чарльз буковски

horseskull

мокрая ночь

отребье.
она сидела, нахмурясь.
я ничего не мог с ней поделать.
шел дождь.
она встала и вышла.
ну вот, черт побери, опять, подумал я
налил выпить и включил радио
снял с лампы абажур
и закурил дешевую черную горькую сигару
завезенную из Германии.
раздался стук в дверь
я открыл дверь
под дождем стоял маленький человечек
он спросил:
вы не видели голубя на крыльце?
я сказал, что не видел никакого голубя на крыльце
а он сказал, чтоб я дал ему знать
если увижу голубя на крыльце
я закрыл дверь
сел
вдруг черная кошка прыгнула в окно и вскочила
ко мне на колени и замурлыкала, это была
красивая кошка
я отнес ее на кухню и мы вместе поели
ветчины.
потом я выключил везде свет
и лег спать
а эта черная кошка легла спать вместе со мной
и замурлыкала.
ну вот, думаю, хоть кому-то я нравлюсь,
но вдруг кошка начала ссать,
она обоссала меня с ног до головы и все простыни обоссала,
ссаки лились по моему брюху, стекали по бокам
и я сказал: эй, что это с тобой?
я взял кошку и понес ее к двери
и вышвырнул ее под дождь
и подумал, вот странно, кошка на меня нассала
и ссаки у нее холодные как дождь.
потом я позвонил ей
и сказал: слушай, что это с тобой? ты что, совсем
помешалась?
повесил трубку и сдернул простыни с кровати
лег и стал слушать дождь.
иногда не знаешь, что со всем этим делать
а иногда лучше всего лежать тихо-тихо
и стараться вообще ни о чем
не думать.

кошка была чья-то
на ней был ошейник от блох.
насчет женщины
не знаю.

пер. кирилл медведев

******

они ни о чем не мечтают

старые седые официантки
ночью в кафе
отказались от него
и когда я иду
по освещенным тротуарам
и заглядываю в окна
богаделен
я вижу что они его
потеряли.
я вижу людей сидящих на скамейках
и по тому как они сидят и смотрят
я понимаю
что его у них больше
нет.

я вижу людей ведущих машины
и по тому как они ведут машины
я понимаю что они никого не любят
и никто не любит их -
и секс их не интересует. и все это
забыто как старый фильм.

я вижу людей в супермаркетах и универмагах
двигающихся по проходам
что-то покупающих
и по тому как сидит на них одежда
и по тому как они двигаются
по их лицам
и по их глазам я понимаю
что им нет ни до чего дела
и ничему нет дела до них.

каждый день я встречаю сотню
абсолютно сломленных
людей

приходя на ипподром
или на спортивное состязание
я вижу тысячи людей
которые ничему
и никому
не сочувствуют
и никто не сочувствует
им.

повсюду я вижу людей
которым нужна
пища, кров и
одежда, они сосредоточены на этом
и ни о чем не мечтают.

я не понимаю, почему эти люди
не исчезают
я не понимаю, почему эти люди
не умирают
почему их не убивают
облака
почему их не убивают
собаки
почему их не убивают
цветы и дети
я не понимаю.

они, наверно, уже убиты
и все же я не могу привыкнуть
к тому, что они есть
потому что их очень много.

каждый день
каждую ночь
их все больше и больше
в метро и
в домах и
в парках

им не страшно
от того, что они не любят
от того, что не любят их

толпы толпы толпы
моих
собратьев.

пер. кирилл медведев

******

лошадь за 340 долларов и шлюха за 100

не смейте считать меня поэтом, меня можно встретить
когда угодно, нетрезвого, на ипподроме,
я ставлю на квартеронок, на коренных и на чистокровных,
но разрешите доложить, там есть такие женщины
они водятся там, где водятся деньги, и иногда
глядя на этих шлюх на этих стодолларовых шлюх
думаешь, а не посмеялась ли природа
наделив их такими огромными жопами и грудями
и пристроив все это таким образом, ты смотришь, смотришь
и смотришь, ты никак не можешь поверить, но это обычные женщины
и потом еще почему-то хочется порвать холсты
и разбить об унитаз пластинки Бетховена, в общем,
сезон продолжался, крутые надирались вдрызг, и все
игроки-дилетанты, поставщики, фоторепортеры,
торговцы шмалью, продавцы мехов и сами хозяева,
в тот день бежал Сен-Луи,
коренной с рывком на финише;
он бежал свесив голову, он был гадок и безобразен
его ставки были 35 к одному, а я поставил на него десятку.
жокей вывел его к бровке, и никто не мог его обойти
даже если б надо было бежать в четыре раза больше
он так бы и шел
всю дорогу вдоль самой бровки
покрывая две мили за одну
он принесся к финишу как угорелый
и даже не устал,
и самая крупная блондинка
с огромной жопой и грудью,
двинулась к окошечку одновременно со мной.

в ту ночь я так не смог ее одолеть
хотя из родников разлетались искры
и бились о стены.
потом она сидела в комбинации
пила "Олд Грэнддэд"
и говорила
а чем же ты парень
занимаешься в такой клоаке?

а я сказал -
я поэт

а она вскинула красивую головку и засмеялась.

ты? ты ... поэт?

да, да, именно так, сказал я
именно так.

и все же она была по мне,
она была по мне,
и спасибо безобразной лошади
написавшей это стихотворение.

пер. кирилл медведев

******

ПОЧТИ ПРИДУМАННОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ
я вижу тебя как ты пьешь из фонтана тебя
твои тонкие руки с синими детскими жилками нет твои руки
не тонкие а маленькие, и этот фонтан — где–то во Франции
откуда ты последний раз написала мне я ответил
и ничего с тех пор о тебе не слышал.
ты сочиняла какие–то совершенно безумные
стихи ОБ АНГЕЛАХ И БОГЕ именно так все буквы
заглавные ты была знакома со множеством известных
художников большинство из них
были твоими любовниками и я писал тебе ладно давай
лезь к ним в душу в постель я не ревную
потому что мы никогда не встретимся снова. мы переспали
как–то раз в Новом Орлеане одноместный
гостиничный номер но с тех пор никогда
не встречались не прикасались друг
к другу. ты проводила жизнь среди знаменитостей и писала
о знаменитостях и быстро конечно же поняла что их
волнует только то насколько они знамениты и им
нет никакого дела до девушки которая идет с ними
и позволяет им это а потом просыпается утром чтобы писать
заглавными буквами стихи ОБ АНГЕЛАХ И БОГЕ. мы знаем,
что Бог мертв, нам рассказали, но знаешь, когда
я слушал тебя я вовсе не был в этом уверен, возможно
дело в заглавных буквах. из всех женщин которые пишут стихи
ты была лучшей и я говорил
редакторам: «Печатайте ее, печатайте, конечно она
сумасшедшая, но это чистое волшебство, без обмана». И я любил
тебя как мужчина любит женщину, с которой не спит, а только
переписывается, хранит фотографии. я бы любил тебя больше
если бы, сидя в комнате, разминая в пальцах сигарету мог слышать
журчание тонкой струйки (это ты писаешь в ванной), но так не случилось.
твои письма становились раз от раза грустнее, любовники тебе изменяли.
маленькая моя, писал я в ответ, все
любовники изменяют и предают. это не помогло. ты писала, что у тебя
появилась специальная скамейка, чтобы
сидеть и плакать, скамейка возле моста а мост — над рекой ты сидела
на ней каждый вечер и плакала обо всех, кто сделал тебе
больно и предал тебя, забыл. я ответил
тебе, на этом наша переписка оборвалась, один мой приятель
написал мне, что ты покончила с собой — через три
или четыре месяца после того
как это произошло. если бы мы
встретились, то один из нас возможно поступил бы с другим
несправедливо. так что для нас все сложилось
так хорошо как только могло.

