Что принесёт конец? Найдётся время? Спасёшь ли ты меня? (Новелла). Том 4. Глава 4.1
RanobeLib
4.1 Основатель
Ты хочешь стать Героем?
Виллем до сих пор помнил, с каким выражением лица учитель выслушал рассказ о его мечте. Смесь счастья, грусти, радости и отвращения. Вспоминая об этом сейчас, он осознал, что теперь может понять примерно половину этих запутанных чувств. Например, каждый раз, когда Фалко заявлял, что тоже хочет стать Героем, в его собственной груди тут же клубком сворачивались те же самые эмоции. Радость от того, что Фалко хочет пойти по его стопам. Печаль от знания, что очень скоро светлый и славный образ Героев в голове Фалко будет неизбежно запятнан и опорочен. Огорчение при мысли о том, что тот выбирает столь опасную профессию, имея множество других вариантов. Тепло от того, как юный, искренний мальчик стремится к своей мечте.
Ты хочешь защищать свой дом? Ты идиот? Ну почему из всех возможных способов сделать это ты выбрал самый тяжёлый?
Но всё же Виллему казалось, что было какое-то отличие. Учитель испытывал намного больше эмоций.
Ну ладно, ладно. Я возьму тебя в ученики. Но не думай, что ты на это годишься. Я возьму с места в карьер, чтобы ты поскорее сломался, а ты давай, попробуй угонись!
Учитель оказался до обидного прав. Виллем Кмеч был совершенно лишён таланта, и почти ничего из того, чему пытался учить его Истинный Герой Чужак Д. Нильс, ему не давалось. Он мог активировать лишь самые слабые, серийные Карильоны. А сверх того, вскоре учитель взял ещё одного ученика, и этот ученик – точнее, ученица, мелкая грубиянка по имени Лилия – обладала всем тем, чего сам Виллем был лишён. Она овладела всеми боевыми техниками Героев и даже активировала известный своей придирчивостью Сеньорис так, словно это был сущий пустяк.
А знаешь, ты ведь не обязан продолжать. Почему бы просто не бросить то, что не предназначно тебе, и вернуться обратно в приют?
И в тот момент учитель не выглядел ни счастливым, ни опечаленным. Он не упрекал Виллема и не жалел его. В глазах учителя таилось совершенно незнакомое чувство, и он говорил с Виллемом, улыбаясь мягко, но горько.
Вдоль прорезающих Гомаг каналов тянулись скромные пешеходные дорожки. Днём горожане любили отдыхать здесь. Кто-то неспешно прогуливался, кто-то бегал трусцой, кто-то наслаждался видом, сидя в небольших лодках, кто-то, надеясь на пожертвования, наигрывал на скрипке весёлые мелодии, а кто-то раскладывал мольберт и пытался запечатлеть на холсте прелесть пейзажа. Но когда солнце опускалось за горизонт, все они расходились по домам. И сейчас под поблескивающими в вышине звёздами лишь один человек сидел на скамейке, созерцая луну и прикладываясь к пивной бутылке.
– Я искал тебя, Наврутри, – окликнул его Виллем, подходя ближе.
– Привет, Виллем. Необычное место для встречи.
– Просто ты выбрал себе странное место для отдыха. – Виллем уселся с ним рядом. – Обычно ты ведёшь себя не так, когда выпьешь.
– Никак не могу привыкнуть к этой вашей имперской выпивке. Она не веселит меня, сколько ни пью.
– Ты действительно думаешь, что в этом виновато пиво?
– Ну, может, виноват я сам, но результат всё равно один и тот же. Мы с этой выпивкой не сходимся, вот и всё. – Наврутри подбросил опустевшую бутылку. Через несколько секунд от погружённого в темноту канала раздался всплеск.
– Тут вообще-то штрафуют тех, кто мусорит.
– Зайду с утра в ратушу и заплачу.
Виллем вздохнул. Он, разумеется, искал Наврутри не затем, чтобы обсудить пиво.
– Я разузнал кое-что об Истинном Мире, – начал он, невидяще глядя на тёмную поверхность воды. – Грубо говоря, религия – это набор разделяемых группой людей ценностей и убеждений. Совершенно естественно испытывать недоверие к тем, чьи ценности отличаются от твоих. Так что люди воспринимают тех, кто исповедует другую религию, как чужаков, и это влечёт за собой конфликты. Поэтому государства устанавливают официальные религии в попытках предотвратить такой исход.
Наврутри неопределённо кивнул.
– Последователи Истинного Мира верят в то, что наш мир не таков, каким должен был быть. Из-за этого выходящего из ряда вон убеждения они почти не в состоянии иметь дело с большинством. Их могут понять лишь те, кто разделяет их веру. В результате связь между последователями Истинного Мира окрепла, но они отдалились от всех остальных и в какой-то момент пришли к мысли о том, что необходимо уничтожить неверующих, неспособных понять истину, и восстановить мир в его правильной форме.
Виллем перевёл дыхание,
– Точнее, это то, в чём мы были ошибочно убеждены.
Зрачки Наврутри едва заметно дрогнули.
– Продолжай.
– Со стороны они кажутся просто сборищем безумцев. Но на самом деле Истинный Мир состоит из самых разных людей. Они все верят в то, что мир должен был быть не таким. Но помимо этого они делятся на две фракции. Одна считает, что мир нужно вернуть в его первоначальный облик, а другая желает сохранить наш нынешний, ошибочный мир. И когда девяносто семь лет назад Истинный Мир был создан, основатель поддерживал вторую фракцию. Иначе говоря, изначально Истинный Мир вовсе не собирался устраивать эту свою большую переделку. Я прав?
– Во всяком случае, это никак не противоречит тому, что знаю я. На этом всё?
– Нет. Я просто хотел убедиться в правильности своего предположения о том, что Истинный Мир разделён на две противоборствующие стороны. А вот мой настоящий вопрос. – Виллем глубоко вдохнул и медленно выдохнул. После чего, не отрывая взгляда от воды, спросил: – К какой из сторон принадлежишь ты, Наврутри?
Повисло долгое молчание.
– Как ты узнал?
– А, что? Ты и правда один из них? Это была просто догадка.
– Виллем?
– Да не делай такое лицо, я наполовину пошутил. В любом случае, мне показалось подозрительным, что те люди пытались похитить Одла как раз, когда за ним пришли мы, так что я постарался отследить все пути, по которым информация могла покинуть Гильдию. В конце концов я наткнулся на записи кое о ком, кто пытался достать сведения из недостоверного источника, и зацепки привели меня к тебе. А ещё ты говорил, что подозреваешь кого-то из Квази Героев, но при этом, похоже, не собирался покидать Гомаг, хотя единственный Квази Герой здесь я. То есть ты знал, что никакой необходимости искать предателя нет.
– Не слишком-то весомые доказательства моей вины.
– Как я и сказал, это была наполовину шутка, а значит, другая половина и правда была просто догадкой.
Слабый всплеск нарушил ночную тишину. Рыба, наверное.
– Ну и? Ты не думал, что я могу попытаться убрать тебя, раз уж ты меня раскрыл? Я весьма неплох в тайных убийствах, если помнишь.
– А ты наверняка помнишь, что у меня отлично получается спасаться от покушений, – со смехом ответил Виллем. – К тому же ты сам сказал, да? Подозревать товарищей – это твоя работа. А значит, подозревать тебя не входит в мои обязанности. Я ни за что не поверю, что ты опустишься до убийства, ради Истинного Мира или ради чего угодно ещё.
– Всё такой же безрассудный.
– Ну, мне это кажется вполне разумным.
Наврутри пожал плечами.
– Я из тех, кто хочет сохранить этот мир. И сейчас мы противостоим тем, кто, как ты выразился, собрался устроить большую переделку. Я мало чем могу поделиться с тобой, но у тебя есть ещё вопросы?
Виллем немного подумал. Разумеется, у него было множество вопросов. Но лишь немногие из них он видел смысл задавать.
– Та "правильная форма мира", в которую вы верите... Это бескрайняя пустыня серого песка, где бродят лишь странные звери?
– Верно. Изначальный облик мира.
– И что такого привлекательного видит другая фракция в столь мрачном мире?
– Разное. Кто-то хочет использовать зверей как оружие, кто-то просто уверен, что нужно вернуть всё в то состояние, каким оно должно было быть. Это просто их общая ценность, как ты сказал.
– Как ты думаешь, тебе удастся их остановить?
– Думаю... – Наврутри приоткрыл рот, словно собравшись что-то сказать, но тут же закрыл его снова.
– Наврутри?
– Их незачем останавливать. Большая их часть была разгромлена два года назад. Уцелела лишь мелкая рыбёшка, почти лишённая средств и возможностей. Они больше не представляют угрозы.
О чём он, подумал Виллем. Не представляют угрозы? А что насчёт всех этих случаев комы, продолжающихся прямо сейчас, пока мы говорим?
– Конец всего близок, и их планы никак на это не влияют, – сказал Наврутри беззаботным тоном, который совершенно не вязался со зловещими словами. – Осколки душ Гостей, вот что сейчас необходимо человечеству. Мы готовимся восполнить их нехватку. Постараемся успеть вовремя, вот и всё, что я могу сказать.
– Понятия не имею, о чём ты.
– Проще говоря, мы стараемся изо всех сил. Боюсь, дальнейших деталей раскрыть не могу, – криво улыбнулся Наврутри.
– Я могу тебе верить?
– Это ведь не твоя работа – сомневаться в товарищах, так?
Виллем понял, что расспрашивать дальше нет смысла.
– Я могу чем-то помочь?
– Если ты согласен верить и ждать, этого достаточно. Да, ты силён, но силой тут не поможешь... А. – Наврутри, словно вспомнив что-то важное, развернулся к Виллему. – Я хотел спросить лишь об одном. Ты знаешь, куда делся Нильс?
– Мой беспутный учитель? – Странный, неожиданный вопрос, но Виллем ответил: – Недавно слышал, что он отправился в столицу, но это всё, что я знаю. Думаю, он, как обычно, вернётся домой неожиданно в самое неподходящее время, но почему ты спрашиваешь?
– Если не знаешь, то ладно. Но если он вернётся, сообщи мне как можно скорее, – сказал Наврутри, поднимаясь. – Наверняка он знает, как предотвратить конец этого мира.
4.2 В Гильдии
По Гомагу пополз странный слух о городской больнице. Люди говорили, что по ночам из особого отделения слышится странная песня. Голос кажется мужским и в то же время женским, детским и старческим. А в самой песне словно бы звучит восторг любви и в то же время нечто вроде скорби о далёкой родине. Каждую ночь этот загадочный напев звучит откуда-то из темноты.
Разумеется, многие подозревали, что поёт кто-то из пациентов. Но сейчас единственными обитателями особого отделения были пять мужчин и женщин, все погружённые в вызванную неизвестными причинами глубокую кому. Сверх того, за этими пятерыми охотилась какая-то секта, так что здание больницы круглые сутки хорошо охранялось, и никто посторонний не мог проникнуть внутрь незамеченным.
Оставался лишь один вывод: пациенты, погружённые в сон о бескрайней пепельной пустоши, поют во сне, пытаясь затянуть всех вокруг в свою грёзу этой манящей и в то же время отталкивающей мелодией...
– Перестань! – содрогнулась Люсье. – У меня же там смена этой ночью! Ты сильно пожалеешь, если я увижу там каких-нибудь призраков!
– А, ты так забавно реагируешь, я просто не удержался, – добродушно рассмеялся Тед, но тут мощный тычок в нос сбросил его со стула.
– Если не перестанешь дразнить девушек, то очень скоро познаешь, что такое настоящая боль.
– Я думаю, любая нормальная девушка сочла бы болезненным уже этот удар. – Под холодным взглядом Люсье Тед содрогнулся. – Нет-нет, ничего.
Разумеется, про больницу и так рассказывали самые разные страшилки. Кто-то выдумал трагическую историю девушки, страдавшей от разлуки с женихом и умершей в ветреную ночь, и эта история какое-то время передавалась среди пациентов как чистая правда. Ещё была легенда о ненавидящем всё живое загадочном человеке в белом плаще, появившаяся в тот день, когда на втором этаже повесили белые занавески. Дети с энтузиазмом рассказывали её друг другу.
В общем, Люсье, скорее всего, нечего бояться. Эта песня может быть просто звуком свистящего в открытой форточке ветра, или мяуканьем бродячей кошки, или громкой песней кого-то, живущего поблизости. Скорее всего, никакой мистики тут нет. Но всё же Люсье всегда очень боялась страшных историй.
– Угх... Может, просто взять с собой ушные затычки.
– Вряд ли это хорошая идея. Тебе же нужно будет стоять на страже.
– И кто, по-твоему, виноват, что мне так неспокойно?!
Они сидели вдвоём за столиком в углу зала в Гильдии Искателей Приключений, потягивая дешёвое вино и убивая время до вечера.
Расследование случаев комы практически не продвинулось. Жертв постепенно становилось всё больше, но никакой связи между ними найти не удалось. В кому впадали люди самого разного происхождения, образа жизни, возраста и пола.
Никаких ниточек, которые могли бы привести к логову Истинного Мира, также обнаружить не удалось. В Гомаге живёт всего три тысячи человек, где вообще тут прятаться? Может, укрытия Истинного Мира вообще нет в городе?
Захваченные похитители сохраняли молчание. Международное соглашение запрещало пытки и все подобные методы, так что раз они отказывались говорить, то с этим ничего нельзя было поделать. После столкновения, видя, что в кому впадают всё новые и новые люди, все приготовились противодействовать новым попыткам похищения. Приготовления оказались бесполезными, но само по себе отсутствие новой попытки могло считаться зацепкой.
В последнее время Люсье перестала встречать того юного Квази Героя. Он счёл ситуацию достаточно безопасной, чтобы искатели приключений могли справиться сами. Наверное, он занялся собственным расследованием и потому перестал появляться в Гильдии.
– Так насчёт того парня, Виллема... – Люсье нарушила молчание.
– Да?
– Он не женат, нет?
– Не-а. Ну, при всём при этом он, фактически, смотритель приюта, так что в некотором смысле у него полно детей.
Дети, значит. Люсье, глотнув ещё вина, задумалась. Она никогда не ладила с детьми.
– О, но он довольно близко знаком с многими девушками. И некоторые из них очень знамениты, – добавил Тед.
– Хм-м? Например?
– Я слышал, что они с Истинным Героем Лилией Асплей учились у одного учителя.
Аглхгх. Вино пошло не в то горло.
– Ну, а если говорить о тех, кто знаменит среди нас, искателей приключений, то ему часто доводилось сражаться вместе с Эмиссой Гудвин и Каей Картран.
– Т-те, кто выше тридцатого уровня?!
Уровень искателя приключений позволял приблизительно оценить его силу, так что, разумеется, те, чей уровень был невообразимо высок, становились знаменитостями среди членов Гильдий.
– Виллем, по его словам, тоже выше тридцатого уровня.
– Угхх... – Это не казалось Люсье невероятным. Она всего раз видела Виллема в бою, но его навыки произвели неизгладимое впечатление. – И-и что он? Он что-нибудь говорил, ну, кто ему нравится?!
– Недавно он рассказал, что встретил одну очень хорошую девушку и сделал ей предложение.
Проклятье. Люсье стукнулась лбом о столешницу.
– Не знаю, кто она, но, похоже, кто-то из далёких мест.
– А-а... Ну, тогда, наверное, у меня нет ни шанса...
– Лично я не стал бы рекомендовать его. И если здесь узнают, что у тебя появился парень, то пол в гильдии станет красным от крови. – Тед оглянулся. Около десятка мужчин тут же сменили позу, или открыли книги, или поднесли ко ртам кружки, или принялись смотреть в окно, делая вид, что не подслушивали. – Сам-то я ищу руки Алмерии, так что меня это не касается, но ты очень популярна среди местных парней, если что. Не уверен, что хочу увидеть их всех рыдающими.
По мнению Люсье, то, что все эти парни до сих пор не попытались подступиться к ней, можно приравнять к тому, что им просто нет до неё дела. Их влюблённость не более чем пустое восхищение. Так что им, скорее всего, так или иначе всё равно придётся остаться ни с чем. Вопрос лишь, раньше или позже.
– И что мне делать с моим собственным желанием зарыдать прямо сейчас?
– Погрузиться в работу с головой и забыть об этом. По-моему, хороший план.
– Работа...
Висящие на стене часы с кукушкой издали глупый тихий звук. Время следующей смены стражи в больнице подступало всё ближе.
– Увааа... – Люсье снова уткнулась лбом в стол.
– Всё хорошо. Призраков не существует.
– Если со мной хоть что-то случится, я первым же делом прокляну тебя!
– Да говорю же, ничего не случится. Это просто слух. Ну же, вставай, тебе пора.
– Не-е-е-ет, мне страшно! Я домой хочу!
4.3 Ради кого
Алмерия простудилась.
– Я должна готовить ужин, – она поднялась, полная решимости заниматься делами.
– Спи. – Виллем снова уложил её в кровать. – Нанетт готовит ужин прямо сейчас, так что не волнуйся.
– Ей не справиться в одиночку.
– Но она же постоянно тебе помогает, верно? Я думаю, справится. И с ней сейчас Рен, так что можешь не бояться, что она обожжётся или порежется. – А вот за вкус еды волноваться стоит, подумал Виллем, но промолчал.
– Но...
– Иногда нужно отдыхать. Ты ведь никогда не отличалась особо крепким здоровьем, правда?
– Ну... Пожалуй... – Похоже, он так и не убедил её полностью, но всё же Алмерия перестала сопротивляться и положила голову на подушку. – Навевает воспоминания...
– Что именно?
– Я болею, а ты сидишь рядом.
Виллем порылся в памяти. Если он не ошибается, то эта ситуация в последний раз происходила очень, очень давно.
– Слушай... Ты не против исполнить один мой каприз? – спросила Алмерия.
– М-м?
– Если я снова скажу "не уходи", ты возьмёшь меня за руку, как в тот раз?
Как странно, подумал Виллем. Алмерия сильная. Она никогда не жалуется, никогда не хвалится своими стараниями и никогда не позволяет другим увидеть себя в моменты слабости. И тут говорит такое...
– Тебе этого хочется?
– М-м. Почему-то вдруг захотелось. – Рука Алмерии выскользнула из-под одеяла.
Виллем со вздохом взял её ладонь.
– Нельзя, чтобы другие нас увидели.
– Аха-ха. Фалко, наверное, попытается мне подражать.
– Этот мальчишка... Ему нужно поскорее решить, каким он хочет быть – независимым или капризным.
– У него есть собственные проблемы. Ты не знал? Когда тебя нет рядом, он усердно тренируется, чтобы стать Героем.
– О, правда?
Герои из сказок храбро сражались в великих битвах, противостояли злобным врагам и женились на принцессах. Естественно, что этим образом восхищаются все мальчики и даже некоторые девочки. Виллем считал, что это восхищение важно, но в то же время полагал, что восхищение должно оставаться простым восхищением, а не побуждать на самом деле стремиться к этому образу. Сам Виллем, некогда обычный мальчик, один из многих, тоже восхищался Героями и стремился стать одним из них. Понимание того, насколько сказка отличается от реальности, пришло к нему, лишь когда он на самом деле исполнил свою мечту.
– Боишься засыпать?
– Немножко. – Алмерия встревоженно улыбнулась. Виллем чувствовал, что её рука едва заметно дрожит. – Мне кажется, что если я засну, то не проснусь больше никогда.
За прошедшие несколько дней слухи о пепельных снах разошлись ещё шире. И стали ещё страшнее. Говорили, что те, кто видел сон несколько раз, в конце концов остаются заперты в нём и больше не просыпаются.
– Но это же очень глупо – доводить себя тревогами до бессонницы и в результате заболеть.
– Да, но легче сказать, чем сделать.
– Ты просто слишком много думаешь об этом. Забудь и спи.
– Ла-адно, – Алмерия улыбнулась. – А знаешь, Отец.
– Что?
– Каждый день с тех пор, как ты вернулся, был таким весёлым.
– Правда?
– И Нефрен такая милая. Она хорошая девочка.
– Мхм.
– Но это не может продолжаться вечно, да?
Разумеется. Виллем и Нефрен не могут остаться здесь навечно. Нужно сбежать отсюда, пока не появились Звери и не убили их. И, само собой, тогда придётся расстаться со всеми обитателями иллюзорного мира. Алмерия. Тед. Люсье. Фалко. Нанетт. Вендель. Марлис. Минэ. Детлоф. Гораций. Друзья. Незнакомцы. Придётся бросить их всех.
– Скоро нам придётся отправиться очень далеко. – Виллем крепче сжал ладонь Алмерии. – Но мы вернёмся. Обещаю. – Что за лжец. – В следующий раз я приведу больше товарищей. Я знаю нескольких, с которыми ты наверняка подружишься. – Ещё одна ложь. – Так что не волнуйся. Я хоть раз нарушал обещание?
Разумеется, этот последний вопрос – самая откровенная и наглая ложь. Виллем чуть не засмеялся над самим собой. Он так и не вернулся, отправившись сражаться с Гостями. Пусть история этого мира переписана, но Виллем хорошо помнит настоящее; он так никогда и не исполнил своё обещание.
– Нет, никогда. – Алмерия посмотрела на Виллема с мягкой улыбкой святой, дарующей прощение грешнику.
– Так что не бойся глупых слухов и спи.
– М-м. – Она кивнула и закрыла глаза.
Виллем медленно отпустил тёплую ладонь.
– Отец.
– Что?
– До завтра?
– Да. Спокойной ночи.
Виллем вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.