ОНО

— Не может быть, — начал Ричи с надеждой.
— У него в хижине нашли убитого оленя, — сказал Майк. — Он витал в небесах. А кровь на его одежде была оленья. Рэдмахер спросил его, не он ли убил Джона Фьюри. И говорят, он ответил: «О, да. Я убил множество людей, большинство на войне». Он также сказал, что видел что-то ночью в лесу. Голубые огоньки, парящие в нескольких дюймах над землей. Трупные огоньки, как он их назвал. И Большую Ногу.

Они отправили его в дурдом в Бангоре. Медицинским исследованием установлено, что у него почти полностью разрушена печень. Он пил растворитель для красок…
— О, Боже мой! — вымолвила Беверли.
— ...и склонен к галлюцинациям. Его там держали, пока три дня тому назад Рэдмахеру не стукнуло в голову, что он наиболее вероятный из подозреваемых. Он отправил восьмерых парней, и теперь они копают вокруг его лачуги, ищут отрубленные головы, абажуры, сделанные из человеческой кожи, и еще Бог знает что.

Майк помедлил, наклонив голову, а потом продолжил. На этот раз с хрипотцой в голосе.
— Я терпел и терпел. Но когда увидел это, последнее, я стал звонить. Господи, надо было мне сделать это раньше.
— Посмотрим, — сказал Бен сухо.

— Жертвой стал еще один пятиклассник, — сказал Майк. — Одноклассник мальчика Фьюри. Его нашли в стороне от Канзас-стрит, около того места, где Билл прятал свой велик, когда мы бывали в Барренсе. Его звали Белвуд. Он был разорван на части. Останки были найдены у цементной полуразрушенной стены, которую построили вдоль Канзас-стрит около 20 лет назад, чтобы предотвратить эрозию почвы. Вот полицейские снимки той части стены, где были обнаружены останки Белвуда; снято спустя менее получаса после того, как тело увезли. Вот здесь.

Он передал фотографии Ричи Тозиеру, который посмотрел и передал их Беверли. Она бегло взглянула на них и передала Эдди. Тот рассматривал их внимательно и долго, прежде чем передать Бену. Бен отдал Биллу, который едва взглянул на них.
Прямо поверх стены было написано печатными буквами:

ВОЗВРАЩАЙТЕСЬ ДОМОЙ ВОЗВРАЩАЙТЕСЬ ДОМОЙ ВОЗВРАЩАЙТЕСЬ ДОМОЙ Билл угрюмо посмотрел на Майка. Он был потрясен и напуган; в нем стала просыпаться злость. И он был рад этому. Злость не лучшее из чувств, но все же лучше, чем шок, лучше, чем всепоглощающий страх.
— Чем это было написано?..
— Да, — сказал Майк, — кровью Джерри Белвуда.

5

Ричи делают «Бип-Бип»

Майк забрал свои фотографии. Он подумал:
Билл мог бы попросить одну из последних фотографий Джорджа, но не сделал этого

. Майк положил их во внутренний карман пиджака, и, когда они исчезли с глаз долой, он почувствовал облегчение.
— Девять детей, — сказала Беверли тихо, — я не могу в это поверить. Я имею в виду… я верю в это. Но не могу поверить, что такое может быть. Девять детей и ничего, ничего вообще? Совсем ничего?
— Это не совсем так, — ответил Майк. — Люди разозлены, люди испуганы… или так кажется. Невозможно понять, кто в самом деле чувствует так, а кто притворяется.
— Притворяется?

— Беверли, ты помнишь, когда мы были маленькими, того человека, который уронил газету и спрятался в доме, когда мы звали на помощь?
Что-то всколыхнулось в ее глазах, и она посмотрела одновременно испуганно и подавленно. Потом взгляд ее выразил только изумление.
— Нет… когда это было, Майк?

— Не бери в голову. Вспомнишь, когда придет время. Я могу только сказать, что сейчас все выглядит, как и должно быть в Дерри. Очутившись лицом к лицу с жуткой чередой убийств, люди делают почти то же самое, что в том, 58-м году, когда дети исчезали или были найдены мертвыми. Снова собирается Комитет Спасения Детей, только на этот раз не в средней школе, а в начальной. Сейчас здесь шестнадцать детективов из Государственного министерства юстиции, а также агенты ФБР, правда, не знаю, сколько их. И хотя Рэдмахер много говорит, не думаю, что он столько же делает. Снова ввели комендантский час.

— О, да. Комендантский час. — Потирая шею, Бен сказал:
— Как сейчас помню.
— Еще созданы Дружины матерей, которые следят за тем, чтобы каждого школьника кто-нибудь сопровождал домой. «Ньюз» за последние три недели получили больше двух тысяч писем, требующих принять меры. И, конечно, опять началась миграция. Иногда я думаю, что только так можно обнаружить, кто искренне хочет, чтобы это прекратилось, а кто нет. Искренние те, кто испугался и уезжает.
— Что и правда люди уезжают? — спросил Ричи.

— Это происходит с началом цикла. Трудно сказать точно, сколько людей уезжает, потому что цикл не кончается внезапно. Но их довольно много. Они убегают, как дети, которые вдруг обнаружили, что их дом заселен привидениями не понарошку, а в самом деле.
— Вернитесь домой, вернитесь домой, вернитесь домой, — глухо сказала Беверли. Выглянув из-под руки, она посмотрела на Билла, а не на Майка. — Оно хотело, чтобы мы вернулись. Почему?

— Оно может хотеть, чтобы мы вернулись, — сказал Майк немного загадочно. — Уверен. Оно может. Оно может жаждать мести. В конце концов мы мешали Ему когда-то.
— Месть… или просто расставить все по своим местам, — сказал Билл.
Майк кивнул.
— И с вами не все в порядке, с вашей жизнью — тоже. Никто не уехал из Дерри нетронутым… невредимым… без Его отметины. Вы все забыли, что случилось здесь, а воспоминания о том лете отрывочны. А потом еще один любопытный факт: вы все богаты.

— О, давай, давай! — сказал Ричи. — Это уж слишком…
— Полегче, полегче, — сказал Майк, поднимая руку. — Я ни в чем вас не обвиняю, я просто стараюсь собрать факты и выложить их вам. Вы богаты по стандартам библиотекаря из маленького города, который получает одиннадцать тысяч в год после уплаты налогов, понятно?
Ричи неловко передернул плечами своего дорогого костюма. Бен, казалось, целиком был поглощен разглаживанием салфетки. Никто, за исключением Билла, не смотрел прямо на Майка.

— Никто из вас, конечно, не принадлежит к элите, — сказал Майк, — но вы богаты по стандартам американского среднего класса. Мы все здесь друзья, так что по-честному: кто-нибудь из вас заявил на 1984 год доходов меньше 90 тысяч долларов? Поднимите руку.

Они посмотрели друг на друга украдкой, смущенные, как все американцы, грубыми фактами их собственного успеха, которые, как и яйца вкрутую, вызывают неприличные звуки, если их переешь. Билл почувствовал, что краснеет, и не мог одержать краску стыда. Ему заплатили на 10 тысяч больше суммы, названной Майком, только за первые наброски сценария «Аттик Рум». Ему пообещали еще 20 тысяч за каждую переработку, если понадобится. Да еще гонорары… да еще большая часть прибыли от контрактов на две книги, только что подписанных… сколько же он заявил в декларации на 84 год? Около 800 тысяч долларов, да? Достаточно, чтобы выглядеть в глазах Майка Хэнлона монстром в свете его доходов в 11 тысяч в год.

Вот сколько мы тебе платим, чтобы ты поддерживал огни маяка, Майк, старина! —
думал Билл. —
Господи Иисусе Христе! Когда-нибудь ты должен был бы попросить поднять цену!
Майк сказал:
— Билл Денбро — преуспевающий писатель в обществе, где так мало писателей, а еще меньше зарабатывающих себе на жизнь этим трудом. Беверли Роган — продажа тряпок, та область, где больше «званных, чем избранных», она, конечно, самый популярный дизайнер, обслуживающий почти третью часть страны.

— О, но это не я, — сказала Беверли. Она подавила нервический смешок, зажигая новую сигарету от старой. — Это Том. Только Том. Без него я до сих пор подшивала бы юбки и метала подолы. У меня нет никакой деловой сноровки, даже Том говорит. Это только… вы понимаете, Том. И случай. Счастливый случай.
Она затянулась и выпустила дым.
— Мне думать, что леди протестовать слишком сильно, — шутливо сказал Ричи.
Она быстро повернулась и сурово, свысока посмотрела на него:

— Что бы это значило, Ричи Тозиер?
— Не бейте меня, мисс Скарлет, — закричал Ричи высоким дрожащим голосом Пиканинни, — и в этот момент Билл ужасающе ясно увидел того мальчишку, которого знал когда-то; он не скрывался за взрослой оболочкой Ричи, но это существо было более реальным, чем сам Ричи. — Не бейте меня! Давайте я принесу вам другой коктейль, мисс Скарлет! Вы будет пить из другого кувшина, где он есть немного прохладнее! Не наказывайте несчастного мальчишку!

— Вы невозможны, Ричи, — холодно провозгласила Беверли. — Вам бы следовало повзрослеть.
Ричи посмотрел на нее, его ухмылка сменялась неуверенностью.
— Пока я не приехал сюда, я думал, что уже вырос, — сказал он.
— Ричи, а ты, наверное, самый преуспевающий диск-жокей в Штатах, — сказал Майк. — Ты, конечно, покорил Лос-Анджелес одной левой. У тебя две объединенные программы, кроме всего прочего, одна из них прямо-таки нокаутирующее представление, другая под названием «Причуды сорока».

— Лучше посмотри назад, дубина! — сказал Ричи грозным голосом Мистера Т., но покраснел при этом. — Я заставлю тебя побегать туда-сюда. Я прочищу тебе мозги кулаками. Я…
— Эдди, — продолжал Майк, не обращая внимания на выходки Ричи, — у тебя процветающая автомобильная служба в городе, где при переходе улицы тебе достаточно шевельнуть локтем, чтобы все машины остановились. Дела у тебя идут нормально, в то время как каждые две недели разоряются две автокомпании.

— Бен, а ты, наверное, самый популярный молодой архитектор в мире. — Бен открыл было рот, чтобы возразить, но тут же захлопнул его.
Майк улыбнулся им, разведя руками.

— Я не собираюсь никого смущать, но я хочу все разложить по полочкам. Есть люди, которым повезло в молодости, и есть люди, которым повезло стать настоящими профессионалами. Не будь людей, умеющих хорошо зарабатывать деньги, я думаю, все бы развалилось. Если бы к такого рода людям принадлежал один или двое из вас, можно было бы подумать, что это случайность. Но вы все такие, включая Стэнли Уриса, который был самым преуспевающим молодым подрядчиком в Атланте, что означает… на всем Юге. Мне представляется, что ваш успех проистекает из того, что произошло здесь 27 лет тому назад. Если бы вы все эти годы дышали асбестовой пылью и заработали рак легких, связь с теми годами была бы не менее доказательной. Хочет ли кто-нибудь из вас оспорить это?

Он посмотрел на них. Никто не ответил.
— Все, за исключением тебя, — сказал Бен. — Что же случилось с тобой, Мики?
— Разве это не очевидно? — усмехнулся он, — Я оставался здесь.
— Ты хранил огонь на маяке, — сказал Бен. Билл дернулся и испуганно посмотрел на Бена, но Бен сурово глядел на Майка и не видел Билла. — Это заставляет меня, Майк, чувствовать себя препогано.
— Аминь, — сказала Беверли.
Майк покачал головой.

— Вам не за что винить себя, никому из вас. Вы думаете, это был мой выбор, остаться здесь или уехать? Или это, может быть, был ваш выбор? К черту, мы были детьми. По той или иной причине ваши родители были вынуждены уехать, а вы, ребята, были просто частью их багажа. Мои родители остались. Было ли это их собственное решение, каждого из них? Не думаю. Как они могли решать, кому уехать, а кому остаться? Была ли это удача? Судьба? Оно? Что-то другое? Я не знаю. Но это решали не мы, ребята. Так что прекратите.

— А ты… не того, не злишься? — ласково спросил Эдди.

— Я был слишком занят, чтобы сердиться, — сказал Майк. — Я много наблюдал и ждал… Я наблюдал и ждал, даже прежде, чем осознал это, но последние пять лет я был, что называется, на стреме. С конца прошлого года я начал вести дневник. А когда человек пишет, он начинает думать больше… или просто острее. И одна из тем, над которой я размышлял, пока писал, — это природа Оно. Оно меняется, мы знаем это. Я думаю также, Оно подтасовывает факты и оставляет на людях Свои метки, в зависимости от того, кем Оно является; как оставляет свой запах скунс; даже, если вы примете ванну, запах останется. Или как кузнечик оставляет свои выделения у вас на ладони, если вы схватили его в руку.

Майк медленно расстегнул свою рубашку и широко распахнул ее. Все увидели розоватые полосы шрама на гладкой коричневой коже его груди между сосками.
— Такие следы оставляют когти, — сказал он.
— Оборотень, — почти простонал Ричи. — О, Господи! Большой Билл! Оборотень! Когда мы вернулись на Нейболт-стрит.
— Что? — встрепенулся Билл, как человек, которого только что разбудили. — Что, Ричи?!
— Ты что, не помнишь?
— Нет… а ты?
— Я почти… Я почти вспомнил! — Ричи был и сконфужен и испуган.

— И ты говоришь, это не дьявольские вещи? — спросил Эдди Майка. — Он уставился на шрамы, как загипнотизированный. — Это что же, явление… естественного порядка?
— Это не то явление естественного порядка, которое мы понимаем и прощаем, — сказал Майк, застегивая свою рубашку. — И я не вижу причин исходить из иной посылки, чем та, которую мы в самом деле
понимаем:
что Оно убивает, убивает детей, и что это ужасно. Билл понял это прежде, чем кто-либо из нас. Ты помнишь, Билл?

— Я помню, что я хотел убить это Оно, — сказал Билл, в первый раз услышав, что это местоимение обрело (и, наверное, навсегда) значение имени в его собственных устах. — Но у меня никогда не было такой широты охвата предмета, вы, надеюсь, понимаете, что я имею в виду. — Я просто хотел убить Оно, потому что Оно убило Джорджа.
— А ты и до сих пор этого хочешь?

Билл старательно обдумывал свой ответ. Он посмотрел на свои сложенные на столе руки и вспомнил Джорджа в его желтом дождевике, веселого, с бумажной лодкой, покрытой тонким слоем парафина. Он взглянул на Майка.
— Ббболше, чем когда либо.
Майк кивнул, как будто только этого и ожидал.

— Оно оставило свои знаки на нас. Оно избрало нас объектами приложения своей воли, так же как весь наш город, изо дня в день даже во время тех длинных периодов, когда Оно спит или находится в спячке, или что-то там еще делает в промежутках между… между более деятельными периодами. Но если Оно каким-то определенным образом распространило на нас свою волю, то и мы тоже воздействовали своей волей на Оно. Мы остановили Оно, прежде чем Оно что-то успело сделать с нами, — я знаю это точно. Ослабили ли мы Оно? Причинили ему боль? Не убили ли мы Оно? Я думаю, мы так близко подошли к этому, что устранились, думая, что уже свершили это.

— Но ты тоже не помнишь эту часть? Да? — спросил Бен.
— Нет. Я могу вспомнить все до 15 августа 1958 года, почти все. Но с 15 августа до 4 сентября, когда начались занятия в школе, — все в плотной завесе тумана. Но это не туманная дымка, а полное отсутствие памяти. За одним исключением: мне кажется, я помню, как Билл кричал о чем-то, называя это
мертвые огни.
Рука Билла конвульсивно дернулась. Он сбил одну из пустых пивных бутылок, и бутылка разбилась об пол, как бомба.

— Ты не порезался? — спросила Беверли. Она привстала.
— Нет, — сказал он. Голос у него был сухой и хриплый. Руки покрылись гусиной кожей. Казалось, он ощущал свои скулы
(мертвые огни)
и это впивалось в кожу лица, как острые кнопки.
— Я подберу…
— Нет, сиди. — Он хотел посмотреть на нее и не мог. Он не мог отвести глаз от Майка.
— Ты помнишь мертвые огоньки, Билл, — мягко спросил Майк.
— Нет, — сказал Билл так, будто дантист переборщил с новокаином.
— Ты вспомнишь.
— Ради Бога, не надо.

— Все равно ты вспомнишь, — сказал Майк. — Но не сейчас… Я тоже. А кто-нибудь из вас?
Один за другим они отрицательно покачали головами.
— Но мы же
сделали
что-то, — спокойно сказал Майк. — В каком-то месте мы смогли применить свою групповую волю. По какому-то вопросу мы достигли определенного понимания, сознательно или бессознательно. — Он взволнованно зашевелился. — Боже, если бы Стэн был здесь. Я чувствую, что Стэн с его логичным мышлением, мог бы что-нибудь придумать.

— Не исключено, — сказала Беверли. — Может быть, поэтому он убил себя? Может быть, он подумал, что если это что-то сверхъестественное, то не подействует на взрослых.
— Я думаю, что подействовало бы, — сказал Майк. — Потому что у нас, шестерых, есть нечто общее. Может быть, кто-нибудь из вас понял, что это?
Билл открыл было рот, но тут же закрыл его.
— Продолжай, — сказал Майк, — ты знаешь, по лицу вижу.
— Я не уверен, — ответил Билл, — но может быть, что все мы бездетны?

— Да, — сказал Майк, — то самое.
— Господи Иисусе, Святые Угодники! — возмущенно заговорил Эдди. — Что общего может быть у этого с ценами на бобы в Перу? Кто внушил тебе, что все на земле хотят иметь детей? Что за чушь ты говоришь?!
— А у вас с женой есть дети? — спросил Майк.
— Если ты следишь за каждым нашим шагом, как ты говорил, какого черта ты спрашиваешь?
— А вы пытались их иметь?

— Мы не пользовались предохранительными средствами, если ты намекаешь на это. — Эдди говорил это с достоинством, но щеки его пылали. — Так получилось, что моя жена немного… о, черт, она слишком толстая. Мы ходили к врачу, и она сказала, что моя жена никогда не сможет иметь детей, если не похудеет. Что ж мы из-за этого преступники?
— Не волнуйся, Эдс! — успокаивающе произнес Ричи, подавшись к нему.

— Не зови меня Эдс, может быть, ты еще осмелишься ущипнуть меня за щеку? — закричал Эдди, повернувшись к Ричи. — Ты знаешь, я это ненавижу, я всегда это ненавидел.
Ричи умолк.
— Беверли, — спросил Майк, — а что у тебя с Томом?
— Нет детей, — сказала она. — Тоже никак не предохранялись. Том хочет ребенка… я тоже, конечно, — добавила она торопливо, обводя глазами всех. Билл подумал, что ее глаза слишком блестят, почти как у актрисы, давшей хорошее представление. — Но пока что — ничего.

— А вы проходили тесты? — спросил ее Бен.
— Да, конечно, — сказала она, сдержав короткий смешок. И тут, в миг озарения, каким обладают люди, наделенные проницательностью и даром внутреннего видения, Билл неожиданно понял очень многое о Беверли и ее муже Томе — самом Величайшем Человеке в мире. Беверли ходила проверяться на тесты по бесплодности. И он догадался, что Величайший Человек в мире отказался даже предположить, что что-то может быть не в порядке с его драгоценной спермой.

— А что у тебя с твоей женой, Большой Билл? — спросил Ричи. — Пытались? — Все посмотрели на него с любопытством… потому что они, конечно же, знали его жену. Одра несомненно была самой знаменитой, если не самой любимой актрисой в мире, хотя в какой-то степени была обязана этим растиражированной известности, которая иногда заменяет талант и служит разменной монетой во второй половине XX века; ее фотография появилась в журнале «Пипл», когда она постригла волосы во время поездки в Нью-Йорк (пьеса, которую она планировала поставить на Бродвее, провалилась), потом была недельная поездка в Голливуд под пристальным наблюдением менеджера. Это была незнакомка, но симпатичное ее лицо было известно всем. Билл заметил, что Беверли очень заинтересовалась.

— Последние шесть лет мы только этим и занимаемся, — сказал Билл. — Правда, восемь последних месяцев мы заняты другим — делаем фильм «Аттик Рум».
— Проходили тесты на бесплодность? — спросил Бен.
— Да, четыре года назад в Нью-Йорке. Доктора обнаружили небольшую кисту у Одры и сказали, что хотя забеременеть она не помешает, может случиться внематочная беременность. Но и она и я можем иметь детей.
Эдди тупо повторял:
— Это ничего, черт возьми, не доказывает.
— Как сказать, — ядовито заметил Бен.

— А как на твоем фронте, Бен? — спросил Билл. Он был шокирован и удивлен тем, что чуть было не назвал Бена Стогом.
— Я никогда не был женат. Я всегда был очень осторожен. Да мне и не идет отцовство, — сказал Бен. — Кроме того, я не думаю, что об этом стоит говорить.
— А хотите послушать забавную историю? — спросил Ричи. Он улыбался, но глаза его были невеселыми.
— Конечно, тебе всегда удавались смешные истории, Ричи, — сказал Билл.

— Твое лицо похоже на мою задницу, мальчик, — сказал Ричи Голосом Ирландского Полицейского. Это был Великий Голос Ирландского Полицейского.
Ты совершенствовался по всем направлениям, Ричи, —
подумал Билл. —
Ребенком ты не мог подражать Ирландскому Полицейскому, как бы ни напрягал мозги. За исключением одного… или двух раз, когда…
(мертвые огоньки)
было что?
Бен Хэнском неожиданно прижал свой нос и закричал высоким кривляющимся голосом:
— Бип-бип, Ричи, Бип-бип!

Спустя мгновение Эдди смеясь сделал то же самое. Потом к ним присоединилась Беверли.
— Хорошо, хорошо, — кричал Ричи, смеясь с остальными. — Я не буду. Спаси, Господи!
— Ну, мужик, — едва выговорил Эдди. Он так сильно смеялся, откинувшись в своем кресле, что слезы выступили у него на глазах.
— Ну ты даешь! Словесный Понос! Вот так! Бен! Бен улыбался, но выглядел немного испуганным.
— Бип-бип, — сказала Беверли, хихикая. — Я совсем забыла об этом. Мы всегда делали тебе так, Ричи.

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь