Лондон

Девушка полагала, что он на ней женится. В конце концов, всего прочего он лишился. Если Флеминг захотел передать ему дело, то вряд ли он мог обойтись без средств. Отцовское письмо предназначалось и Дукету. Женись на моей дочери, гласило оно. Но Эми решила не спешить и сначала увериться в прочности положения Джеффри.

Однажды утром, когда она сделала этот вывод, Эми увидела Тиффани Булл, приближавшуюся к «Джорджу». Предположив, что та пришла к Дукету, Эми встретила ее у входа во двор и сказала, что тот на рынке. Но купеческая дочь удивила ее, помотав головой.
– Я к тебе, – бросила Тиффани, огляделась и осведомилась: – Мы можем поговорить наедине?

Эми знала Тиффани в лицо, но никогда не общалась с ней и с любопытством рассматривала богатую особу. Она восхитилась прекрасным шелковым нарядом, столь непохожим на ее собственный, и отметила грацию, с которой та уселась. Странно было думать, что ее простой юный Дукет когда-то жил с существом из иного мира под одной крышей. Еще удивительнее были бесхитростные слова, которые девушка произнесла с болью во взгляде:

– Мне нужна твоя помощь. Понимаешь, мне больше не к кому обратиться, – добавила она откровенно.
Тиффани, как могла, коротко выложила ей все, покуда Эми внимала.

– И вот, – заключила она, – Дукет выдвинул эти обвинения против человека, за которого я выхожу замуж. Мне трудно в это поверить. Как и всем остальным. Но если в них есть хоть слово правды… – Она развела руками. – Через две недели Силверсливз станет моим мужем. – Она серьезно взглянула на Эми. – Ведь ты видела Дукета ежедневно, годами. Ты должна знать о нем куда больше меня. Как по-твоему, может это быть правдой?

Эми посмотрела на нее. Удивительно! Она-то считала, что ей самой нелегко, но этой богачке, имевшей все, пришлось значительно хуже.
– Я охотно расскажу все, что знаю, – сказала она.
Тиффани напряженно выслушала историю Дукета в пересказе Эми. Та поведала, как упросила Джеффри разыскать во время бунта Карпентера и как тот вытащил мастерового из огня в Савое.
– Значит, все это правда, – перебила Тиффани. – Так я и знала.

Затем Эми горестно рассказала о странных обстоятельствах смерти отца и его словах касательно Дукета.
– Он ничего не украл, как видишь, – продолжила она.
Но Тиффани особо заинтересовалась другой деталью:
– Ты говоришь, что отец взял деньги и потерял их, но не сказал как. А Дукет знает, но не скажет.
– Он дал отцу слово.
– Но он предупредил меня, что Силверсливз – некромант и обманывает людей. А когда твой отец умер, заявил, что больше не может это доказать.
Девушки переглянулись.

– Силверсливз, – произнесли они хором.
– Тогда делу конец, – сказала Тиффани. – Я не пойду за него.
– У нас нет доказательств, – напомнила Эми. – Он будет отрицать.
– Какая жалость, – отозвалась Тиффани и улыбнулась.
– Не время улыбаться, – заметила Эми. – Ты только что потеряла мужа.
Но Тиффани вдруг рассмеялась со странным облегчением.
– Не переживай, – хмыкнула она. – Я никогда его не любила.
Ну и чудно́ же, подумала Эми. Их уже связывали узы дружбы. Она заговорщицки подалась вперед:

– Скажу тебе кое-что. Я тоже хочу бросить моего мужчину, Карпентера, только никто не знает.
– Неужели? – Девушка все больше нравилась Тиффани. – Приметила кого-то другого?
И Эми расплылась в улыбке.
– А как же! Дукета, конечно, – сказала она.

Солнце садилось, река отбрасывала красноватые блики на зеленое оконное стекло. Тиффани стояла перед отцом и рассказывала о наболевшем. Тот сперва не поверил.
– Но к свадьбе уже все готово, – произнес он смятенно. – Назад пути нет!

– Отец, я должна, – возразила она.
– Почему? – Он вдруг подозрительно посмотрел на нее. – Ты говорила с Дукетом? Он распускал сплетни.
– Я знаю, – ответила дочь хладнокровно. – Но дело не в этом.
Строго говоря, это правда. Потрясенный такими словами из уст дочери, предупредительный нрав которой всегда заставлял его с ней считаться, Булл настроился на примиренческий лад.
– Тогда скажи, в чем оно, – мягко произнес он.
И Тиффани выпалила в надежде на понимание:
– Я не люблю его!

Булл пару секунд молчал. Он задумчиво поджал губы. Внезапная паника перед свадьбой? Он знал за девушками склонность к подобным вывертам. Когда он заговорил, голос его был тверд:
– Боюсь, что ты обязана сочетаться с ним браком, и обсуждать больше нечего. Покончим на этом.
Тиффани прочла в его глазах, что выполнить задуманное будет даже труднее, чем ей казалось.
– Ты дал слово! – вскричала она. – А сейчас нарушаешь! Ты обещал мне выбор!

Это было слишком. Сперва нелепое требование, теперь оскорбление. Буллы никогда не нарушали данного слова.
– Ты выбрала! – взревел он. – Ты выбрала, юная мисс, и это был Силверсливз! Не я, а ты нарушаешь слово, и этому не бывать!
– Я ненавижу его! – крикнула она в ответ. – Он негодяй!
Тиффани ссорилась с отцом впервые в жизни.

– Да он слишком хорош для тебя! – прогремел Булл. – Но ты все равно за него выйдешь! – И рыкнул так, что чуть не сбил ее с ног: – Довольно! Прочь с моих глаз, иначе, Богом клянусь, выпорю тебя, не успеешь дойти до алтаря!
Однако Тиффани, к его изумлению, не отступилась:
– Я не произнесу свадебных обетов. Я обращусь к священнику. Делай что хочешь, но не заставишь.
– Тогда отправишься в монастырь! – взвыл Булл.

– Святой Елены! – завопила она что было мочи. – Хотя бы повеселюсь! – И вылетела из комнаты, оставив отца багровым от гнева и ошеломленным.
Через час, сидя у себя наверху, Тиффани услышала звук задвигаемого снаружи засова.
– Пусть сидит, пока не поумнеет, – заявил Булл.
Наверх допустили лишь девку-толстуху с кувшином воды и тарелкой жидкой овсянки.

Прошло три дня. Мать, предполагая, что дело в нервной горячке, отправилась потолковать с дочерью и вернулась ни с чем. По настоянию Булла приготовления к свадьбе продолжались. Силверсливзу о бунте ни слова не сказали, когда тот прибыл.
– Она одумается, иначе я и вправду заточу ее в монастырь, – сообщил встревоженной жене Булл.
Но дни уходили, и даже он приуныл, пока на исходе четвертого не впал в такое сомнение, что совершил небывалое за всю супружескую жизнь.

– Что мне делать, по-твоему? – спросил он у жены.
– Либо отправь в монастырь, либо дай поступить как знает, – тихо ответила та.
Комната Тиффани была хорошим местом для размышлений. Из нее открывался приятный вид на Темзу. Девушка могла часами сидеть у окна и наблюдать за речными судами. Дни протекали в тишине, и времени на раздумья было хоть отбавляй.

Чего она хотела? Сперва Тиффани и сама не знала, помимо того что не желала идти ни за Силверсливза, ни в монашки. Однако на второй день начала понимать. К третьему осознала наверняка, и все показалось так просто, так естественно, что Тиффани подивилась, не присутствовало ли это знание изначально. И как добиться своего? Неизвестно.
Ей придется выиграть время.

Она говорила тихо, кротким голосом.
– Папа, я всегда была покорна твоей воле. Если ты любишь меня, то не обречешь на несчастье.

Она выждала. Наконец тот сердито спросил:
– И чего же ты хочешь?
Теперь дочь подняла глаза и ласково глянула на него:
– Помоги мне. Я совсем запуталась. Умоляю, дай мне немного времени.
– Зачем? Выбрать другого мужа?
– Увериться сердцем.

Булл помедлил. Он не желал отправлять ее в монастырь. Бог свидетель – ему хотелось внуков. Купец также знал кое-что о человеческом сердце. Постаравшись отринуть смешанные чувства, которые испытывал к Силверсливзу, Булл попытался взглянуть на дело глазами дочери. Была ли она уверена насчет жениха? И даже если выберет другого, не передумает ли опять? Такую волю дочери на его месте дал бы редкий отец. Возможно, это ошибка. Булл объявил решение.

– Я заключу с тобой сделку, – сказал он, – но это в последний раз.
Затем растолковал, в чем та заключалась, и вышел, задвинув за собой засов.
Тиффани осталась бледной и погруженной в задумчивость. Она хотела совсем иного. Но что ей было делать? Похоже, она поставила все на последнюю карту.

Получив на следующее утро сообщение, Дукет устроил девке-толстухе допрос с пристрастием. Но весточка, ею доставленная, была весьма лаконичной.
– Это все, что она сказала? Прийти вечером?

– Мне велено вас впустить.
– И что дальше?
– Знать не знаю.
– Что-то ты знать должна.
– Кухарка говорит, что Тиффани либо выйдет замуж, либо отправится в монастырь.
– Замуж за кого?
– За носатого, верно. – Девица бесстрастно взирала на него. – Вы придете?
– Конечно приду! – крикнул он вслед, когда она заковыляла прочь.

Среди гостей, прибывших тем вечером в дом купца Булла, случайный зритель мог бы заметить необычно большое число потенциальных женихов. Пришло несколько олдерменов средних лет с супругами, двое взяли и дочерей, еще был вдовец и даже священник. Но явилось и семь-восемь холостяков.

Никто не знал, зачем их созвали. С утра купец пригласил столько, сколько счел нужным. Помимо Силверсливза, который чувствовал себя как рыба в воде и стоял посреди верхней комнаты у драгоценной астролябии Булла, там были четыре купеческих сына, молодой торговец тканями и драпировщик, оба из солидных джентри-семей, и даже юный владелец огромного поместья. Единственным исключением в смысле статуса оказался высокий, краснолицый и чуть смятенный субъект, поднявшийся по лестнице последним. Купец повстречал Джеймса Булла на улице днем, пожал плечами и тоже пригласил. По крайней мере, этот был родственником.

Приближалось летнее солнцестояние. Было светло и тепло. Нижнюю половину большого окна распахнули, и воздух приятно освежал собравшихся речной прохладой. Река же с ревом устремлялась через канал далеко внизу, поскольку начался отлив. Общество расслабилось; вскоре освоился даже Джеймс Булл, который для придания себе уверенности в таком кругу вспоминал, сколь честным он был на протяжении всего дня. Хозяин дома любезно беседовал со всеми подряд.

Вошла Тиффани. Она была очаровательна, хотя и немного бледна. Девушка подошла к Силверсливзу, приветливо поздоровалась с ним и растворилась среди гостей. Даже побеседовала с Джеймсом. Время от времени ее взгляд обращался к двери, но никто этого не замечал. Отец улыбался ей, она отвечала тем же.
Ибо сегодняшний сбор и был их сделкой.

– Я никому ничего не скажу, – внушил он ей накануне, – потому что не хочу позорить ни Силверсливза, ни себя. Но в остальном обещаю: если тебе кто-то понравится, то можешь выходить за него. Все приглашенные уже проявляли к тебе интерес. Я порву с Силверсливзом. Но если не выберешь никого, то либо Силверсливз, либо монастырь. Не отрекусь от этого, – подчеркнул он. – Даю тебе мое слово.
И она знала, что так и будет.

Это был жестокий удар. Тиффани собиралась подвести отца к правильной мысли постепенно, но теперь не могла, а потому решилась на крупную авантюру и надеялась преуспеть.
Она вознамерилась указать на Дукета.

Но сохранялся отчаянный риск – изъян, способный, если она ошибалась, погубить весь замысел. Вдруг Дукет ее не хочет? Вдруг он вверил себя Эми? Посылая толстуху к Дукету, она не посмела сказать ей лишнее. Тиффани даже не решилась написать письмо. И сейчас, поскольку он не показывался, принялась гадать, не обманула ли ее девка. Не упредил ли ее столь улыбчивый сегодня отец? Где носило Дукета?

А тот выжидал. Он наблюдал за прибытием гостей и тянул время. Ему не хотелось ни с кем встречаться на подступах к дому. Его обязательно вышвырнут, если он попадется на глаза Силверсливзу или Буллу. Пусть начнут без него.

