Что-то большее, часть 2
Молоденький констебль явно не знал, что ему делать, так что до прибытия подкрепления, за которым он послал какого-то мальчишку в ближайший участок, бедолага просто стоял над Мавериком и кричал: «Расходитесь! Расходитесь! Не на что здесь смотреть!». Честное слово, если бы не Аркрайт и Эндрю, этому тупице, наверное, и в голову бы не пришло задержать подозреваемую. Аркрайт поднялся на сцену. Эндрю деликатно, но крепко держал зарёванную Ирэну за плечо. Её руки были скованы за спиной – Эндрю всегда носил с собой наручники как раз на такой случай. Если честно, иногда его энтузиазм начинал пугать.
Остальная труппа несравненной, великолепной и какой там ещё мадам Строганофф толпилась за кулисами, шушукаясь и обмениваясь перепуганными взглядами.
– Детектив Аркрайт, – он на мгновение распахнул ворот пальто, показывая прицепленный к лацкану значок. На самом деле, это был значок добровольца пожарной охраны – полицейский Аркрайту никто бы не выдал, – но люди редко вглядываются в детали. Они готовы поверить любому, кто ведёт себя так, будто знает, что делает, так что латунный блеск эмблемы с ведром и двумя топорами за последние годы открыл Аркрайту множество дверей.
Коллеги Ирэны не пытались отбить свою товарку, хотя численное превосходство было на их стороне, и, как ни странно, даже не старались смыться от греха подальше. Неужели не боятся, что их запишут в соучастники? Аркрайт прочитал по лицам артистов, что они поражены случившимся не меньше, чем прочие свидетели убийства. Только белая маска фокусника, который так её и не снял, оставалась бесстрастной.
Аркрайт пристально осмотрел стоящую на сцене мишень. Сосчитал воткнутые в неё ножи: семь. Повернулся к Ирэне. Её руки были пусты, а спрятать хоть что-то в её откровенном цирковом наряде не представлялось возможным.
Всё сходится. Аркрайт сам прекрасно видел, где сейчас восьмой нож.
На пустырь наконец подоспел полицейский отряд, и Аркрайт с Эндрю передали Ирэну в руки стражей закона. В конце концов, это их юрисдикция. Делом Аркрайта было искать девочку, а не расследовать смерть владельца фабрики, на которой работает её отец.
Вот только во всём этом как будто было слишком уж много совпадений.
Он планировал порасспрашивать членов труппы после представления, но теперь об этом нечего было и думать – полицейские будут выматывать циркачам душу самое меньшее до утра и никого больше к ним сейчас не подпустят. Ещё одна ночь, когда маленькую Эмили Уоррен никто не найдёт – если вообще есть ещё, кого находить.
Зная, что тело Маверика попадёт в морг, где ему предстоит вскрытие и тщательный осмотр, Аркрайт решил потратить ночное время с пользой. Прямо сейчас вокруг трупа будет слишком много народу. А вот рано утром нужно будет наведаться к старому знакомому, коронеру, который не прочь за булькающую взятку устроить господину детективу свидание с интересующим его мертвецом. Но пока до утра оставалось ещё несколько часов. Хотя бы парочку из них, кстати, стоило бы поспать: что-то подсказывало Аркрайту, что завтра будет долгий день.
В итоге он почти до самого утра изучал, что́ про Маверика пишут в прессе. Один журнал посвятил ему целый разворот; посреди страницы красовалась фотография, на которой фабрикант гордо восседал в своём кабинете, у роскошного окна во всю стену. Аркрайт давно уже собирал и хранил газеты – они часто помогали в работе. За последнюю пару лет вышла как минимум дюжина статей, восхваляющих Маверика, и ровно ноль – о том, чего он сто́ит на самом деле. Да уж, когда у тебя денег куры не клюют, редкое издание осмелится вслух заговорить о том, что ты выжимаешь все соки из рабочих, а платишь им сущие гроши, да и то не всегда. Что люди на твоём производстве становятся калеками, и о компенсации им нечего даже мечтать. Что иногда у твоих станков стоят десятилетние дети. Выбора у них всё равно немного, только это – или умирать с голоду.
Об этом как будто знал весь город, и всё равно – Аркрайт ясно видел из биржевых сводок, что акции Маверика только и делают, что растут.
Не то чтобы это хоть каплю его удивляло.
Спать в итоге оказалось некогда, да и, на самом деле, не хотелось. Аркрайту не впервой было сутки-другие обходиться без отдыха. В шесть утра они с взъерошенным Эндрю уже шагали к центральному полицейскому участку: Аркрайт точно знал, что такую важную шишку, как Маверик, привезут именно сюда.
– Ну что, шеф, – зевая, спросил напарник, – у вас уже есть версии, что наш убитый делал в том богом забытом месте?
– Чёрт его разберёт, – Аркрайт пожал плечами, закуривая папиросу. Глубоко затянулся, выдохнул. – Может, ухлёстывал за Строганофф.
Эндрю от души расхохотался, хотя Аркрайт и не думал шутить.
– За этой усатой бабой?! Скорее уж за близнецами, обоими сразу!
Он вдруг перестал смеяться и куда серьёзнее добавил:
– Или за Ирэной.
Аркрайт искоса поглядел на Эндрю.
– Что такого?! – словно защищаясь, возразил тот. – Для циркового уродца она слишком хорошенькая.
Тон помощника выдавал его с головой. Аркрайт не верил в любовь с первого взгляда, зато и не думал недооценивать силу откровенных блестящих нарядов. В конце концов, Эндрю всего двадцать, глупо упрекать его в том, что девчонки интересуют его больше, чем раскрытие преступлений. Может, стоит почаще давать ему выходные?
На посту дежурного полицейского сегодня оказалась Марта, их хорошая знакомая. Когда Эндрю с безоблачной улыбкой пожелал ей доброго утра, она только пробурчала в ответ что-то невразумительное и налила себе ещё кофе.
– Марта, будь добра, подними записи, – попросил Аркрайт. – У нас пропавший ребёнок, и, говорят, далеко не первый. Грешат на цирк. Хочу знать, выдумки это или правда.
Она мрачно кивнула. Слова «пропавший ребёнок» действовали как заклинание – всё-таки и в полиции попадались порядочные люди.
Жаль только, что все эти порядочные люди, по сути, даже пальцем не шевельнули, чтобы найти Эмили Уоррен.
Морг находился в полуподвале. Это была вотчина коронера. Тот явно начал пить с самого утра, а может, не прекращал с вечера, так что встретил гостей с невероятным радушием.
– Да это же мой друг детектив Аркрайт!.. – поразительно, старик настолько лыка не вязал, что всерьёз попытался его обнять. – Чем обязан?
Аркрайт невозмутимо отстранил его от себя и вытащил из кармана плоскую бутылку.
– Нужно избавиться от улики. Этот виски проходит по делу о государственной измене, его необходимо срочно уничтожить, а я сам не пью, ты же знаешь.
Аркрайту даже врать не пришлось: он правда не пил ничего крепче пива, да и то позволял себе редко. Лучшим аргументом против были как раз такие люди, как этот старик. Полицейскому, детективу, коронеру нет ничего проще, чем выбросить себя на помойку. Всего-то и надо, что сделать первый глоток, чтобы хоть ненадолго забыть всё, что ты видел на службе, а потом ещё один и ещё. Просто чтобы расслабиться и выдохнуть. Просто чтобы получилось уснуть. А потом сам не заметишь, как – всё.
Коронер расплылся в улыбке.
– Вот спасибо!.. А вы что же, в гости к нашему, – он икнул, – господину Маверику?
– А к кому ещё? – хмыкнул Аркрайт. – Кстати, что о нём думаешь?
Коронер уже вовсю возился с пробкой.
– Ты, говорят, сам видел, как ему нож в сердце впендюрили. Что ты хочешь от меня услышать? Что он умер от ожирения печени?
– Мы сами посмотрим, – сказал Эндрю.
Старик кивнул, не отрываясь от бутылки. Аркрайт потянулся открыть дверь в мертвяцкую, но тут кто-то пронзительным голосом вскрикнул:
– А ну стоять!!!
Эндрю подавился зевком. Аркрайт стиснул дверную ручку.
На лестнице с первого этажа стоял какой-то коротышка – нелепый, но одетый очень дорого. Он был взвинчен до предела.
– Никому не дозволено видеть тело господина Маверика! – объявил он, сверкая крошечными глазёнками, почти потерявшимися в пухлых щеках. – Если человек мёртв, это не значит, что вы имеете право оскорблять его достоинство!
– Частный детектив Аркрайт, – Аркрайт дал ему на мгновение увидеть свой значок. – Мы расследуем…
– Ничего вы не расследуете! – взвизгнул коротышка. – Моя фамилия Уоттсворт, я секретарь господина Маверика. Я храню все его документы, включая завещание, в котором ясно указано, что после смерти никто не должен видеть его в неподобающем состоянии, и я точно знаю, что вы не полицейский, так что у вас нет никаких полномочий, чтобы туда войти!
Аркрайт переглянулся с Эндрю и медленно выпустил ручку двери.
– Мы приносим свои извинения, – произнёс он. – И соболезнуем по поводу смерти вашего работодателя. Разумеется, мы немедленно уйдём. Не смею больше вас, – он многозначительно посмотрел на коронера, – задерживать.
Даже совершенно пьяный, старик оставался хитрым лисом. Он понял намёк и едва заметно кивнул. Аркрайт вскинул ладони, показывая секретарю, что полностью сдаётся, и вышел из подвала.
Они с Эндрю без лишних слов поспешили выйти из участка и обойти здание кругом.
Аркрайт знал, что на коронера можно положиться. Сейчас он или убалтывал этого секретаря до посинения, или морочил ему голову, заставляя подписывать выдуманные бумажки. Полуподвальные окна были такими узкими, что не каждый взрослый смог бы протиснуться внутрь, но Аркрайт, к счастью, никогда не страдал излишней полнотой, а Эндрю и подавно.
Маверик голышом лежал на столе для вскрытия, словно выброшенный на берег кит. На синюшной волосатой груди и бледной горе живота красовался свежий зашитый разрез. Хоть причина смерти и правда как будто была очевиднее некуда, полиция, похоже, решила соблюсти все формальности – ещё бы, с такой-то важной персоной. Аркрайт усмехнулся про себя: ох уж эти богачи, даже после смерти получают обслуживание по высшему разряду…
– Детектив, – неожиданно напряжённо окликнул Эндрю и указал на руки Маверика.
Они были испещрены царапинами – неглубокими и немного поджившими. Как будто полученными пару дней назад.
Казалось бы, ничего особенного – мало ли мест, где человек может случайно пораниться? Вот только эти отметины выглядели как четыре параллельных линии.
Следы когтей. Или ногтей. Слишком маленькие для взрослого, слишком большие, скажем, для кошки.
В самый раз для маленьких детских пальцев.
– Так вот почему он не хотел… – начал Эндрю, и тут дверь распахнулась.
На пороге стоял Уоттсворт. За его плечом маячила испуганная красная рожа коронера.
В руках у секретаря был пистолет.
Аркрайт только и успел, что подумать: «Лёгок на помине».
Грохнул выстрел, в помещении оглушительный до звона в ушах. Время замедлило ход, и Аркрайт ясно увидел, как пуля ударила Эндрю в грудь. Он покачнулся – его лицо не отразило боли, одно только удивление – и стал оседать на пол.
Аркрайт рванулся к напарнику, подхватил его, не давая упасть, закинул руку Эндрю себе на плечо. Уоттсворт больше не стрелял: он стоял, сжимая дымящийся пистолет обеими руками, и трясся, как осиновый лист. Похоже, он сам не ожидал от себя, что решится нажать на спусковой крючок.
Аркрайт оттолкнул его с дороги, вытащил Эндрю из мертвяцкой. Нет уж, парень, туда тебе ещё рано! Он захлопнул за собой дверь, рявкнул коронеру:
– Ключ!
Тот, разом протрезвевший, поспешил запереть замок снаружи.
Аркрайт усадил Эндрю у стены. Голова напарника безвольно склонилась, лицо побледнело, как полотно, но он ещё дышал. Аркрайт, отрывая пуговицы, рванул его плащ, чтобы осмотреть рану…
И только тогда понял, что крови нет.
