Пропавший без вести

Утром 20 мая 1968 года на Передовую Оперативную Базу-1, расположенную на Центральном плато во Вьетнаме, поступил экстренный вызов. Где-то в 400 км к северо-западу, на границе с Лаосом, группа американских и южновьетнамских солдат оказалась под вражеским огнем. Как докладывал командир группы, в бою были убиты несколько вьетнамцев и как минимум один американец. Он потребовал немедленно восполнить потери и эвакуировать раненых. Прижимая винтовку к плечу, сержант по оперативным вопросам Джон Хартли Робертсон покинул лагерь и через грязный внутренний двор направился к ожидавшему его вертолету Сикорский CH-34D. 

Мускулистый и стройный, тридцатишестилетний Робертсон был кадровым офицером среди новобранцев. Сразу после окончания школы он поступил на военную службу в родной Алабаме, был распределен в «зеленые береты» (силы специального назначения Армии США — прим. Newочем) и провел несколько лет, готовя десантников на базе Форт-Беннинг в Джорджии. В середине 1960-х, когда США все больше и больше бомбардировали Вьетнам, его направили в Азию, чтобы он присоединился к секретному подразделению спецназа США «Командование по оказанию военной помощи Вьетнаму — группа исследований и наблюдений», или MACV-SOG, имевшему близкие связи с ЦРУ. Робертсон стал частью группы, которая занималась тщательным «поиском и уничтожением» и разведкой обстановки в Лаосе и королевстве Камбоджа. В апреле 1968 года, проведя 2 года в Юго-Восточной Азии, Робертсон был награжден Бронзовой Звездой за проявленную храбрость, когда он без потерь вывел своих солдат из боя с силами Вьетконга. 

«Его действия вдохновляли тех, кого должны были эвакуировать», — позднее было написано в рекомендательном письме от Военного Министерства США, где его также отметили за «храбрость, достойную подражания». 

Устроившись на откидном сиденье CH-34D, Робертсон поднял большой палец вверх, чтобы дать знать пилоту ВВС Республики Вьетнам, что все в порядке, и расслабился, пока вертолет стартовал со взлетной площадки. Робертсон должен был полностью понимать порученную ему миссию: его одного отправили на вьетнамском вертолете в самое сердце Лаоса — страны, в которой официально не было военного присутствия США, в регион долины Ашау, охраняемый двумя отборными батальонами Вьетконга и окруженный несколькими рядами противовоздушного вооружения. А Робертсона отправляли в подмогу. При худшем сценарии шансы спастись у него были малы. 

Ближе к полудню вертолет, в котором летел Робертсон, наладил связь с американским и южновьетнамским коммандос, которые расчистили верхушку холма и обороняли ее по периметру. По словам находившихся там американских солдат, вертолет был уже близок к цели, но по нему открыли вражеский огонь. «Сикорский» прочен и даже ненагруженный весит 4 тонны, однако он вовсе не пуленепробиваемый. Пилот попробовал резко сменить курс и зайти с другой стороны, но не успел далеко улететь. Коммандос наблюдали, как из подлеска вылетела ракета и ударила в бок вертолета. Он вспыхнул ярким пламенем, и, когда заглохли двигатели, упал где-то в долине неподалеку и взорвался. 

Тело сержанта Джона Хартли Робертсона так никогда и не нашли. 

Весной 2008 года христианский миссионер Том Фонс был в Камбодже и занимался строительством колодцев. От местного пастора до него дошел слух об американском солдате, которому удалось пережить крушение вертолета в Лаосе весной 1968 года. По словам пастора, солдат, бывший «зеленым беретом», позднее женился на медсестре, работавшей в тюрьме Демократической Республики Вьетнам. Он присвоил документы ее погибшего мужа и вместе с женой отправился жить в провинцию Донгнай в южной части Вьетнама. Местные жители знали его под именем Донг Тан Нгок. Но, по словам пастора, на самом деле его звали Джон Хартли Робертсон. 

Любой другой человек отнесся бы к этой истории как к фантазии, но Том Фонс понял, что это не его случай.

«Я знаю, каково быть покинутым и какие это может иметь последствия. Я подумал: если я, зная о том, что где-то там живет американец, не сделаю ровным счетом ничего для того, чтобы его отыскать — что же скажут обо мне как о человеке?» — недавно признался мне Фонс

Полный и седовласый Фаунс вырос в Мичигане. Он сутулится, и от этого складывается ощущение, что он всегда стоит в оборонительной позе. Он много времени провел в ночлежках и исправительных центрах для несовершеннолетних. В возрасте 12 лет он временно вернулся под опеку родителей и видел, как его отец погиб во время пожара. В 17 лет он разбил бутылку человеку о голову и был арестован за нападение с намерением совершить преступление. Фонс отвергал обвинение, но судья признал его виновным и дал ему выбор: тюрьма или военная служба. Фонс выбрал второе. Его распределили в пехотные войска и отправили во Вьетнам. Он прибыл туда в 1968 году, как раз к началу Тетского наступления. «Если хочешь выжить, забудь обо всем, чему тебя учили», — сказал ему солдат вместо приветствия. 

Фонс выжил в двух военных операциях, но многим из его друзей не так повезло. «Когда я видел таких же молодых, как я, людей мертвыми, и знал, что мог оказаться на их месте, что это мне могли выстрелить в сердце, я чувствовал, что часть меня погибла вместе с ними», — написал Фонс в 2007 году в мемуарах, посвященных войне, которые он издал самостоятельно и назвал «История Солдата» (A Soldier’s Story). В 1980-х он искупил свою вину, принимая участие во все более опасных заграничных миссиях. Он был на Балканах и в Южном Судане, где он раздавал еду и одежду, тайно поставлял библии для повстанцев на Москитовом берегу. Он перенес малярию, тиф и гепатит. Те месяцы, на которые он пропадал из дома, плохо сказывались на его жене Джулии и их четверых детях. Но Фонс верил в то, что он был избран Богом. Он любил говорить, что дал два обета, один сослуживцам — не оставлять никого, а другой Богу — дарить всем любовь. 

Благодаря истории человека по имени Данг Тан Нгок, таинственного незнакомца из провинции Донгнай, Фонс смог испытать свою веру.

«Я все вспоминал притчу о потерянной овце. Жил-был пастух, который пас 100 овец. Ну, и когда одна из них пропала, это значило, что он может потерять и оставшихся 99. А если он найдет ее, он не просто найдет потерявшуюся овцу, но и все оставшееся стадо, которое он уже не упустит»

Фонс начал искать информацию об американце во Вьетнаме, заручившись помощью камбоджийского пастора с западным именем Эймс. Пастор сказал, что может раздобыть телефонный номер Нгока. К сожалению, Фонс не смог бы самостоятельно поговорить с американцем: ему рассказали, что Джон Хартли Робертсон после пережитых тяжелейших физических и психологических травм больше не помнит английский язык. В этом была виновата армия Демократической Республики Вьетнам. 

Вместо этого Фонс слушал короткий телефонный разговор Эймса и Робертсона: «Джон говорит, мы без проблем можем навестить его». 

На следующий день Эймс, Том Фонс и его кузина Джо Фонс, парамедик, часто ездившая вместе с Томом в его заграничные поездки, забрались в фургон и через всю страну поехали из Камбоджи в провинцию Донгнай. Поездка по крутым горным серпантинам с разбитым асфальтом заняла у них 8 часов. Во второй половине дня они вошли в маленькое бунгало в Донгнае. Над подъездной дорожкой были повешены навесы, защищающие от солнца. 

Робертсон встретил их на пороге. Он был очень худым, лицо его было покрыто морщинами. Ростом он был чуть больше 180 см, а тонкие пряди седых волос он откинул со лба назад. Он со слезами на глазах пригласил гостей внутрь и предложил присесть в гостиной. Но как только американцы устроились поудобнее, из кухни вышла его пожилая жена и на вьетнамском стала кричать на Тома и Джо. Пастор очень старался перевести. Она говорила: «Он не американец. Он вьетнамец!» Робертсон поспешно вывел ее из комнаты. 

