Игра великанов

Часть 1. Силовые Игры

Глава 2. Игра великанов

Миллиарды лет назад некоторые одноклеточные существа поняли, что существование в виде всего одной клетки лишает их многих возможностей.

Так они придумали классный трюк. Объединяясь с другими одноклеточными, они научились формировать гигантское существо, обладающее множеством новых преимуществ.

Недостатком была значительная утрата индивидуальности —

— но преимущества выживания стоили этой жертвы, и многоклеточные существа прижились.

Одна клетка сама по себе является великаном — волшебным живым великаном, состоящим из триллионов неживых атомов, а животное — это великан более высокого уровня, состоящий из триллионов клеток. Этот принцип — группа мелких частей, соединяющихся вместе в великана, который может функционировать как нечто большее, чем сумма его частей, называется эмерджентностью. Мы можем представить это как башню.

Вскоре после того, как клетки начали объединяться, образуя животных, некоторые из животных обнаружили, что они могут подняться на новый уровень развития и сформировать даже более крупных гигантов, состоящих из множества особей. Если вы оглядитесь вокруг, вы увидите их повсюду — стаи рыб, волков, пингвинов, колонии муравьев. Подобные группы представляют этажи Эмердж Тауэр выше уровня отдельного животного.

Предки одноклеточных организмов, объединившихся, чтобы сформировать первые многоклеточные организмы, могли выживать самостоятельно. Но как только эволюция превратила их потомков в части чего-то большего, пути назад уже не было. Вы можете попытаться вытащить клетку из губки и сказать ей, чтобы она жила сама по себе, но она потеряла эту способность. В одиночку она умрёт.

Когда большинство из нас задумывается о том, что представляет собой полноценную форму жизни, а что нет, мы обычно сводим это к независимости. Мы рассматриваем губку как форму жизни, но каждую из её клеток мы воспринимаем всего лишь как часть формы жизни. Между тем, других одноклеточных, таких как амёба, мы считаем полноценными формами жизни. Ключевым отличием в обоих случаях является независимость.

Нет причины, по которой этот подход не применим повсеместно. Изолируйте муравья от колонии, и его постигнет та же участь, что и клетку, извлечённую из губки. Так почему мы думаем, что муравей — это форма жизни, а колония — просто сообщество этих форм жизни?

Возможно, потому что каждый из нас — животное. Из-за этого мы склонны думать о животном как о ключевом уровне Эмердж Тауэр — точке, где всегда существует первичная форма жизни.

Однако, если не зацикливаться на животных, то, вероятно, нужно поместить муравья в ту же категорию, что и клетку губки, а колонию муравьев в ту же категорию, что и губку. Колония муравьев действительно является независимой формой жизни в мире муравьев, а отдельный муравей — лишь одной из составляющих более низкого уровня эмерджентности.

С самого начала эволюции человека люди формировали великанов, называемых племенами. В моей голове древнее человеческое племя выглядит примерно так:

Как это обычно бывает с явлением эмерджентности, человеческий великан больше, чем сумма его частей.

В первой главе мы обсуждали, что у каждого человека есть два «разума» — Примитивный Разум с его необузданным пламенем и Высший Разум с его шаром ясности и самосознания. Поэтому, когда люди объединяются, рождается явление двойной эмерджентности.

Вся суть Примитивного Разума в создании великанов. Фактически, один из главных талантов Примитивного Разума это — способность инстинктивно сливаться с другими Примитивными Разумами, объединяя отдельные первобытные огни в неистовый костёр выживания, делая группу сильнее и эффективнее, чем сумма её частей.

Но когда Высшие Разумы работают вместе, эффект может быть столь же сильным: группа в целом приобретает сверхчеловеческие способности в обучении, творчестве и исследованиях.

Сочетание обоих эмерджентных свойств сделало человеческое племя невероятной машиной выживания, которая позволила этому виду оставаться на плаву и процветать в безжалостной среде обитания.

Для большинства древних людей объединение в великанов с другими людьми было не просто преимуществом, а необходимостью. Пара с маленькими детьми, живущая одна в лесу за 50.000 лет до нашей эры, нефигово развлекалась охотой, собирательством, разведением огня, готовкой еды, грудным кормлением и миграцией, являвшимися для их семьи основными потребностями, и всё это одновременно с воспитанием детей. И даже если бы им какое-то время удавалось справляться со всем этим, они оставались довольно лёгкой мишенью для хищников и человеческих племён, которым понадобились их ресурсы, а их детям в дальнейшем было бы не с кем создавать свои семьи. По всем этим причинам древние люди были зависимы от племени.

Другими словами, в условиях древности, для которых мы были созданы, человек на самом деле не был независимой формой жизни человеческого рода. А вот племя было.

Эта идея может многое объяснить о людях и об окружающем нас мире, и мы часто будем к ней возвращаться. Если бы мы хотели понять, почему муравьи стали такими, какие они есть, мы бы разбирались с эволюцией их независимой формы жизни: колонией. Отдельный муравей не был создан эволюцией как идеальное существо для выживания — он был создан правильной составляющей идеальной колонии. Вот почему муравьи охотно жертвуют своей жизнью, чтобы защитить колонию во время нападения.

Если мы хотим понять, почему люди такие, какие есть, мы должны попытаться думать так же. Человек — это не просто идеальное существо для выживания — это также просто правильный элемент идеального племени. Изучение особенностей выживания совершенного племени может помочь нам увидеть специфику человеческой натуры, не только проливая свет на то, кем мы являемся, но и на то, почему мы таковы.

Содержание