Пуля оставила дыру в серой ткани, но крови не было ни капли. Аркрайт, не веря своим глазами, увидел чистую рубашку Эндрю, распахнул её и убедился, что у помощника на груди нет и намёка на рану. Разве что под кожей уже начинал наливаться огромный синяк.
На мгновение у Аркрайта потемнело в глазах. Эндрю был просто в обмороке, и облегчение от этого осознания сбивало с ног. Что-то задержало пулю. Аркрайт снова взялся за плащ напарника – и нащупал во внутреннем кармане что-то твёрдое и тяжёлое.
Это был метательный нож. Пуля, сплющенная от удара, застряла в цельной металлической рукояти, обмотанной красным шнуром.
Аркрайт без особой деликатности отвесил Эндрю пощёчину. Тот застонал, приходя в себя.
– Откуда. У тебя. Нож? – раздельно спросил Аркрайт.
Он не раз и не два видел, как Эндрю уверенно блефует, выводя подозреваемого на чистую воду, и безупречно входит в образ, когда приходится работать под прикрытием. Но сейчас напарник ещё не успел опомниться, он только что заглянул за порог смерти, и у него не получилось вовремя придумать убедительную ложь.
Привычным взглядом детектива Аркрайт отметил, как забегали его растерянные глаза.
– Я… – пробормотал Эндрю. – Это просто… Я думал…
Аркрайт выпрямился.
– Вставай.
Он протянул Эндрю руку. Тот неуверенно поднялся, кривясь от боли. У него наверняка пострадали рёбра, но Аркрайт сейчас думал совсем о другом.
Полицейский участок постепенно просыпался. Когда Аркрайт поднялся на первый этаж, возле кипящего кофейника уже собралось несколько мужчин.
– Эй, детектив, – окликнула Марта. – Семнадцать детей за последние полгода, из них девятеро – за последний месяц. Почти все – из рабочих семей, так что есть подозрение, что половина просто сбежала из дома искать лучшей жизни. Когда, ты говоришь, приехал этот цирк?
– Спасибо, Марта, – Аркрайт оставил её вопрос без внимания. – Кто у вас занимается убийством Маверика?
– Я, – один из кофеманов выступил вперёд. На его форме красовались нашивки капитана. По его самодовольной роже сразу было ясно: полисмен уже считает дело раскрытым.
В самом деле, а чего гадать? У полиции есть орудие убийства и дюжины свидетелей. Стоит ли утруждать себя, выясняя мотивы преступницы и прочие мелочи? Девчонку схватили, а это главное – будет, на кого навесить всех собак. А ещё очень удобно, что она не из местных, так что, когда её вздёрнут по приговору суда, который тоже не станет ни в чём разбираться, всем будет плевать. А этому молодчику, чего доброго, ещё и дадут какой-нибудь орден.
– Сколько ножей забрали с места преступления? – спросил Аркрайт.
Капитан переглянулся с коллегами, словно решая, не выдаёт ли врагу государственную тайну.
– Восемь, – наконец ответил он. – Семь из мишени и один…
Аркрайт показал ему нож, найденный у Эндрю.
– Тогда что это такое?
Брови капитана поползли вверх.
– Пойдёмте со мной, – скомандовал он и, грозно топая, направился в комнату, где хранились улики.
– Сейчас вы сами убедитесь, – говорил капитан, извлекая с полки длинный ящик. Он открыл крышку, и Аркрайт правда увидел восемь ножей. Семь из них, чистые и невинные, лежали чинным рядком, а один последний, чуть в стороне…
Изумление капитана было так велико, что теперь оно ясно читалась не только в его бровях, но даже в усах. Последний нож сохранил форму, но стал почти прозрачным, как стекло. Капитан попробовал взять его в руки – у него получилось. Он взглянул на Аркрайта, словно прося помощи. Сказал:
– Слишком лёгкий. Будто ненастоящий.
Эндрю, проскользнувший в комнату вслед за ними, нервно переминался с ноги на ногу. Аркрайт был разочарован тем, как легко его помощник – его ученик! – потерял над собой контроль.
