Гвидо Рени

Гвидо Рени — итальянский художник из болонского отряда, один из первых выпускников шараги братьев Карраччи, впоследствии ставший её директором.

Первым учителем живописи у будущего мастера был Денис Калверта — малоизвестный, но очень влиятельный типуля, через мастерскую которого прошло много талантливых чуваков. Проучившись у него какое-то время, Гвидо попал в болонскую «Академию наставленных на путь», и это событие стало если не определяющим, то как минимум одним из самых важных в его жизни. В Академии он стал учеником Аннибале Карраччи и попал под его влияние, впитав чистосердечный респект к античному искусству и лично к Рафаэлю. Эклектичные понятия школы навсегда остались отпечатанными в черепушке Гвидо, и это хорошо видно в картинах любого периода его творчества.

Закончив шарагу Карраччи, Гвидо, ради улучшения своей техники фресковой живописи, продолжил обучение у художника Ферантини, после чего летящей походкой попиздячил в Рим за признанием, кэшем и куртизанками. Его первая серьёзная картина — «Распятие святого Петра».

В этой работе видно, что на Гвидо сильно повлиял Караваджо: сильно-контрастное освещение, вонна би грубый реализм и практически спизженная композиция. Не то что бы это было чем-то плохим, но факт есть факт — Рени, как и многие другие тогдашние молодые ребятишки, неизбежно попал под влияние гения Караваджо.

Очевидно, Гвидо никогда бы не вписался в историю живописи, если бы был вором или тупым плагиатором без таланта и индивидуальности. Даже откровенно подражая, он всё-таки оставался собой и искал свой стиль, в разных пропорциях смешивая академические принципы болонской школы и грязный реализм Караваджо. Он пытался взять от двух главных школ того времени все самое лучшее и у него это, в общем-то, заебато вышло.

Гвидо не ставит акценты на ультрареализм с прорисовкой говна под ногтями, болезненных ебальников и прочих радостей жизни. Он акцентирует внимание на характеры героев и смысловой посыл. Да, многие его картины написаны на те же темы, но вся фишка в деталях. Следим за руками: у Гвидо намного меньше трагизма и жестокости, персонажи находятся в спокойных позах, менее эмоциональны и вообще, судя по лицам, слегка отъёбаны от мира и думают о своём. У Караваджо же сплошняком драма, кровь, кишки и безудержный садомазохизм в каждом нанометре изображения.

Наиболее полно Рени проявил себя во фреске «Аврора». Апполлон в колеснице эс-класса мчит по встречке на фоне золотого неба. Перед ним летит, рассыпая цветы и намекая на восход солнца, Аврора — богиня зари.

Одновременно статичная и динамичная композиция, контрастные, но умело сведённые в органичное сочетание цвета и яркий золотисто-желтый фон. Здесь ни у кого не повернется язык сказать, что художник где-то спиздил стиль и выдал за свой. Да, в контрастности (пусть и сглаженной) чувствуется былое влияние Караваджо, а в пропорциях — школа старых мастеров, но по динамике это чистое Барокко с лёгким уклоном в Классицизм.

Гвидо в основном рисовал на стандартные для Барокко сюжеты, в которых можно было по-максимуму накрутить зрелищности и пафосного экшена: античная мифология, истории из священного писания, биографии святых и, особенно, их выразительные мученичества.

При этом он так же успешно мог в лиричные и бытовые сюжеты, где не осталось места для выебонов. Например, на картине «Юность девы Марии» (которая находится в Эрмитаже, кстати) Мария занимается простым и спокойным шитьём в окружении милых дам, и ничем сверхъестественным или эпичным здесь и не пахнет.

Под старость, стиль Гвидо стал воплощением спокойствия и плавности, максимально приближаясь к Классицизму. Чтобы понять о чём речь достаточно глянуть всего-лишь одну пикчу этого периода — «Похищение Елены». Казалось бы: вот важное событие из античной мифологии — кража Елены уебаном-Парисом (да, я за Ахейцев. Одиссей сила, Троя — могила!). Где кипиш? Где динамика? А хуй его знает, Классицизм, ёпта! Цвет, свет, позы — всё спокойно и уравновешенно, а композиция статична. Чего? Нет, товарищ стражник, мы не похищаем самую красивую женщину мира, Елену Спартанскую, дочь Зевса, из дворца, в котором прямо сейчас находится всё мужское население Греции, приехавшее свататься. Мы просто гуляем, это не киднеппинг.

После смерти Людовико Карраччи, Гвидо вернулся на родину и стал боссом в родной болонской Академии. Его поздние картины приобрели «серебристый» налёт, а образы персонажей ещё сильнее идеализировались. Художник испытывал «ненасытную жажду античной красоты, подчиненной христианской морали», поэтому написал целую кучу меланхоличных композиций с Христом, Мадонной и другими святыми, которые все, как один, закинули в экстатичном обращении к небу головы и взоры.

При жизни Гвидо Рени был чуть более, чем успешен и знаменит. Ещё больший хайп он получил после смерти, когда общество великодушно поставило его в один ряд с самим Рафом. Но с приходом романтизма, творчество Рени и Академии стали считать символом сухой и манерной живописи без души.