Реквием по мечте

Начался рассвет, а Гарри все еще вел машину. Бля, мы ж ехали всю ночь, а на дороге все лежит этот сраный снег, чу­вак. Сколько нужно ехать на юг, чтобы снег кончился? Очень долго. Проклятие холода и страха в силе до самого Майами. Они остановились выпить кофе и приняли еще по одной таблетке стимулятора, потом по одному сходили в туалет, догнались, купили еще кофе в дорогу и поехали дальше. Тайрон сел за руль, а Гарри вытянулся в своем кресле, стараясь устроить больную руку поудобнее, чтобы она не так сильно ныла. Сейчас, после укола, стало получ­ше, однако боль до сих пор пульсировала.

Тайрон все еще смотрел на счетчик и объявлял рассто­яние до Майами, когда внезапно до них дошло, насколь­ко далеко они уже от Нью-Йорка. Они приняли еще по дексу и выпили по чашке кофе, осмысляя расстояние до дома. Они ехали всю ночь, и теперь понимали, что не смогут просто поймать такси или спуститься в подземку и доехать туда, куда им нужно. Что бы они там ни чувство­вали, трогаясь в путь, теперь точка невозвращения была позади.

Радио продолжало работать, но в машине было тихо. Гарри поглаживал руку, пытаясь успокоить ее. Тайрон уперся локтем в дверь машины и почесывал подбородок. Никто из них раньше не выезжал из Нью-Йорка. Гарри только однажды, в детстве, выезжал из города в бойскаут­ский лагерь. Они завороженно рассматривали сельские пейзажи за окнами машины. Теперь они почти все время молчали. Стимуляторы и героин боролись за контроль над разумом. Они ерзали в своих креслах, устраиваясь поудоб­нее. Они старались отупить свой разум с помощью герои­на и стимуляторов, но отчаяние все равно было сильнее. До каждого по отдельности наконец все яснее стало дохо­дить безумие этой затеи. Теперь от родного района их отде­ляло полмира. Теперь, когда их начинало подкумаривать, факт, который они долгое время старались игнорировать, давал о себе знать все настойчивее. У них начинались лом­ки, а они ехали через какой-то сраный, Богом забытый штат, чтобы добраться до Майами и найти новые связи. Они их чувствовали. Они знали, что едут за какими-то свя­зями. НО! Какого хрена они собирались делать, когда до­берутся до места? Какого хрена вообще происходило? Они без конца ерзали. Гарри баюкал свою руку. Боль была такой сильной, что он думал: сейчас ослепну, на хер. Они были напуганы до усрачки. Но не меньше того боялись выдать себя друг другу. Обоим страшно хотелось повернуть маши­ну и поехать домой. Шакалить на улицах во время паники смерти подобно, старина, однако это по-любому лучше, чем то, что они замутили сейч

Большой Тим пообещал ей хороший подгон за несколько часов работы, хотя это скорее игра, детка. Что значит — хороший подгон? Большой Тим засмеялся своим смехом Санты: черт, детка, а ты жадная до кайфа. Мэрион улыб­нулась и пожала плечами. Вас будет шесть человек на де­сять грамм. И товар отличного качества, — он улыбнулся, увидев, как расширились и заблестели глаза Мэрион. Ког­да? Его улыбка стала еще шире, — завтра вечером. Он не­много подождал, с любопытством ожидая, спросит ли она, что ей нужно делать, хотя был почти уверен, что нет. Это маленькая вечеринка для моих знакомых. Я возьму тебя с собой. А с кем я буду делить героин? С пятью другими де­вочками. Вы будете вроде как развлечением... будете на­слаждаться компанией друг друга, врубаешься? И он улыб­нулся, а потом засмеялся смехом Санты, увидев выражение лица Мэрион, когда до нее дошло. А мужчины? Мужчины присоединятся позже, — и Тим захохотал так громко, что Мэрион сама хихикнула. Во сколько? Будь здесь в восемь часов. Мэрион улыбнулась и кивнула, а Большой Тим хохо­тал, словно Санта.

Гарри и Тайрон свернули к заправочной станции и вы­шли из машины размяться. Помощник стоял и о чем-то говорил с механиком. Они посмотрели на Гарри и Тайрона, а потом помощник поставил на пол банку колы, которую держал в руке, и пошел к ним. Гарри стоял, прислонив­шись к машине, баюкая свою руку. Полный бак обычного, хорошо? А где у вас туалет? У нас бензин как раз закончил­ся. Вот блин. Да ладно, старый, на какое-то время хватит. Гарри кивнул, тогда можно хоть в туалет сходить? Помощ­ник в упор разглядывал Гарри: не работает. Гарри присмот­релся внимательнее, и увидел на его лице враждебное вы­ражение. К другому насосу подъехала машина: доброе ут­ро, Фред, бензин есть? Ага. Помощник начал заливать бензин в бак, а из помещения на улицу вышел механик и, прислонившись к стене, с вызовом уставился на Гарри, сплюнув в его сторону. Боль и замешательство Гарри быст­ро перерастали в ярость, и Тайрон быстро открыл ему дверь: спокуха, малыш. Гарри посмотрел на него и сел в машину. Механик продолжал смотреть им вслед, сплевы­вая. Что это еще за блядство такое, чувак? Мы заехали глу­боко на Юг, детка. Господи Иисусе, прямо как в паршивом кино. Я-то думал, гражданская война давно закончилась. Только не для этих пидоров. Они оба одновременно по­смотрели на уровень бензина. Бля, и че нам теперь делать? А я-то почем знаю, чувак? Просто будем держать себя в ру­ках и найдем другую заправку, а хули еще нам остается? Гарри кивнул, пристроил поудобнее больную руку, и ка­кое-то время они ехали мол

Они остановились у придорожной забегаловки и по очереди сходили в мужской туалет, а один оставался на стреме, сидя за стойкой. Поставившись, они расслабились и хотели заказать чего-нибудь поесть и кофе, и Гарри поз­вал официантку, болтавшую с клиентом на другом конце стойки, однако она проигнорировала его. Он снова позвал ее, и на его голос из кухни высунулся повар и велел ему за­ткнуться. Гарри на секунду закрыл глаза, сделал глубокий вдох, потом медленно выдохнул и посмотрел на Тайрона, качая головой. Тайрон пожал плечами, и они вышли.

Сеансы электрошока для Сары закончились. Она сидела на краю кровати и смотрела в окно через серое стекло на серое небо, серую землю и голые деревья. Иногда она со­скальзывала с кровати и, шаркая бумажными тапочками по полу, шла к медсестре, вставала в дверях и смотрела. Вам что-нибудь нужно, миссис Голдфарб? Лицо Сары слегка кривилось в подобии улыбки, потом она несколько раз моргала и снова смотрела. Сестра пожимала плечами и возвращалась к своей работе. Сара соскальзывала спиной по стене и садилась на корточки, стараясь удержать на ли­це улыбку. Мышцы ее лица подергивались, уголки рта то­же. В конце концов ей удавалось растянуть рот в напряженной, мучительной ухмылке. Она с трудом поднималась на ноги, снова шаркающей походкой подходила к дверям кабинета и стояла, ухмыляясь, до тех пор, пока сестра не обращала на нее внимание. Замечательно, — а теперь иди­те в постель, — и снова поворачивалась спиной к Саре, продолжая что-то писать. Сара разворачивалась и шаркала к своей кровати, садилась на край и смотрела в серое окно.

Сару посадили в кресло на колесах и увезли из отделе­ния, спустили вниз на лифте и повезли дальше, подлинно­му серому туннелю в комнату ожидания, где апатично до­жидались своей очереди другие пациенты, пока санитары курили и трепались в углу, одним глазом присматривая за ними. Сара посмотрела на сидевших перед ней людей и за­моргала, скосив глаза, потом просто уставилась перед со­бой. Иногда дверь открывалась и выкрикивалось чье-ни­будь имя, и один из санитаров вез коляску с пациентом в эти двери, и человек исчезал, и все равно перед Сарой си­дело столько же человек, сколько раньше. Вдруг выкрик­нули ее имя. И санитар повез се в эти двери, и Сара попы­талась улыбнуться. Перед ней за письменным столом си­дел человек. В комнате были еще люди. Мужчину за столом звали Ваша Честь. Какой-то мужчина встал, от­крыл папку и прочитал что-то судье. Судья посмотрел на Сару. Она попыталась улыбнуться, и ее лицо снова растя­нулось в широкой ухмылке, и тонкая струйка слюны по­текла по подбородку. Он написал ее имя на бумажке и пе­редал обратно мужчине. Ее определили в психиатрическую больницу штата.

Сару подняли с постели очень рано и отвели в подвал, где усадили на скамейку и приказали ждать. И она ждала. Ждала. Она попросила еды, но ей сказали, что еще рано. Когда она попросила снова, ей сказали, что уже слишком поздно. В конце концов она дождалась своей очереди, но ей снова сказали ждать. Она села на свою деревянную скамью и уставилась в пустоту. Потом она перешла в другую очередь. И ждала. Ей отдали одежду. Она долго на нее смо­трела. Ей сказали, чтобы она одевалась. Она смотрела. Тог­да они напялили на нее что-то из одежды. Остальное она кое-как натянула сама. Потом ее подвели к другой скамье. Она ждала. Потом ее посадили в автобус, и, сев, она снова уставилась перед собой. Ее везли по улицам, где была це­лая жизнь знакомых запахов и звуков, но Сара смотрела перед собой.

Их вывели из автобуса и сверили имена со списком, а потом повели по серому, мокрому и холодному тоннелю, переходящему в другие тоннели, и в конце концов они все пришли в отдаленное здание, и их заперли в помещении, переполненном другими шаркающими, сидящими, стоя­щими, кучкуюшимися, смотрящими в пустоту людьми. Сара тихо стояла и смотрела на серые стены.

Однажды к ней приехали Ада и Рея. Они сидели в углу комнаты для посетителей и смотрели, как к ним шаркаю­щей походкой ковыляет Сара. Они знали, что это их Сара, но все же не узнавали ее. Она была измождена. Ее волосы безжизненно свисали на лицо. Глаза были затуманены и ничего не видели. Кожа была серой. Сара села рядом, и Ада начала доставать еду из большого пакета. Мы тут тебе принесли копченого лосося, и сливочного сыра, и рогали­ков, и блинцов со сметаной, и пирожных, и пастрами, и печенку с ржаной подливой, горчицей и луком, и термос с горячим чаем... Как ты, куколка?

Сара смотрела перед собой, да, и попыталась улыбнуть­ся, потом откусила большой кусок сэндвича и стала есть, громко чавкая. Из уголков рта у нее текла горчица. Ада сморгнула, а Рея аккуратно вытерла платком горчицу с ли­ца Сары. Они смотрели на свою подругу, которую знали столько лет, и не могли поверить, что это она. Они проси­дели с ней целый бесконечный час, потом ушли, неохотно, хотя со вздохом облегчения. Они смотрели на серые стены и безжизненные деревья, сидя на остановке в ожидании автобуса, и слезы текли по их щекам. Потом они обнялись.

Гарри и Тайрон смотрели на дорогу. Их страх и недобрые предчувствия усиливались с каждой милей. Гарри согнул­ся, будто зародыш, едва находя в себе силы дышать из-за боли и паники. Чем ближе они были к Майами, тем глуб­же становилась пропасть между ними и их домом. У них все еще оставалось немало героина и стимуляторов, одна­ко их страх был настолько сильным, что стал почти мате­риальной субстанцией, заполнившей салон машины. Гар­ри закрывал глаза и старался забыть обо всем, кроме новых связей, ожидавших их в Майами, но как только он видел свою руку, ярко-красную, с зеленым, и слышал звук отпи­ливающей ее пилы, тут же подпрыгивал на своем месте и, схватив руку, раскачивался в кресле вперед и назад. Ста­рик, я не могу позволить отрезать ее. Надо достать какой-нибудь пенициллин или что-то типа этого для этой долбаной руки.

Они припарковали машину на углу маленькой больни­цы и зашли в первый же кабинет, попавшийся им на пути. В комнате ожидания сидели несколько человек, и Тайрон подошел к медсестре сказать ей о том, что случилось с ру­кой Гарри. Вам назначено? Нет, — покачал головой Тай­рон, — но это срочно. Поезжайте тогда в госпиталь. Я не знаю, где госпиталь, и он... К ним подошел Гарри: у меня серьезное заражение, и я боюсь потерять руку. Может, ме­ня посмотрит доктор? Пожалуйста. Гарри показал ей руку, и она посмотрела на нее, потом на них. Присаживайтесь. Через несколько минут она вернулась и, открыв дверь ка­бинета, позвала Гарри: сюда.

Гарри ходил по кабинету, придерживая руку, периодиче­ски пытаясь посидеть, но не в силах просидеть спокойно больше минуты. Наконец пришел доктор и с минуту рас­сматривал Гарри: в чем проблема? Моя рука гниет заживо, смотрите. Доктор грубо схватил его за руку, заставив Гарри вскрикнуть от боли, посмотрел на нее, потом бросил. Сей­час вернусь. Доктор вышел и пошел в свой кабинет, закрыл дверь и набрал номер полицейского участка. Здравствуйте, это доктор Уолтэм из больницы на Рассел-стрит. У меня здесь молодой человек, и я думаю, вам стоит приехать и посмотреть на него. У него заражена рука, и похоже, он за­разил ее через иглу, и его зрачки расширены. Думаю, он наркоман. Он говорит как чертов нью-йоркский бомж, и он вместе с ниггером. Доктор повесил трубку и, вызвав се­стру, сказал ей,что через пару минут здесь будет полиция, так что присматривай за этим нью-йоркским ниггером. Доктор подождал еще немного, прежде чем вернуться к Гарри. Он снова грубо схватил его за руку, вывернув ее. Гар­ри едва не захлебнулся от боли, еле удержавшись на ногах. Нужно время, чтобы почистить ее. Меня ждет еще один пациент, сначала я закончу с ним, а потом займусь вами. Он вышел прежде, чем Гарри успел сказать хотя бы слово. Тайрон пытался разглядывать журнал, хотя ему очень хотелось вскочить и убежать отсюда подальше. Что-то бы­ло не так, хотя он и не мог сказать, что именно. Время от времени краем глаза он поглядывал на медсестру, и каж­дый раз она рассматривала его с таким видом, будто он убил ее

маль­чик!
Тайрон медленно повернул голову и поднял глаза на легавого.

Его напарник зашел в кабинет, где дожидался врача Гар­ри. Услышав шаги и звук открывающейся двери, Гарри по­чувствовал облегчение, и он почти улыбнулся, а потом, когда дверь открылась полностью, он увидел, что за ней стоит легавый и смотрит на него. Когда легавый шагнул в кабинет, Гарри обмер. Ты откуда? Гарри заморгал, его голо­ва невольно задрожала. А? Эээ. Что???? Да что с тобой? Го­ворить не можешь, что ли? И, схватив Гарри за подборо­док, он с минуту смотрел ему в глаза, потом оттолкнул его. Я спрашиваю, ты откуда здесь взялся? Бронкс... а, Нью-Йорк. «Ню-Йак», говоришь? Он ткнул Гарри пальцем в грудь, толкнув его на стол. Хочешь, я тебе кое-что скажу? Мы не любим, когда в наших краях ошиваются всякие нью-йоркские наркоши. Особенно если они белые нигге-ры. Гарри попытался что-то сказать, но полицейский силь­но ударил его по лицу ладонью, сбивая на пол. Гарри упал на больную руку. Он схватился за нее, застонав от боли, от­чаянно пытаясь отдышаться и удержать слезы. Я не хочу слышать от тебя ни одного слова,

дырка для ниггеров.

Легавый схватил Гарри за больную руку и потащил его, почти теряющего сознание от боли, к машине. Застегнув на нем наручники, его затолкали внутрь. Тайрон уже сидел там со скованными за спиной руками.

Когда их привезли в участок, Гарри спросил дежурного офицера, можно ли ему пойти к врачу. Тот расхохотался: может, тебе еще кофе в постель? Мне нужно срочно подле­чить руку, начальник. У тебя будет уйма времени, малыш. К тому же она вряд ли понадобится тебе в ближайшее вре­мя. Скорее всего, врач придет в понедельник. Если будет в настроении, может, и посмотрит твою руку.

Тайрон сидел в углу камеры, глядел на расхаживающего по камере Гарри и думал о том старом наркомане в каталаж­ке, который варил раствор из наплечных подкладок. У них с собой ничего не было. Наедине с Зависимостью. Милли­он лет до дома. Что он здесь делает? А все этот чертов Гарри со своими мудацкими идеями. Поехали, мол, за новыми связями. Поехали в Майами! Замутим нормального дерьма и отсидимся до весны. Даже если им дадут возможность позвонить, то кому звонить-то? Мудак этот Гарри! Из-за него торчу тут в каком-то сраном городишке. Бля! Он смо­трел, как Гарри пытается сесть, баюкая больную руку. На полу валялась пара алкашей. Параша в углу была засрана и заблевана и воняла ужасно. Бля! Пятница. До понедельни­ка о них никто не вспомнит. Да мы тут сдохнем за выход­ные. Тайрон повесил голову, обхватив ее руками. Что про­исходит, чувак? Что за херня?

Гарри раскачивался от боли вперед-назад. С момента их последнего укола прошло часа два. Если бы он знал, что это будет последний укол, то заварил бы сразу два чека да убился бы в слюни. Если бы только у него была хоть ватка. А-ааа! Его тело было на пределе сил от двадцатичасовой бессонницы, а также от комбинации стимуляторов и геро­ина и от дикой боли в руке. Теперь, когда он знал, что ему не достать
больше

героина, ломка началась еще быстрее, чем обычно. Он смотрел на серые стены, пока глаза не на­чали закрываться и тут же снова широко открылись, по­скольку кошмары начались еще до того, как он уснул. Голова горела. Язык прилип к нёбу. Он попытался встать и пройтись по камере, но в голове был туман, а колени под­гибались. Он прислонился к стене камеры, медленно сполз по ней на пол и сел, опустив голову между колен, раскачиваясь, глаза его горели, закрывались и снова от­крывались, закрывались и открывались, его гангренозная рука раскачивалась перед ним словно маятник.

