Школа, школа…

Как я уже писал, Тима пошёл в школу во второй декаде февраля – сразу после путешествия по стране и примерно через 2,5 недели после приезда. Для того чтобы попасть в школу, нам пришлось зарегистрироваться в квартире отсутствующего хозяина, затем получить направление именно в школу «Римальт» в местном отделе образования и затем уже принести это направление в школу. Нам назначили первое посещение и знакомство.

Непосредственно накануне первого похода в школу у нас случилась и первая авария. Появилось немножко свободного времени, мы решили посмотреть какое-нибудь кино, я подключил ноутбук к телевизору, и случайно нашёл видео Тимкиного класса, снятое год назад. Со смехом включили, начали смотреть. И вдруг его пробило: «Это же все мои друзья». Он рыдал весь вечер, а я кусал себе локти – ну кто бы мог подумать, что простое весёлое видео так тягостно подействует на всех троих?

Наутро у нас была первая встреча в школе. Здесь есть такая должность – что-то вроде педагога-психолога-завуча. Любой ребёнок в любой момент может подойти к Софи, и пожаловаться на любую проблему – с учителями, с уроками, с одноклассниками. Этот завуч-психолог, насколько я понял, имеет очень большую власть над учителями и ее задача – решать такие проблемы.

Софи пригласила переводчика, отсадила нас в сторону, села напротив Тимура и начала очень доброжелательно задавать ему вопросы: Откуда ты приехал? Как ты учился? Много у тебя было друзей? Чем вы занимались? Она плавно подводила его к пониманию того, что, несмотря на то, что здесь всё будет по-другому, тем не менее, здесь он найдёт много новых друзей и ему здесь будет хорошо.

Но все её вопросы капали на вчерашнюю незажитую рану, и мне казалось, что глаза Тимы были в одном сантиметре от мокрого места, он готов был не выдержать такого допроса. Тем не менее, всё прошло хорошо и Тиму забрали в класс, а мы пошли домой.

Через пару часов ребёнок вернулся домой абсолютно счастливым. Говорит: «Я когда заходил в класс, готов был расплакаться. Но не понял, в какой момент это делать. Потому, что когда Софи сказала классу, что я их новый ученик – они повскакивали с мест, начали кричать «УРА!», подбегать, обнимать, хлопать меня по плечу, и вообще, так радовались, как будто ждали меня всю жизнь».

Тима пошел в пятый класс, хотя в России учился в четвертом – здесь дети учатся с шести лет и он ходит в школу со своими ровесниками. Мы не покупали ничего, кроме рюкзака и канцелярских принадлежностей, но сдали по 580 шекелей на полгода. Я получил чек на эту сумму и тщательно его перевёл: путешествия, экскурсии, библиотека, пользование программным обеспечением, страховка от несчастного случая и т.д.

Все школьники должны носить форму с эмблемой школы. Формой называется монотонная футболка или толстовка зимой. По пятницам часто просят приходить в белой футболке. Одежду любых цветов можно купить в ближайшем магазине, там же достаточно сказать название школы и… забрать готовую «форму» на следующее утро. Если по расписанию есть физкультура – дети ходят в школу в спортивной форме.

Занятия начинаются в 8:00, Тима выходит из дома в 7:50. Кстати, в школу он ездит на скейте (это вообще отдельная тема – скейт мы купили ему во второй день пребывания в Израиле и всю весну он с ним не расставался). Возвращается около 14 часов. Есть большая перемена, когда вся школа высыпает на двор. В это время как раз происходят жесточайшие футбольные матчи между хей-эхат, хей-штайм и хей-шалош (пятый-один, пятый-два и пятый-три), про который Тима потом взахлёб нам рассказывает. Вообще, тема футбола здесь очень развита – пацаны, буквально, болеют Барсой и Реалом.

Сразу после 40-минутной большой перемены начинается короткая 20-минутная обеденная перемена. Все едят то, что принесли из дома. Поэтому Лена в школьные дни встает в 5:30, чтобы приготовить Тиме не только завтрак, но и школьный обед.

Территория школы огорожена, на входе сидит охранник, который не пропустит в школу родителей, пока не выяснит, к кому они направляются. И уж тем более, не выпустит ребёнка без родителей. Мало того, чтобы забрать ребёнка из школы пораньше нужно выписать специальный бланк у учителя, подписать у секретаря школы и, затем показать его охраннику. Иначе не выпустят.

Спустя месяц после начала учёбы Тима сказал, что потерял различие между русским и английским языками – он постоянно со всеми общается на английском. Что помогло ему понимать ребят и учителей, но затормозило иврит.

Он учит математику, английский, танах (это, скорее, история через еврейскую призму), иврит. Нам обещали, что танах заменят ивритом, но на деле изучение иврита в школе проходило с большим скрипом – нерегулярно и несистемно. Новым репатриантам положено получать 10 часов иврита в неделю, на деле в школе получается меньше. Я даже дважды ходил разбираться к директору, но воз, похоже, и ныне там.

В конце мая в родительский чат пришло сообщение о родительском собрании. Здесь собрания проходят в виде индивидуальной беседы с учителем. Но в списках, напротив нашей фамилии стоял прочерк. Чрезвычайно возмущенные этим вопиющим фактом дискриминации, мы пошли в школу. Охранник, видимо, чувствовал угрозу, которую мы источали, поэтому пропустил нас с трудом. Нашей учительницы Иланит не было на месте и мы направились прямо к завучу-психологу Софи. От нашего напора та потеряла дар английской речи. С трудом удалось выяснить, что Иланит хотела бы поговорить с нами в присутствии переводчика, и она назначит нам встречу позже, когда найдёт, кто будет переводить.

Наконец, встреча состоялась. Иланит много нам рассказывала, какой у нас общительный и лёгкий мальчик, а мы ждали от неё информации об его оценках и перспективах. Проходящая мимо учительница английского подхватила эстафету расхваливания, объясняя, как хорошо Тимур владеет нерусским языком.

Но мы всё время клонили в сторону, и пытали, пытаясь выяснить другое. Наконец, стало понятно, что чуда не произошло и Тима не заговорил ВДРУГ на иврите, как на родном – как нам обещали здесь все. Мало того, за 4 месяца он взял очень мало языка, поскольку занятия, которые он проходил, были бессвязными и бессистемными. Нужно сказать, что сразу после начала нашей учёбы в ульпане, мы записали и Тиму в детскую группу городского ульпана и два раза в неделю я ездил с ним в центр Нетании. Вдобавок к этому мы три месяца брали частные уроки у преподавателя из ульпана.

Но чуда не произошло. Язык сам не вошел. И теперь осенью нам предстоит решать задачу системного изучения языка для Тимура.

Оглавление | Следующий

ЖЖ там, а телеграм здесь