8. Тридцать пять тысяч слитков шакота (ч.1)
Urchohi— Значит, никакой тайной миссии у Эхья не было? Вы просто хотели… проверить меня?
В каюте доктора Шеаро было неожиданно уютно. Вся она была заставлена комнатными растениями, на стенах висели пейзажи и постеры с денными и могарскими музыкантами. Клавишный синтезатор в углу…
Мы сидели друг напротив друга, и я снова чувствовал, что не скоро смогу подняться.
— Еще раз прошу прощения за обстоятельства нашей встречи, — сказала доктор Шеаро. — Но мне нужен был быстрый и эффективный способ узнать, что вы не предадите свою миссию даже под давлением.
Я нервно рассмеялся.
— Я ведь сразу же это и сделал!
— Ваши действия были продиктованы стремлением избавиться от боли… совершенно естественный ответ на стимулы. Я уже говорила вам это, и не отказываюсь от своих слов: ваша самоуверенность — ваша слабость. Наука не продвинулась бы дальше изобретения первого колеса, если бы мы не проверяли свои первые гипотезы, а просто принимали их на веру… Вы были уверены, что справитесь с болью, Инхо Зикс. Что сможете сохранить свою моральную чистоту и человеческое достоинство… Но в том и суть боли, мой друг, ее — настоящую — невозможно победить. Но вы пытались, и этого мне было достаточно.
— Шакту… — вспомнил я, надеясь, что ей не пришлось проходить через все то же самое…
— Не волнуйтесь. С вашей подругой-эхха все хорошо. Сейчас она под седативными, разработанными специально для ее вида. Но у нее будет своя задача… Давайте по порядку.
Синтезированный фаниан, доступный каждому, независимый от монополии на Шияне… Вы согласитесь, что это благая цель. У вас присутствуют некоторые сомнения, что я хочу именно этого. Что, если я просто возьму фаниановую монополию в свои руки, а вместе с ней и весь Альянс?
В свое время я предоставлю вам полный доступ к моим исследованиям. После этого вы поймете, что мое открытие разрушит все, на чем держится авторитет Инхо. К сожалению, сейчас наше время ограничено.
Я думаю, вы прекрасно осознаете, на что готовы Инхо, чтобы избежать своего уничтожения. Мы не можем допустить, чтобы наши планы сорвались, а это может произойти очень легко. Поэтому я надеюсь на вашу ответственность в сохранении уровня секретности; даже пока у вас недостаточно причин мне верить.
Вы ничего не расскажете своим друзьям. Это включает телепатические способности вашей подруги. Все, что они должны узнать: ее похитили, чтобы продать ценителям диковинок из Внешнего Космоса; вас захватили, потому что вы подвернулись под руку. Если вас будут расспрашивать о подробностях, говорите, что не хотите об этом вспоминать.
Через пятнадцать минут мы приведем вашу подругу в чувство — она будет считать, что мы не рассчитали дозировку, — и после этого ваш побег будет зависеть от нее. Мои люди на корабле не будут вам помогать, но я сделаю все возможное, чтобы они пытались взять вас живыми, а не стреляли на поражение. Вы доберетесь до своего шаттла и отправитесь вслед за своим кораблем. У вас будет достаточно энергии на две червоточины средней дальности — если вы правильно рассчитаете время, вы сможете его догнать. Ваш корабль, как вы понимаете, взял курс на Сугок, потому что я пригрозила им убить вас обоих, если они не покинут эти координаты.
Далее вы, Зикс, продолжаете жить своей жизнью и работать на сугокском фрейтере; ждите. В какой-то момент, я не могу вам сказать, какой, с вами свяжется мой человек. Это произойдет на одном из ваших рейсов, как случилось сейчас. Он предложит вашей команде частный заказ — и заплатит тридцать пять тысяч слитков шакота. Вам предоставят новый корабль, груз и координаты. Мои люди позаботятся о вашем прохождении через границу. Это все, что вы должны знать, Зикс, и все, что я могу вам рассказать. И запомните — когда вас найдет Шакту, вы подвергались пыткам и издевательствам все это время.