Когда они вернулись, мнение женщины изменилось. «Она говорила: „Я соврала. Он американский солдат. Я просто боюсь за свою семью“» — вспоминает Фонс. 

В течение следующих нескольких часов Робертсон потчевал Эймса и Фонса историями о своей военной карьере, перечисляя американские базы, существовавшие в 1960-х годах. Он так же хорошо разбирался в воздушной технике, которая использовалась в то время. Он спрашивал, все ли в порядке с его семьей и живы ли еще его родители. 

Этого Фонс не знал и посоветовал Робертсону поехать с ним в посольство США, чтобы установить личность по отпечаткам пальцев и таким образом получить доступ к своей прошлой жизни. Боясь вмешательства вьетнамского правительства, Фонс предложил поехать в посольство, расположенное в городе Пномпень, а не в более ближнее консульство в Хошимин. К его удивлению, Робертсон согласился. Меньше чем за день они добрались до Пномпеня. Робертсон сидел у окна с умиротворенным выражением лица. 

Между 1965 и 1975 годами примерно 58 000 американских военнослужащих погибли на войне в Юго-Восточной Азии. По примерным подсчетам, 153 000 были ранены. Более 2 000 считаются пропавшими без вести во время конфликта, который разразился на территории нескольких государств, океанов, джунглей и гор, раскинувшихся на сотни километров. 

На протяжении многих лет, много времени спустя после падения Сайгона, во многих американских семьях продолжали верить, что те солдаты все еще заключены в далеких тюрьмах и ждут, когда их вернут домой. (Это отражено, например, в ленте 1984 года «Пропавший без вести» с Чаком Норрисом и «Рэмбо: Первая кровь». В обоих фильмах главный герой отправляется во Вьетнам с тем, чтобы вызволить группу военнопленных. Это только укрепило уверенность людей.) Черные флаги в память о военнопленных и пропавших без вести были вывешены на фасаде нью-йоркской биржи и развевались над Белым домом.

«Благоразумный человек не стал бы заговаривать о военнопленных и их жизни на общественной встрече или в незнакомом баре. Вера в их существование, страдания и в то, что они — предатели, зачастую настолько сильна, что имеет сходство с религией», — написал профессор Ратгертского университета Х. Брюс Франклин в 1992 году в своем научном труде M.I.A. or Mythmaking in America (Пропавшие без вести или американская мифология)

В 1993 году, комитет Сената под председательством Джона Керри, целью которого отчасти была борьба со спекуляциями на тему пропавших без вести, постановил, что «хотя у Комитета есть некоторые сведения, предполагающие возможность того, что некоторые военнопленные живы до сих пор, и хотя некоторая информация все еще нуждается в более подробном расследовании, Комитет не располагает в данный момент никакими фактами, подтверждающими то, что хотя бы один американский гражданин находится в заключении в Юго-Восточной Азии». 

И все же многие ветераны, и Фонс вместе с ними, отказались согласиться с результатами работы Комитета, увидев за ними политическую подоплеку. Это убеждение сохранилось и в новом тысячелетии. «Я был там, и это факт, что там во Вьетнаме, мы потеряли целые отряды солдат. Вы не можете убедить меня в том, что мы доставили домой всех, кто там был», — убеждал меня Фонс прошлой весной. 

Прежде чем встретиться с мужчиной в провинции Донгнай, Фонс постарался по крупицам собрать биографию Джона Хартли Робертсона. Углубившись в старые военные документы, он узнал, что официально «зеленый берет» числился в списках погибших. И тем не менее Фонс допускал возможность того, что Робертсон пережил крушение. В конце концов, днем 20 мая 1968 года, армия Южного Вьетнама произвела несколько пролетов над долиной Ашау, но сухопутные войска не были задействованы из-за плотного присутствия противника; к вечеру же поисковая операция была окончательно свернута (по иронии, все солдаты, на спасение которых был послан Робертсон вернулись живыми). Нельзя ли предположить, что Робертсон выпрыгнул из вертолета, когда тот начал падать, и, серьезно раненый, попал в плен к армии Северного Вьетнама? 

Итак, в приемной американского консульства в Пномпене Фонс представился ветераном и рассказал недоверчивым камбоджийским охранникам, что он установил местоположение человека, которого считает пропавшим американским солдатом. По словам Фонса, их с Робертсоном встретили два американских чиновника, после чего проводили в основное здание для снятия отпечатков пальцев. (Соблюдая политику конфиденциальности, Госдепартамент отказался официально комментировать визит Фонса, но рассекреченные государственные документы, которые я просмотрел, подтверждают, что отпечатки пальцев действительно были сняты). 

В ожидании результатов Робертсон и Фонс вернулись в гостиницу. Мобильный Фонса зазвонил во время ужина: отпечатки не совпали. Фонс вспоминает, что просил работников посольства провести дополнительные тесты. Робертсон знал слишком много, чтобы не быть настоящим, возражал он — в конце концов, перед ним мог сидеть другой пропавший американский военный. Но работники консульства были непреклонны.

«Они говорили: „Мы не хотим растрачивать деньги налогоплательщиков“», — вспоминает Фонс. «Я отвечал: „Вы шутите? Вы сидите здесь, в этом многомиллионном комплексе, и не проведете еще несколько тестов ради парня, который утверждает, что он — гражданин Америки?“ Честно говоря, из-за этого я начал только сильнее стараться. Что-то безусловно было не так»

До этого момента Фонс вел расследование в основном самостоятельно. Но в 2009 году друзья по церкви познакомили его с режиссером Патриком Портелансом, который узнал о его открытии в провинции Донгнай и хотел снять документальный фильм о Джоне Робертсоне. Фонс был восхищен открывшимися возможностями: фильм мог бы помочь надавить на американское правительство. 

Джо и Том Фонсы купили билеты на самолет до Пномпеня, покрыв расходы Портеланса, а по прибытии поехали с ним в Донгнай. Портеланс рассказал мне, что перед поездкой он ознакомился с исследованием Фонсов и был «примерно на 50 процентов» уверен, что человек в Донгнае — тот самый Робертсон. «Поговорив с этим человеком, я стал уверен, скажем, процентов на 75», — отметил Портеланс. Он вспомнил, что, когда Робертсона через местного переводчика расспрашивали о детстве или семье, он извинялся и хмурил брови, стучал по лбу тонким пальцем: эти воспоминания пропали. И то, как он описывал крушение вертолета, не совпадало с военными отчетами — он говорил, что на борту вертолета было несколько американцев.

Тем не менее, Портеланс, который сам недавно пострадал в вертолетной аварии во время съемок гонок на катерах на севере штата Нью-Йорк, не понаслышке знал, что травма головы может навести в мозге путаницу. «По сей день я смотрю на некоторые фотографии с самим собой и не могу вспомнить, как делали этот снимок», — поделился со мной режиссер. 

Робертсон, как обычно, покладистый, проводил Портеланса и Фонсов до отеля, где Джо Фонс, парамедик, попросила Робертсона раздеться для медицинского осмотра. Абсурдность просьбы, кажется, не беспокоила Робертсона: он быстро снял рубашку, штаны и нижнее белье. Джо обратила внимание на отсутствие у него крайней плоти — обрезание было редкостью во Вьетнаме — и обширные рубцы на животе и груди. Она попросила Робертсона открыть рот для буккального мазка, чтобы после провести ДНК-тест, и взяла кровь из вены. 

За окном начало смеркаться. Фонсы и Портеланс пообещали как можно тщательнее исследовать пробы. В ответ Робертсон обнял каждого из них, обхватив своими длинными руками. Его лицо вновь блестело от слез. 

Просматривая материалы, снятые во Вьетнаме, Портеланс понял, что нашел главную историю в своей жизни. Но у него было отснято только 20 часов. Чтобы достойно осветить эту тему, ему необходимо было вернуться в Донгнай, что представлялось невозможным из-за его слабого физического состояния. Из-за травмы головы он постоянно испытывал усталость и головокружения, и, кроме того, плохо спал. В 2010 году Портеланс обратился к уважаемому канадскому режиссеру Майклу Йоргенсену, среди работ которого был получивший премию «Эмми» эпизод телесериала Nova, чтобы убедить его присоединиться к съемкам. По словам Портеланса, они с Йоргенсеном заключили договор о совместной работе (после Портеланс обвинял канадца в вытеснении его с проекта; Йоргенсен все отрицает). 

Йоргенсен поговорил по телефону с Томом Фонсом и заказал экземпляр его книги. Он залпом ее прочел. «Это история о парне, которого глубоко ранили еще в детстве, который с трудом переживал увиденное на войне — но, наконец, встал на путь к исцелению. Это стало для меня решающим фактором, и не важно, был ли на самом деле этот человек Джоном Робертсоном», — рассказал мне Йоргенсен. 

В итоге он посетил Вьетнам дважды. Сначала с Фонсами и Хуг Чанем, вьетнамо-канадским переводчиком, затем — с отставным десантником Эдом Маони, которого Робертсон тренировал в Форт-Беннинге. Будучи молодым новобранцем, Маони, как и другие сержанты, был очарован выправкой и умом Робертсона. «Он стал воплощением наших представлений об идеальном солдате», — недавно признался мне Маони. 

В 1991 году, на встрече сослуживцев, Маони узнал о судьбе Робертсона и погрузился в состояние, которое позже назвал «полным отрицанием». Ему казалось невообразимым, что его бывший наставник мог просто исчезнуть в огне. На протяжении двух десятилетий он общался с ветеранами MACV-SOG, пытаясь собрать воедино детали крушения. Он также обращался к семье Робертсона, которая, судя по всему, была сломлена исчезновением Джона. Один из родственников рассказал мне, что отецу Джона, Джо Робертсону, особенно тяжело жилось без сына — он любил его больше всех; Джон был золотым ребенком: награжден медалями, герой войны. Джо умер в 1970 году. «Эта потеря убила Джо, я уверен. После этого все и пошло прахом». Жена Робертсона снова вышла замуж и сменила фамилию. Без Джона, как связующего звена, его единственный брат и сестры постепенно отдалились друг от друга. 

В 2002 году Маони раздобыл адрес электронной почты жены Робертсона, но она наотрез отказалась общаться. «Ей часто писали о Джоне», — позже написал Маони в своем блоге. «Все эти сообщения оказывались фальшивыми, предоставленная информация о Джоне была совершенно неверной. Вспоминая переписку с женой Джона, я понимаю, почему она не захотела меня выслушать. Поэтому я оставил ее в покое и больше не пытался с ней связаться». 

Но теперь, спустя почти полвека, Маони наконец представилась возможность снова встретиться с Робертсоном . «Я был в полном восторге», — описывал он свою поездку в Донгнай в 2012 году. «Я помню, как приехал туда, и, взглянув на него, сразу понял, что это он. Я не мог его ни с кем перепутать». (То, что настоящий Джон Робертсон был белым, а у человека в Донгнае были азиатские черты, не смутило Маони. Когда я позднее спросил его об этом, он ответил, что с возрастом внешность меняется). 

Их встреча, заснятая Йоргенсеном, в ресторане в Донгнае завораживает: Том Фонс подает пример, обнимая Робертсона и называя его «земляком». Маони, одетый в белую футболку, бежевые шорты с карманами и белые кроссовки, держится позади. Сначала они с Робертсоном пожимают друг другу руки, а затем неловко обнимаются. «Давно не виделись», — поприветствовал Маони Робертсона. Со своей стороны, Робертсон, кажется, вообще не узнал Маони. 

Позже Йоргенсен снимет, как Джо Фонс спрашивает у Маони, верит ли он, что это тот самый Робертсон. На что Маони дает однозначно утвердительный ответ: «Это Джон Хартли Робертсон — человек, служивший в отряде „Дельта“ 1503 82-ой Воздушно-десантной дивизии с 1959 по 1961 год». 

Йоргенсен рассказал мне, что опознание Робертсона Маони стало «довольно веским свидетельством». Но у него не было реальных доказательств того, что Робертсон в Донгнае был Джоном Хартли Робертсоном. К счастью, несколькими годами ранее Йоргенсену уже удалось решить подобную проблему. В 2005 году он снял фильм для канала Discovery под названием Arctic Manhunt: Hunt for the Mad Trapper об Альберте Джонсоне (известный преступник, прошедший 240 километров по арктической тундре, чтобы оторваться от преследователей — прим. Newочём). Чтобы пролить свет на детство Джонсона, Йоргенсен попросил судмедэксперта измерить уровень содержания изотопов кислорода в зубах этого таинственного человека. Поскольку уровень не меняется после взросления, тест может установить, где человек вырос. 

Режиссер предложил провести такой тест и для Робертсона, засняв после то, как местный стоматолог вырвал его коренной зуб. Анализ проводила Лесли Чессон, президент фирмы IsoForensics в штате Юта. 

Чессон, уважаемый судмедэксперт, в электронном письме рассказала мне, что до 2012 года, она не проводила тесты с зубами живого человека — изотопно-кислородный метод обычно применяется археологами и антропологами для установления происхождения давно погребенных человеческих останков. Но по настоянию Йоргенсена, она исследовала зуб как на изотопы кислорода, так и на изотопы стронция, второго возможного индикатора географического происхождения. Позднее Йоргенсен приехал в ее лабораторию в Солт-Лейк-Сити, чтобы взять интервью. «Основываясь на данных о кислороде и стронции, содержание которых мы измерили в зубной эмали, очень маловероятно, что лицо ДХР было родом из Франции или Вьетнама», — сказала она на камеру. «Очень вероятно, что в детстве, между 3 и 12 годами, он жил в США. Другими словами, очень вероятно, что он — гражданин Америки». 

Маони этого было достаточно. Осенью 2012 года он позвонил Джин Холли, старшей сестре Робертсона, живущей неподалеку от города Таскалуза. «Кажется, мы нашли твоего брата», — сказал он Джин. 

С того момента критики фильма Йоргенсена не раз указывали, что последующих событий можно было избежать, если бы режиссер просто заказал тест, сравнивающий ДНК Джин с образцами, собранными Фонсами. Но съемочная группа настаивает, — и это подтверждает один из родственников, — Джин была против тестов: она хотела поговорить с мужчиной лично. 

Зимой 2012 года Йоргенсен отправил Хуг Чаня во Вьетнам, чтобы забрать Робертсона и привезти его в Эдмонтон, где его ждала Джин. Знакомые, общавшиеся с Джин перед встречей, вспоминают, насколько сильно она изменилась, сколько в ней было оптимизма. В детстве Джонни был любимым братом Джин, и, по воспоминаниям одного из членов семьи, после его исчезновения «она потеряла частичку себя». Теперь, на закате ее жизни, ей выпал шанс снова обнять Джонни. Она не могла перестать улыбаться. 

Джин прилетела в Канаду из дома в Таскалузе с мужем, Генри Холли, с которым они были в браке 63 года, и одной из дочерей, Гейл Холли Меткальф, которая последний раз видела Джона Хартли Робертсона на своем десятом дне рождения. Воссоединение произошло 17 декабря. В финальной версии фильма Йоргенсена оно показано с нескольких разных ракурсов: Робертсон и Чань в такси, едущему по центральным улицам; Том и Джо Фонс и Эд Маони уверенно идущие к Джин Холли и Меткальф; Джин Холли в инвалидном кресле со слезами в широко раскрытых глазах. 

Когда Робертсон входит в комнату, наложенный поверх струнный саундтрек становится громче. Джин встает из кресла со счастливым вздохом, и они с Робертсоном обнимаются. Оба рыдают. «Мы никогда, никогда, о тебе не забывали», — говорит Джин, держа голову Робертсона. Позже она сказала семье, что «не сомневалась», что этот человек был ее братом. 

4 февраля Джин и Генри Холли попали в серьезную автомобильную аварию недалеко от своего дома в Таскалусе. Генри скончался из-за полученных ранений. Джин, получившая сильную черепно-мозговую травму, находится в центре реабилитации. 

Этот текст настолько велик, что не влез даже в одну страницу Telegraph.

Кликните на эти слова, чтобы прочитать продолжение