Он медлил и по другой причине. Возможно, то были последние минуты свободы. Парень не знал, зачем его призвала Тиффани, но опасался худшего. Силверсливз или монастырь – так передала толстуха. Дукет понятия не имел, зачем сюда стягивался народ, но не сомневался, что вскоре выяснит.
Джеффри прикинул, будет ли Силверсливз, и подготовился. За пояс под рубахой он заткнул нож и изготовился пустить его в ход.

Силверсливз должен умереть. Если удастся, он последует за ним в укромное место и сделает это тайно, но коли придется, совершит и при всех. К своей судьбе парень был безразличен. «Висеть так висеть», – подумал он мрачно.

Дукет как раз обдумывал этот план, когда увидел опоздавшего, спешившего к двери. Это был приглашенный Буллом священник. Потрясенному Дукету почудилось, что он все постиг. «Боже, он собирается поженить их сейчас же», – мелькнула ужасная мысль. Общество было собрано для свидетельства. С колотящимся сердцем он устремился к кухонной двери.
Поднимаясь по знакомым ступеням за толстухой, он слышал голоса.

Девица нарядила его в старое кухаркино платье и чепец, скрывавший изобличающую шевелюру. Он нес и блюдо с закусками. К счастью, Дукет был чисто выбрит и мог надеяться быть принятым за служанку, если опустит голову и будет держаться в сторонке.
Наверху они помедлили. Толстуха остановилась в дверях, что было сигналом для Тиффани. Глянув через ее плечо, Дукет увидел, что в комнате собралось не меньше двадцати человек.

Затем Тиффани подошла. Она проскользнула мимо толстухи, и в следующую секунду Дукет уже смотрел ей в глаза. Девушка была бледна и немного испугана.
– Слава богу, ты пришел. – Ее трясло. – Я сказала отцу, что не хочу замуж за Силверсливза. Но он ответил…
– Я знаю. Монастырь. Не волнуйся, все обойдется.
– Ты понимаешь не все.
– Тиффани! – позвал отец.

– Скажи мне… – Она вперилась в него взором пытливым, ищущим. – Скажи мне, Джеффри Дукет, – пойми, я должна спросить – ты любишь меня? То есть смог бы? Дело в том…
Он оборвал ее.
– Достаточно, чтобы умереть за тебя, – поклялся Дукет, и это была правда.
Тиффани хотела что-то добавить, но вновь раздался оклик отца. Она отчаянно повела плечами, проворно обошла толстуху и шагнула ему навстречу. Через секунду они отошли.

Дукет переступил порог. Никто на него не смотрел. Он незаметно прошел чуть дальше. Увидел Силверсливза в нескольких шагах возле стола с астролябией. Обнаружил прямо перед собой Джеймса Булла и выругался про себя. Еще один, способный его узнать. Но на его удачу, между ним и этими двумя стояли олдермен с женой. Не поднимая головы, Дукет сумел подобраться ближе. Держа блюдо в левой руке, он полез за кинжалом. Взялся за рукоять. Он не собирался рисковать и приготовился к прыжку.

Тиффани с отцом на миг оставили гостей и подошли к окну. Булл смотрел вопрошающе, но разговор начала Тиффани:
– Отец, ты сказал, что если я не захочу выходить за Силверсливза, то могу выбрать любого из присутствующих.
– Да, сказал.
– Здесь находится человек, о котором ты невысокого мнения. Мы никогда не рассматривали его в качестве мужа. И все же я искренне люблю его. Позволишь ли ты мне выйти даже за него? Потому что если нет, я уйду в монастырь.

Булл огляделся. Единственным, кто подпадал под описание, был Джеймс Булл. Неужто его дочь могла влюбиться в этого недотепу? Откровенное разочарование.
– Ты уверена? И это лучше монастыря?
– Да.
Булл пожал плечами. «По крайней мере, он честен».
– Что ж, хорошо, – вздохнул отец.
– Это Дукет. – Девушка указала на переодетого парня.
– Что?!
Булл побагровел. Его рев потряс комнату. Общество обернулось, следуя его взору.

Дукет побелел. Все смотрели на него. Его узнали. Он сжал спрятанный нож. Ничего не попишешь. Он должен нанести удар, пока его не вышвырнули. Джеффри устремился к Силверсливзу в обход олдермена.
И тут стряслось неожиданное.
Взревев от ярости, Булл повернулся к Тиффани, размахнулся и залепил ей такую оплеуху, что девушка отлетела к окну, как подбитая птица. Собрание ахнуло.
Затем издало вопль, ибо Тиффани потеряла равновесие и перевалилась через подоконник.
– Боже!

С пепельным лицом Булл приник к окну. Казалось, все гости рванули туда же, покуда Тиффани со слабым криком летела, как куль тряпья, в воды Темзы с высоты тридцати футов.
Все дальнейшее заняло считаные секунды, изрядно растянувшиеся для присутствовавших.

Платье Тиффани смягчило удар, и она лишь на миг ушла под воду. Оглушенная, девушка все же различила всего в нескольких ярдах огромную опору моста и принялась отчаянно барахтаться, чтобы добраться до нее, пока течение не увлекло ее к месту, где поток неукротимо ввергался в сточный проем. Схватившись кое-как за длинные прибрежные водоросли, она смутно расслышала, как сверху крикнули: «Держись!» Но течение уже вцепилось в нее, тащило за платье. Водоросли скользили в руках. Она держалась из последних сил, понимая: долго ей не протянуть. Вода невдалеке бурлила и пенилась; поток еще настойчивее звал устремиться очертя голову к гибели.

Наверху, в большой комнате, царил переполох. Что делать? Булл пытался выпутаться из своего тяжелого облачения; его жена хватала ртом воздух, предвидя потерю не только дочери, но и мужа. Силверсливз с глубоко набожным видом опустился на колени и начал молиться, тогда как Джеймс Булл размахивал руками и дико вопил:
– Веревку! Несите веревку!
Бегая по комнате, он своротил стол и в запале наступил на астролябию, полностью сокрушив ее хрупкий механизм.

Но только Дукет, бросивший нож и забывший о Силверсливзе, подскочил к окну и прыгнул в тот самый миг, когда Тиффани разжала пальцы.
А секундой позже он уже следовал за ней в неистовый водоворот.

Среди множества недостатков купца Булла не было места неблагодарности, равно как и малодушию.

Через несколько часов, когда Тиффани достаточно опомнилась, чтобы изъясняться членораздельно, он сел у ее постели и провел там часы, внимая ее серьезным речам. Затем сошел в кухню, где у огня сидел Дукет, переодетый в сухое, и пригласил его следовать за собой в большую комнату.

– Я поблагодарил тебя за спасение жизни Тиффани, а так оно и есть, ты спас ее, и снова благодарю, – начал он. – Но после беседы с Тиффани сдается, что я должен принести глубочайшие извинения за то, что сомневался в тебе. Я прошу прощения. – Он выдержал паузу. – Мне также кажется, что моя дочь отчаянно хочет выйти замуж за тебя вместо этого подонка Силверсливза. Она явно прозорливее. – Теперь купец улыбнулся. – Вопрос, Дукет, в том, желаешь ли ты того же?

Дукет и Тиффани поженились через неделю. Это было радостное событие. Уиттингтон стал шафером, Чосер произнес речь.
Прежде чем отдать найденышу дочь, богатый купец выставил одно условие:
– У меня нет сына, а ты, Дукет, получишь от меня крупное состояние, я прошу об одном: нарекись Буллом.
На это молодожены охотно согласились. Так Джеффри и Тиффани Булл зажили вместе в уже снятом для них уютном доме на Ойстер-Хилл у Лондонского моста.

Через месяц произошло и другое радостное событие. В канун свадьбы своей дочери и Карпентера дама Барникель объявила:
– Я собираюсь выйти за Джеймса.
Женщина решила, что сможет вылепить из него что-то дельное, а Джеймс Булл как будто рассудил со своей стороны, что пусть таверна «Джордж» не то богатство, о котором мечталось, но все же предприятие доброе и солидное. «Он станет пивоваром», – сообщила дама Барникель гильдии, и там не посмели перечить. Так родилась пивоварня Булла.

Она же, предвкушая, что снова будет невестой, сделалась совершенной стрекозой.

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь