Ловец снов

4

Удивлен ли он видом серого человека с большими черными глазами, лежащего на больничной койке? Ничуть. Как только Джоунси обернулся и обнаружил малого, стоявшего позади него, голова говнюка взорвалась. Ничего себе, приступ мигрени! Кого хочешь с ног свалит! Но теперь голова парня в полном порядке: современная медицина творит чудеса.

Комната поросла красным грибком, повсюду, куда ни глянь, красно-золотистый мох: на полу, подоконнике, планках жалюзи. Узкие ручейки пробрались к плафонам и бутылке с глюкозой (по крайней мере Джоунси считает, что это глюкоза), короткие красно-золотистые плети свисают с ручки ванной и с изножия койки.

Приближаясь к серому существу, укрытому простыней до самой безволосой груди, он видит на тумбочке единственную карточку с пожеланием здоровья. ПОПРАВЛЯЙТЕСЬ СКОРЕЕ, – напечатано на изображении грустной ящерицы с пластырем на чешуйках. А внизу приписано: ОТ СТИВЕНА СПИЛБЕРГА И ВСЕХ ТВОИХ ПРИЯТЕЛЕЙ В ГОЛЛИВУДЕ.
Это сон, обычный сон, с обычной путаницей, прибамбасами и заморочками

, думает Джоунси, отлично сознавая, что это не сон. В мозгу вертятся шестеренки, перемалывая увиденное, кроша его, чтобы было легче переварить, как водится в снах: прошлое, настоящее и будущее – все смешалось, и это тоже свойство снов, но Джоунси знает, что опасно отмахиваться от этого, как от нескладной сказки-небылицы, вылезшей из подсознания. По крайней мере часть всего этого реальна.

Черные глаза навыкате наблюдают за ним. Простыня подле существа вздымается буграми. Джоунси видит, как в щель высовывается красноватая тварь, что убила Бива. Высовывается, пялится на него такими же стеклянными глазами и, помогая себе хвостом, взбирается на подушку, где и сворачивается рядом с узкой серой головой. Неудивительно, что Маккарти неважно себя чувствовал!

Кровь продолжает литься по ногам Джоунси, липкая, как мед. И горячая, как лихорадка. Образует причудливые узоры на полу, и скорее всего скоро обзаведется собственной колонией красной плесени или мха, да не просто колонией, а зарослями. Но Джоунси ничего не боится. Он особенный. Он уникален. Облако может нести его, но не способно изменить.
Нет костяшек, нет игры
, думает он, а потом сразу:
Ш-ш-ш, ш-ш-ш, держи это при себе!

Серое существо поднимает руку в усталом приветствии. На ней всего три пальца с ярко-розовыми ногтями, из-под которых сочится густой желтый гной. Такой же, как поблескивает в складках кожи и уголках глаз.
И верно, тебе нужен укол
, думает Джоунси.
Немного карболки или лизола, что-то в этом роде. Лишь бы выбросить тебя из
…
Ужасная мысль пронзает его, такая мощная, что он не может противостоять силе, толкающей его к койке. Ноги двигаются, оставляя размазанные красные следы.

Не собираешься пить мою кровь? Как вампир?
Существо на постели улыбается, не раздвигая губ:
Мы, пользуясь вашими определениями, вегетарианцы.
Да, но как насчет этого Баусера?
 – осведомляется Джоунси, показывая на безногого хорька, и тот оскаливает иглы зубов в гротескной ухмылке. –
Он тоже вегетарианец?
Сам знаешь, что нет
, – говорит серое существо, щель рта при этом не двигается, ну чистый чревовещатель, нужно отдать ему должное, имел бы бешеный успех в Катскиллских горах.

Но ты знаешь, что тебе нечего его бояться
.
Почему? Чем я отличаюсь от других?
Умирающее серое существо (оно, конечно, умирает, тело разлагается изнутри) не отвечает, и Джоунси снова думает:
нет костяшек, нет игры
. У него такое чувство, что серое существо дорого бы дало, чтобы прочесть именно эту мысль, но черта с два, способность защищать свои мысли – это еще одна причина его неуязвимости, уникальности, и
vive la difference
[51]
,

все, что может сказать Джоунси (не то чтобы он так уж рвался распускать язык).
Так чем я отличаюсь от других?
Кто такой Даддитс?
 – спрашивает серое существо, и когда Джоунси не отвечает, снова улыбается, не раздвигая губ.
Вот видишь? У нас обоих есть вопросы, на которые каждый не желает отвечать. Давай пока забудем о них, хорошо? Как вы это называете? То, что в игре?
Криб

, говорит Джоунси. Теперь в ноздри бьет запах разложения, тот самый, что принес в охотничий домик Маккарти, эфирно-сернистая вонь. Он в который раз жалеет, что не пристрелил, о Боже, о Господи, сукина сына, не пустил в него пулю, прежде чем он успел оказаться в тепле. Оставить всю эту пакость внутри него погибать от холода, рядом с настилом на старом клене.
Да, криб
, говорит серое существо. Ловец снов уже здесь, подвешен к потолку и медленно вращается над головой серого существа.

Все то, что мы не хотим открыть друг другу, можно пока отодвинуть и подсчитать позже. Положить в криб.
Чего ты от меня хочешь?
Серое существо, не мигая, смотрит на Джоунси. То есть, насколько может судить Джоунси, ему нечем мигать: ни век, ни ресниц.
Ни век, ни ресниц
, повторяет существо, только Джоунси слышит голос Пита.
Кто такой Даддитс?

И Джоунси так поражен, что едва не отвечает ему… чего, разумеется, и добивался серый человек – застать его врасплох. Хитрость не изменяет ему даже на пороге смерти. Значит, Джоунси следует держать ухо востро.
Он посылает серому типу открытку с большой бурой коровой, на шее которой висит табличка: ДАДДИТС – КОРОВА.
И серый человек снова улыбается, не раздвигая губ, улыбается в мозгу Джоунси.
Даддитс – корова? Не думаю.
Откуда ты?
 – спрашивает Джоунси.

С планеты Х. Прибыли с погибающей планеты, поесть пиццы у «Домино», сделать покупки в кредит и выучить итальянский методом Берлица. –
Теперь это голос Генри. Но мистер Инопланетянин-Позвони-Домой немедленно переходит на собственный голос, да вот только Джоунси устало и без всякого удивления обнаруживает, что это его голос, голос Джоунси. Генри, естественно, сказал бы, что у него галлюцинации на почве гибели Бивера.
Ну уж нет, черта с два
, думает Джоунси.

Теперь это исключено. Отныне он эггмен, а эггмену лучше знать
.
Генри? Ему конец. Скоро
… – равнодушно бросает серый тип. Его рука крадется по одеялу, длинные серые пальцы захватывают ладонь Джоунси. Кожа на ощупь кажется теплой и сухой.
Ты это о чем?
 – спрашивает Джоунси, испугавшись за Генри, но истлевающее существо не отвечает. Еще одна карта в криб. Поэтому Джоунси выкладывает очередную из своих:
Зачем ты позвал меня сюда?

Серое существо явно удивлено, хотя ни одна складка на лице не шевельнулась.
Никому не хочется умирать в одиночестве. Нужно, чтобы кто-то был рядом. Так все считают. Я знаю, у нас ведь тоже есть телевизоры.
Я не желаю…
Я давно мечтал посмотреть один фильм. Тебе он тоже понравится. Называется «Сочувствие к серым человечкам». Баусер! Пульт!

Баусер награждает Джоунси на редкость злобным взглядом, соскальзывает с подушки. Гибкий хвост сухо шуршит по полотну, как у змеи, ползущей по камню. ТВ-пульт, тоже украшенный грибком, валяется на столе. Баусер хватает его в зубы, поворачивается и крадется к серому существу. Серое существо выпускает руку Джоунси (прикосновение отнюдь не противно, но какое облегчение вновь оказаться на свободе!), берет пульт и нажимает на кнопку «пуск». Появляется картинка, слегка размытая, но не полностью скрытая пушком, разукрасившим экран. Да это… это сарай, на задах «Дыры»! В самом центре, под грязным брезентом, что-то высится.

И прежде чем откроется дверь и войдет он сам, Джоунси уже догадался, что все это значит. Звезда «Сочувствия к серым человечкам» – он сам, Гэри Джоунс.
Что же
, вещает умирающее существо со своего уютного местечка в центре мозга Джоунси.
Доверия нам явно не хватает, но ведь фильм только начинается
.
Этого-то Джоунси и боится.

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь