества). В этой книге, а также в других своих письменных трудах и преподавании, он старался показать, что адекватно решить фундаментальные проблемы в обществе можно только если, больше людей будет совершенствовать свои эволюционные навыки (в которые входят ‘мышление’ и ‘чувства’, как неотделимые органические элементы), помогая тем самым дать свободу тому, что он считал потенциально самой могущественной экспоненциальной силой на планете — человеческому сознанию.
Для начала я опишу, из чего экспоненциальная функция (или экспонента) — в мультидисциплинарных рамках — состоит. Экспоненциальные факторы участвуют во многих естественных процессах, включая общественные проблемы, такие как рост населения, истощение ресурсов и стремительные технологические перемены. В обсуждении социальных проблем, я покажу, что экспоненциальные факторы принимаются во внимание как оптимистами так и пессимистами. Главной темой обсуждения будет междисциплинарная работа Коржибски, её экспоненциальный базис, и её возможности помочь создать наилучшее будущее для каждого индивидуума на планете Земля.
Экспоненциальные функции, экспоненциальные процессы
В математике, экспоненциальная функция может описать процесс, при котором темп перемен постоянно возрастает. (Экспоненциальный спад или уменьшение тоже происходят, когда основание экспоненты меньше 1; при таком процессе темп перемен постоянно уменьшается, как например, при радиоактивном распаде.) Такая функция, как y=2x имеет основание 2 с последовательными значениями y полученными путём умножения 2 на само себя x раз (x, экспонента, служит переменной). Последовательные значения y получаются путём присвоения последовательных числовых значений x. Мы можем начать с x=1, затем 2, затем 3, затем 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, и т.д. С каждым прибавлением 1 к экспоненте (до 10), мы получаем последовательные значения y, которые начинаются с малого и возрастают относительно быстро: 2, 4, 8, 16, 32, 64, 128, 256, 512, 1024, и т.д. Если эти значения нанести на координатную плоскость, мы получим кривую, которая покажет ускоряющийся темп изменений. Как объясняет математик Джон Аллэн Полос: «Последовательность возрастает экспоненциально (или геометрически) если её темп роста пропорционален [уже] имеющемуся количеству, т. е. если каждое число в последовательности получается путём умножения её предшествующего числа на тот же множитель». (Paulos, с. 71) Полос также объясняет: «Последовательность возрастает линейно (или арифметически) если её темп роста постоянный, т. е. если каждое число последовательности получается путём прибавления того же множителя к предшествующему числу». (Paulos, с. 71) Например, из уравнения y=2x мы получаем медленно возрастающую последовательность первых десяти чисел: 2, 4, 6, 8, 10, 12, 14, 16, 18, 20, и т.д.
Экспоненциальные процессы широко распространены в природе. В физике, деление атомного ядра при цепной реакции относится к процессам экспоненциального роста. Остывание чашки чая, радиоактивный распад углерода-14 (которым датируют органические вещества, такие как древесный уголь или ископаемые), представляют процессы экспоненциального спада. В биологии, как отметил Коржибски в 1921 году, экспоненциальными процессами можно описать органический рост: «В случае, если бактерии растут в идеальных условиях в культуре, т.е. с неограниченной пищей, рост числа бактерий в секунду пропорционален числу бактерий в начале этой секунды». (Коржибски, “Biology and Time-Binding”, Приложение II Manhood of Humanity, с. 245.) Кривая заживления раны, впервые описанная доктором Алексисом Каррелем в начале 1900х представляет процесс экспоненциального спада или сжатия: «Он [Каррель] отметил, что чем больше была поверхность-раны, тем быстрее она заживала, и что темп заживления, по-видимому, был пропорционален площади [раны]”. (Коржибски, “Biology and Time-Binding”, Приложение II Manhood of Humanity, с. 247.)
В социальной области, теоретики организационного менеджмента В. Грэйкунэс и Л. Оруик, ввели понятие ‘нормы управляемости’ менеджера (досл. диапазон контроля), в котором были важны экспоненциальные факторы. Грэйнукэс своей формулой пытался объяснить некоторые виды складывающихся отношений в группе для руководителя с ‘n’ количеством подчинённых. С каждым добавлением одного ассистента, количество отношений между ассистентами и руководителем будет быстро возрастать, при наличие более четырёх ассистентов, которыми нужно руководить. Оруик отметил, что формула Грэйкунэса объясняла, почему «человеческому мозгу не стоит пытаться следить напрямую более чем за пятью, или максимум, шестью другими индивидуумами, работа которых взаимосвязана. ...Игнорирование ограничений ‘норм управляемости’ создаёт нерешаемые проблемы в согласовании». (цитировано в Коржибски, “Efficience for Human Adjustment”, Приложение IV Manhood of Humanity, сс. 276-277)
Накопление денег на процентном счету относится к экспоненциальным процессам; число высчитывается умножением начальной суммы денег на множитель процента роста. При сложной процентной ставке в 10% в год, и стартовой сумме в 1000 долларов, ваш изначальный вклад будет увеличиваться ежегодно в 1,1 или 110%. «После N лет, изначальный вклад будет составлять 1000 × 1,1N. (Paulos, с. 71) Ваша изначальная сумма удвоится раньше, чем через 10 лет.
Экспоненциальные Пессимисты и Оптимисты
Надвигающиеся проблемы с ростом населения и истощением ресурсов были описаны с точки зрения экспоненциальных процессов. Экспоненциальные процессы в природе существуют строго ограниченное время. Бактерии, растущие в чашке Петри ограничены количеством пищи, размером питательной среды, скоплением вредных отходов, и т.д. Большинство, если не все, экспоненциальные процессы имеют точку сгиба, в которой темп роста прекращает увеличиваться и может даже пойти на спад. Восходящая кривая экспоненты становится сигмоидальной кривой, напоминающей букву s.
Английский экономист начала 19го века, Томас Мальтус, отметил, что население склонно расти геометрически (экспоненциально), а запасы пищи — арифметически (аддитивно). Он заключил, что в таких условиях, без контроля размеров семей, бедность и страдания будут неизбежны. В последнее время сторонники экологической устойчивости продолжают защищать это точку зрения, утверждая, что не смотря на прогресс в сельскохозяйственном (и других) производстве и медицине, во многом благодаря которым текущее количество населения составляет более семи миллиардов, число людей на данный момент не адекватно объёму доступных ресурсов, и жители Земли подходят к точке, в которой начнётся резкий упадок цивилизации.
Получение энергии (в основном, добычу нефти) можно считать основным ограничивающим фактором, который не даст населению продолжать расти по экспоненте бесконечно. Современная сельскохозяйственная промышленность (развитая во многом благодаря «Зелёной Революции» Нормана Борлоуга, в частности, в Индии) в значительной степени зависит от нефти, которая требуется для работы тракторов и другого сельскохозяйственного оборудования, для изготовления удобрений, и т.д. Как это выразил Алберт Барлет: «… использование земли для переработки топлива в пищу». (цитировано в Walter Youngquist, “The Post-Petroleum Paradigm – and Population”, http://www.oilcrash.com/articles/petrolm.htm) Объёмы нефти (и природного газа) в земле — конечны, и экспоненциальный процесс добычи нефти на данный момент, по-видимому, достиг своего пика. Более глубокие месторождения нефти требуют повышения затрат энергии (генерируемой за счёт нефти), чтобы вытягивать их на поверхность, и не смотря на технический прогресс, это видится предприятием с экспоненциально падающими результатами.
В противовес таким гнетущим предпосылкам экспоненциально-нарастающих проблем для нас землян, другие теоретики предпочитают фокусироваться на экспоненциальном развитии технологий. Изобретатель Рэй Курцвейл, известный представитель движения «Сингулярности», в основе которого находятся положения о том, что экспоненциальное развитие технологий является неотъемлемым и важным фактором в истории человечества. Курцвейл приводит пример закона Мура, который впервые был сформулирован со-основателем корпорации Intel, Гордоном Муром в 1965 году, который вывел из своих наблюдений, что со времени изобретения интегральных микросхем в 1958 году, количество компонентов на квадратный дюйм схемы удваивалось каждый год, существенно уменьшая размер и расходы на производство, и повышая вычислительную мощность. В своей текущей форме, закон Мура утверждает, что мы можем ожидать удвоения количества транзисторов в одном компьютерном чипе и удвоения производительности, приблизительно каждые два года, как это происходило до текущего момента. У нас бы не было современных компьютеров, интернета и всемирной паутины без того, что описывает закон Мура.
Закон Мура служит примером свойства технологии, которое Бакминстер Фуллер называл «последовательной эфемерализацией» – «создавать больше-с-меньшими-затратами» – которое до недавнего времени оставалось относительно незаметной. (Utopia or Oblivion: The Prospects for Humanity, с. 265) Курцвейл, в своём эссе 2001 года, рассматривал подобный процесс, фигурирующий в том, что он назвал «законом возрастающей отдачи: «Анализ истории технологии показывает, что технологические перемены — экспоненциальны, а не линейны, как может подсказывать здравый смысл. Поэтому в 21м веке нас ждёт не 100 лет прогресса, а скорее 20000 лет (при сегодняшних темпах развития). «Отдача», такая как производительность чипа и соотношение затрат и эффективности, тоже повышаются экспоненциально. Даже темпы экспоненциального роста растут экспоненциально. Уже через несколько десятилетий интеллект машины превзойдёт интеллект человека, что приведёт к Сингулярности — настолько быстрым и существенным технологическим переменам, что в человеческой истории случится перелом. Впоследствии, произойдёт слияние биологического и не-биологического интеллекта, бессмертие, достигнутое программным путём и ультра-высокие уровни интеллекта, который будет расширяться во все стороны вселенной со скоростью света». (http://www.kurzweilai.net/the-law-of-accelerating-returns)
‘Человек как экспоненциальная сила’
Экспоненциальный оптимист Курцвейл, по-видимому, обещает нам «пирог на том свете», в то время как самые мрачные Мальтузианские прогнозы некоторых экспоненциальных пессимистов прогнозируют в будущем экологический мрак и рок, и возможно, вымирание людей. На первый взгляд эти две точки зрения могут показаться взаимно исключающими. Однако, мне кажется, что формулировки Коржибски предлагают возможный компромисс, который принимает во внимание важность обоих точек зрения.
Коржибски, польский дворянин, родился в 1879 году в Варшаве, оккупированной Россией Польше, вырос там же, и проводил много времени на семейной ферме в 160 километрах от города. Он учился на инженера и наблюдал кошмарные события на восточном фронте Первой Мировой Войны, когда служил в разведке русской армии. Он отправился в Соединённые Штаты в конце 1915 года по служебным делам, остался там после войны, женился на художнице Мире Эджерли, и начал новую карьеру в возрасте 40 лет. Он стал известен как писатель и преподаватель прикладной эпистемологии, которую он позднее назвал «общая семантика».
На протяжении войны и её последствий, Коржибски размышлял над разрушениями и упадком общества, которые ему пришлось наблюдать. Как это могло произойти? Что можно сделать, чтобы этого больше не происходило? Его также поразили достижения цивилизации, среди которых было использование технологий с разрушительными целями в войне. Он отметил, что когда инженеры строили мосты, они ожидали, что мосты будут продолжать стоять. Если мосты обрушивались, физико-математические расчёты и инженерные принципы, как правило, показывали, что пошло не так. Инженеры продолжают строить мосты. Однако для человеческих взаимоотношений и социальных институтов кажется обрушение кажется нормальным и ожидаемым исходом. Периодические войны, революции и другие катастрофы видятся непредотвращаемыми и неисправимыми. Коржибски был поражён таким неравенством между прогрессом в научно-технологической области и недостатком прогресса, и скорее даже полным бардаком, царившем в остальном обществе. Какие условия отвечают за человеческий прогресс или его недостаток? Почему мы так преуспеваем в одних областях, таких как строительство мостов или небоскрёбов, но терпим ужасные неудачи в других — в отношениях между друг другом, в эффективности и стабильности наших социальных институтов, и т.д.
Интересы Коржибски затрагивали и более глубокие вопросы, которые волновали его на протяжении большей части его жизни, со времени, когда он ещё был мальчиком на семейной ферме, наблюдал за рабочими и крестьянами, дрессировал лошадей и занимался другими животными: «Что делает человека человеком?» «В чём разница между людьми и животными?» В своей первой книге (в 1921 году) он дал ответ на оба эти вопроса. Как он сам описал это в 1948 году в своём кредо “What I Believe” («Во Что Я Верю»): «… человек, с наиболее развитой нервной системой, уникален в способности индивидуума или поколения начинать с того, на чём остановились до него. Я назвал эту способность ‘время-связыванием’. Оно возможно только для класса жизни[,] использующего символы как средство время-связывания. Такая способность зависит от и предполагает наличие ‘интеллекта’, средств коммуникации, и т.д. ...» (Alfred Korzybski Collected Writings 1920–1950, с. 646)
С точки зрения Коржибски, время-связывание составляет сущность человеческой культуры, развивающейся благодаря знаниям – ‘истинным’ благом. Прогресс человечества, который он определил в своей книге как «согласованность идей с реальностями», зависит от аккумулированных знаний, техник, достижений и результатов предыдущих поколений, которые предоставляют фундамент, на котором строится текущее поколение. Каждое последующее поколение получает больший фундамент для строительства и аккумуляции знаний с ускоряющимися темпами. Темпы прогресса или роста время-связывания пропорциональны количеству уже имеющегося блага, экспоненциальному процессу, экспоненциальной функции времени. Коржибски даже вывел простое уравнение: W=PRT, где W=благо (англ. wealth) (конечная точка, аккумулированная работа или результаты предыдущего поколения на текущий момент); P=прогресс (англ. progress) (начальная точка, предварительно аккумулированная время-связанная работа, унаследованная от умерших в некотором моменте времени); R=соотношение (англ. ratio) возрастания (W/P); и T=количество поколений после выбранной начальной точки.
Можно сказать, что «полу-науки», – как их называл Коржибски — такие как право, политика, экономика, социальное планирование, и т.д., тоже следовали формуле время-связывания, но крайне медленными темпами. Разница была в отношении людей: способах оценки (‘мышления’-‘чувств’) учёных, математиков и инженеров в их продуктивной работе и их же (и других людей) способах оценки (‘мышления’-‘чувств’) в большую часть остального времени. Коржибски спрогнозировал, что растущее неравенство между научно-технологическим прогрессом и относительным застоем в других областях общества приведёт к нарастающе опасной социальной неустойчивости, которая проявится в кризисах, войнах и революциях. (Коржибски, Manhood of Humanity, с. 22)
Для того чтобы решить наши экспоненциально-развивающиеся проблемы, он счёл, что нам людям, в растущих количествах, нужно осознанно признать нашу экспоненциальную способность к время-связыванию и применять её с наибольшей выгодой. Для Коржибски, такие действия неизбежно подтолкнули бы нас к этическим размышлениям: «На человеческом уровне взаимозависимости, время-связывание неизбежно ведёт к чувству ответственности, долга перед другими и перед будущим, и следовательно, к определённой этике, морали и схожим социальным и/или социокультурным реакциям». (Коржибски, “What I Believe”, Collected Writings, сс. 646-647) По меньшей мере, это могло бы произойти в мире, где большинство людей активно стали бы осознавать себя время связующими.
Получившаяся в результате осознанно время-связующая цивилизация признала бы свои долги перед предыдущим поколением, его достижениями и вербальными и невербальными дарами от огромного числа прежде живущих на этой планете людей. Такая осознанно время-связующая цивилизация отвергла бы текущие социально-экономические нормы, завязанные на недальновидных, своекорыстных амбициях меньшинства за счёт большинства. Такая цивилизация уделяла бы внимание своей ответственности за будущие поколения. И, как Коржибски отмечал всё чаще ближе к концу своей жизни, осознанно время-связующая цивилизация имела бы радикально демократическое мировоззрение, при котором точка зрения каждого заслуживала бы рассмотрения в рамках свободно-протекающего взаимообмена во всех областях: политике, бизнесе, науке и личной жизни. В лекции 1948 года, «Время-связывание и Потенциал Человека», он сказал: «… Вопрос в том, что сработает в нашем мире, диктатура или некая демократия? Моя семья жила на протяжении ста-пятидесяти лет под русским царём; я тоже жил в этой системе, и я знаю кое-что о диктатурах, включая текущие. И, с точки зрения время-связывания, диктатура, какая бы она ни была, попросту не сработает, и, в конечном счёте, долго не продлится; она сдерживает человеческое время-связывание, и следовательно, самих людей. Демократия же, какая бы несовершенная, в конце концов позволяет нам людям вести себя как люди с точки-зрения время-связывания». (Alfred Korzybski Collected Writings 1920–1950, с. 630) Более того, как он писал в "What I Believe", развитие образования и человеческих знаний зависело от такой демократической системы: «Прогресс современной науки, включая новую науку человека время-связующего, происходит исключительно благодаря свободе учёных пересматривать свои фундаментальные предположения, терминологии, неопределённые термины, которые включают скрытые предположения, и т.д., – свободе, запрещённой в ‘примитивных науках’ и диктатурах, прошлых и настоящих». (Alfred Korzybski Collected Writings 1920–1950, сс. 655-656)
Коржибски посвятил остаток жизни изучению механизма время-связывания в жизни людей. Он пытался переработать и переформулировать то, что можно назвать основной ‘операционной системой’ Западной цивилизации, собранной Аристотелем и его последователями. Этой системой люди направляли и — как считал Коржибски — ограничивали себя на протяжении тысячелетий. Он искал планетарное ре-ориентирование человеческой мысли и культуры, научно-филисофско-этическое ре-ориентирование человеческого сознания, адекватное принятому научному пониманию текущего дня, и считал, что оно могло помочь освободить наш время-связующий потенциал от оков устаревших доктрин и догм.
К таким оковам относились: «Метафизические теории и их роящиеся последователи слепых и эгоистичных политических мировоззрений, личных мнений, личных «истин» и личных доктрин, сектантских мнений, сектантских «истин» и сектантских доктрин, капризных, озадаченных и близоруких — характеризующих детство человечества». (Manhood of Humanity, с. 44) В то же время, «… Период зрелости человечества будет, вероятнее всего, научным периодом — периодом, в котором мы увидим постепенное развитие научного метода для работы на благо человека — период, в котором люди откроют свою сущность и выработают, наконец, науку и искусство направления энергии и способностей человека на развитие благополучия, адекватно законам человеческой природы». (Manhood of Humanity, с. 44-45)
В своей книге 1993 года, Science and Sanity (Наука и Здравомыслие), применяя свои междисциплинарные исследования в области физики, психиатрии, и т.д., он показал связь между научным отношением и здравым умом, которая выражалась в новом мировоззрении (которое он назвал ‘не-аристотелевой системой’) сопровождаемом методологией, названной ‘общая семантика’ (ОС) – достаточно простой, чтобы ей можно было преподавать детям. Некоторые считали Коржибски гением; другие — шарлатаном. Он был очень смел. Время-связующие люди, как наследники, создатели и носители человеческой культуры, представляют новую экспоненциальную форму жизни; нам нужно проснуться и осознать это.
Общая семантика: метод достижения междисциплинарного единства
Разделение, подразумеваемое в традиционных дисциплинарных областях ‘искусства’, ‘науки’, ‘истории’, ‘философии’, и т.д., становятся значительным препятствием для эффективного развития знаний; развитие, которое более широкое и осознанное время-связывание влечёт за собой. На уровне, на котором мы все живём, разные дисциплины не существуют как полностью отдельные, обособленные сущности (вне университетских кафедр). Они также не существуют отдельно от людей, которые их изучали и создавали. Если поднять занавес не-сопоставимых на первый взгляд дисциплин, мы увидим лишь мужчин и женщин, которые пишут, преподают, экспериментируют, строят, создают, и т.д. – и всегда говорят. Подняв разделяющий занавес и посмотрев на различные дисциплины, как на формы человеческого поведения, нежели как на Платоновы формы, можно обнаружить перспективу, которая ведёт дальше любой конкретной дисциплины.
Такое разделение, которое подразумевается в определённых терминах ‘здравого смысла’, описывающих наше функционирование — например, отделение ‘разума’ от ‘тела’, ‘субъективного’ от ‘объективного’, ‘интеллекта’ от ‘эмоций’, ‘мышления’ от ‘чувств’, ‘знаний’ от ‘ценностей’ – может представлять самое большое препятствие для более широкого, мультидисциплинарного и междисциплинарного мировоззрения. Коржибски открыто старался избавиться от ложного разделения этих неделимых измерений опыта. Он считал, что овеществление этих абстракций высокого порядка, за счёт обращения с ними, будто они ‘действительно’ существуют как обособленные элементы в невербальном мире, искажало факты. Коржибски называл такие ‘концептуальные’ разделения «элементализмами» - неосознанным разделением в наших оценках и языке того, что в невербальном мире не разделено. Когда мы делаем так, мы не обращаем внимание на важные отношения, контексты и связи. Употребление элементалистского языка, вызванное таким разделением, предполагает ложные-по-фактам, статичные, изолированные структуры. Не-элементализм, принятие и исправление элементализмов, принимая во внимание отношения — и открыто показывая их в наших формулировках и разговорах — стал важной частью учения Коржибски. Он принял основное положение о том, что никакой объект не существует в полной изоляции, и привёл к нему цитату своего друга и наставника, математика Кассия Кисера, который написал: «Быть — значит быть в отношении с чем-либо». Из этого он сформулировал не-элементалистское понятие «оценки» или «семантической (оценочной) реакции», которое более открыто связывает ‘знания’ с ‘ценностями’, ‘мышление’ с ‘чувствами’, ‘интеллект’ с ‘эмоциями’, и т.д., в качестве основной единицы исследования в ‘общей семантике’, которую он называл «общей теорией оценивания».
Отличительная особенность ОС состоит в том, что в ней человеческие знания рассматриваются с точки зрения оценки; это метод, основанный на ценности; более конкретно, это прикладная эпистемология со стандартом оценки и, следовательно, критерием распознавания ошибочной оценки, основанном на время-связывании. Какое оценивание ведёт к ‘прогрессу’, способности строить ‘благо’ на собственном и чужом опыте? Какое оценивание ведёт к проблемам и беспорядку? Это вопросы не для простых ответов, а для подхода, который методически приводит к понятию единства всех (действительно всех) человеческих проблем.
В короткой, неопубликованной, лично-розданной статье 1943 года, «Памятка о методическом единстве проблем», которую я приведу здесь полностью, коллега Коржибски, М. [Марджери Мерсер] Кендиг написала: «Проблемы, с которыми мы сталкиваемся продолжая воевать и стараясь добиться мира являются лишь усилениями наших слабостей, сложностей, несоответствий в ориентировании и оценке обычных жизненных проблем личностной и социальной организации, адаптации и выживания, как ‘свободные люди’. Проблемы врача, преподавателя, учёного, исследователя, социального работника, бизнесмена, сенатора, фермера, посла, матери, военного, и т.д. – взаимосвязаны. Методологически, их проблемы представляют одно целое. Все они сложны. Они отличаются лишь степенями сложности, количеством и типом не принятых во внимание факторов, которые стоит разглядеть и принять для адекватной оценки и максимальной прогнозируемости. Например, проблемы, связанные с ‘материальным’ и ‘видимым’, можно решить так называемым здравым смыслом, без внимательного пересмотра нашими методами оценки.
Данная ‘общность’ проблем едва ли новое понятие. Но мы не настолько привыкли думать об этой избитой истине с точки зрения метода. Ещё меньше мы привыкли говорить, что всё это сводится к тому, как мы пользуемся нашими нервными системами, говорить о том, как мы оцениваем, как взаимодействуем нейро-семантически и нейро-лингвистически с самими собой, с другими, с миром. То, как мы ‘мыслим’, ‘чувствуем’ и говорим о ‘фактах’, с которыми нам приходится иметь дело, – это как карта территории. Поэтому нам необходим метод адаптации выученных определений, обобщений, отношений, убеждений к меняющимся ‘фактам’ в динамическом континууме нашего опыта. Например, ситуация сегодня — это не ситуация вчера или в 1920 или в 1890 или 1776 и т.д.
Противоположная крайность — это ‘принятие желаемого за действительное’, что тоже — не более чем пустые слова, если не представлять механизм отчётливо; т.е., мы облагаем территории-факты нашими картами-определениями (выученными, или обобщёнными из опыта) без обследования настоящих ‘фактов’ и надлежащего пересмотра наших обобщений, чтобы они друг другу подходили. Это кратко описывает [что Коржибски называл] интенсиональным отношением и методом жизни. Если держаться за интенции, определения, за ‘принятие желаемого за действительное’, наша предсказуемость слабеет, и наши карты не ведут нас должным образом по территории. Мы постоянно шокированы, потому что обстоятельства не складываются так, как они должны. У нас нет свободы действия; мы становимся рабами прошлого, когда определяем им настоящее, вместо того чтобы брать из него уроки для составления более эффективных карт, которые бы лучше подходили территории со всем её многообразием факторов. В итоге, мы семантически [оценочно] в тупике, сбиты с толку, нервно разбиты, или вынуждены поддаваться умерщвляющему состоянию статической адаптации к нашей неспособности адаптироваться.
Когда мы ‘смотрим на факты’, т.е., подстраиваем наши карты к изменяющейся территории, мы адаптируемся к миру на данный момент. Таким образом мы можем лучше контролировать себя и ‘факты’. Мы не облагаем настоящее нашим прошлым опытом и впускаем новые факторы. Мы не повязаны словами или определениями, мы сохраняем нашу спонтанность, и располагаем свободой действовать по ‘фактам’, какими мы обнаруживаем их сегодня. Мы поддерживаем контроль над нашей собственной адаптацией. И адаптация, таким образом, становится, динамическим и целенаправленным процессом. Мы располагаем некоторой прогнозируемостью в наших делах. Мы имеем большую степень вероятности того, что наши планы, проекты того, что мы хотим, приведут к некоторым удовлетворительным результатам. Это кратко описывает экстенсиональное отношение и метод жизни.
Мы все иногда пользуемся экстенсиональным методом. Задача состоит в том, чтобы научиться самим и научить других пользоваться им осознанно большую часть времени. Если мы не сконцентрируемся на этом, как на основном проекте в общем массовом образовании в самом широком смысле, наша способность использовать наши знания, наши массивные технологические ресурсы, наши планы и наши цели дома и за рубежом останутся поглощёнными ‘реальностями’ непредсказуемых и неконтролируемых факторов, как это было после Первой мировой войны. Методом и только методом мы можем изменить нейро-социальный континуум старых привычек, старых институтов и старых путей. Как говорит Коржибски, задача перед нами колоссальная. По меньшей мере, мы можем начать. Бумаги со Второго Американского Конгресса об Общей Семантике [только опубликованные в 1943] рассматривают лишь верхушку айсберга возможностей. Однако в целом они показывают, чего можно добиться преподаванием нового метода оценки. Они показывают, что экстенсиональный метод общей семантики можно преподавать, и что мы можем прогнозировать результаты с точки зрения более гибкой и личностной адаптации, сейчас и в неопределённом будущем».
То, что Кендиг — и Коржибски — особенно подчёркивают методическое единство человеческих проблем, может прояснить мультидисциплинарные и интердисциплинарные цели ОС, методологический подход к срезанию углов и воздвижению мостов между не только формальными научными дисциплинами, но и между многообразием точек зрения индивидуумов. Более того, ОС представляет междисциплинарную дисциплину с общей формулировочной структурой и мета-языком для работы и разговора между дисциплинами и точками зрения. Если это так, разве она не заслуживает больше внимания тех, кого интересуют мультидисциплинарные вопросы?