Дочь Монтесумы. Сердце Мира

XII
Майя спускается в колодец

Однажды к вечеру мы остановились у большого холма; здесь было отмечено на карте Зибальбая местонахождение подземного источника. Жара стояла томительная, с неба долго не выпадало ни капли дождя, и все даже глубокие впадины в каменистых скалах были совершенно сухи. Ужин наш мы запили последним глотком из взятых с собой бурдюков, но напоить наших мулов уже было нечем. Мы стали тогда внимательно осматривать ближайшую местность и по протоптанной тысячами ног, хотя и заросшей тропинке добрались до входа в подземный водяной бассейн – в так называемый

cueva
. В глубине большой пещерной выемки нам открылся глубокий узкий колодец, из которого несло сыростью. Зажженный ствол сухого алоэ ничего не осветил. Сеньор бросил вниз небольшой камень, и прошло несколько секунд, прежде чем до нас долетел глухой далекий стук камня о камень. Дно было безводно, и вода, если она и существовала, была в стороне.
– Что за страшное место! – воскликнул я. – Кажется, я предпочел бы умереть от жажды, чем решиться спуститься вниз!

– И все-таки люди туда спускались! – возразила Майя, указывая на ступени, высеченные в стене на расстоянии почти фута друг от друга.
Цепляясь руками и ногами, можно было, конечно, с опасностью для жизни сойти вниз и, может быть, подняться наверх.
– Вероятно, у древних обитателей были веревочные перила! – высказал я свое предположение.
– Уйдем отсюда, – решил Зибальбай, – никто не сможет туда проникнуть. Наши мулы останутся без воды, но завтра, через пять часов пути, я знаю, мы найдем родник!

Выйдя на открытый воздух, мы все облегченно вздохнули. Разговаривая между собой, мы собирали траву для наших животных, когда Майя, заметив в стороне на скале красивый белоснежный цветок алоэ, обратилась к сеньору Стрикленду:
– Сорвите, пожалуйста, мне этот цветок!
Тот быстро поднялся на несколько футов и только срезал ножом цветок, как страшно вскрикнул.
– Что с вами, сеньор? Укололи палец или порезали руку?

Он ничего не ответил и только указал на скалу. Тут мы все увидели уползавшую серую змею, которая, очевидно, ужалила сеньора. На его руке показалась кровь, а сам он побледнел как полотно.
– Змея! Его укусила змея! – с ужасом воскликнула Майя, и, прежде чем я что-либо сообразил, она крепко сжала руку сеньора своими руками и губами впилась в рану, чтобы высосать кровь.

Я быстро пришел ей на помощь. Оторвав кусок ткани от ее длинного платья, я крепко перевязал руку сеньора около локтя и с помощью вложенной палки скрутил до предела. Кровообращение в руке было задержано, и можно было надеяться на благополучный исход.
– Змея самая ядовитая! – с трепетом проговорила Майя.
– Не надо очень беспокоиться, я знаю способ лечения. Только скорее идем в наш лагерь! – сквозь зубы ответил ей Стрикленд.
Вынув там нож, он велел мне сделать глубокий надрез на месте раны.

– Глубже, глубже! Это вопрос жизни и смерти! А в этом месте нет артерий!
Подошедший Зибальбай стал держать руку сеньора, и я сделал два надреза. Выпустив всю кровь до последней капли, мы, следуя указаниям сеньора, положили в рану пороху, сколько поместилось на двадцатицентовой монете, и зажгли. Показался белый дым, и раздался запах горелого мяса.
– Так как у нас нет водки, – сказал сеньор, с удивительным спокойствием выдержав всю эту мучительную операцию, – то нам остается только ждать.

– Надо съесть немного коки, – посоветовал Зибальбай, подавая сеньору кусок теста из нее, – это много лучше огненной воды!
Он стал усиленно жевать, но скоро силы его совершенно оставили, он опустился на землю, глаза сомкнулись, как во время сна, а горло схватывала легкая судорога. Яд все-таки проник в кровь; тогда мы подняли нашего товарища на ноги, взяли под руки и заставили ходить взад и вперед, увещевая не падать духом.

– Я стараюсь, – ответил он нам, но следующие его слова уже показали, что им овладел бред, и он свалился на землю.
Мне было тяжело смотреть на него. Я подумал, что он непременно умрет. Я не мог удержаться, чтобы не упрекнуть несчастную и неповинную девушку.
– Это ваша вина! – сказал я с озлоблением.
– Вы жестоки и говорите это, потому что ненавидите меня!
– Может быть, я и жесток, но разве я не имею на это права, видя, как близкий друг умирает по милости женского безумия?

– Разве вы один имеете право его любить? – прошептала она.
– Если мы его не разбудим, то белый человек умрет! – заметил Зибальбай.
– Проснитесь! Проснитесь! – кричала Майя. – Они говорят, что это я убила вас!
Ее голос дошел до его сознания, так как он ответил чуть слышно:
– Я попробую!

Мы опять подхватили его под руки, и он стал ходить, словно в сильном опьянении. Наконец он упал в полном изнеможении. Он схватил наши руки, мою и Майи, и приложил их к своей груди, дав нам возможность чувствовать, как все медленнее и медленнее бьется его сердце. Потом, совершенно для нас неожиданно, на всем его теле выступил такой обильный пот, что даже при слабом свете молодой луны мы могли видеть, как крупные капли одна за другой стекали по его лицу на землю.

– Я думаю, что теперь белый человек будет жить, – спокойно сказал Зибальбай, внимательно всматриваясь в его лицо.
Мы положили сеньора в гамак, закутали плащами. Потовыделение наконец прекратилось, унеся с собой весь яд. Он заснул, но через час проснулся и попросил пить. У нас не было ни одной капли воды, и мы ничем не могли ему помочь.
– Человечнее было бы дать мне умереть от яда, чем мучить нестерпимой жаждой! – упрекнул он нас всех.
– Нельзя ли попытаться достать воды в
cueva?

 – предложила Майя.
– Невозможно! – ответил ее отец. – Это смерть для любого из нас!
– Конечно! Лучше умрет один, чем все четверо, – проговорил сеньор.
– Отец, – обратилась Майя к Зибальбаю, – ты должен взять лучшего мула и поспешить к роднику. Луна светит достаточно, и ты можешь вернуться обратно с водой через восемь или девять часов.
– Это бесполезно! – перебил ее сеньор. – Я столько не проживу. В горле у меня костер горит!

Зибальбай пожал плечами: он тоже был того мнения, что ехать ему бесполезно. Но Майя опять настойчиво обратилась к нему и сказала:
– Ты едешь или я поеду?
Тогда он отошел, что-то ворча себе в бороду, и через несколько минут в степи послышался топот ног удалявшегося мула.
– Не бойтесь, сеньор, – сказал я ему, – это яд так вас иссушил, но жажда вас не убьет… Жаль, что у нас нет никакого усыпляющего средства!

Он лежал некоторое время неподвижно, но по судорожным движениям его рук и лица можно было видеть, что он очень страдает.
– Майя, – произнес он наконец, – не можете ли вы найти холодный камень, чтобы положить мне в рот?
Она отыскала камешек, который он взял в рот. Подержав некоторое время, он его выплюнул, и мы увидели, что камешек был совершенно сухой.
– Разве вы злые духи, что так мучаете меня? Что же вы стоите и смеетесь надо мной? Дайте же мне хоть каплю воды!

– Я не могу больше видеть этих мучений! – обратилась ко мне Майя. – Останьтесь с ним, дон Игнасио!
– Вы правы: это зрелище не для девушки. Идите и засните, а я буду бодрствовать!

Она укоризненно посмотрела на меня, но ничего не сказала. Она отошла шагов на тридцать и в раздумье опустилась на землю. Все дальнейшее я пишу с ее слов, как она мне потом подробно рассказывала. Она пришла к убеждению, что без воды сеньор не проживет ночи и что ее отец, при всей поспешности, не успеет вернуться вовремя. Сеньор умирал, и она чувствовала, как постепенно уходит из нее ее собственная жизнь. Спасти его может только вода, и воду надо непременно достать. Но где?
Cueva!

Если прежние жители спускались вниз и делали это ежедневно, то разве нельзя попробовать теперь? Она была молода и сильна, к тому же с детства привыкла к лазанию по городским стенам и кручам… Отчего ей не сделать попытку? И что за важность, если она убьется насмерть, раз он обречен?
Я продолжал стоять около умирающего друга и молил Небо о спасении его жизни. В это время ко мне подошла Майя и сказала:

– Вы думаете, что любите его? Если я останусь жива, то я, которую вы презираете, покажу вам, что такое любовь!
Я не придал этим словам никакого значения, потому что считал их сумасбродными.

Она скрылась. Потом я узнал, что она взяла веревку, небольшое ведро, которое привязала себе за плечи, нож, кремень и трут. Быстро добежала она через кусты до входа в пещеру, там срезала несколько сучков алоэ, которые сбросила вниз. Вслед за ними девушка бросила один зажженный факел, чтобы хоть немного освоиться с предстоящим спуском. Потом Майя зажгла еще одну ветку, укрепив ее у самого входа в колодец, и стала спускаться.

Откровенно созналась она потом, что ее пугали порывы ветра, казавшиеся ей дыханием отошедших в вечность предков. Индианка осталась совершенно без одежды, чтобы иметь полную свободу движений; веревка с ведром на спине, в которое она положила трут и кремень, не мешали ей. Она с твердой решимостью поставила одну ногу в ближайшую высечку скалы и потом, придерживаясь руками и осторожно ощупывая ступени, двинулась в трудный и опасный путь. В одном месте у нее под ногой не оказалось ступени. Ужас охватил ее, но отважная девушка не растерялась и стала спускаться дальше: оказалось, что одна ступень разрушилась, и ей сразу пришлось опуститься на два фута. Затем она принялась считать, сколько ей еще оставалось ступенек. Оказалось, еще семьдесят семь. Майя запомнила это число, чтобы при подъеме сориентироваться. Ступив на дно этой глубокой трубы, она перевела дух, потом зажгла один из факелов и осмотрелась. Несмотря на всю душевную тревогу, окружающая картина произвела на нее огромное впечатление дикой и величественной красотой. Как глубоко она опустилась, осталось для нее неясным, так как факел освещал сравнительно небольшое пространство. Индианка пошла вперед, руководствуясь инстинктом и ощущением прохлады где-то рядом. Неожиданно она наткнулась на поворот в сторону и, пройдя еще несколько шагов, увидела отражение своего факела в небольшом озере чистой прозрачной воды. Здесь стены расширялись, образуя сталактитовый свод над подземным водоемом. Быстро наполнив ведро, Майя пошла обратно.

Тем временем я предавался очень горьким размышлениям. Я тоже понял, что есть возможность спасти угасающую жизнь, что для этого надо только спуститься в
cueva
. В молодости я был довольно силен и ловок, работал в рудниках и мог решиться на это дело, хотя в последние годы страдал головокружением. Я мог попытаться, должен был это сделать. Я окликнул Майю.
– Сеньора, сеньора! Где вы?
– Здесь! – ответил голос издалека. – Что с ним, жив он или умер?

– Жив! Но без воды он не проживет и часа. Я решил достать ему воды, а если погибну, то объясните вашему отцу, отчего он меня здесь не встретит. Отдайте ему мою половину нашего символа, а сеньору скажите, чтобы он не шел дальше, а возвращался в Мексику. Прощайте, сеньора!
– Постойте, дон Игнасио! – ответила она мне уже рядом. – Я достала воды из пещеры!

Я слова не мог произнести от изумления и стыда, что чужая девушка оказалась мужественнее меня, который был столь многим обязан сеньору. Я хотел о чем-то ее спросить, но она в изнеможении опустилась на колени и потом упала в обморок. Взяв воду, я подошел к Стрикленду и прежде всего провел намоченной рукой по его губам. Одно прикосновение влаги оживило его.
– Это вода, я чувствую воду! – скорее догадался, чем расслышал я слабый голос друга.

Сердце мое переполнилось радостью. Я осторожно давал ему пить, хотя он просил и умолял дать еще и еще. В течение целого часа я капля по капле поил его; глаза у него немного прояснились, щеки утратили свой мертвенный цвет.
– Это вода спасла меня! – проговорил он. – Кто ее достал?
– Я расскажу об этом завтра, – ответил я, – а теперь постарайтесь заснуть, если можете!

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь