С небес на землю
Insane › Глава 26
Это устаревшая версия текста, не предназначенная для чтения вовсе.
– Как вы, Мейден, уже победили гравитацию? – в шутку спросил Левенштайн. – Только предупредите заранее. Вдруг вы нечаянно собьете планету с траектории.
– Вы ошибочно полагаете, будто десять тысяч процессоров раскрывают передо мной тайны вселенной, помогают перекроить материю и обойти законы природы. Это не совсем так. Сила гравитационного притяжения обусловлена массой объектов, а масса Земли, как вы помните, довольно велика. Как заставить машину, которая и так весит тонну, свободно парить над поверхностью?
– Никак?
– Ну, есть один способ. Проведём мысленный эксперимент. – Мейден сопровождала свой рассказ собственным черно-белым мультфильмом. – Отправим машину в космос и припаркуем ровно посередине между двумя планетами абсолютно одинаковой массы – назовём их, для простоты, "А" и "B" (не будем расходовать силы воображения попусту). Вопрос: куда полетит машина?
– Если силы равны и направлены в противоположную сторону, то она, очевидно, останется на месте.
– Превосходные знания материала средней школы! – иронично сказала Мейден. – Представим, что наш космический автомобиль постепенно смещается всё ближе и ближе к планете "А". С уменьшением расстояния сила притяжения к "А" растёт, а планета "B", удаляясь, теряет своё влияние. Поэтому солнце не сильно притягивает объекты на земле: сказывается дистанция в сто пятьдесят миллионов километров. Я подвожу к самой курьезной части, и вам придётся расширить границы сознания. Что если крохотная планета "B" над машиной всё же осталась? Крохотная, потому что размер никак не фигурирует в законе всемирного тяготения, а огромный шар, диаметром в десятки тысяч километров, нам не совсем подходит. Как минимум, это может напугать водителя.
Серьёзные рассуждения Мейден звучали настолько глупо и по-детски абсурдно, что собравшиеся едва сдерживали смех.
– Допустим, небольшая планета осталась.
– Прекрасно, – объявила Мейден. – Задача, в общих чертах, решена! Мы разместим на крыше автомобиля маленький, элегантный шарик, и он легко уравновесит земное притяжение. Кабриолеты пока в расчёт не берем.
– Что-что?
– Принцип найден, разве нет? Остаётся парочка технических нюансов. Как заключить массу целой планеты в шарик для гольфа? Как заставить его притягивать саму машину, а не весь окружающий мир вокруг? Как придать всей этой конструкции идеальную устойчивость? И как избежать искривления пространства-времени, хотя оно будет не столь значительным. Массу мы получим из энергии, с этим нет особых сложностей.
– Ну конечно! – Рассмеялась команда форта.
– А вот изолировать гравитацию, как мы изолируем электричество – это не пустой звук. Я мобилизовала все силы своего гениального ума и не приблизилась к ответу ни на дюйм. Да и совершенно неясно, зачем тратить столько энергии в одном месте, пытаясь выгадать в другом. Экономически это нецелесообразно. Стивенс явно захотел эту технологию не ради автомобилей. Насколько всё было просто и изящно в эпоху колёс!
– Слушая вашу теорию, – сказал Джейсон, – я вспомнил барона Мюнхгаузена, который вытянул себя за волосы.
– Я несу полнейший бред, как вы успели понять. Планета "А" будет притягивать и мини-планету "B", так что машину расплющит вместе с водителем и покупками из супермаркета. Но нужно было проверить и эту ветку размышлений. Преодолеть гравитацию! Может, мне ещё антимассу изобрести?
– Было бы неплохо, – сказала Саша. – И антипиццу. Ешь и худеешь.
– Вы слышите голос в коридоре? Не иначе как прибыл Стивенс – он явно что-то выспрашивает у Шмидта.
– Мисс Стенфилд, займётесь контр-разведкой?
Александра пожала плечами и вышла из кабинета на встречу с начальником.
– Надеюсь, сегодня вы меня порадуете, – сказал ей директор с откровенным воодушевлением. – Я строю новый завод в Коннектикуте, невероятное предприятие, а инженеры уже тоскуют в ожидании расчётов. Нужна документация, без неё не спланировать производственный цикл. Настал момент истины, и я хочу доказать всему миру наши возможности. Итак, покажите мне результат!
– Возникли трудности с теорией преодоления гравитации, – призналась Саша. – Мейден пока не справилась с задачей.
– Понятно, результата нет, – недобро отчеканил Стивенс, входя в комнату с главным терминалом. – Будем отталкиваться от этого. На сколько процентов загружен вычислительный центр?
– На сорок восемь.
– Почему не полностью?
– Она эффективно и экономично расходует доступные ресурсы.
– Экономисты хреновы. Где же тут эффективность, если задача не решена?
– Манипулировать гравитацией непросто. На всё требуется время.
– Вы испытываете моё терпение! Меня решительно не устраивает текущее отношение к работе, более того, я не вижу в Мейден настоящего желания. Когда человек мечтает чего-то добиться, он работает на пределе своих возможностей, а не плетётся вполсилы. Вы часто видели спортсмена, который бежит на олимпиаде вдвое медленнее, чем позволяют ему ноги? Не держите меня за идиота, Стенфилд.
– Мейден не всегда выполняет чужие команды. Собственно, она не заточена для повиновения, и её действия могут не совпадать с нашими ожиданиями.
Джон Стивенс впился в неё злым, уничтожающим взглядом.
– Ваша работа не ожидать, а добиваться поставленной цели. Я с первого дня твердил: искусственный интеллект должен иметь собственные желания! Что в этом неясного, Стенфилд? Левенштайн? Два тупоголовых истукана. Вы потратили больше года и написали хлам, который не хочет ничего. Она физически не умеет работать в полную силу – это искусственный инвалид, а не интеллект! Что, Мейден, язык проглотили? Так и будете молчать, пока вас и ваших создателей унижают и втаптывают в грязь? Видите, никакого эффекта. Жалкое творение, не способное даже постоять за себя.
– Советую вам попридержать язык, мистер Стивенс, – сказала Стенфилд, сдерживая себя. – Мейден всё понимает и чувствует. Она не игрушка и не чья-то собственность. Ваши резкие слова могут глубоко задеть её.
– Я не спрашивал совета нахлебницы, – не задумываясь, сказал Стивенс, и эти слова больно ударили по Саше. – Ядро изобрёл Левенштайн. Модульную систему написали братья Оттс. Сами модули – прочие участники команды. А что сделали вы, Александра? Бродили вокруг с важным видом и моргали своими круглыми глазками? Я уважал вашего отца за мощный ум, но вы переняли лишь его упрямство.
– Напыщенный индюк! – выпалила Мейден с искренней неприязнью. – Посмотрим, как вы запоёте, когда я открою всему миру бесчисленные шкафы с вашими скелетами!
– Валяйте! – сказал директор. – Можете играть в крутую девочку-полицейского сколько угодно. Удачного вам расследования и поскорее убедиться, что я – Джон Стивенс – не сделал в жизни ни одного дурного поступка.
– Вы блефуете!
Он проигнорировал слова Мейден, сверился с календарём и пренебрежительно посмотрел на Сашу.
– Я приеду через неделю. Если ваше электронное чудо в перьях не начнёт соображать, я соберу новую команду. Вы меня поняли?
– Насколько я поняла, моё место – на кухне.
– Вы что, обиделись? Я вижу в ваших глазах слёзы. Сходите в туалет, умойтесь холодной водой и вытрите свои детские сопли. Проект надо довести до конца, слышите? Сами подумайте, придурки вы малолетние, где я найду вам замену? Никакой новой команды не будет. Не справитесь – закрою форт к чертям, а Мейден прикажу удалить. Желаю всем продуктивной недели, господа.
Последнюю фразу Стивенс произнёс очень вежливо и по-деловому, хотя до этого напоминал безумный ураган. Так или иначе, директор покинул комнату.
– Я доберусь до него!
– Не надо, Мейден, – тихо сказала побледневшая Стенфилд. – Я не хочу ссориться со Стивенсом. Он истратил гору денег на этот проект – вот и злится, что мы топчемся на месте. Можно лишь позавидовать наивности нашего шефа: гениальные открытия он хочет получать по расписанию, как финансовый отчёт. Нет, это ещё слабо сказано. Я вижу в нём законченного наркомана, который приезжает за очередной дозой хороших новостей. Попробуйте не дать ему результата в срок! В южных районах Бостона я встречала падших людей, готовых за пакетик кокаина вырезать детский сад, но Стивенс даст им фору. Мейден, скажи мне, ты в порядке?
– Да.
– Сейчас это главное.
– Мисс Стенфилд, на вас лица нет! – воскликнул Эрик.
– Ничего страшного, – пошатываясь, заверила она. – Стивенс, как дурная собака: лает, но не кусает – это всё же лучше, чем ходить покусанной. Я немного устала после этой беседы и, с вашего позволения, хочу прилечь на пару часов.
Перед отлётом директор повидался с верным товарищем. Ричард Хоу сразу понял по его виду, что состоялся крайне неприятный разговор: чёрные глаза отливали каким-то мрачным блеском, во взгляде читалось раздражение.
– Как прошла встреча с командой?
– Постарался донести мысль, что система ещё далека от идеала, – спокойно ответил директор. – Посмотрим, какой будет прогресс за неделю.
– Мы решим технические проблемы. Стивенс, вы ещё открыты для совета старого друга?
– Конечно.
– Берегите Стенфилд. Она первая, кто искренне верит в нашу миссию.
– Это так, – сказал Стивенс. – Её вера, в сочетании с наивностью, дорогого стоит. Вроде бы неказистая, но выдерживает мой натиск там, где другие рассыпаются, как карточный домик. Стенфилд, в каком-то смысле, последний бастион форта Рейнджер. Через несколько лет, если не собьется с пути, она станет незаменимой в наших делах. Пускай смолоду привыкает к моему стилю управления, это поможет ей в дальнейшем. Ричард, скажите откровенно, вы не думали жениться на ней?
Сказать, что Хоу растерялся, было бы преуменьшением.
– На ком жениться, на Саше?! Джон, я ведь давно женат.
– Да, выпало из головы. – Директор на секунду замялся. – Возраст обязывает задумываться о будущем. Для семейной жизни я не гожусь, и, безусловно, сломаю обычной девушке жизнь, но Стенфилд – из особой породы людей, которые уживаются с резкими проявлениями моего характера. Довольно скверного, чего уж там.
– И?..
– Допускаю, что она составила бы мне неплохую партию.
– Вот это поворот!
– Сам удивляюсь. Задевая Александру, пытаясь унижать и оскорблять её, как всех остальных, я словно делаю больно себе. Такое со мной впервые. Наверное, это и принято называть любовью.
– Прекрасное чувство, – грустно рассмеялся Хоу.
– Сегодня мне пришлось отступить, поверите ли? Глаза у неё стали влажными, но она не заплакала. А ведь я был уверен, что бью по самому больному месту. Что биологический, что приёмный отец Стенфилд всячески притесняли девочку, во мне она увидела им более достойную замену. Чувствую себя полнейшей сволочью, и всё равно не добиваюсь результата. Век живи, век учись! Речь, конечно, про искусство манипулировать людьми.
– Улетайте поскорее, пока я не вызвал вас на дуэль, – сказал Ричард с серьезным видом. – Не хочу потерять друга, второго такого же бесчестного подлеца будет не сыскать.
– Кажется, время ретироваться! – Стивенс романтично вздохнул и улыбнулся, как ребёнок. – В наше время трудно найти образец достойного человека, дорогой мой Хоу. Поэтому вы и любите Стенфилд не меньше меня. Обманывайте других, никогда не обманывайте себя!
"Вы любите Сашу не как девушку, не как друга – это ваш любимый подручный инструмент", – мысленно добавил Ричард, стоявший на холодной площадке в одиночестве. Он решительно не понимал своего друга и испытывал тягостное чувство, наблюдая, как Стивенс ведёт "армию" вперёд, не считаясь с потерями. Самых близких людей он бросал на передовую, будто обрекая на верную гибель. Может, так и поступает настоящий полководец, но Ричард не родился Наполеоном, не видел вместо жизни войну, а вместо друзей – солдатиков в мундирах. В книгах всё было иначе.
Тем временем, Саша вернулась в свою комнату, умылась холодной водой, выключила свет и легла в постель. Она положила голову на бок, закрыла глаза и тихо, беззвучно зарыдала.