Время от времени в камеру забрасывали очередного алкаша, но Гарри и Тайрон не обращали ни на кого вни­мания, отделенные от всех страданием. Гарри медленно, но верно все глубже проваливался в горячечное безумие. Тайрон пытался бороться с внутренним холодом с помо­щью злости. Пара алкоголиков боролась за место у пара­ши, один, чуть не засунув туда всю голову, блевал, другой блевал на него, в конце концов оба отрубились, растянув­шись в лужах перемешавшейся блевотины. Камера на­полнилась вонью. Гарри и Тайрон замерли, каждый пре­бывал в своем коконе боли и одиночества. У Тайрона на­чались приступы тошноты и понос, и он попытался хоть немного очистить парашу, чтобы ею можно было пользо­ваться, но, когда вытирал очко туалетной бумагой, вонь стала настолько невыносимой, что его вырвало, а как только он перестал, ему тут же пришлось повернуться к унитазу задом, едва не поскальзываясь в лужах рвоты, позволяя вонючей жидкости вылиться из его содрогаю­щегося тела, но даже стоя в этой позе, согнутый, задом к унитазу, он снова почувствовал сильный приступ тошно­ты, и ему пришлось зажать рот, чтобы не сблевать себе на ноги. Наконец он облегчился, поплелся на свое место и сел, прислонившись спиной к стене. По его телу пробега­ли

ледяные
волны холода, от которого трещали кости и вставали дыбом волосы. Потом его снова согнуло от судо­рог, и из каждой поры потек пот, обжигая его нос специфи­ческим запахом, который появляется у каждого наркомана, достаточно долго имеющего дело с героином, запах бо­лезни, напоминающий о смерти.

Гарри попытался уйти в себя, поджав ноги и обхватив себя руками, но у него работала только одна, здоровая ру­ка, и он дрожал, мокрый от лихорадочного, вызванного ломкой пота. Его трясло от жара и холода, быстро сменяв­ших друг друга, и от дикой, агонизирующей боли. Време­нами боль была настолько сильной, что он терял сознание, но потом тело и разум неохотно вытаскивали его обратно в адскую реальность, и он снова сворачивался в комок, пы­таясь как-то согреться, отчаянно пытаясь сделать хоть что-нибудь, чтобы рука не так сильно болела, и лихорадка ло­мок сжигала и морозила его, и только иногда онпровали­вался в спасительный бред.

В понедельник утром в камере слегка прибрали. Алка­шей вывели первыми, за ними Тайрона и Гарри. Рука Гар­ри приобрела зеленый оттенок и начала вонять. Охранник вывернул ему руку, чтобы застегнуть наручники, и Гарри, завопив от боли, упал на колени, едва не потеряв сознание. Охранник выкручивал ему руку до тех пор, пока наручни­ки не были застегнуты. Тайрон потянулся, чтобы помочь вопившему от боли другу, и тогда один из охранников вре­зал ему дубинкой по голове, а когда он упал, добавил бо­тинком по ребрам и животу: никогда не тяни ко мне руки,

черножопый.

Они застегнули на нем наручники, подняли его за воротник на ноги и прилепили на голову нашлепку, прежде чем повести вместе с Гарри к судье. Их швырнули на кресла. Гарри продолжал стонать и падать вперед, и сто­явший рядом охранник приказал ему заткнуться, втолкнув обратно в кресло. Какой-то мужик в костюме сел рядом с Тайроном и начал объяснять ему, что его назначили пред­ставлять их в суде и зачитать список обвинений, и тело Тайрона дергалось в спазмах боли и тошноты и судорог, и пот разъедал ему глаза, он пытался вытереть пот плечом, но каждый раз, когда он двигался, охранник бил его по го­лове, и в глазах Тайрона было мутно, и его голова падала ему на грудь, а мужик говорил, что если его признают ви­новным в бродяжничестве, то ему дадут всего лишь пару недель работ. Когда тебя выпустят, тебе дадут билет на авто­бус до Нью-Йорка. А где наши деньги? А у вас были денги? Тайрон несколько секунд смотрел на него, моргая, пытаясь разглядеть его: у нас была тысяча долларов, мужик. В отче­те ничего об этом не говорится. Тайрон смотрел на него еще пару секунд, потом пожал плечами. Что там с Гарри? Он же болен. Вас обоих осмотрит доктор перед отправкой в трудовой лагерь. Ох бля, как же хорошо было прошлым летом.Никаких проблем. Все катилось ровно

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь