Что принесёт конец? Найдётся время? Спасёшь ли ты меня? (Новелла). Том 4. Глава 4.2
RanobeLibИз кухни доносился на удивление приятный запах. В котле тихо побулькивал аппетитный на вид суп.
– Мы решили выбрать что-то попроще, – сказала стоящая на приставном стуле Нанетт. В её голосе слышалась нотка недовольства.
Что ж, самокритичность – это хорошо, подумал Виллем, погладив её по голове.
Нефрен, которая стояла рядом с Нанетт и ловко разделывала кусок баранины, обернулась.
– Как Алмерия?
– Вроде бы ничего серьёзного, но я на всякий случай сказал ей лечь спать.
– Тревожишься?
– Ну конечно.
– Даже при том, что это всего лишь сон?
– Даже при том, что это всего лишь сон, – не раздумывая ответил Виллем.
– Ясно. – Нефрен снова развернулась к куску мяса. – Думаю, это к лучшему. Тебе всё равно не стоило и пытаться искать причину не помогать ей. Но...
– Что "но"?
– Прости, если доставила беспокойство.
– Не говори глупостей. – Виллем, помахав рукой, вышел из кухни.
– Вы с ним полаялись? – донёсся до него вопрос Нанетт. И кто только научил её этому слову...
– Когда закончите, отнесите немного Алли. Она, наверное, голодна.
– Ла-а-адно! – бодро откликнулась Нанетт своим тонким голоском.
Алмерия не проснулась к тому времени, когда суп был готов. Она выглядела так мирно спящей, что её решили не будить.
Алмерия не проснулась и утром, когда пришла пора завтракать.
Они пробовали звать её.
Пробовали трясти.
Пробовали хлопать по щекам.
Пробовали кричать её имя.
Ничего не помогало. Она так и не открыла глаза.
4.4 Песнь родины
Дежурное помещение больницы Гомага.
– Ах да, знаете тот слух про пение? – спросил санитар в поношенном белом халате, тасуя колоду. – Я вроде бы тоже что-то слышал. Голос казался... каким-то очень знакомым. Знаете, как бывает, когда впервые за долгое время слышишь старую песню.
– Значит, просто напевал кто-то неподалёку. Может, кто-то, с кем учились вместе, или что-то в таком роде, – сказал другой санитар, бросая карту на стол. – Лично мне не нравятся все эти слухи о призраках вокруг пациентов. Пусть они и не просыпаются, но всё равно живы. Один "щитоносец".
– Ну, пока ведь ничего серьёзного не происходит. Два "рыцаря".
– Это лишь вопрос времени. "Аристократ" и "прислужник".
Карты усеяли стол. Один из санитаров, вполголоса ругнувшись, сердито бросил на него монетку.
– Как думаешь, они придут в себя? Пациенты.
– Сомневаюсь. С ними что-то не так. Когда люди так долго остаются в коме, их тела начинают истощаться и у них появляются пролежни, но с этими пациентами не происходит ничего подобного.
– Слушайте, а вам не кажется, что искатели приключений немного задерживаются? – внезапно осознал один из них.
Существовали опасения, что больных может попытаться похитить какая-то преступная группа, так что здание больницы усиленно охранялось. Искатели приключений посменно патрулировали территорию и каждые полчаса отмечались в дежурном помещении. Санитары посмотрели на часы. Прошёл уже почти час.
– Ну, мало ли. Приступ диареи, например. Играем, играем.
– Но тогда они бы наоборот прибежали за лекарством.
– Да какая разница, раздавай. Я должен отыграться.
Привставший со стула санитар, вздохнув, уселся обратно.
В это время искатели приключений – и среди них некая девушка в доспехах из красной кожи – неподвижно лежали на земле, в тени, куда не доставал свет луны и уличных фонарей. Ни на ком из них не было видимых ран, но никто из них не подавал признаков жизни.
И в это же самое время группа мужчин в чёрных, сливающихся с ночью плащах, проникла в особое отделение больницы.
“Стоп”, – безмолвно просигналил один из них своим спутникам жестами и движениями губ. – “Похоже, там кто-то есть.”
“Объяснись.”
“Я слышу пение.”
Остальные прислушались.
“Я тоже. Но это нам не помеха.”
“Согласен. Времени мало. Поторопимся.”
Тот, кто подал сигнал остановиться, немного подумал, но потом согласно кивнул.
Они пронеслись сквозь темноту, отперли дверь в палату, скользнули внутрь, подошли к нужной кровати и всмотрелись в лицо спящего.
Сомнений нет. Первая цель, Грацис Н. Одл.
Мужчины извлекли чёрный мешок для тел и развернули его. Один из них поднял пациента, собираясь запихнуть его внутрь...
Одл открыл глаза.
– Э? – с губ держащего его на руках мужчины сорвался возглас удивления.
Тело Одла громко ударилось об пол.
“Что ты творишь?!”
Ощутив, что дело приняло опасный оборот, остальные мужчины напряглись. Их товарищ, поднимавший тело Одла, лежал перед ними на полу. Из его тела вытекала тёмно-красная жидкость. По комнате начал распространяться железистый запах.
Одл встал на ноги. Уставился на мужчин налитыми кровью глазами. Из его рта, распахнутого так широко, как только было возможно, раздался неслышимый голос.
“Он... поёт?”
Тело Одла раскачивалось взад и вперёд, его губы продолжали двигаться.
Эти неожиданные события не сбили похитителей с толку. У них есть задание, которое нужно выполнить быстро и тихо, и пока что помешал лишь небольшой шум. Но никто в больнице, похоже, пока ничего не заметил. То, что цель сопротивляется, сути дела не меняет. Возможно, придётся действовать немного грубее, но это не имеет значения.
Однако.
Они увидели.
Их глазам внезапно открылся странный вид.
Пепельная равнина.
Лишённый людей, лишённый деревень и городов мир, над которым движутся лишь солнце и луна, порождая бесконечный цикл дня и ночи.
И этот странный и чуждый пейзаж почему-то казался мужчинам до боли знакомым. Необъяснимое, невыносимое чувство тоски захлестнуло их, завладело их сердцами.
– Что...
Охваченные замешательством, только сейчас они поняли, что не могут пошевелиться. Они лишились возможности двинуть даже языком, не говоря уже о руках и ногах.
Им было уже не под силу не то что схватить медленно приближающегося Одла, но даже увернуться или защитить себя. Они не могли даже закричать от ужаса.
Одл всё продолжал петь, не издавая ни единого звука.
Похитители один за другим попадали на пол.
Из их тел, пятная чисто вымытый пол больничной палаты, хлынули тёмно-красные потоки.
4.5 Ночь начала, ночь конца
Виллем хотел о многом расспросить Наврутри. Как продвигаются его попытки остановить приближающуюся трагедию? Удастся ли им спасти мир? Нашёл ли он способ разбудить всех тех, кто впал в кому?
Но, шагая по дороге в Гильдию, Виллем осознал, что даже не знает, где искать Наврутри. Наверное, если как следует постараться, то удастся его найти, но на это потребуется время, а Виллем не в настроении для неспешной игры в прятки.
А может, Наврутри скрывается в тайной лаборатории Истинного Мира? Если так, то найти его будет ещё сложнее. Несмотря на сравнительно скромную площадь Гомага, искатели приключений так и не сумели ничего обнаружить. Лаборатория либо очень хорошо замаскирована, либо, может быть, даже спрятана под землёй.
Под землёй. Ну конечно же! Виллем совсем забыл. Он же знает такое место. Подземное сооружение неизвестного происхождения, скрытое под городом. Ему известно его примерное расположение. Никаких свидетельств того, что оно как-то связано с Истинным Миром нет, но проверить стоит.
Это не реальность. Это тюрьма душ. Искусственно созданный иллюзорный мир.
Этот город и эти люди так похожи на реальных лишь для того, чтобы укрепить незримые стены темницы.
Всё здесь ненастоящее. Нет, я не должен позволить себе поверить в то, что хоть что-то здесь настоящее. Это лишь ослабит мою волю, стремление вернуться в реальность. Это станет шагом к тому, чтобы остаться запертым в этой тюрьме навечно.
Когда мы выберемся отсюда, этот мир исчезнет вместе со всем, что в нём есть. А значит, неважно, что произойдёт со всеми этими людьми. Я принял это с самого начала. По крайней мере, должен был.
Эта Алмерия ненастоящая. Я всё равно собирался скоро бросить её. То, что я потерял её, не имеет значения. Всё это не имеет никакого значения.
Виллем снова и снова отчаянно пытался убедить себя в этом, но безрезультатно.
Какая разница, настоящая она или нет? Это Алмерия. Она называла меня Отцом. Она просила остаться с ней. Она смеялась передо мной. Плакала. Сердилась. Злилась. Грустила. Капризничала. Она показала мне своё лицо. Лицо, которое я уже не должен был когда-либо увидеть. Она позволила мне услышать свой голос. Разумеется, я не хотел потерять её снова.
– Виллем, – неожиданный оклик заставил его вынырнуть из размышлений.
Опустив взгляд, он впервые заметил, что рядом с ним шагает Нефрен – настолько его ослепил этот внутренний спор. Также он заметил, что дорогу начинает заносить снегом.
– Прости. Я сделал страшное лицо? – Виллем глубоко вдохнул, потом выдохнул.
– Да, но дело не в этом. Что-то не так.
Виллем осмотрелся, но ничего необычного не заметил. Тянущаяся вдаль под небольшим уклоном улица, короткие лесенки, ведущие к расходящимся во все стороны пешеходным дорожкам. В воздухе витает запах готовящейся еды, всегда разносящийся вечерами по жилым районам. Люди, как обычно в это время спешащие домой... Что?
Несколько человек там и сям просто стояли как вкопанные. Они смотрели кто куда: в небо, на землю, на улицу перед собой. Но их взгляды были пусты, словно они... лишились души.
– Не может быть.
Виллем бросился к ближайшему – женщине, видимо, возвращавшейся домой с покупками. Она просто стояла, застыв на месте, по-прежнему держа в руке корзину с мясом и овощами. Она выглядела не так, словно потеряла сознание, скорее – что совершенно забыла, кто она и что здесь делает, словно её разум совершенно опустел.
Он попробовал заговорить с ней. Помахал рукой перед её лицом. Схватил за плечи и с силой тряхнул. Но женщина ни на что не реагировала. Лишь её губы едва заметно двигались, словно она что-то шептала, а может, пела. Но Виллем не мог разобрать ни звука, сколько ни вслушивался.
– Рен.
– М-м.
Нефрен, без лишних слов поняв приказ Виллема, побежала. Она принялась обходить остальных людей вокруг, проверяя состояние каждого. Виллем тем временем торопливо зажёг Яд и прыгнул вверх, оставив в мёрзлой земле глубокие отпечатки ботинок. На высоте, в несколько раз превышающей высоту окрестных зданий, он осмотрелся.
Плохо...
В нескольких частях города занялись пожары. Ветер нёс крики, полные замешательства и паники.
– Началось?
Очень плохо. Хаос, чем бы он ни был вызван, уже выплеснулся на волю и с каждой секундой распространяется всё дальше.
– Виллем. – Когда он приземлился, к нему подбежала Нефрен. – Со всеми одно и то же. Они ни на что не отзываются. С остальными, теми, кто не застыл, всё в порядке. Но они начинают замечать происходящее.
По оценке Виллема, это ошеломлённое состояние охватило примерно двадцать процентов горожан. Но остальные восемьдесят быстро теряют самообладание от жути при виде того, как люди вокруг них внезапно застывают на месте.
– Какой-то быстро распространяющийся яд?
Нет. Всё гораздо хуже. Это, должно быть, та фракция Истинного Мира, с которой борется Наврутри. Видимо, они закончили разработку своего проклятия, способного поражать кого угодно и где угодно. Но всё же... что-то не так.
Виллем не мог объяснить, что именно, но что-то в происходящем казалось ему неестественным.
– Давай пока вернёмся в приют. Я беспокоюсь за Алли и осталь...
Рядом вдруг раздался крик боли.
Виллем обернулся.
Та женщина, к которой он подходил, снова пришла в движение. Она вцепилась зубами в плечо подошедшего к ней мужчины, вероятно – родственника. Брызнула кровь. Зубы женщины, слишком слабые для той плоти, которую она пыталась разорвать, принялись выпадать. Мужчина, с лицом, искажённым чистыми страхом и безумием, оттолкнул её прочь, она потеряла равновесие и упала.
И медленно встала снова. В её окровавленном рту, на месте выпавших зубов, начало вырастать нечто. Словно какие-то сине-фиолетовые... щупальца.
– Хватай всех незатронутых и бегите в приют! – крикнул Виллем, срываясь в бег.
Женщина – точнее, уродливое нечто, только что бывшее женщиной – снова пыталось напасть на мужчину. Виллем ударил тварь обеими ладонями в живот. Медвежья Лапа, приём, которому он научился у самого Хирграма. Удар практически не причинял цели вреда, вся сила уходила на то, чтобы отбросить противника прочь от себя.
– Что?! – В момент касания Виллем заметил нечто странное. Тело женщины казалось тяжёлым и твёрдым, словно слиток свинца. – Вы целы?!
Игнорируя боль в запястьях, Виллем развернулся к мужчине. Укус, должно быть, задел артерию: из плеча мужчины обильно лилась кровь. Нужно как можно быстрее остановить кровотечение, иначе будет поздно. Виллем торопливо оторвал кусок собственного рукава и бросился к пострадавшему.
– Песня... – пробормотал мужчина. – Слышу... песню... – Его глаза начали терять фокус, он невидяще уставился в пустоту. – Пепельный мир... Да... Я помню...
Видя перемену в его состоянии, Виллем попятился. Плохо. Льющая из плеча мужчины кровь вдруг бешено забурлила. И, как и с женщиной, из раны принялось расти сине-фиолетовое нечто. Человек превращался в монстра прямо перед Виллемом.
Но Виллем не испытал и тени удивления. Он с лёгкостью принял произошедшую у него на глазах трансформацию. Человек стал нелюдем. Гипотеза, в которую он до конца не хотел верить, оказалась доказана прямо у него на глазах.
– Нет... – в ужасе прошептала Нефрен. – Это же...
Она, должно быть, пришла к тому же выводу, что и Виллем. В конце концов, она годами сражалась с ними в небесах. Она была создана ради того, чтобы погибнуть в битве с ними. А значит, никак не могла ошибиться. Нефрен сразу узнала, что перед ней, и прошептала его имя.
– Аврора... Пронзающий и Проникающий Второй Зверь…
Братоубийца Десператио. Карильон, существующий лишь ради убийства человека человеком. Тот самый меч, с которым Нофт Кеэ Десператио выходила против Зверей. То открытие натолкнуло Виллема на теорию: Звери – это не более чем преобразившиеся люди.
И теперь, в этом воспроизводящем прошлое сне, теория получила доказательство.
Конец этой истории ему уже известен.
Как и сказано в легендах, Эмнетуайт выпустят – точнее, преобразятся в Зверей – и обрушатся на мир, неся смерть и разрушение.
В целом его тело напоминало струну. Если бы Виллему нужно было с чем-то сравнить, то змея, наверное, была бы лучшим выбором.
Но, разумеется, это вовсе не змея. Безголовое и бесхвостое существо, с бесчисленными иглами по всему телу. Иглы могут свободно укорачиваться и удлиняться, иногда действуя подобно жгутикам, позволяя существу перемещаться, а иногда пронзая жертв подобно бритвенно-острым копьям.
Аврора, Пронзающий и Проникающий Второй Зверь. Одна из самых часто встречающихся разновидностей Зверей, но также одна из наименее опасных, потому что они не могут убить больше одной жертвы одновременно. Если Аврора встречается группе из троих, то одному или двоим спасение почти гарантировано. Остальные шестнадцать видов Зверей далеко не столь милосердны.
Торопясь обратно в приют, Виллем и Нефрен собирали так много остававшихся незатронутыми, как только могли. Поначалу всё шло хорошо. Люди, слыша их зов, присоединялись к ним. Было несколько нападений, но серьёзной угрозы они не представляли.
Однако, когда группа выросла примерно до двух десятков человек, всё пошло прахом. Один из незатронутых, юный мальчик, внезапно набросился на идущих рядом. Он преобразился, но обладал всё той же силой маленького ребёнка, каким и был изначально, так что одолели его с лёгкостью. Но потом начались проблемы. Страх от осознания того, что каждый идущий рядом может в любой момент превратиться в монстра и напасть, разорвал их группу изнутри. Не обращая внимания на все попытки Виллема успокоить их, люди разбежались.
Наконец добравшись до приюта, они обнаружили, что внутри никого нет.
Ни Алмерии, которая должна была всё так же спать в кровати.
Ни детей, которые должны были ждать в безопасности запертых комнат.
Виллем и Нефрен звали, но никто не откликнулся на их крики. Они проверили каждую комнату, каждый шкаф – безрезультатно. За их короткое отсутствие все куда-то исчезли. Виллем прикоснулся к простыням Алмерии, но не почувствовал ни капли тепла, словно в её постели никто не лежал.
– Ха-ха. – Тело Виллема внезапно отяжелело, он едва устоял на ногах. – Понятно. Всё-таки это работа демонов. Ишма или Буфа, наверняка. Они наконец-то вмешались, чтобы сломить нас...
– Виллем, – предостерегающе сказала Нефрен.
– Знаю. Я не стану убегать от реальности.
Он проверил каждую дверь и каждое окно, но следов взлома не обнаружил. Алмерия и дети не ушли сами и не были похищены. Можно было бы предположить, что похитители просто мастерски скрыли все следы, но тогда возникал вопрос, зачем бы им это понадобилось.
Нет, это исчезновение не имеет рациональных объяснений. Создатель сна, всё это время сохранявший сходство иллюзии с реальностью, в конце концов вмешался в происходящее. Он хочет навечно запереть здесь Виллема и Нефрен, превратить их в обитателей этого мира, и с этой целью переписывает историю до того, как появившиеся Звери убили его цель. Виллем правильно разгадал его план.
– Если бы только Алли превратилась в Аврору... Я не возражал бы принять смерть от неё...
В конце концов, вернувшись обратно в реальность, Виллем и Нефрен всё равно погибнут. Оставаться навечно запертым здесь он также не хотел. Было бы неплохо умереть, защищая то обещание, первое обещание, то, которое он так и не исполнил. Он не мог вообразить себе более достойной причины расстаться с жизнью.
– Но нет, стоп. Это ведь означало бы бросить тебя, Рен.
– Ничего страшного. Если ты погибнешь, то я, скорее всего, просто погибну с тобой. – Пальцы Нефрен мягко обхватили палец Виллема.
– Что ж, это значит, что теперь мне нельзя погибать, так? – Он, как обычно, взъерошил волосы Нефрен, а она, как обычно, скривилась и увернулась от его руки.
Итак, обдумаем эту загадку. Что означает исчезновение Алмерии и детей? Ответ, скорее всего, укажет им путь к их последнему врагу.
Город начал меняться вскоре после того, как Алмерия впала в кому. Жители один за другим преобразились в Аврор. Но в реальности развалины Гомага населяют Тимере, а не Авроры.
Этот иллюзорный мир, скорее всего, содержит воспоминания почти всех, а может, и просто всех жителей Гомага. Создатель сна воспроизвёл события прошлого, основываясь на этих воспоминаниях. Виллем и Нефрен чужаки в этом мире. Враг пытается заставить их остаться здесь навечно.
Предположения. Догадки. Интуиция. То, что они слышали. Чувствовали. Виллем собрал всё это в огромный котёл в своей голове и перемешал беспорядочное месиво.
Неужели?..
Вывод уже начал обретать форму, но тут зазвенел дверной колокольчик и раздался бешеный стук в дверь.
– Алмерия! Дети! Вы целы?!
– Тед? – пробормотал выдернутый из размышлений Виллем, подняв голову. Он уцелел? В груди зародилось чувство, которое он не мог бы с чистым сердцем назвать облегчением.
– Фалко! Вендель! Гораций! – Тед отчаянно выкрикивал имена детей, звоня в звонок и колотя в дверь.
– Наверное, всё-таки не стоит бросать его там.
– М-м. – Нефрен, кивнув, вышла из комнаты вслед за Виллемом.
– Минэ! Детлоф! Марлис! Нанетт!
Он что, специально оставил моё имя напоследок? – подумал Виллем, открывая дверь.
Тед, который бился в дверь чуть ли не всем телом, едва устоял на ногах.
– Виллем! Ты жив!
– Да, во всяком случае, пока.
Тед, должно быть, прорвался сюда сквозь сущий ад. Его мертвенно-бледное лицо служило неоспоримым доказательством всех тех ужасов, которые видели его глаза.
– Что с Алмерией и остальными?! С ними ничего не случилось?!
– Ну, по крайней мере, они пока не впали в безумие, – неопределённо кивнул Виллем.
– Слава небесам... – Казалось, колени Теда вот-вот подломятся.
Виллем схватил его за руку, чтобы поддержать.
– Хватит разговоров. Ты наверняка устал. Входи, я заварю чай
– А, сначала, пожалуйста, возьми вот это. – Тед, неспособный даже самостоятельно стоять на ногах, всё же ухитрялся сохранять на лице улыбку. Он протянул Виллему большой кожаный свёрток, который тащил на спине.
– Карильон?
– По правде говоря, это очень слабый меч, для него почти не нужны способности Героя. Я подумал, что он может пригодиться тебе, так что позаимствовал его в Гильдии.
Значит, Тед ещё и в Гильдию заходил, прежде чем прийти в приют.
– Как народ в Гильдии? С ними всё хорошо? Что с Люсье?! – вырвалось у Виллема.
– И я хочу, чтобы ты позаботился ещё кое о чём, точнее, кое о ком.
Тед, не отвечая, повернулся. За его спиной стояла юная девушка в дорожном плаще, на вид пятнадцати или шестнадцати лет. По её спине рассыпались ярко-алые волосы, она застенчиво смотрела в землю глазами того же цвета.
Откуда-то из глубин разума Виллема всплыло странное чувство узнавания. Он никак не мог отбросить ощущение, что где-то видел... точнее, где-то встречал эту девушку раньше. Но вспомнить, где и когда, никак не удавалось.
– Я встретил её на улицах. Там было много других, но я смог доставить сюда лишь её, – объяснил Тед. – Пожалуйста, помоги ей. Это единственное безопасное место, которое пришло мне в голову.
– Ладно, ладно. Давай, заходи. Может, сам ты этого и не осознаёшь, но ты выглядишь так, что в могилу краше кладут.
– Нет, боюсь, я должен идти, – усмехнулся Тед.
– Что ты несё...
– Я слышу песню. – Тед не позволил своей вымученной улыбке исчезнуть, даже когда по его щекам потекли слёзы. – Она зовёт меня домой. Меня тянет домой. Кто-то всё шепчет и шепчет в моей голове. Перед моими глазами, поверх того, что я вижу, встают равнины пепельного песка. Мне осталось недолго.
– Тед.
– Так что извини, но я не могу остаться на чай. Да, конечно, ради Алмерии я всегда мечтал стать опасным парнем, но не в таком смысле. И в любом случае я поклялся себе ждать, пока не получу благословения от её возлюбленного отца. Я не позволю этому дурацкому сну и этой идиотской песне поколебать мою решимость.
– Тед...
– А теперь прошу прощения. – Тед оттолкнул руку Виллема и из последних оставшихся сил выпрямился. – В остальном полагаюсь на тебя, – и с этими словами Тед побежал прочь. Вскоре его фигура растворилась в вечерних тенях.