пер. станислав львовский

******

ТЕРМИТЫ СТРАНИЦ

я понял, что беда многих
известных мне поэтов в том
что они никогда не работали
восемь часов в день
а ведь ничто так
не ставит лицом к лицу
с окружающим миром
как 8-часовой рабочий день

большинство поэтов
которых я знал
вроде бы
питались
святым духом
но это
не совсем так:
за ними стояли
родственники
обычно жена или мать
поддерживая в них
жизнь
и поэтому
неудивительно, что
писали они
так скверно -
они были защищены
от действительности
с самого начала
и не видели дальше
кончиков собственных
ногтей
нежных
локонов
и лимфатических
узлов

их слова
- безжизненны, бесплотны, бес-
честны - хуже того - столь
светски-унылы

изнеженные и благополучные
они собираются чтобы
плести интриги, сплетничать, ненавидеть,
большинство американских поэтов
толкают и всучивают
свой талант
играя в великих.

поэт (?):
это слово нужно определить за-
ново
когда я слышу его
у меня начинает бурлить
в желудке
как будто вот-вот стошнит

пусть будут они
на арене
так долго
как мне
не требуется
аудитория

Перевод с английского: К. Медведев.

******

АНГЕЛ, ТОЛКАВШИЙ ЕГО ИНВАЛИДНУЮ КОЛЯСКУ

когда-то давно он редактировал небольшой журнал
это было в Сан-Франциско
во времена битников
во времена всех этих экспериментов-с-чтениями-под-джаз
я запомнил его потому что он не вернул мне рукописи
хотя я написал ему чёрт знает сколько писем
скромных писем, разумных писем и, наконец, угрожающих писем;
мне сказали, он спрыгнул с крыши
из-за того, что женщина его не любила.
неважно. когда я снова встретился с ним
он был в инвалидной коляске и у него была бутылка
из-под вина, чтобы туда ссать;
он писал очень изысканные стихи,
которых я, конечно, не понимал;
он подписал мне свою книгу
(которая, как он сказал, не должна была мне понравиться),
во время вечеринки я всё угрожал ударить его и
я был пьян, он заплакал и мне
стало жалко его, и в конце концов
я ударил какого-то ещё поэта, проходившего
мимо, ударил по голове его ссаной бутылкой; и
в конце концов он, кажется, понял.

с ним была очень худая и впечатлительная женщина
она толкала его коляску, была его руками, ногами и,
может быть, даже иногда
сердцем.
и во время поэтических чтений, на которых он выступал
можно было почти всегда увидеть её,
она вкатывала коляску в зал, иногда
останавливалась возле меня, говоря,
"Я не понимаю, как мы закатим его на сцену!"
ей это иногда удавалось. ей это как правило удавалось

потом она сама начала писать стихи, я читал немного,
но был, некоторым образом, рад за неё.
а потом она повредила спину во время занятий йогой,
получила пособие по инвалидности, и я снова был рад за неё,
все поэты хотели получить пособие по инвалидности
это было лучше бессмертия.

я встретил её однажды в супермаркете
в хлебном отделе, она взяла мои руки в свои,
она вся дрожала,
и я подумал о том, занимаются ли они когда-нибудь сексом,
эти двое. но в любом случае, к ним приходили музы.
и она рассказала мне, что пишет стихи и статьи
но больше, сказала она, стихи.
и это была наша последняя встреча.
а потом однажды кто-то сказал мне
что она передознулась
и я сказал нет, нет, только не она
а они сказали, она, да.

это было днём позже
или вроде того, днём.
мне нужно было на почту, в Лос-Фелиц
отправить написанную мной порнографию
в какой-то журнал.
возвращаясь,
у церкви,
я увидел эти улыбающиеся создания
их было так много, они улыбались
бородатые длинноволосые мужчины
в джинсах
и женщины, в основном блондинки,
с провалившимися щеками
и мелкими зубками, обнажёнными
в улыбке, и я подумал: а, это свадьба,
чудесная немного старомодная свадьба.
а потом, на тротуаре, увидел его,
в коляске.
горестного, но как-то спокойного, что ли.
поседевшего, с профилем хищной,
но прирученной птицы,
и я понял, что это были её похороны.
она действительно передознулась.
и видно было, что у него настоящее горе.

у меня правда есть сердце.

может быть, сегодня вечером я попробую прочесть его книгу.

******

ТЕМНО, И СТАНОВИТСЯ ТЕМНЕЕ

если бы хоть час покоя за весь день
я бы выжил
ну обычный час, старомодный, да, 60 минут,
всего час, пожалуйста, да, сейчас, сегодня,
этим вечером, который уже на исходе.
мне всего час, я чувствую как
что-то приближается уже, ну же,
быстрее.

это какой-то фильм ужасов, оказаться
тут, на Земле, на поверхности только
ради этого, нет, это слишком, этому
нет оправдания.

хриплый визгливый крик,
окончательный приговор.

это началось очень давно.

пер. станислав львовский

******

НЕ ЗАБЫВАЙ

что-нибудь или кто-нибудь
всегда тебя поджидает,
что-то, что сильнее умнее,
злее добрее надёжнее,
что-то большее лучшее
худшее что-то с глазами
тигра, с зубами
акулы что-то, что
безумнее безумия, разумнее
разума, всегда есть
что-нибудь или кто-нибудь,
кто что ждёт – не дождётся,
когда ты надеваешь ботинки,
когда спишь, когда
выносишь мусорное ведро,
или гладишь кошку, или
чистишь зубы,
или празднуешь,
тебя всегда поджидают.

не забывай об этом ни на минуту.
и когда это произойдёт,
ты будешь готов, совершенно готов.

а пока если ты
ещё здесь,
это значит удачный день
я вот думаю, что
я ещё здесь только вот
не заметил как сигарета

обжёгся

пер. станислав львовский

******

Стиль — ответ на всё.
Свежий подход к скучному и опасному
Лучше сделать скучную вещь со стилем, чем опасную без него
Делать опасную вещь со стилем — вот что я называю искусством

Бой быков может быть искусством
Бокс может быть искусством
Любовь может быть искусством
Вскрытие банки сардин может быть искусством

Не у многих есть стиль
Не многие могут выдержать его
Я видал собак, у которых больше стиля, чем у людей,
Хотя не у многих собак есть стиль.
У кошек стиля с избытком.

Когда Хэмингуэй размазал свои мозги по стене выстрелом из ружья,
в этом был стиль.
Иногда люди — образцы стиля
У Жанны д’Арк был стиль
Иоанн Креститель
Иисус
Сократ
Цезарь
Гарсиа Лорка.

Я встречал людей со стилем в тюрьме.
Я встречал больше людей со стилем в тюрьме, чем вне её.
Стиль — это разница, способ действовать, способ быть.
Шесть цапель, тихо стоящие в воде бассейна,
или ты, когда нагая выходишь из душа, не видя меня.

******

the souls of dead animals

after the slaughterhouse
there was a bar around the corner
and I sat in there
and watched the sun go down
through the window,
a window that overlooked a lot
full of tall dry weeds.
I never showered with the boys at the
plant
after work
so I smelled of sweat and
blood.
the smell of sweat lessens after a
while
but the blood-smell begins to fulminate
and gain power.
I smoked cigarettes and drank beer
until I felt good enough to
board the bus
with the souls of all those dead
animals riding with
me;
heads would turn slightly
women would rise and move away from
me.
when I got off the bus
I only had a block to walk
and one stairway up to my
room
where I’d turn on my radio and
light a cigarette
and nobody minded me
at all.

******

metamorphosis

a girlfriend came in
built me a bed
scrubbed and waxed the kitchen floor
scrubbed the walls
vacuumed
cleaned the toilet
the bathtub
scrubbed the bathroom floor
and cut my toenails and
my hair.
then
all on the same day
the plumber came and fixed the kitchen faucet
and the toilet
and the gas man fixed the heater
and the phone man fixed the phone.
now I sit here in all this perfection.
it is quiet.
I have broken off with all 3 of my girlfriends.
I felt better when everything was in
disorder.
it will take me some months to get back to
normal:
I can’t even find a roach to commune with.
I have lost my rhythm.
I can’t sleep.
I can’t eat.
I have been robbed of
my filth.

******

the proud thin dying

I see old people on pensions in the
supermarkets and they are thin and they are
proud and they are dying
they are starving on their feet and saying
nothing. long ago, among other lies,
they were taught that silence was
bravery. now, having worked a lifetime,
inflation has trapped them. they look around
steal a grape
chew on it. finally they make a tiny
purchase, a day’s worth.
another lie they were taught:
thou shalt not steal.
they’d rather starve than steal
(one grape won’t save them)
and in tiny rooms
while reading the market ads
they’ll starve
they’ll die without a sound
pulled out of roominghouses
by young blond boys with long hair
who’ll slide them in
and pull away from the curb, these
boys
handsome of eye
thinking of Vegas and pussy and
victory.
it’s the order of things: each one
gets a taste of honey
then the knife.

******

face of a political candidate on a street billboard

there he is:
not too many hangovers
not too many fights with women
not too many flat tires
never a thought of suicide
not more than three toothaches
never missed a meal
never in jail
never in love
7 pairs of shoes
a son in college
a car one year old
insurance policies
a very green lawn
garbage cans with tight lids
he’ll be elected

******

the night I was going to die

the night I was going to die
I was sweating on the bed
and I could hear the crickets
and there was a cat fight outside
and I could feel my soul dropping down through the
mattress
and just before it hit the floor I jumped up
I was almost too weak to walk
but I walked around and turned on all the lights
then made it back to the bed
and again my soul dropped down through the mattress
and I leaped up
just before it hit the floor
I walked around and I turned on all the lights
and then I went back to bed
and down it dropped again and
I was up
turning on all the lights
I had a 7 year old daughter
and I felt sure she didn’t want me dead
otherwise it wouldn’t have
mattered
but all that night
nobody phoned
nobody came by with a beer
my girlfriend didn’t phone
all I could hear were the crickets and it was
hot
and I kept working at it
getting up and down
until the first of the sun came through the window
through the bushes
and then I got on the bed
and the soul stayed
inside at last and
I slept.
now people come by
beating on the doors and windows
the phone rings
the phone rings again and again
I get great letters in the mail
hate letters and love letters.
everything is the same again.

******

the knifer

you knifed me, he said, you told Pink Eagle
not to publish me.
oh hell, Manny, I said, get off it.
these poets are very sensitive
they have more sensitivity than talent,
I don’t know what to do with them.
just tonight the phone rang and
it was Bagatelli and Bagatelli said
Clarsten phoned and Clarsten was pissed
because we hadn’t mailed him the
anthology, and Clarsten blamed me
for not mailing the anthology
and furthermore Clarsten
claimed I was trying to do him
in, and he was very
angry. so said
Bagatelli.
you know, I’m really beginning to feel like
a literary power
I just lean back in my chair and roll cigarettes
and stare at the walls
and I am given credit for the life and death of
poetic careers.
at least I’m given credit for the
death part.
actually these boys are dying off without my
help. The sun has gone behind the cloud.
I have nothing to do with the workings.
I smoke Prince Albert, drink Schlitz
and copulate whenever possible. believe in my
innocence and I might consider
yours.

******

no help for that
there is a place in the heart that
will never be filled
a space
and even during the
best moments
and
the greatest
times
we will know it
we will know it
more than
ever
there is a place in the heart that
will never be filled
and
we will wait
and
wait
in that
space.

******

trashcan lives
the wind blows hard tonight
and it’s a cold wind
and I think about
the boys on the row.
I hope some of them have a bottle
of red.
it’s when you’re on the row
that you notice that
everything
is owned
and that there are locks on
everything
this is the way a democracy
works:
you get what you can,
try to keep that
and add to it
if possible.
this is the way a dictatorship
works too
only they either enslave or
destroy their
derelicts.
we just forget
ours.
in either case
it’s a hard
cold
wind

******

the freeway life
some fool kept blocking me and I finally got around him, and in the
elation of freedom I ran it up to 85 (naturally, first checking the rear
view for our blue suited protectors); then I felt and heard the SMASH of a hard
object upon the bottom of my car, but wanting to make the track I willed
myself to ignore it (as if that would
make it vanish) even though I began
to smell gasoline.
I checked the gas gauge and it seemed to be holding…
it had been a terrible week already
but, you know, defeat can strengthen just as victory can weaken, and if
you have the proper luck and the holy endurance the gods just might deliver
the proper admixture…
then
traffic backed up and stopped, and then I really smelled gas and I saw my
gas gauge dipping rapidly, then my radio told me that a man
3 miles up
on the Vernon overpass had one leg over the side and was threatening
suicide,
and there I was threatened with being blown to hell
as people yelled at me that my tank was broken and pouring gasoline;
yes, I nodded back, I know, I know…
meanwhile, waving cars off and working my way over to the outer lane
thinking, they are more terrorized than I am:
if I go, those nearby might go also.
there was no motion in the traffic—the suicide was still trying to make
up his mind and my gas gauge dipped into the red
and then the necessity of being a proper citizen and waiting for opportunity
vanished and I made my move
up and over a cement abutment
bending my right front wheel
I made it to the freeway exit which was totally
clear
then worked on down to a gas station on Imperial Highway
parked it
still dripping gas, got out, made it to the phone, got in a call
for the tow truck, not a long wait at all, nice drive back in with a black
fellow who told me strange stories about stranded motorists…
(like one woman, her hands were frozen to the wheel, took 15 minutes of
talking and prying to make her let go.)
had the car back in a couple of days, was driving back from the track,
hit the brake and it wouldn’t go down, luckily I wasn’t on the freeway
yet, cut the ignition, glided to the curb, noted that the steering
column cover had ripped loose and blocked the brake, ripped that away, then
ripped some more to make sure, then a
whole mass of wires spilled out,
s h i t…
I turned the key, hit the gas but the car STARTED
and I drove off with the dangling wires against my leg
thinking
do these things happen to other
people or am
I just the chosen one?
I decided it was the latter and got onto the freeway where
some guy in a volks swung over and blocked my
lane
whereupon I swung around the son-of-a-bitch and hit
75, 80, 85…
thinking, the courage it took to get out of bed each
morning
to face the same things
over and over
was
enormous.

******

well, that’s just the way it is…
sometimes when everything seems at
its worst
when all conspires
and gnaws
and the hours, days, weeks
years
seem wasted—
stretched there upon my bed
in the dark
looking upward at the ceiling
I get what many will consider an
obnoxious thought:
it’s still nice to be
Bukowski.

******

drive through hell
the people are weary, unhappy and frustrated, the people are
bitter and vengeful, the people are de
luded and fearful, the
people are angry and uninventive
and I drive among them on the freeway and they project
what is left of themselves in their manner of driving—
some more hateful, more thwarted than others—
some don’t like to be passed, some attempt to keep others
from passing
—some attempt to block lane changes
—some hate cars of a newer, more expensive model
—others in these cars hate the older cars.
the freeway is a circus of cheap and petty emotions, it’s
humanity on the move, most of them coming from some place they
hated and going to another they hate just as much or
more.
the freeways are a lesson in what we have become and
most of the crashes and deaths are the collision
of incomplete beings, of pitiful and demented
lives.
when I drive the freeways I see the soul of humanity of
my city and it’s ugly, ugly, ugly: the living have choked the
heart
away.
for the concerned:
if you get married they think you’re
finished
and if you are without a woman they think you’re
incomplete.
a large portion of my readers want me to
keep writing about bedding down with madwomen and
streetwalkers—
also, about being in jails and hospitals, or
starving or
puking my guts
out.
I agree that complacency hardly engenders an
immortal literature
but neither does
repetition.
of humanity of
my city and it’s ugly, ugly, ugly: the living have choked the
heart
away.

******

the crazy truth
the nut in the red outfit
came walking down the street
talking to himself
when a hotshot in a sports car
cut into an alley
in front of the nut
who hollered, “HEY, DOG DRIP!
SWINE SHIT! YOU GOT PEANUTS FOR
BRAINS?”
the hotshot braked his sports
car, backed toward the nut,
stopped,
said: “WHAT’S THAT YOU SAID,
BUDDY?”
“I said, YOU BETTER
DRIVE OFF WHILE YOU CAN,
ASSHOLE!”
the hotshot had his girl in the
car with him and started to
open the door.
“YOU BETTER NOT GET OUT OF THAT
CAR, PEANUT BRAIN!”
the door closed and the sports car
roared
off.
the nut in the red outfit then
continued to walk down the
street.
“THERE AIN’T NOTHIN’ NOWHERE,”
he said, “AND IT’S GETTING TO BE
LESS THAN NOTHING ALL THE
TIME!”
it was a great day
there on 7th Street just off
Weymouth
Drive.

******

true
one of Lorca’s best lines
is,
“agony, always
agony…”
think of this when you
kill a
cockroach or
pick up a razor to
shave
or awaken in the morning
to
face the
sun.

******

O tempora! O mores!
I get these girly magazines in the mail because
I’m writing short stories for them again
and here in these pages are these ladies
exposing their jewel boxes—
it looks more like a gynecologist’s
journal—
everything boldly and clinically
exposed
beneath bland and bored physiognomies.
it’s a turn-off of gigantic
proportions:
the secret is in the
imagination—
take that away and you have dead
meat.
a century back
a man could be driven mad
by a well-turned
ankle, and
why not?
one could imagine
that the rest
would be
magical
indeed!
now they shove it at us like a
McDonald’s hamburger
on a platter.
there is hardly anything as beautiful as
a woman in a long dress
not even the sunrise
not even the geese flying south
in the long V formation
in the bright freshness
of early morning.

******

oh yes
I’ve been so
down in the mouth
lately
that sometimes when I
bend over to
lace my shoes
there are
three
tongues.

******

death sat on my knee and cracked with laughter
I was writing three short stories a week
and sending them to the Atlantic Monthly
they would all come back.
my money went for stamps and envelopes
and paper and wine
and I got so thin I used to
suck my cheeks
together
and they’d meet over the top of my
tongue (that’s when I thought about
Hamsun’s Hunger—where he ate his own
flesh; I once took a bite of my wrist
but it was very salty).
anyhow, one night in Miami Beach (I
have no idea what I was doing in that
city) I had not eaten in 60 hours
and I took the last of my starving
pennies
went down to the corner grocery and
bought a loaf of bread.
I planned to chew each slice slowly—
as if each were a slice of turkey
or a luscious
steak
and I got back to my room and
opened the wrapper and the
slices of bread were green
and mouldy.
my party was not to be.
I just dumped the bread upon the
floor
and I sat on that bed wondering about
the green mould, the
decay.
my rent money was used up and
I listened to all the sounds
of all the people in that
roominghouse
and down on the floor were
the dozens of stories with the
dozens of Atlantic Monthly
rejection slips.
it was early evening and I
turned out the light and
went to bed and
it wasn’t long before I
heard the mice coming out,
I heard them creeping over my
immortal stories and
eating the
green mouldy bread.
and in the morning
when I awakened
I saw that
all that was left of the
bread
was the green
mould.
they had eaten right to the
edge of the mould
leaving chunks of
it
among the stories and
rejection slips
as I heard the sound of
my landlady’s vacuum
cleaner
bumping down the
hall
slowly approaching my
door.

******

friends within the darkness
I can remember starving in a
small room in a strange city
shades pulled down, listening to
classical music
I was young I was so young it hurt like a knife
inside
because there was no alternative except to hide as long
as possible—
not in self-pity but with dismay at my limited chance:
trying to connect.
the old composers—Mozart, Bach, Beethoven,
Brahms were the only ones who spoke to me and
they were dead.
finally, starved and beaten, I had to go into
the streets to be interviewed for low-paying and
monotonous
jobs
by strange men behind desks
men without eyes men without faces
who would take my hours
break them
piss on them.
now I work for the editors the readers the
critics
but still hang around and drink with
Mozart, Bach, Brahms and the
Bee
some buddies
some men
sometimes all we need to be able to continue alone
are the dead
rattling the walls
that close us in.

******

ОГЛАВЛЕНИЕ

0
1
2
3
4
5
6
7
8

чарльз буковски

Report Page