– И что вы об этом думаете, капитан? – спросил Аркрайт. – Вещественные доказательства крадут у вас прямо из-под носа!
Капитан вернул загадочную улику в коробку.
– Я лично собрал все восемь ножей, – заявил он. – Они были одинаковыми, за исключением того, что на восьмом осталась кровь, конечно. Никто не мог подменить… Мы же в полицейском участке! Разве можно придумать более надёжное место?!
Эндрю открыл было рот, чтобы что-то сказать, и тут здание сотряс взрыв.
Пол ударил Аркрайта по ногам, и он ухватился за полку, чтобы не упасть. С потолка посыпалась побелка. Все трое невольно вскинули головы: грохнуло на одном из верхних этажей.
Там, где находились камеры предварительного содержания.
Они, не сговариваясь, бросились наверх. Аркрайт первым взбежал по лестнице, поглядел в оба конца полутёмного коридора: ряды одинаковых дверей. Которая из них? А, вот оно – из щели над притолокой сочится сизый дымок…
Подоспевший капитан уже гремел связкой ключей.
– Это её камера, – пробормотал он, пытаясь попасть одним из них в замок.
Аркрайту даже не пришлось уточнять, кто эта «она».
В общем и целом, между взрывом и тем, как капитан отпер дверь, прошло не больше минуты. Однако, когда они с Аркрайтом наконец ворвались внутрь, камера уже была пуста. Только в окне мелькнул и исчез хвост верёвки. Аркрайт высунулся в окно, но её уже втащили наверх, и он никого и ничего не увидел.
Оконная решётка была выломана; покорёженные прутья загибались внутрь. Значит, взрывчатку заложили снаружи. Кровати в этих камерах крепились к стене болтами, но кто-то раскрутил их – без инструментов это было бы невозможно, – и теперь кровать валялась в углу на боку. Два и два складывались легко: это щит. Ирэну хотели вытащить отсюда, а не убить или покалечить.
– Они на крыше, – сказал Аркрайт. – Им нужно где-то спуститься.
Приходилсь отдать капитану должное – он хотя бы не был тугодумом. В коридоре успели столпиться его коллеги, и Аркрайт, ещё ненадолго задержавшийся в камере, слышал, как он направо и налево отдаёт приказы.
Скоро несколько полисменов уже выбирались на крышу через чердачный люк, а вокруг участка, уткнувшись носами в землю, бегали специально обученные собаки. Они честно обнюхали каждый дюйм, но одна за другой, виновато скуля, возвращались к хозяевам, так и не сумев взять след.
Аркрайт с Эндрю тоже вышли на улицу, но участия во всеобщей суматохе принимать не стали. Эндрю, сощурившись, вертел головой, разглядывая соседние здания.
– Они ушли по крышам! – наконец с досадой выдохнул он. – Между участком и банком совсем небольшой зазор, можно перебраться!
Последняя собака-ищейка, которая ещё не сдалась, принялась обнюхивать его ботинок. Эндрю пнул её в бок с такой злостью, что бедняга взвизгнула, как щенок. Стиснул зубы, сжал кулаки.
– Теперь её никогда не найти!..
Аркрайт очень пристально посмотрел на него.
– Чем ты так расстроен? – спросил он. – Тебе так хотелось увидеть, как казнят молодую красивую женщину?
Этот простой вопрос почему-то вызвал у Эндрю затруднения. Он отвернулся и засунул руки в карманы.
– Нет, – неохотно сказал он. – Но она ведь убийца. Она должна понести наказание.
– Похвально, что ты так рьяно чтишь закон, – заметил Аркрайт. – Ну, то есть… Она убила богатого негодяя, который пил кровь простого народа вроде нас с тобой. У тебя, наверное, очень большое сердце, если ты настолько искренне сочувствуешь даже такому типу, как Маверик.
Эндрю не ответил.
– Зачем ты забрал с места преступления этот нож, Уильям? – тихо спросил Аркрайт. – Если бы я не знал тебя, то подумал бы, что ты водишь полицию за нос.
Помощник так и не поднял на него глаз. Аркрайт зажал папиросу в зубах, прикурил.
– На самом деле все восемь ножей попали куда нужно, правда? Я видел, как Ирэна кидала последний. Всего мгновение, но я видел, что он летел не в толпу. Он летел в мишень. Вот только, когда я добрался до сцены, ножей осталось всего семь. Странно, да? Рядом ведь не было никого, кроме вас двоих.
– Если убийца не она, то кто тогда?! – не выдержал Эндрю. – Нож в груди у Маверика не взялся из ниоткуда, и он был точно такой же! Она всё равно не смогла бы ничего доказать!..
Аркрайт взглянул на серое небо. Затянулся горьким дымом, выдохнул. Ноябрь поворачивал на зиму, и дыхание превращалось в пар.
– Она так сильно тебе понравилась, да? Ты мог бы просто купить ей цветы. Пригласить на танцы. Но нет, ты придумал способ получше. Девушка в беде ни за что не откажет рыцарю, который спас её шкуру. Блестящая стратегия: подставить её, бросить в тюрьму, напугать смертной казнью. Всё ради того, чтобы потом ты пришёл к ней, как добрый друг, и пообещал, что вытащишь её и накажешь виновных.
Он наконец посмотрел прямо на Эндрю.
– Это был твой план?
Напарник промолчал. Такое смешное слово – «напарник». Как будто товарищ по оружию. Почти что друг.
Ответ ясно читался у него на лице.
Аркрайту расхотелось даже курить. Он чуть было не бросил окурок под ноги, но вспомнил, что это последний. Затушил его о стену, сунул в карман.
– Не смей больше попадаться мне на глаза, – ровно сказал он. – И выходного пособия тоже не жди.
Аркрайт поднял воротник пальто и зашагал прочь. Проходя мимо растерянного капитана, не замедляя шага, сообщил:
– У вас в морге заперт некий Уоттсворт. Он вооружён. Имейте в виду.
Перед осиротевшей сценой на пустыре не было ни души. Несколько цирковых фургонов, стоящих кружком чуть позади, казались на редкость жалким зрелищем.
Поблизости изнывали от скуки трое полицейских. Их, должно быть, на всякий случай поставили следить за труппой, и они наверняка считали, что справляются просто блестяще.
– Я только что от вашего капитана, – сообщил Аркрайт одному из них. – Обсуждали дело Маверика. Нужно опросить свидетелей.
Полицейский пропустил его без вопросов, даже на всякий случай почтительно коснулся пальцами козырька фуражки. Врать стражу порядка было бы преступлением, но Аркрайт давно понял, что лучшая ложь – это правильно поданная правда. В конце концов, он ведь ни сказал ни слова о том, что тот самый капитан поручил ему заниматься расследованием, верно?
Задумавшись о том, как подступиться к Аннализе Строганофф, Аркрайт прошагал вдоль сцены – и остановился, когда что-то зашуршало у него под подошвой.
В грязи под ногами валялись окурки, фантики, огрызки яблок, оставленные зрителями вчера. Среди них, словно тонкие льдинки, виднелись прозрачные лепестки.
Аркрайт поднял растоптанное соцветие пиона. Цветок всё ещё был похож на себя, но уже почти ничего не весил, и Аркрайт прекрасно видел сквозь него собственную ладонь.
Он, кажется, начинал понимать.
Аркрайт обшарил глазами площадку перед сценой и нашёл то, что искал – недоеденный кулёк орехов в сахаре. В голове мелькнуло: Эндрю вчера шутил про орехи.
Неважно.
Должно быть, сладость бросили или уронили, когда Маверик испортил всем вечер – кулёк был наполовину полон, ну, или наполовину пуст, кому как больше нравится. Аркрайт запустил в него руку и широким жестом бросил пригоршню орехов на землю.
Тут же зашелестели крылья, и на угощение тучей слетелись голуби. Их было штук двадцать, серых и неопрятных…
И двое прозрачных, как привидения.
Их перья всё ещё сохраняли тончайший намёк на белизну. Они тут же наравне с сородичами принялись деловито клевать орехи, толкаясь и ссорясь за лучшие кусочки. Птицы, исчезающие на глазах, вели себя совершенно обычно, словно в счастливом неведении насчёт того, что уже не совсем реальны.
Аркрайт морально готовился ломиться в поисках Строганофф во все фургоны по очереди, но в итоге застал её снаружи. Она небрежно куталась в огромное мужское пальто, стянутое поясом на узкой талии, и как раз собиралась закурить. Аркрайт тоже машинально потянулся к карману, но одёрнул себя. День ещё только начался, лучше сберечь последнюю папиросу на потом.
– Детектив Аркрайт, – представился он, показывая Строганофф свой значок. – Я расследую…
– Добрый день, детектив, – перебила Строганофф. – Я что-то, – она демонстративно хлопнула крышкой зажигалки, гася огонёк, – не вижу у нас пожара.
Аркрайт хмыкнул. Наблюдательная. Легко с ней наверняка не будет.
– Где ваш помощник? – спросила Строганофф. Сейчас, когда они с Аркрайтом стояли рядом, он понял, что она выше него.
– Скоропостижно стал профнепригоден. Пришлось его уволить. Госпожа Строганофф, я хочу задать вам пару вопросов.
Она так на него посмотрела – словно ледяной водой обдала.
– Я уже ответила на все вопросы настоящим полицейским. Пожалуйста, уходите.
Нужно было выбрать правильный тон. Найти подход. Аркрайт знал, что у него всего один шанс. Оступись он – и Строганофф не расскажет ему ничего даже под пыткой.
– Я не желаю зла вашей Ирэне, – иногда честность бывала лучшей тактикой. – Если она невиновна, я хочу найти настоящего убийцу. Мне плевать на Маверика, и мне лично всё равно, кто прикончил его и зачем. Но у меня есть причины, из-за которых я хочу пролить свет на это дело, и, поверьте, они очень веские. Я бы даже сказал, благие. Давайте поможем друг другу.
Глаза Строганофф сузились. Она не могла решить, верить ему или нет.
– Хорошо, – наконец сказала она. – Что вы хотите знать?
– Что вы сделали с детьми? – без перехода спросил Аркрайт.
Он надеялся застать её врасплох, и ему это удалось. Строганофф нахмурилась; в её взгляде сквозило искреннее непонимание.
– С какими детьми?
Если бы она только притворялась, что не знает, то, скорее всего, попыталась бы не показывать своих чувств. Многие умные люди, которым есть что скрывать, почему-то думают, что им лучше всего казаться бесстрастными, словно Аркрайт играет с ними в покер. Будь Строганофф причастна к исчезновению Эмили Уоррен, разве она не ждала бы этого вопроса? Разве не старалась бы быть к нему готовой, собранной и спокойной?
С другой стороны, удивление всегда можно изобразить, но у Аркрайта был намётанный глаз на притворство, и здесь, сейчас, он его не увидел. Это, конечно, ничего не доказывало – он первый признал бы, что тоже может ошибаться. Но пока, на данный момент, Аркрайт всё же склонялся к тому, чтобы принять недоумение Строганофф на веру.
– Ладно, – сказал он. – Тогда, возможно, вы расскажете что-нибудь про это?
Он вытащил из кармана исчезающий нож.
Когда капитан полиции отвлёкся на взрыв, у Аркрайта как раз была секунда, чтобы совершить то же преступление, что и Эндрю. Он стащил улику из полицейского участка. Впрочем, пока Аркрайт сюда добирался, нож стал совсем лёгким и почти невидимым. Аркрайт подозревал, что так или иначе эта самая улика скоро всё равно исчезла бы без следа.
Мгновение Строганофф смотрела на нож, а Аркрайт – на неё. Потом она вдруг сказала:
– Простите. Я сейчас.
И, ничего больше не объясняя, поспешила к самому дальнему фургону.
Само собой, Аркрайт последовал за ней.
Строганофф распахнула дверь, заглянула в царящую внутри темноту. Окликнула:
– Гаркат? Гаркат!
Она скрылась в фургоне целиком, и какое-то время Аркрайт слушал, как Строганофф будто бы ищет что-то на ощупь. Потом она снова вышла на свет, и вид у неё был встревоженный.