Эмма

Глава 35

Когда дамы после обеда возвратились в гостиную, Эмма обнаружила, что гости поневоле разбились на два кружка; какое злонамеренное упорство и плохое воспитание выказала миссис Элтон, уделяя исключительное внимание Джейн и пренебрегая хозяйкою дома. Эмма и миссис Уэстон вынуждены были или почти все время разговаривать друг с другом, или же вместе хранить молчание. Миссис Элтон не оставила им выбора. Если Джейн на короткое время останавливала поток ее красноречия, вскоре он возобновлялся; и хотя говорили они в основном полушепотом, особенно миссис Элтон, не составляло особого труда услышать, о чем шла речь: достаточно долго обсуждали почту, опасность подхватить простуду, письма и дружбу. За этим последовала тема, которая должна была быть неприятна Джейн: миссис Элтон принялась расспрашивать, нашла ли она уже себе подходящее место, и щебетать о своих планах в этом направлении.

– Вот и апрель на дворе, – заметила она. – Знаете, я изрядно волнуюсь за вас. Ведь скоро июнь.
– Но я никогда не ставила себе сроком ни июнь, ни любой другой месяц – просто ждала наступления лета.
– И у вас пока нет никаких известий?
– Я еще не наводила справок… и пока не хочу ни о чем хлопотать.
– О, дорогая моя, но нельзя же так долго тянуть! Вы и понятия не имеете, как трудно получить именно такое место, какое вам бы хотелось.

– О, я-то как раз имею понятие! – возразила Джейн, качая головой. – Дорогая миссис Элтон, кому же и знать об этом, как не мне?

– Но у вас нет моего знания света. Вы не знаете, как много кандидаток подыскивают себе первое место! Я перевидала множество гувернанток у соседей, живущих рядом с «Кленовой рощей». Вот у миссис Брэгг, кузины мистера Саклинга, отбою не было от желающих. Все стремились попасть в ее семью, потому что она вращается в высшем обществе. Вообразите, у нее в классной комнате восковые свечи! Можете себе представить, сколь заманчивым было бы служить у нее! Лично мне больше всего на свете хотелось бы видеть вас именно в доме миссис Брэгг.

– Полковник и миссис Кемпбелл должны вернуться в Лондон в середине лета, – сказала Джейн. – Я собираюсь провести с ними некоторое время… Уверена, они захотят этого. А после я, возможно, и начну искать себе место. Однако мне не хотелось бы, чтобы вы утруждали себя сейчас наведением каких-либо справок.

– Утруждала! Да, ваша стеснительность мне знакома. Вы боитесь обременить меня. Но, дорогая Джейн, уверяю вас, даже Кемпбеллов едва ли больше меня заботит ваша судьба. Сегодня или завтра напишу миссис Партридж и дам ей строгий наказ не упускать из виду, если подвернется для вас что-нибудь стоящее.
– Спасибо, но мне бы не хотелось, чтобы вы упоминали сей предмет в письме к ней. Я не хочу никого утруждать раньше времени.

– Но, милое мое дитя, ведь время уже приспело! Сейчас апрель, не за горами июнь и даже июль, а мы еще ничего не сделали! Ваша неопытность меня просто удручает! Место, которого вы заслуживаете и которого желали бы для вас ваши друзья, предлагается не каждый день! На такое место не поступишь вдруг, нет-нет, вы уж как хотите, но немедленно начнем наводить справки.

– Извините, сударыня, однако к этому я никоим образом не стремлюсь. Я и сама не навожу справок и была бы очень огорчена, если бы начал хлопотать кто-либо из моих друзей. Когда я окончательно определюсь со сроками, то сама без труда найду себе работу. В Лондоне есть специальные места, конторы, куда можно направить запрос и быстро получить ответ… конторы, в которых торгуют… не то чтобы человеческой плотью, но… человеческим духом.

– Что вы говорите, дорогая, – торгуют человеческой плотью! Вы меня буквально потрясли… Если вы намекаете на работорговлю, уверяю вас, мистер Саклинг всегда был противником рабства.

– У меня и в мыслях не было сравнивать их деятельность с работорговлей, – отвечала Джейн. – Уверяю вас, я думала только о торговле гувернантками! Конечно, все зависит от того, кто ею занимается… Впрочем, взгляды хозяев мало отражаются на положении несчастных жертв. Однако хотела я сказать только то, что существуют конторы, куда можно принести объявление. Я почти не сомневаюсь, что скоро подберу для себя сносное место.

– Сносное! – повторила миссис Элтон. – Возможно, слово «сносное» отвечает вашим скромным запросам… Я знаю, как вы застенчивы и стеснительны, однако «сносное» место совершенно не устроит ваших друзей – вам нельзя соглашаться на первое же попавшееся предложение. Иначе окажетесь в какой-нибудь низкой, заурядной семье, в семье, не вращающейся в определенных кругах или не способной ценить изящество жизни.

– Вы очень любезны! Но ко всем подобным вещам я равнодушна, я не задаюсь целью непременно попасть в богатый дом. Мне кажется, что в богатом доме я буду сильнее осознавать собственное униженное положение… Я буду больше страдать от неравенства. Моим единственным условием является работа в благородном семействе.

– Я знаю вас, я знаю вас! Вы смиритесь с чем угодно, но позвольте мне попривередничать за вас. Я уверена, добрые Кемпбеллы встанут на мою сторону… При всех ваших несравненных талантах у вас есть полное право рассчитывать попасть в высшие круги. Да одного вашего музыкального образования хватит, чтобы дать вам право самой назначать условия, требовать для себя столько комнат, сколько вы пожелаете, и принимать участие в жизни семьи, насколько сочтете нужным, то есть… не знаю… Вот если бы вы к тому же играли на арфе, уверена, что вы могли бы требовать все это, но, с другой стороны, вы ведь поете так же прекрасно, как и играете… Да, я твердо уверена в том, что вы можете требовать все, что я перечислила, даже без арфы. Ставить любые условия – и ни я, ни Кемпбеллы не успокоимся, покуда не найдем для вас во всех отношениях подобающего места, соответствующего вашим достоинствам.

– Пожалуй, вы можете ставить на одну доску и удовольствие, и почет, и удобство, так как вы уверены в том, что они в равной степени возможны, – возразила Джейн. – Но, как бы там ни было, я вполне серьезно прошу вас ничего для меня пока не предпринимать. Я бесконечно признательна вам, миссис Элтон, я признательна всем, кто мне сочувствует, однако я упорствую в своем решении ничего не предпринимать до лета. Еще два-три месяца побуду здесь и в том же качестве.

– А я, уверяю вас, также вполне серьезна, – весело парировала миссис Элтон, – что порешила быть начеку и друзей своих ангажировать с этой же целью, чтобы не пропустить для вас какого-нибудь совершенно превосходного места.
Продолжала она в том же духе, не задерживаясь долго ни на одном предмете, пока в комнату не вошел мистер Вудхаус. Тут ее тщеславие переменило объект, и Эмма услышала, как она так же, полушепотом, обращается к Джейн:

– Поглядите-ка на моего милого старенького кавалера! Подумать только, какая галантность – пришел, не дожидаясь остальных мужчин! Он просто душка! Уверяю вас, он мне чрезвычайно нравится. Меня восхищает его причудливая старомодная учтивость. Она мне гораздо более по душе, чем современная развязность. Назойливость и развязность всегда вызывают у меня отвращение. Но милый наш добрый мистер Вудхаус! Жаль, что вы не слыхали его учтивых речей, обращенных ко мне за обедом. Ах! Уверяю вас, я начала думать, что мой дражайший супруг – caro sposo – начнет безумно меня ревновать! Подозреваю, что я стала его любимицей… Он отметил красоту моего наряда. Как вам нравится мое платье? Его выбирала Селина – по-моему, красивое, только не кажется ли вам, что оно слишком вычурно? Больше всего мне не хотелось бы выглядеть вычурной… Когда рюшечек и бантиков слишком много, это просто ужас! Сейчас, разумеется, я должна выглядеть нарядной, поскольку иного от меня не ждут. Новобрачная, знаете ли, должна и выглядеть новобрачной, однако мой естественный вкус отдает предпочтение простоте. Платье простого покроя куда элегантнее, нежели пышно отделанный наряд. Однако полагаю, я нахожусь в меньшинстве. Немногие люди ценят в платье простоту – показная пышность и вычурность для них все. Интересно, пойдет ли такая же отделка к моему поплиновому платью – белому с серебром? Как по-вашему, хорошо будет смотреться?

Не успели все гости снова собраться в гостиной, как появился и мистер Уэстон. Он вернулся домой к окончанию обеда и сразу после обеда пешком отправился в Хартфилд. Люди, привычные к нему, встретили его не удивившись, но сильно обрадовавшись. Мистер Вудхаус теперь был почти так же рад видеть его, как прежде был бы огорчен. Только Джона Найтли его появление сильно изумило. Его до глубины души поразило то обстоятельство, что человек, который мог спокойно просидеть весь вечер дома после хлопотливого дня, проведенного в Лондоне, снова выходит из дому и проходит полмили к дому другого человека ради сомнительного удовольствия находиться в смешанной компании, пока не настанет время идти спать, ради того, чтобы в конце дня расточать любезности и терпеть шум многих голосов. Человек, который с восьми утра был на ногах, теперь заслужил покой и отдых! Человек, который весь день провел в переговорах, имеет право помолчать, человек, пообщавшийся с целой толпой людей, теперь заслужил право побыть в одиночестве! И этот человек пренебрегает покоем, тишиной и независимостью, которыми мог наслаждаться у своего камина, и выходит на улицу в холодный и слякотный апрельский вечер, дабы снова видеться с людьми! Приди он лишь для того, чтобы пальцем поманить жену домой, – это было бы еще понятно… Однако с его появлением гости оживились и, вместо того чтобы расходиться по домам, намерены, кажется, затянуть здесь свое пребывание! Джон Найтли смотрел на него с изумлением, потом пожал плечами и заявил:

– Не ожидал я такого – даже от него!

Тем временем мистер Уэстон, в блаженном неведении относительно того, причиной какого негодования он стал, веселый и оживленный, как всегда, и с полным правом полагающий, что все непременно захотят его послушать, так как он целый день провел вдали от дома, наслаждался общением с остальными гостями. Ответив на расспросы супруги относительно того, пообедал ли он, убедил ее в том, что слуги не позабыли ни одно из ее заботливых наставлений. Рассказав все последние новости внешнего мира, он перешел к новостям семейным; хотя обращался он преимущественно к миссис Уэстон, он нисколько не сомневался в том, что новости его будут в высшей степени интересны для всех присутствующих. Он подал жене письмо от Фрэнка, предназначенное ей, – он встретился с почтальоном по пути и позволил себе вскрыть письмо.

– Прочтите, читайте же, – торопил он, – письмо вас порадует – это не письмо даже, а записка, всего несколько строчек… Оно не отнимет у вас много времени, прочтите его Эмме.
Обе дамы вместе склонились над письмом. Все время, пока они читали, он улыбался и, слегка понизив голос, однако так, чтобы слышно было всем, не переставая, говорил:

– Ну вот, видите, он приезжает! По-моему, хорошая новость. Что скажете? Говорил же я, что он скоро вернется! Анна, дорогая, не правда ли, я всегда именно так и говорил вам, а вы мне не верили? Знаете, на следующей неделе он будет в Лондоне… Не сомневаюсь, не позднее следующей недели… Понимаете, когда ей что-нибудь взбредет в голову, она бывает нетерпелива, как сам лукавый! Вероятнее всего, они будут там завтра или в субботу. Что же касается ее болезни, то, конечно, все пустое. Но как прекрасно знать, что Фрэнк скоро будет с нами – так близко от нас! Раз уж они приедут, то, конечно, останутся надолго, и половину времени он проведет с нами. Это именно то, чего я хотел. Ну что, хорошая новость, правда? Вы дочитали? А Эмма прочла все письмо, до конца? Тогда уберите его, спрячьте! В другой раз как следует поговорим о нем, а сейчас не годится. Я просто передам остальным его содержание – в общих чертах.

Миссис Уэстон была приятно удивлена таким совпадением. Ни на словах, ни во взглядах не скрывала она своей радости. Она была счастлива, она излучала довольство и гордилась им. Она демонстрировала радость всем своим видом. Чувства Эммы не были столь же просты и понятны даже ей самой. Она была занята тем, что оценивала силу своего чувства. Обрадовала ли ее новость? Подумав, Эмма пришла к выводу, что новость взволновала ее довольно умеренно.

Мистер же Уэстон от нетерпения утратил свою наблюдательность, он был слишком словоохотлив, чтобы желать слышать речи других, был слишком доволен тем, что он говорил, и вскоре перешел к другой группе гостей, дабы и их порадовать. Впрочем, находясь в одной комнате, они и так должны были частично услышать, о чем шла речь.

Хорошо, что он не подвергал сомнению безоговорочную радость всех присутствующих, иначе он вполне мог бы заподозрить, что мистер Вудхаус и мистер Найтли не слишком довольны его вестями. После миссис Уэстон и Эммы они первые получили право узнать новость; только после них сообщил он о приезде Фрэнка мисс Ферфакс, однако та была так глубоко погружена в разговор с Джоном Найтли, что прерывать их было бы открытой невежливостью. Так что, оказавшись рядом с миссис Элтон, внимание которой не было занято другими, он неизбежно заговорил на эту тему с ней.

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь