Американские боги

Шеф полиции Муллиган с извинениями исчез еще до конца этого монолога («Похоже, я срочно нужен в конторе. Рад был познакомиться, Майк») и перетащил покупки Тени в багажник микроавтобуса Мисси Гунтер.

Мисси отвезла Тень к своему дому, где на подъездной дорожке стоял престарелый спортивный фургон на легковом шасси. Машину наполовину занесло ослепительно белым снегом, но части, видимые из-под снега, были покрашены таким сочно-пурпурным, что надо было быть основательно и многократно укуренным, чтобы этот цвет показался хотя бы чуточку привлекательным.

И тем не менее мотор завелся с первого же оборота, обогреватель работал, хотя потребовалось целых десять минут держать мотор на холостом ходу, а обогреватель – на полную мощность, прежде чем невыносимый холод внутри сменился промозглым холодком. Пока машина прогревалась, Мисси Гунтер повела Тень на кухню: прошу прощения за беспорядок, но после Рождества малыши повсюду разбрасывают игрушки, а у нее просто не хватает духу их убрать, не хочет ли он пообедать, у них на обед остатки рождественской индейки? Ну, тогда кофе, буквально через минуту сварится свежий. Сняв со скамейки у окна большую красную машину, Тень сел, а Мисси Гунтер стала спрашивать, познакомился ли он уже с соседями, и Тени пришлось признаться, что еще нет.

Пока из кофеварки мерно капал кофе, Тень узнал, что в его доме еще четыре квартиры: раньше, когда это был еще дом Пильзена, а сам старый Пильзен жил в квартире внизу, он сдал две верхние квартиры; теперь их объединили и там живет пара молодых людей, мистер Хольц и мистер Неймен, они и в самом деле семейная пара, и когда она говорит «семейная пара», мистер Айнсель, вы не подумайте ничего такого, у нас тут всякие есть, в лесу ведь не только сосны растут, хотя по большей части такие остаются в Мэдисоне или в Миннеаполисе, но, по правде сказать, никого в городке это не волнует. Они уехали в Кей-уэст на зиму, вернутся в апреле, вот тогда и познакомитесь. Главное, что Приозерье – действительно хороший город.

А рядом с мистером Айнселем – квартира Маргерит Ольсен и её маленького мальчика; милая леди, очень, очень милая леди, но жизнь у нее была тяжелая, а она все равно душечка, она работает в «Новостях Приозерья». Не самая интересная газета на свете, но, по правде сказать, Мисси Гунтер считала, что большинству жителей она потому и нравится, и другая им не нужна.

Ох (тут она опомнилась и налила кофе), как бы ей хотелось, чтобы мистер Айнсель увидел город летом или поздней весной, когда сирень, яблони и вишни – все в цвету, на ее взгляд, нигде на свете нет ничего красивее.
Тень дал задаток в пятьсот долларов и, забравшись в машину, стал задом сдавать из двора на подъездную дорожку. Мисси Гунтер постучала по ветровому стеклу.

– Это вам. – Она протянула ему желтовато-коричневый пакет. – Я едва не забыла. Это местная шутка. Мы напечатали их несколько лет назад. Вам совсем не обязательно заглядывать в конверт прямо сейчас.
Поблагодарив ее, Тень осторожно поехал назад в город, выбрав дорогу, которая вела вокруг озера. Ему и впрямь хотелось увидеть его весной, или летом, или осенью: он не сомневался, что городок будет очень красив.
Десять минут спустя он уже был дома.

Припарковав машину на улице, он поднялся по лестнице в холодную квартиру. Распаковав покупки и убрав продукты в шкафы и холодильник, он открыл конверт Мисси Гунтер.
Там лежал паспорт. Синий, с залитой в пластик обложкой, а внутри – официальное сообщение, мол, Майкл Айнсель (его имя вписано аккуратным почерком Мисси Гунтер) является гражданином Приозерья. На следующей странице имелась карта города. Остальные страницы составляли купоны на скидку в различных местных магазинах.

– Думаю, мне тут понравится, – сказал Тень вслух и выглянул в ледяное окно на замерзшее озеро. – Если когда-нибудь потеплеет.
Около двух дня раздался грохот в дверь, Тень как раз практиковал «исчезновение для простофили» – перебрасывал четвертак из одной руки в другую. Руки у него настолько замерзли и онемели, что он то и дело неловко ронял монету на стол, и стук в дверь заставил его уронить четвертак снова.
Он открыл дверь.

Мгновение острого страха: человек в дверях был в черной маске, закрывавшей всю нижнюю половину лица. В таких масках появляются в телепрограммах грабители банков, или в дешевых фильмах убийцы-маньяки натягивают их, чтобы напугать своих жертв. Волосы неизвестного прятались под черной вязаной шапочкой.
И все же пришедший был ниже и худее Тени и как будто не вооружен. Одет он был в яркое пальто в шотландскую клетку, каких убийцы-маньяки обычно избегают.
– Фэфо фа, Финфельман, – сказал гость.
– А?

Незнакомец оттянул маску вниз, и из-под нее показалась веселая физиономия неунывающего Хинцельмана.
– Я сказал «Это я, Хинцельман». Даже не знаю, что бы мы делали без этих масок. Ну, я, конечно, помню, что мы делали. Заматывали лицо толстыми вязаными капорами и шарфами и даже не знаю чем еще. Просто чудо, чего напридумывали сегодня. Может, я и старик, но не стану ворчать на прогресс.

По окончании речи он ткнул в Тень корзинкой, доверху наполненной крохотными головками местного сыра, бутылками, банками и несколькими маленькими салями, на которых было написано «Летние оленьи колбаски», и шагнул внутрь.
– Счастливого вам сочельника, – сказал Хинцельман, нос, уши и щеки у него, несмотря на маску, были малиново-красные. – Слышал, вы уже съели целиком завертыш Мейбл. Вот принес вам кое-что.
– Вы очень добры, – поблагодарил Тень.

– Пустяки. Это я улещиваю вас на той неделе принять участие в нашей лотерее. Ею заправляет торговая палата, а я заправляю торговой палатой. В прошлом году мы собрали почти семнадцать тысяч долларов для детского отделения больницы Приозерья.
– А почему бы вам сейчас не взять с меня за билет?
– Лотерея начинается в тот день, когда рухлядь вытащат на лед, – сказал Хинцельман и глянул из окна Тени на озеро. – Ну и холодно же там. Наверное, на пятьдесят градусов вчера ночью похолодало.

– Действительно, в одночасье, – согласился Тень.
– В былые времена мы молились о таких похолоданиях, – сказал Хинцельман. – Мне отец рассказывал.
– Вы молились о таком холоде?

– Ну да, другого способа у поселенцев выжить тогда не было. Провизии на всех не хватало, и в те времена нельзя было просто поехать к Дейву и набить тележку, нет, сэр. Поэтому мой дедуля подумал-подумал и придумал: когда наступал холодный день, как сегодня, он брал мою бабулю и детей, моего дядю и тетю и моего папу, он был самый младшенький, и швею, и батраков и вел их всех к ручью, где давал выпить рома с травами – по рецепту, который привез из Старого Света, – а потом лил на них воду из ручья. Разумеется, они тут же покрывались льдом, становились такие же холодные и неподвижные, как синие эскимо. А потом тащил к загодя вырытой и выстеленной соломой яме и складывал туда всех, одного подле другого, как полешки, а вокруг набивал солому. Потом он накрывал яму большой крышкой из досок, чтобы всякие твари до людей не добрались – тогда в округе водились медведи и волки и еще многие, кого сегодня в наших краях не увидишь, например, ходагов, ходаги – это всего лишь выдумка, и я не стану испытывать вашу доверчивость, рассказывая вам всякие байки, нет, сэр, – он накрывал ров промасленной парусиной, и следующий же снегопад совсем покрывал яму, только флаг над сугробом торчал. Дедуля этот флаг втыкал в снег, чтобы знать, где у него яма.

Тогда дедуля зимовал в свое удовольствие, и ему не приходилось тревожиться, хватит ли у него еды или топлива. А когда видел, что весна вступает в свои права, то шел к флагу и раскапывал снег, отодвигал плиту, доставал домочадцев и усаживал всю семью перед огнем оттаивать. Никто никогда не возражал, кроме одного батрака, который однажды лишился уха из-за семейной мыши: та отъела ему ухо, когда дедуля неплотно задвинул крышку. Разумеется, в те годы у нас были настоящие зимы. Тогда такое можно было делать. А в нынешние мокрые зимы уже и не холодает по-настоящему.

– Не холодает? – спросил Тень, разыгрывая из себя простака и крайне этим наслаждаясь.
– Нет, последняя такая была в сорок девятом, да вы слишком молоды, чтобы ее помнить. Вот это была зима. Вижу, вы средство передвижения себе купили.
– Ага? Что скажете?

– По правде сказать, мальчишка Гунтеров никогда мне не нравился. У меня был ручей с форелью подальше в лесу, на задах моего участка, ну, собственно говоря, земля принадлежит городу, но я положил камни в воду, устроил запруды, какие любит форель. Таких красавиц ловил – одна рыбина была в целых семь футов, – а этот маленький Гунтер разнес все камни, да еще грозился донести на меня в Департамент охраны природы. Теперь он в Грин-Бей, а скоро снова сюда вернется. Будь в этом мире справедливость, он исчез бы как зимний беглец, но нет. Цепляется, как репей за вязаную жилетку. – Хинцельман начал раскладывать на столе содержимое подарочной корзинки. – Это желе из яблок-кислиц Катерины Паудермейкер. Она дарит мне горшочек к каждому Рождеству больше лет, чем вы живете на свете, и что самое печальное, я никогда ни одного не открыл. Они стоят все у меня в подвале – штук сорок, а может, и все пятьдесят. Может, я когда-нибудь открою один и узнаю, что это и впрямь вкусно. А пока вот вам горшочек. Может, вам оно понравится.

– Что такое зимний беглец?
– Гм. – Отодвинув шерстяную шапочку, старик потер висок розовым указательным пальцем. – Ну, мы в Приозерье в этом не одиноки, у нас хороший городок, лучше многих, но и мы не совершенны. Посреди зимы какой-нибудь подросток, случается, психует от жизни в четырех стенах, когда слишком холодно, чтобы выйти на улицу, а снег такой сухой, что и снежка из него не слепить – под руками рассыпается…
– Они убегают?
Старик серьезно кивнул:

– На мой взгляд, во всем виновато телевидение, показывают детям все то, чего они никогда иметь не смогут, – «Даллас», и «Династия», и прочая ерунда. У меня телевизора нет с восемьдесят третьего, только черно-белый, который я держу в шкафу на случай, когда приезжают родственники, а по телику собираются транслировать важный матч.
– Принести вам что-нибудь, Хинцельман?

– Только не кофе. От него у меня изжога. Просто воду. – Хинцельман покачал головой. – Самая большая проблема в наших краях – бедность. Не та бедность, какая была во времена депрессии, но скорее… как называется то, что ползет изо всех щелей, как тараканы?
– Коварный? Подстерегающий?

– Вот-вот. Подстерегающая. Лесопильни мертвы. Шахты мертвы. Туристы не забираются на север дальше Деллс, если не считать десятка охотников и ребятишек, которые приезжают с палатками отдыхать на озерах, но и они денег в городках не тратят.
– А ведь Приозерье выглядит процветающим.
Голубые глаза старика блеснули.

– И поверьте мне, на это уходит немало труда. Тяжелого труда. Но это хороший городок и стоит всех трудов, какие вкладывают в него жители. В моем детстве и моя семья была бедной. Спросите меня, насколько мы тогда были бедными.
Тень снова состроил честное лицо и спросил:
– Насколько бедны вы были в детстве, мистер Хинцельман?

– Просто Хинцельман, Майк. Мы были такими бедными, что даже огонь нам был не по карману. В ночь перед Новым годом отец сосал мятный леденец, а мы, детишки, стояли кругом, протянув руки, и купались в исходившем от него тепле.
Тень едва не фыркнул. Хинцельман снова натянул на лицо лыжную маску, а на плечи – просторное клетчатое пальто, вынул из кармана ключи от машины и, наконец, последними надел толстые варежки.

– Если заскучаете тут, просто поезжайте в магазин, спросите там меня. Я покажу вам мою коллекцию блесен для рыбной ловли, которые сам смастерил. Надоем вам так, что вернуться домой будет облегчением. – Голос его был приглушенным, но слова слышались ясно.
– Обязательно, – улыбнулся Тень. – Как Тесси?
– В зимней спячке. Она раньше весны уже не выедет. Берегите себя, мистер Айнсель.
Уходя, он закрыл за собой дверь.
В квартире стало еще холоднее.

Тень надел пальто и варежки. Потом сапоги. Он едва видел теперь что-либо в окно: корка льда на внутренней стороне стекла превратила вид на озеро в абстрактную картину.
Его дыхание облачком клубилось в воздухе.

Тень вышел из квартиры на деревянную веранду и, постучав в соседнюю дверь, услышал женский голос, который кричал кому-то замолчать ради Бога и приглушить телевизор. Ребенку, подумал он, взрослые так друг на друга не кричат. Дверь приотворилась, и в щель на него настороженно уставилась усталая женщина с длинными, очень черными волосами.
– Да?
– Здравствуйте, мэм. Я Майк Айнсель. Ваш сосед из квартиры рядом.
Выражение ее лица не изменилось ни на йоту.
– Да?

