1:2. Михаил

Назад к оглавлению

Предыдущий раздел

Громкий стук в закрытое боковое окно разбудил владельца автомобиля.

— Мужчина! — перемежалось со стуком. — Мужчина, откройте.

Сидевший в машине выдохнул и потёр затылок. Проморгался. Как же страшно трещала башка. Медленно повернулся на голос — и даже не опустил стекло, просто с нажимом отворил дверцу.

Милиционер окинул водителя обеспокоенным взглядом.

— У вас… — прикоснулся к виску.

Сидевший за рулём повторил жест — и стиснул зубы. Осмотрел ладонь. На ощупь — мягко, на пальцах — влажно, чуть-чуть сукровицы.

Он что, уснул за рулём? Совсем ничего не помнил. Он пожелал дочери спокойной ночи, и…

— Маша! — обернулся, кинул взгляд на пустое заднее сиденье — и открытую же заднюю дверцу.

Милиционер смотрел выжидающе.

— Простите, — стушевался хозяин машины, — вы... Вы давно тут? Девочку не видели? Дочь моя, невысокая, тёмные волосы. Мы... Мы с ней ехали…

Молодой служитель порядка снова осмотрел водителя.

— Ещё и с дочерью. Вы вообще на машину вашу хотите взглянуть? Выходите, давайте, — кивнул, указал жестом: «На выход», — и тот подчинился.

— Так, вы не видели?.. — переспросил потерянный взволнованно, кусая губы.

Конечно же, уже на дороге, он бегло осмотрел свои «Жигули». Передняя часть сбита, лобовое стекло в осколках. Чуть дальше от него — какая-то старая «Волга». Совсем старенькая, один остов, и без колёс. Как на фотографиях из таких же старых газет.

— Никого, кроме вас не видел, — холодно ответил служивый. Оправил фуражку, насупился. — Имя-фамилия-отчество.

Горе-родитель закатил глаза: перед ним-то совсем кадет.

«Да, господи, тут тебя отец про ребёнка спрашивает! Оставь формальности, ну».

— Совсем никого?.. — переспросил он, оглядываясь. — А… Как об аварии узнали?

Вокруг ни души. Чистое поле, небольшой холм. Немного дальше угадывается знакомая городская черта: заправка, отель «Отель», совсем близко-то. Вот, почти приехали ведь, как Маша просила.

— Как узнали, так и узнали. Нам доложили о ДТП, меня направили разобраться. Приехал, видел только вашу машину, — миллицоиер тряхнул извлечённым блокнотом. — Вождение в нетрезвом виде?

— Не пил, — обвиняемый зажмурился, поднял руки. — Трезвый я. Заснул, сам не знаю, когда, как… Неужели вы мою девочку тут не видели? Приметная она, очень. Колготки белые, сизое платье. Длинные чёрные волосы. Веснушки.

— Нет, не видел, — тот ответил как по-заученному, — и чем дольше вы сопротивляетесь закону, тем выше шансы, что и вас не увидят.

«Он ещё и давить пытается!» — невольный нервический смех.

— Михаил, — отмахнулся. — Зотов, Викторович. Сорок пять лет. Женатый. Две дочери. С младшей поехали на курорт. А вы?..

— Следователь Юрий Чернов. Ваши документы? Без резких движений, — свободная ладонь легла к рукояти дубины на поясе.

— Да, да, — Михаил достал из бардачка паспорт и сложенное в файле свидетельство о рождении. Протянул служителю порядка. Тот взял их, осматривал-изучал. Уточнял тем временем:

— Мария Михайловна Зотова, девять лет. Говорите, чёрные волосы, ситцевое платье. Как так вышло, что она вас оставила? Что последнее помните? — вернул бумаги на этих словах.

— Это допрос?

— Пройдемте в участок. Руки? — снял с пояса наручники.

— А это к чему?

— Руки, — холодно отказал следователь. — ДТП, подозреваемый уклоняется, ведёт себя подозрительно.

— Слушайте! — обвиняемый поднял ладони, в сердцах воскликнул, — у меня дочь потерялась! Её искать надо!

— Ну вы посидите, щтраф уплатите, мы с вами побеседуем — и отпустим. И дочь вашу найдём.

— А железки эти зачем? Я же не стану сбегать.

Следователь опустил взгляд, отвернулся — и всё-таки спрятал наручники.

— Сбежите — и вам же хуже. Идём.

— А машина?

— Да заберём мы её. Пошли.

Михаилу-то ничего и не оставалось.

Вот вам и отпуск, вот и курорт. Последнее, чего ему хотелось — это именно сейчас наткнуться на кого-то из легавых. Потрясающее начало дня.

***

По крайней мере Околица — ну, за пять лет изменилась несильно. И как Маша вообще смогла этот город запомнить? Только по фотографиям?

Узнавался и «МАГАЗИН», который единственный супермаркет, и этот придорожный вокзал. Вообще, городской центр — ну, мало отличался от любого другого пригорода. Не в том красота данного места. Совсем не в том.

Михаил шёл за следователем и оглядывался по сторонам. На улицах — никого. Часы на здании вокзала показывали чуть больше полудня.

«Ах, ну да, — вспомнилось. — Обычай этот местный. Почти как сиеста».

Как давно случилась авария? Он же помнил всю ночь. Да чего там, он точно знал, что они остановились на просёлочной дороге под мостом — и там решили поспать, а с рассветом и выехать. И вот всё, что было после рассвета — этого Михаил как раз вспомнить не мог.

— А далеко до участка?

Юрий просто махнул рукой в сторону высокого белого здания ровно дальше и вдоль дороги. Обычное такое отделение, с ожидаемой вывеской: «Милиция». Двери беленькие деревянные, новые ручки с позолотой. Высокие окна из пластика, ухоженный дворик.

— Здравствуйте!

Михаил дёрнулся на голос, следователь не обратил внимания.

Мимо проехал мужчина на велосипеде. В чёрном костюме, с бинтами на лбу. Широко улыбался.

«Жуткий тип. Медвежонок, как далеко ты от меня убежала?..»

— Последний раз вы видели дочь до аварии? — задал первый вопрос следователь спустя длительное молчание. И даже не обернулся.

— Да, — твёрдо ответил Михаил. — Мы проснулись, поехали, а дальше — ну, сами знаете. А что с машиной? Вы ей буксир-то вызовите?

— Вызовем, — отчеканил Юрий — и твёрдым шагом прошёл ко двору участка.

«Нарушитель» только вздохнул.

***

Общая тягомотина с бумагами и допросом для Михаила прошла как будто бы в бессознанке. Местный майор у него что-то спрашивал. «Обвиняемый» ему — что-то отвечал, в чём-то соглашался, что-то опровергал. Но, в общем. его отпустили, сойдясь на вполне обыденном нарушении: заснул за рулём.

Отделался штрафом, оставил заявление о пропаже дочери, ему обещали помочь. Ну, как. Предупредили, что связь здесь не ловит, что работают только стационарные телефоны — так что, посильными методами — да, найдут. Советовали поискать на детских площадках.

Никому не пришло в голову спросить, почему дочь оставила отца одного.

Михаил отёр салфеткой уже почти не болевший висок: крепко же он приложился. Вспомнилось вот чего: на дверце его «Жигулей» даже крови чуть-чуть осталось. С машиной — да, тоже заверили, что разберутся.

Сам потерянный сейчас сидел на скамейке в каком-то внутреннем дворике. Тут как раз была одна из детских площадок, только совсем пустая. Качели качались сами собой, карусели немного совсем вертелись. Пусто так всё. Солнце жарой прижигало.

Отчаянно хотелось выпить. Но выпить нельзя: ещё, что удумал — нажираться в такой момент.

Маша. Куда могла пойти Маша?

Говорил ли он ей, где именно ждёт их мама? Нет, не говорил.

Могла ли дочка пойти на пляж? Помнила ли тот домик, в котором они останавливались?

Пригороды.

Нет.

Михаил ненавидел пригороды, эти с виду маленькие и беспечные — и такие большие, глубокие в своём хмуром нутре места, в которых так легко забыться, так легко потеряться. Да, чёрт возьми, не попросись Маша «снова показать ей Околицу», не свяжись с ним Ната и не скажи, что она здесь (и зачем её только сюда потянуло!) — ни за что не стал бы он сюда приезжать.

Но факт остаётся фактом: его машина не на ходу, он один — и совершенно без понятия, как поступить.

Ната.

Мужчина откинулся на спинку скамейки.

Она говорила, что будет ждать его вместе с дочкой, даже оставила адрес. Пойти на встречу с женой одному, а потом признаться, что потерял Машу? И это притом, что именно Ната их и позвала, чтобы наладить отношения и вернуться в семью?..

Михаил засмеялся, закрыл руками лицо.

Отлично. Волшебно. Прекрасное, прекрасное новое начало.

« — Ната, привет, я рад тебя видеть.

— Ага. А где Маша?

— А это… Ты ведь ей мать. Поможешь найти?..»

Мужчина шумно выдохнул в подставленные ладони.

Звонкий звук сигнала велосипеда отвлёк его от самобичевания.

— Здравствуйте!

Снова тот тип в чёрном костюме и с бинтами на голове. Просто пронёсся рядом, кивнул, вскинув руку в перчатке — и скрылся за стеной дома.

Михаил инстинктивно вскочил — и быстрым шагом двинул в обратную сторону, подальше от дворика.

Ладно, ладно, как бы там ни было: Ната всё-таки мать. Она сможет отложить ссору хотя бы до момента, пока они не найдут Машу, и пока оба не убедятся, что дочь не услышит скандал.

***

Он оглядывался по сторонам, смотрел на окружающие дорогу высотки.

Улица Цвинтарная, ему — дальше. Если не изменяла память — прямо, до переулка на Заводскую, рядом с собственно старым заводом «Шевченко», и дальше через парк, у парка ещё название такое… То ли «Розовая река», толи парк «Розы вод», то ли ещё что-то, связанное с розовым и рекой. Очень странное, почти иностранное название. Вот, через парк — и в частный сектор.

Всё ещё полдень, и всё ещё никого, кроме участковых и того странного типа.

Интересно, со стороны Михаил, наверное, создавал то ещё зрелище: взмыленный и вспотевший, немного пошатывался. Взгляд размытый, что-то себе бормотал и бегло оглядывался. Встреть его служивые вот сейчас — точно бы загребли.

Но ничего, ничего, бывает. У всех случаются тяжёлые дни. Вот у него сейчас один из таких. То расстояние, которое ещё утром он ожидал просто и спокойно проехать — теперь придётся ковылять пешком. А пешком он ходить ненавидел ещё больше, чем пригороды. Зачем куда-то ходить пешком, если только не на прогулку? Особенно, когда ты спешишь. Особенно, когда каждая секунда на счету, и ты без понятия, сколько осталось времени.

Больно — отшатнулся, тут же поднял ладони.

— Извините! — женщина замахала руками, откинула рыжую прядь. — Я… Я не заметила… Ой, вы ударились?.. — покосилась взволнованно. — Это я вас так, да? — склонилась участливо.

— Ничего, — тот отмахнулся с улыбкой. — Это я сам, сам я. Авария, всякое, бывает, бывает.

— Вы извините меня, — смущённая глаза опустила. — Я совсем вас не видела… Не знаю, куда смотрела…

— Бывает, бывает, — растерянный отступил от неё, отошёл.

— А вы в парк, да?

Михаил вспотел, замотал головой, отёр рукавом рубашки взмокший, укрытый испариной лоб.

— Я по делам. Скажите, вы девочку не видели? Невысокая, тёмные волосы…

Женщина насторожилась, поджала губы, сложила пальцы рук пирамидкой.

Только теперь тот смог её осмотреть. Хорошенькая, молоденькая. Ей примерно столько же, как и Нате, наверное. Рыженькая, в тёмной футболке и шортах. Кроссовки белые.

— У вас, тут, — кивнул он, — шнурки развязаны.

— Ах, — нервический смех, — опустилась, — спасибо. Нет, не видела, — ответила после. А вы потеряли, да?.. Ищите её, наверное?.. — снова смахнула липнущие к лицу волосы. Скривилась, когда шальной локон зацепился за пирсинг на губе.

— Да, я уже написал заявление, — Михаил всё ещё оглядывался по сторонам.

Они стояли на тротуаре рядом с проезжей частью. И, кстати, вокруг действительно были люди. Женщины с колясками, ГАИшник чуть дальше на развилке, старушки с тачками, всё как надо. Мужик какой-то с молоденькой и сынишкой.

— Она найдётся, — заверила «рыженькая». — Обязательно, — улыбнулась. — Вы хороший человек, у вас всё хорошо будет. Так вы в парке её искать думали?

— Мне… — Михаил замялся, почесал затылок. Если так много людей — и он их просто не замечал, может, стоит ещё кого-то спросить?

Вот, он кого заметил. Через дорогу от них шла полная мама в свободном сарафанчике и с розовой крытой коляской. А рядом с ней — девочка в ситцовом платье.

Михаил дёрнулся к ним.

— Маша?

Девочка обернулась. Солнцезащитные очки, часики золотые.

— Молодой человек! — грозно прикрикнула её грузная мамаша.

— Я… — растерянный поднял ладони, — я, извините. Вы девочку не видели? Она на тебя похожа… — добавил он к той, за кого только что принял чужую дочь.

— Мам, этому дяде плохо?.. — напуганная и всё-таки чужая дочурка даже сняла очки, подняла взгляд ко взрослой, подёргала её за подол сарафана.

— Вы пугаете ребёнка. Уйдите, пожалуйста.

Разбитый часто закивал и попятился.

Та, «рыженькая», всё так же ждала через дорогу.

Михаил только двинулся к ней, как его снова толкнули. На этот раз грубо и с силой, так что мужчина едва удержался на ногах.

— С дороги, пьянь, — презрительно бросил парень в бежевом пиджаке и бриджах.

Бедняга — не решился ответить, просто проводил того насупившегося тяжёлым взглядом.

— Не она?.. Не ушиблись? Мудак, правда — заботливо, мягко спрашивала та-рыжая, когда он доковылял к ней.

Горе-отец просто закрыл глаза. Ну да, конечно же: для нормальных людей он если не псих, то просто какой-то пьяница. Спасибо хотя бы этой незнакомке, что прониклась его положением.

— Да, мне в парк, — он всё же признался. — Ну, мне дальше. Нам по пути?

— Я могу пройтись с вами. Меня звать… — тут замялась. — Кристина, а вас? — протянула ладонь.

— Михаил, — смущённо принял рукопожатие.

Не то, чтобы он мог позволить себе отвлекаться — и уж тем более он не собирался идти к Нате с новой подругой — но нужно, просто чертовски нужно успокоиться. Успокоиться и прийти в себя. Он и так уже сделал всё возможное. В конечном итоге, Околица — не такой уж и большой город. И в розыск он тоже уже подал. И Машенька у него приметная. Она найдётся, она обязательно-обязательно найдётся. Ну, по-другому-то ведь никак? Правда?..

По крайней мере, когда у отца не шалят нервы — это хороший, надёжный отец. А прийти в чувство в компании молоденькой незнакомки — это, ну, всяко лучше, удачнее и значительно проще, чем когда ты один, полностью разбит и всецело потерян.

Главное всё уладить при встрече с Натой. Если не он, то она-то — да, ради дочери эта женщина сделает всё.

Следующий раздел