— Постойте, — возразил я. — Могу ли я сделать все это сам? Не втягивая остальных?
— Это не вам решать, — холодно ответила доктор Шеаро. — Но вы должны понимать, что мы говорим о благополучии сотен миллиардов людей, и я надеюсь на вашу способность рискнуть ради них пятью жизнями, включая свою. Если вы будете делать то, что вам скажут, риски в отношении вас и ваших друзей будут минимизированы. Понимаю, что времени у вас недостаточно, чтобы выстроить ко мне доверие. Но и время, и доверие в нашей сфере — роскошь. И я надеюсь, что вы распорядитесь своими разумно.
Я посмотрел ей в глаза. Один человеческий, один — могарский имплант, с видимой склерой, как глаза всех могарцев. Я спросил:
— Вас действительно волнует благополучие сотен миллиардов людей?
— Это волнует вас, — ответила она. — И мне этого достаточно.
— Тогда для чего это вам?
— Потому что жадность зажравшихся элит не должна стоять на пути науки. Такой ответ вас устраивает, Зикс?
Я неуверенно кивнул.
— Вам пора, — сказала она и сделала мне инъекцию.
В следующий же момент я проснулся от инъекции Шакту. Все тело ныло — кажется, пока я был без сознания, доктор Шеаро приказала меня избить для достоверности.
Выла сирена. К нам приближались шаги — десять, нет, пятнадцать…
Рывком она подняла меня на ноги и сунула пистолет в руки. Я чуть не потерял равновесие.
— Соберись, — прошипела она.
— Я тоже рад тебя видеть, — ответил я.
Шакту выстрелила, и за моей спиной кто-то упал. Я понадеялся, что капсулы были не смертельными.
— Нашел о чем думать, идиот, — прошипела Шакту на бегу, пока мы мчались к нашему шаттлу, отстреливаясь на ходу — мои настройки были на усыплении, хотя, возможно, дело было в том, что Шакту отобрала оружие у охраны корабля.
— Прикрой меня, — потребовала Шакту, вскрывая панель у двери шлюза.
Два могарца неслись к нам по коридору с разных сторон. У меня некстати разрядился пистолет. Я выхватил его у Шакту — мимоходом отметив, что настройки тоже на усыплении — и выстрелил в одного из них, но другой подошел со спины и выбил пистолет у меня из рук, одновременно целясь в Шакту. Я отвел его руку и пнул; он отлетел на пол, я забрал у него оружие, и краем глаза увидел, как по коридору несется еще один. Я прицелился, но он выстрелил раньше. Я рухнул. Конечности скрутило в конвульсиях.
— Долбоеб! — заорал могарец у меня над ухом. — Сказали же — живым брать!
— У меня живые закончились! — заорал тот в ответ.
Гаснущим сознанием я увидел, как могарец отлетает в сторону от пинка Шакту.
Я пришел в себя на шаттле. Звук двигателей говорил, что мы успешно сбежали.
— О, очнулся, — прошипела Шакту. — В аптечке антидот был. Правда, он могарский, а в тебя стреляли альянсовскими… Я надеялась, что не сработает.
Я рассмеялся, закашлялся и поднялся.
Все тело горело. Рука зачесалась, и, посмотрев на свое запястье, я увидел, что кожа отходила клочьями.
Я сел в кресло второго пилота.
— Лучше бы лежал, — сказала Шакту. — Я и без тебя справлюсь. А то яд сильнее распространится…
— Не переживай, — сказал я сипло. — Я же генетический фрик. А у Тика золотые руки.
— Смерть Создателям, не говори так, — прошипела она. — Я не готова к картинкам, которые у тебя сопровождают эти слова.
Я расхохотался.
Шакту была права. Второй пилот из меня был никудышный — я постоянно терял сознание.
Шеаро тоже была права: мы успешно догнали наш корабль.
Когда я пришел в себя в очередной раз, мы уже были внутри. Шакту помогала мне подняться.
Нас встречали все трое. Тик сразу помчался ко мне, но когда я увидел Айхас, я разрыдался и бросился ей на шею. Я бормотал благодарности, а она сначала пыталась меня оттолкнуть, а потом закричала, чтобы я не трогал ее этими руками, потому что фу и гадость…
Пришел в себя я уже в своей каюте. Медотсеков на могарских фрейтерах предусмотрено не было, но Тик работал с чем мог, и устроил себе лабораторию в одной из необитаемых кают. Я, впрочем, лежал не там, а у себя в постели — что означало, что либо я не в таком уж тяжелом состоянии, либо что я довольно долго был без сознания.
Я сел в кровати. Голова закружилась, но спутанность сознания ушла. Я даже чувствовал себя отдохнувшим.
С испуганным криком из-под кровати выскочил Тик.
— А!!! Ты очнулся!
Он включил свет, и я зажмурился.
— Как себя чувствуешь? — спросил он заботливо, пристально глядя мне в глаза.
— Неплохо! — ответил я. — Сколько я был без сознания?
— Две недели. На базе не хотели давать отпуск, сказали, мы должны отрабатывать потерю кластерных проекторов… Мы уже четвертым рейсом тебя таскаем, туда-сюда, мертвым грузом, — он нервно рассмеялся. — Мертвым как фигура речи, не буквально… На базе хотели тебя заменить, но я настоял, что ты немного отдохнешь и будешь как огурчик.
— Я чувствую себя как огурчик, — сообщил я. — Надеюсь, Айхас без меня справляется…
— Справляется! Ей Шакту помогает! Они помирились, представляешь? А ты пока отдыхай. Тебе напрягаться нельзя, пока новые органы приживутся… знаешь, сколько с меня взяли за печень и почки? Два бруска шакота, еще четыре — за детали для всего остального, и полтора — за новую кожу. Но она почти подходит по цвету, смотри!
Он взял мои руки в свои и показал мне. Пальцы смешно топырились в разные стороны из-за сероватых лоскутов искусственной кожи.
— Так что теперь ты мне должен, запомни! — он захихикал. Потом резко посерьезнел и сообщил:
— Ты еще учти — напрягаться тебе нельзя, а вот двигаться нужно обязательно! Чтобы все вставало на свое место…
Он пошевелил моими руками и продемонстрировал, как лоскуты кожи должны вставать на свое место.
Я погладил его руки, все еще держащие мои, придвинулся ближе и обнял его. Двигаться так двигаться.
Я разрыдался. Две недели назад я был готов сдать его властям Альянса… Или, что хуже, Империи. "Естественный ответ на боль"…
Может быть, мне стоит сказать спасибо доктору Шеаро. Мне действительно стоило умерить свою самоуверенность…
Мои генетические модификации не сделали меня ни лучше, ни выносливее, когда дело дошло до настоящей боли. Наоборот, они подвели меня, заставив думать, что боль — это что-то, что можно контролировать. И если бы это была не Шеаро, которая, хочется верить, почти на нашей стороне, а власти Альянса или Империи…
Тик, сбитый с толку, механически похлопал меня по спине и застыл. Он никогда не понимал, как реагировать, когда кто-то плачет.
— Все в порядке, — сказал я и улыбнулся. — Я просто очень рад тебя видеть.
— Я тоже! — просиял он. — Ах да, у меня есть и плохие новости…
Он тыкнул меня в щеку, на которой ощущались лоскуты искусственной кожи, и с гробовой серьезностью произнес:
— Боюсь, с твоей смазливой рожей придется распрощаться. — И захихикал, словно это и было его конечной целью.
Я расхохотался.
— С чем-чем?..
В ванной, глядя на себя в зеркало, я понял, что он имел в виду.
Всю жизнь я твердил себе, что собственная внешность меня не волнует. Продолжал твердить и в последние два года, но это становилось сложнее…
Сейчас, глядя на свое отражение, я понимал, что пора перестать лгать себе. Еще как волнует.
Я потрогал собственную щеку в наползающих друг на друга буграх пористой, плотной искусственной кожи. Прикосновение она почувствовала, но человек в отражении все равно казался каким-то чужим. Я изобразил улыбку, чтобы он казался дружелюбнее, — и его лицо неестественно перекосилось, а все пятьдесят два зуба обнажились до десен.
Сделать себе пометку: никогда больше не улыбаться.
Я провел рукой по голове, задевая остатки волос, и вздохнул. Пришло время принять неизбежное.
Я взял лучевой гребень, поменял настройки и сбрил все, что осталось.
Выйдя в коридор, я столкнулся с Айхас и Шакту. Шакту тащила инструменты, а Айхас рассказывала какую-то забавную по ее мнению историю из того времени, когда она была в тюрьме.
Заметив меня, Айхас изобразила самое жалостливое и сочувственное лицо, которое могла, — а это высокая планка, — и поинтересовалась, в порядке ли я. Я заверил, что да, и извинился за прошлый раз. Она ответила, что ничего страшного не произошло, и она все понимает, я был не в себе, и ничего, что я нечаяно осыпал ее лоскутами кожи, и теперь она, скорее всего, никогда не сможет есть оганский пирог, особенно где листы не очень ровные и бледно-розовые…
— Так за что ты меня благодарил? — в конце концов спросила она.
— Только мысли о том, чтобы еще хоть раз увидеть твое лицо и услышать твой голос, давали мне силы бороться, когда я был на грани смерти, — ответил я. — Спроси Шакту.
Айхас просияла.
— Правда?..
— Молись своему Создателю, чтобы Тик этого не услышал, — фыркнула Шакту.
— Он бы как раз оценил!
— С твоим лицом тебе бы лучше работать над своим юмором. У Тика низкая планка, знаешь ли… пошли, дорогая, — она приобняла Айхас спинным щупальцем. — Не видишь, у него все еще мозг плавится.
Через несколько часов, когда я, освобожденный от обязанностей, валялся на кровати и перечитывал одну из книг Тика, Шакту зашла в нашу каюту.
Она легла на пол, рядом с кроватью, на любимое место Тика. Последний сейчас был в своей импровизированной лаборатории, и мы оставались одни.
Я на всякий случай извинился, и она махнула рукой.
— Ты странный, Зикс, — сказала она.
Я невольно рассмеялся.
— Ты только сейчас заметила?
— Ты знаешь, о чем я. Ты что-то скрываешь.
Я вздохнул.
— Я не скрываю. Я просто не хочу об этом вспоминать.
Шакту подползла к стене и села вертикально.
— Что там с тобой такое делали?
— Именно это и не хочу! Я уверен, даже тебе бы не понравились мои воспоминания.
Она усмехнулась.
— Может, и понравились бы. Знаешь, почему мы поссорились с Айхас в тот раз?
Я прикрыл книгу и посмотрел на нее. Шакту задумчиво развела головные щупальца в стороны. Неужели неожиданный приступ откровенности?
— Что бы там ни делали с тобой… Я хотела сделать худшее с ней.
— Зачем?
— Чтобы хоть что-то произошло. Чтобы хоть что-то почувствовать. И я решила, что больше не могу с ней находиться. Когда мы с тобой вернулись, она уже чуяла, в чем дело. Убеждала меня, что совсем она не такая и хрупкая, что три месяца продержалась в тюрьме Альянса и почти не сошла с ума, что я ничем ее не напугаю и ко всему она готова… Знаешь, что я сделала? Я открыла ей свой разум. Чтобы она поняла… но даже этого ей не хватило. Она после этого твердила, что увидела, как я ее люблю и как она мне важна, и что она теперь никогда не будет в этом сомневаться… Только там ничего этого не было. Никакой любви. Только желание кого-то убить.
— Судя по тому, как ты много о ней говоришь и беспокоишься…
— Я много говорю, — сказала она. — И недостаточно беспокоюсь. Послушай, — она повернулась ко мне. — Я не знаю, кто с тобой говорил на том корабле, с кем ты встречался… но если тебе предложили какую-то работу, или любой способ выбраться отсюда… возьми меня с собой. Ты знаешь, насколько я полезна в нужных обстоятельствах. Я не знаю, сколько я еще продержусь в этой дыре. Не знаю, сколько еще смогу сдерживаться… и если я сделаю что-то с Айхас, поверь — я сразу убью себя.
— Шакту…
Она расхохоталась.
— Что ты хочешь мне предложить? У нас самое близкое, что есть к психологам — Тик и Маро с базы. И сам понимаешь, по Тику самому дурка плачет, а Маро я придушу раньше, чем он заикнется про свои восемь шагов принятия.
— Мы обязательно выберемся отсюда, — пообещал я. — И ты никого не убьешь. Себя тоже. Я лично за этим прослежу.
— Знаешь, в такие моменты тебе особенно хочется дать по роже, — сказала она задумчиво.
— Тогда не сдерживайся! — расхохотался я. — Тебе полегчает, а моей роже точно хуже не станет.
— Я буду иметь в виду, — заверила она.
Время шло. На человека, который, по словам Шеаро, был должен со мной встретиться, не было и намека. Воспоминания о встрече с ней меркли. Может быть и нет никакого шпиона из подполья, может быть, его поймали, или убили, или весь план раскрыли…
Я много думал — когда Шакту не следила, — о Шеаро. Чего она на самом деле добивается? Действительно ли наши цели совпадают? Если да, то я должен делать все, как она сказала, и продолжать скрывать от всех, включая Шакту, все, что я узнал, потому что даже небольшой риск утечки — слишком велик…
Если же все это ложь, а на самом деле она хочет использовать меня для чего-то другого… пока я думаю, что работаю на какую-то благую цель. Тогда я должен ее каким-то образом остановить… Но для этого мне нужно больше узнать о том, что она хочет… И мой лучший и единственный шанс для этого — дождаться ее человека.
Она, скорее всего, специально отследила наш корабль — случайная встреча была бы слишком невероятной. Если она говорит правду об уровне секретности… То количество вербуемых на эту задачу должно было быть ограничено… Тогда я — единственный или почти единственный, с кем она связалась.
Почему именно я?
Может быть, за мной было проще следить, потому что спецслужбы Альянса уже сделали часть работы. Может быть, я оказался одним из многих вариантов… Может быть, у меня есть какие-то уникальные знания или навыки… Может быть, дело в том, что я, по заверениям всех, кого знаю, наивный идеалист, и мое поведение легко предсказать… А может быть, дело в том, что я Инхо.
Да, вот оно.
Я — Инхо. В Альянсе у меня все еще есть власть и влияние, ради которых даже не надо стараться. Все, что мне нужно будет сделать, — вернуться. Если я захочу что-то скрыть, я просто прикажу всем посмотреть в другую сторону… И родители не подумают мне мешать, — не предам же я их, в самом деле, после всего пережитого, и не завербовала же меня какая-то подпольная организация, и не сменил же я сторону после того, как меня похитили…
У Шеаро этой власти нет — иначе она бы так не боялась раскрытия. Поэтому я нужен ей. Чтобы вернуться на Твердь и стать последним — если все сработает — Инхо.
Может быть, она все предусмотрела. Может быть, мои сомнения и недоверие — часть ее плана. Может быть, я действительно очень предсказуем.