– Мэм. В моей квартире лютый холод. Из радиатора едва идет тепло, но его не хватает, чтобы согреть комнату.
Она смерила его взглядом с головы до ног, потом уголки губ тронула улыбка, и она сказала:
– Тогда входите. Если вы не войдете, и у нас тоже тепла не останется.

Он вошел в квартиру. Повсюду на полу валялись разноцветнее пластмассовые игрушки. У стены высилась горка порванных рождественских оберток. Маленький мальчик сидел вплотную к телевизору, в видеомагнитофон была вставлена кассета с диснеевским «Гераклом», и мультипликационный сатир кричал и бил копытами, скача по экрану. Тень постарался держаться к телевизору спиной.

– О'кей, – сказала женщина. – Вот что вам надо делать. Сначала вам надо заклеить окна, все, что нужно, можно купить у Хеннингса, это как утепляющие прокладки, только для окон. Наклейте пленку на окна, если хотите, чтобы было красиво, высушите феном, пленка продержится всю зиму. Это не даст улетучиваться теплу. Потом купите пару обогревателей. Бойлер в доме старый и с настоящим холодом не справляется. В последние годы зимы были теплые, так что думаю, нам надо быть благодарными. – Тут она протянула ему руку: – Маргерит Ольсен.

– Приятно познакомиться, – сказал Тень, стягивая варежку. Они пожали руки. – Знаете, мэм, я всегда думал, что Ольсены несколько блондинистее вас.
– Мой бывший муж был самый настоящий блондин. Белокурый и розовый. Под дулом пистолета не смог бы загореть.
– Мисси Гунтер сказала, вы пишите для местной газеты.

– Мисси Гунтер всем все рассказывает. Не знаю, зачем нам нужна газета, когда у нас есть Мисси Гунтер. – Маргерит кивнула. – Да. Пишу время от времени передовицы, но большую часть новостей пишет мой редактор. Я веду колонку краеведения, садоводства, мнений читателей каждое воскресенье и колонку «Новости общины городка», которая рассказывает – в отупляющих подробностях, – кто с кем обедал на пятнадцать миль в округе. Или кто кого пригласил на обед.

– Кто кого? – вырвалось у Тени. – Винительный падеж.
Встретив взгляд черных глаз, Тень испытал приступ дежавю. «Я уже был здесь, – подумал он. – Нет, она мне кого-то напоминает».
– Во всяком случае, так вы согреете свою квартиру, – сказала она.
– Спасибо, – ответил Тень. – Когда у меня будет тепло, вы с малышом обязательно должны прийти в гости.
– Его зовут Леон, – сказала она. – Рада с вами познакомиться, мистер… Извините.
– Айнсель, – сказал Тень. – Майк Айнсель.

– И что это за фамилия Айнсель? – спросила она.
Тень понятия не имел.
– Моя фамилия, – только и ответил он. – Боюсь, я никогда особо не интересовался историей семьи.
– Норвежская, наверное? – спросила она.
– Ни о чем таком не знаю. – Тут он вспомнил дядюшку Эмерсона Борсона и добавил: – Во всяком случае, с этой стороны.

К тому времени когда приехал Среда, Тень затянул окна кусками прозрачного пластика, в главной комнате у него работал один обогреватель, а в спальне – другой. В квартире было почти уютно.
– Что, черт побери, за пурпурное дерьмо ты себе купил? – вместо приветствия спросил Среда.
– Ну, на моем дерьме уехал ты, – ответил Тень. – Кстати, где оно?
– Сдал в Дьюлуте, – отмахнулся Среда. – Осторожность никогда не повредит. Не беспокойся, свою долю, когда все закончится, ты получишь.

– Что я тут делаю? – спросил Тень. – Я хочу сказать, в Приозерье. Не вообще на свете.
Среда улыбнулся той свой улыбкой, за какую Тени всегда хотелось его ударить.
– Ты живешь здесь потому, что это последнее место, где они станут тебя искать. Я держу тебя здесь подальше от чужих глаз.
– Говоря «они», ты имеешь в виду федералов.

– Вот именно. Боюсь, Дом на Скале нам теперь недоступен. Немного неудобно, но мы справляемся. Пока всего лишь топанье ногами и размахивание флагами, парады, да вольтижировка перед началом настоящих военных действий. Похоже, все, против ожидания, несколько задерживается. Думаю, они будут выжидать до весны. До тех пор все равно ничего серьезного не случится.
– Как это?

– Потому что сколько бы они ни болтали о микромиллисекундах и виртуальных мирах, изменениях парадигмы и всем прочем, они все равно живут на этой планете и все равно связаны годовым циклом. Это мертвые месяцы. И победа, одержанная в них, – мертвая победа.
– Понятия не имею, о чем ты говоришь, – отозвался Тень. Что было не совсем верно. У него было смутное представление, и он надеялся, что ошибался.

– Тяжелая будет зима, и мы с тобой как можно разумнее используем отпущенное нам время. Мы соберем войска и выберем поле битвы.
– Идет, – сказал Тень, зная, что Среда говорит ему правду или хотя бы ее часть. Война надвигалась. Нет, не так: война уже началась. Надвигалась битва. – Сумасшедший Суини сказал, что работал на тебя, когда мы встретились в тот вечер в баре. Он сказал так перед смертью.

– А стал бы я нанимать кого-то, кто не смог бы одолеть такого жалкого бродягу в драке посреди захолустного бара? Но не бойся, ты с тех пор сторицей отплатил мою веру в тебя. Ты бывал когда-нибудь в Лас-Вегасе?
– В Неваде?
– В нем самом.
– Нет.
– Мы вылетаем туда из Мэдисона сегодня вечером, на ночном рейсе как джентльмены, чартер для больших шишек. Я убедил их, что нам надо лететь этим самолетом.
– Тебе не надоедает лгать? – мягко полюбопытствовал Тень.

– Ни в коей мере. И вообще это правда. Мы играем по самой высокой, какая есть, ставке. Дорога до Мэдисона не займет у нас больше пары часов, трасса чистая. Так что выключай обогреватели и закрой за собой дверь. Будет ужасно, если ты сожжешь дом в свое отсутствие.
– С кем мы встречаемся в Лас-Вегасе?
Среда назвал ему имя.
Тень выключил обогреватели, упаковал в дорожную сумку вещи, потом вдруг повернулся к Среде:

– Послушай, это, конечно, глупо звучит. Я знаю, ты только что сказал, с кем мы встречаемся, но вроде как… У меня только что мозги заело или еще что. Все пропало. Скажи еще раз с кем?
Среда сказал ему еще раз.
На сей раз Тень почти запомнил. Имя вертелось у него на кончике языка. Жаль, что он не слушал внимательнее, когда Среда говорил. Тень оставил попытки вспомнить.
– Кто сядет за руль? – спросил он.
– Ты, – отозвался Среда.

Они спустились по лестнице на оледенелую дорожку, а по ней туда, где стоял черный «линкольн». Тень сел за руль.

Входящего в казино со всех сторон одолевают искушения, и чтобы отклонить, их нужно быть каменным, безмозглым и на удивление лишенным жадности. Только послушайте: автоматные очереди серебряных монет, которые валятся и льются на подносик однорукого бандита и, пересыпаясь через край, падают на ковер с монограммами, сменяются прельстительным лязгом щелей автоматов; нестройный перезвон гаснет в огромной комнате, стихает до умиротворяющего щебетания, и к тому времени, когда посетитель подходит к карточным столам, отдаленные звуки слышны ровно настолько, чтобы горячить кровь.

Все казино владеют тайной, которую они скрывают, охраняют и ценят как святейшую из своих мистерий. Ибо большинство людей играют не ради того, чтобы выиграть деньги, хотя это и рекламируют, продают, утверждают и видят во сне. Но это просто утешительная ложь, которая помогает игрокам войти в огромные, вечно открытые, манящие двери.

А тайна такова: играют для того, чтобы деньги проиграть. Люди приходят в казино ради мгновений, в которые чувствуют себя живыми, ради того, чтобы катиться с вращающимся колесом и поворачиваться с картами и теряться с монетами в щелях автоматов. Они могут хвастать ночами выигранными суммами, пачками банкнот, унесенными из казино, но бережно хранят, тайно лелеют в душе свои проигрыши. Это своего рода жертвоприношение.

Деньги текут через казино непрерывным потоком зелени и серебра, льются из рук в руки, от игрока к крупье, а потом к кассиру, к менеджеру, к охране и оказываются наконец в святая святых, в счетной комнате. И здесь, в тишине, они отдыхают, здесь зеленые банкноты сортируют, укладывают в пачки, снабжают индексом. Эта счетная комната понемногу отходит в прошлое, ибо все больше и больше через казино текут виртуальные деньги: электрическая последовательность «вкл.-выкл.», последовательность, несущаяся по телефонным линиям.

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь