Виктор Забуга: 7 историй о насилии. «Это самый влиятельный персонаж в моей жизни. Но он меня полностью разрушил»

Автор текста: Полина Колесникова

13 марта татуировщица Анна Пантелеева рассказала в своем инстаграме, что в 2021 году ее изнасиловал известный петербургский художник Виктор Забуга. После этого другие девушки начали писать в соцсетях свои истории – о насилии, манипуляциях, угрозах от Забуги. Сам мужчина назвал слова Анны фейком и травлей, сопроводив свой пост в инстаграме фотографией Джонни Деппа.

Мы поговорили с семью людьми, в том числе с самой Анной, пострадавшими от действий Забуги, – все они познакомились с ним в свои 18-21 год и, чувствуя себя в безопасности из-за медийности художника, проводили с ним время, переживали манипуляции, а некоторые – физическое и сексуализированное насилие.

Анна (авторка первого поста)

Мы с Виктором познакомились в инстаграме, я подписалась на него первая, он – в ответ. После этого он начал сам проявлять активность, писать. Мне хотелось с ним общаться, задавать ему вопросы, были интересны его творческие взгляды, как он смотрит на мир. В разговорах он иногда проявлял манипуляции, например, на чувстве вины – не знаю, почему я тогда это проигнорировала.

Мы стали видеться, когда он приехал из Берлина. Наша третья встреча прошла в ночь на 1 мая 2021 года. Мы купили две бутылки вина и пришли к нему домой. В квартире были еще двое – девушка и парень, который принес траву. Я покурила – и дальше перед глазами у меня черный экран. Было очень плохо, я оказалась полностью обездвижена. Девушка спросила, в порядке ли я, но мне было трудно говорить.

Когда в квартире никого не осталось, я лежала без сознания на полу, обездвижена, он начал меня раздевать. Я помню момент, когда он засунул в меня [член]. Сексом все это мне назвать сложно. Я даже пыталась это у себя в голове как-то объяснить и оправдать. Потом я снова вырубилась и проснулась, когда с нами уже сидел его друг – а я лежала голая на полу. Меня тянуло к земле, я пыталась взять телефон, до конца не понимая, что произошло. Я знала, что это насилие, но мне не хотелось в это верить. Я винила во всем себя. Помню, что Витя смеялся, когда я пыталась встать. То есть никакого сочувствия у него не было, он четко знал, что делал. Я уверена в этом.

В телефоне было много пропущенных звонков от родителей. Когда мама позвонила в очередной раз, я взяла трубку, но не смогла выдавить из себя даже пару слов. Родители поняли, что что-то не так, но отреагировали очень эмоционально, прозвучала фраза: «Если вдруг с тобой что-то произошло, то это неудивительно, ты сама виновата». И я просто не смогла потом им рассказать об этом, потому что боялась, не хотела чувствовать себя ещё более виноватой.

Когда я проснулась, атмосфера была обычной, всё замалчивалось, со стороны Вити по отношению ко мне ощущалось отвращение, он показывал это взглядом и действиями, отталкивал меня. Я готова была обманываться, пыталась с ним взаимодействовать. 

Когда он проводил меня на улицу, я спросила, был ли у нас секс. Он сказал, что нет. Я спросила, почему он врет, а он ответил: «Зачем тогда спрашиваешь? Не надо было пить, ты сама виновата».

Мне было сложно поверить, что это произошло со мной, чувствовала себя очень мерзко. Стоило мне заикнуться обо всей этой ситуации, как он начал угрожать мне фотографией, которую он сделал после изнасилования, где я лежу голая на полу. Видимо, он боялся, что я расскажу родителям, поэтому манипулировал страхом, – и это тогда сработало. Мне было страшно, что он это опубликует. Я боялась, что меня осудят и никто не поддержит. 

В итоге мы встретились, но об этой ситуации вообще ничего не сказали. Я не могла начать разговор, молчала, потому что ждала от него оправданий или извинений. Но он сделал вид, будто бы ничего не произошло. И этот день мы проводили так мило, он это преподносил как какое-то свидание.

Я боялась его веса в арт-среде, его влиятельности. Все наши последующие отношения состояли из насилия, психологического давления. Он использовал меня в бытовом и сексуальном плане, в работе. Виктор периодически мне угрожал, когда до него доносились слухи якобы от меня – хотя все знали, что он такой человек и это [изнасилование] не единичная ситуация.

Однажды мы танцевали в клубе, он начал давить мне на плечи и сказал: "Отсоси мне здесь на танцполе и сделай это хорошо". Я это сделала, мне хотелось ему понравиться, играть по его правилам. И потом, конечно же, он меня восхвалял: «Ты такая ебанутая, прям как я, ты вообще королева». И почему-то у многих его жертв это прослеживается, они очень сильно эмоционально привязались, велись на это, хотели принадлежать ему, заслужить любовь. Наверное, это объясняется возрастом. Он, скорее всего, понял, что маленькие девочки испытывают такие чувства, когда это первый опыт – наркотики, отношения. 

Игорь (имя изменено)

В 2018 году Виктор приезжал в мой город, Киров, бить татуировки. Мне было 18 лет, это была моя первая татуировка и хотелось совместить значимость этого события с тем, что её сделает известный мастер. Я пришел в мастерскую, там были еще парень с девушкой. Перед сеансом мне предложили покурить марихуану, но я отказался, потому что место татуировки было в зоне повышенного болевого порога, на ляжке, рядом с костью. Ребята покурили и парень с девушкой ушли, а мы приступили к работе.

Пока мы делали татуировку, Виктор предложил мне немного выпить, я согласился, потому что было невыносимо больно (я тогда подумал, что так и должно быть, было не с чем сравнить ощущения). Когда мы закончили, Виктор предложил покурить марихуану, и я согласился. Через несколько минут я пошел в туалет и уже там понял, что чувствую себя плохо. Когда я вернулся, Витя начал усмехаться, что-то в духе «малой словил бледного». 

Что было дальше, я помню отрывками. Виктор перемещался туда-сюда по студии, я закрывал глаза и пытался собраться с мыслями, прийти в себя. Всё это время я был без штанов и в один момент увидел, как он трогает область татуировки и ловит мой взгляд, как будто ожидая моей реакции. Он попытался переместить меня с дивана на кушетку и засунуть мою обмякшую руку к себе в штаны. Когда я стал понимать, что происходит и что может произойти дальше, я дёрнулся и вскочил, быстро собирая свои вещи. Он отстал и просто молчал. 

Я был в шоке и пытался все забыть. Татуировку я свёл еще в 2020 году. После этого у меня не было никакой связи с Виктором и я никому об этом не рассказывал, потому что это было титанической травмой и блоком на многие, обыденные вещи в повседневной жизни. Когда я разбирал эту ситуацию с психологом, то проблем оказалось больше, чем предполагалось и моё последующее лечение проходило уже у психиатра.

Женя (имя изменено)

Мы с Виктором познакомились осенью 2021 года по работе. Мне был 21 год, тогда у меня было мало опыта в в арт-среде, недостаточно, чтобы понимать кто есть кто. Позже я узнала, что Виктор делил женщин, с которыми у него были взаимоотношения, на разные категории. И мне еще повезло – я попала в первую, он позиционировал меня как свою девушку, говорил, что несет за меня ответственность. Вторую категорию он называл «шлюхи» и отмахивался «это ничего не значит, она же просто шлюха», когда девушка узнавала, что у него есть кто-то еще. При этом из первой категории можно было быстро перейти во вторую, если сделаешь что-то неправильное (по мнению Виктора).

У него тогда было очень много красных флагов, на это мне указывали друзья, но, к сожалению, из-за неопытности и молодости я с этим ничего не сделала. На первом свидании, например, Виктор угостил меня печеньем. Когда я его съела, он радостно сообщил, что внутри была трава и, возможно, что-то еще. В итоге эффект от этого печенья не проходил у меня весь день.

Еще я помню, как во время секса он незаметно снял презерватив. Я поняла это не сразу, и, когда захотела обсудить, он прямым текстом послал меня.

31 декабря 2021 года я праздновала день рождения, мы договорились собраться с друзьями в мастерской Виктора. В последний момент он написал, что не приедет, но оставит за старшего своего товарища. Я была в очень расстроенных чувствах, потому что в тот момент искренне хорошо к нему относилась и что-то испытывала. 

В какой-то момент друзья начали разъезжаться по домам праздновать Новый год, я тоже планировала ехать к семье. В мастерской остались только я и его друзья. Из-за того, что была расстроена, я выпила слишком много алкоголя и дошла до овощного состояния, во время которого друг, оставшийся за старшего, меня изнасиловал.

Наверное, расскажи я тогда об этом семье, меня бы отправили в полицию, на медэкспертизу, сделали все необходимое с холодным разумом, но, к сожалению, я не смогла ничего рассказать и пыталась порезать себя. Потом я поехала к Виктору домой, думая, что он сможет мне помочь. Он не пустил меня к себе.

1 января Виктор обвинил меня в измене, назвал шлюхой и сказал, что ничего не хочет иметь со мной общего. Я говорила, что ситуация вообще не про измену, но он и слышать это всё не захотел. Вспоминая этот эпизод, я думаю, что ещё большую психологическую травму наносит не сам момент изнасилования, а все последующее – реакция людей и их отношение к тебе. Забуга всеми способами внушал мне чувство вины и у него это даже в какой-то момент получалось.

Весь следующий год я старалась разобраться в этой ситуации, сразу пошла в терапию, пыталась увидеться с Виктором и рассказать ему, что произошло. Пыталась увидеться с этим молодым человеком, его другом, и тоже получить… Я даже не знаю, что хотела получить. Возможно, как минимум просто объяснение, зачем это было сделано, и извинения. Но тогда со мной никто не пошёл на разговор.

В 2023 году я уже никого из них не трогала и пыталась жить дальше. И ровно через два года [после изнасилования], 31 декабря, он написал мне сообщение с непонятными угрозами: «Эй, шкура, готовься вывозить за свой гнилой пиздеж. С Новым годом» (у редакции есть скриншот с перепиской). Я не знала, насколько угрозы весомы, но старалась не возвращаться поздно домой. Мы работаем в одной сфере — искусства. Узнать мой адрес — довольно просто. И это было, конечно, тяжело.  

С тем другом Виктора мы недавно встретились: он наконец признал свою вину при свидетелях, у меня есть диктофонная запись. 

В феврале мы с Виктором столкнулись на выставке, где я решила набраться смелости и спросить его в лоб, зачем он пишет подобные сообщения. Он сказал, что так мне и надо и что останавливаться он не планирует. 

Полина

В 2019 году я начала увлекаться творчеством Виктора, ходила практически на все выставки. Спустя два года (мне тогда было 20 лет) он выпустил футболки и я заказала одну. Информации о доставке долго не было, и я написала ему сама. Виктор предложил приехать к нему в квартиру и забрать футболку там. Когда я собиралась уходить, он предложил посидеть с ним и его друзьями – там были разные художники. А я была такая фанатка, подумала: «вау, круто!».

Потом мы начали общаться, я заходила к нему в гости, листала много книжек про искусство и как-то в целом всё было хорошо. Спустя время он начал делать намеки, мне было некомфортно на всё это отвечать, но сказать «нет» было стремно. Я думала, что со мной что-то не так, раз я не могу отрицательно ответить на его «ты мне нравишься» и «хотелось бы чего-то с тобой».

Однажды в декабре 2021 года я приехала к нему с температурой после вакцинации от ковида. Я думала, что просто посижу, переключусь и уйду. Мне предложили покурить – я согласилась, он тоже. А дальше я помню плохо. Мы с Виктором были в спальне, он начал меня раздевать. Самым запоминающимся было это нависающее непонятное тело. Мне было мерзко от себя и от ситуации. Это закончилось довольно быстро, он вышел из комнаты, а потом мы легли спать.

Я не могла попросить его остановиться – это очень сложно сказать в моменте. У меня за несколько лет до этого тоже была ситуация с изнасилованием. И о ней я тоже всегда молчала. И когда я рассказываю эту историю, меня спрашивают, мол, «Полина, почему ты не сказала остановиться? Почему просто нельзя сказать?» Ну, потому что это сложно. Я думала: «Просто, пожалуйста, не трогайте меня уже».

С Забугой после этого мы практически не общались – он не писал как раньше, просто забил. А весной 2022 года снова начал мол «что-то мы давно не общались». Однажды я была в клубе, и он мне написал: «Я поднюхался, давай поедем ко мне, я хочу с тобой оральный секс». У него еще есть привычка ставить сладкие эмодзи после таких сообщений – зайчик, радуга.

Мне было неприятно на это отвечать. Спустя какое-то время я пыталась с ним поговорить об этом, а он ответил: «Сори, что засмущал».

У меня было много сомнений по поводу всего этого, я постоянно думала, может действительно всё это себе придумала. Он же все-таки медийная личность, у него есть все эти коллабы с хорошими местами, которые не стали бы сотрудничать с плохим человеком. Мне казалось, что это со мной что-то не так.

А потом я рассказывала об этом моему бывшему молодому человеку, он убеждал, что нужно что-то сделать, рассказать эту историю. А мне было слишком страшно, мне и сейчас на самом деле довольно страшно. Когда с Виктором общаешься, понимаешь, что этот человек может сделать что угодно. 

Виктория (имя изменено по просьбе героини) 

Мы познакомились в 2018 году через Тиндер. Изначально это был самый обычный мэтч, мы просто переписывались: «Привет, как дела?» – ничего такого, очень поверхностная переписка. Он тогда был в Берлине и предложил встретиться, когда приедет в Россию. Я согласилась.

Мне кажется, на тот момент он употреблял наркотики. Меня он не оповещал об этом, я это связываю с его поведением уже на этапе переписки в интернете. То есть изначально он был добрый, открытый, а потом ни с того, ни с сего писал: «Иди на хуй! Кто ты вообще такая?». Но я этому не придала слишком большого значения, хотя уже тогда меня бросало в жар, когда он писал, становилось плохо. В общем, уже тогда крыша поехала.

Мне было 20 лет и он с самого начала поставил меня в такое положение, как будто я никто, ниже него, а у Виктора большая аудитория, он влиятельный человек. У меня шаткая психика и было волнительно познакомиться с ним, потому что он был успешный в своих кругах, для меня это было слишком интересно. 

Он сразу договорился встретиться у меня дома. В какой-то момент он вдруг меня послал, потом все-таки согласился – диалог был эмоциональный, я уже в самой переписке была на каких-то качелях, сильно переживала, была уязвимой, почему-то пыталась угодить. Было страшно сказать ему что-то.

Первая встреча была сумбурной и непонятной. Он пришел, сделал вид, что слишком занят, у него нет времени, только 30-40 минут. Мы о чем-то поверхностно поговорили и я почему-то пошла с ним в сексуальную связь. Не скажу, что он меня развел, но для меня это было странно – я не знала этого человека. У меня тогда были проблемы в психическом плане, было очень плохо, и я действительно как-то легкомысленно к этому подошла.

У меня изначально была к нему привязанность. Я ему полностью открылась и доверилась, потому что мне показалось, что у нас зарождаются отношения, я в это очень сильно верила.

Потом мы еще переписывались, виделись, он звал меня в свою мастерскую. Спустя примерно месяц мы занимались сексом у него в студии, предварительно он выпил и покурил – это постоянно происходило. И секс был грубым, каким-то насильственным по вайбу. В какой-то момент он, не спрашивая разрешения, очень сильно пережал мое горло. Мне было больно и показалось, что вот сейчас была очень тонкая грань между нормальностью этого действия и тем, что я сейчас просто задохнусь. Горло болело потом еще недели две-три.

Однажды в той же мастерской я вместе с ним покурила – я тогда уже пробовала марихуану, и он употреблял, так что мне это казалось безобидным. Но в тот вечер у меня парализовало всё тело, и я просто лежала на голом полу и буквально не могла пошевелиться, пыталась поднять руку – и не получалось. В моменте я почувствовала, что он абсолютно холоден к моему состоянию, то есть никакой ответственности не берет. Он начал звонить своему другу, что меня тоже напугало, и звать к себе. Тогда я почувствовала всю неадекватность, что ему абсолютно наплевать, он не спросил, что со мной. У меня никогда не было такой реакции на траву, и я была в шоке.

Был еще такой случай: летом мне нужно было уехать в другой город, и он попросил оставить у меня дома свои вещи. Ему нужен был доступ к этим вещам, и я, не зная, на что он способен, оставила ключи от квартиры. Точно не знаю, что там происходило, но потом арендодатель говорил мне, что Виктор устроил в квартире вписку, вакханалию, там была куча людей, изрисованы обои… Хозяин квартиры был в шоке, и я совершенно не понимала, как реагировать. Виктору было абсолютно плевать на то, что это моя комната. Возможно, он подумал, что мной можно пользоваться, раз я такая открытая. 

Мне кажется, он один из людей, которые очень сильно повлияли на мое развитие и самоощущение. Это самый влиятельный персонаж в моей жизни. Но он меня полностью разрушил. У меня был перелом на до и после, я просто сломалась. 

Я скатилась в самую страшную яму за всю мою жизнь: там были наркотики, какие-то странные работы, сильная паранойя, постоянные суицидальные мысли, ощущения преследования. Я не могла находиться в Петербурге, потому что везде видела его картины. Было страшно существовать, от него шла очень большая угроза. При этом он сам угрожал мне только завуалированно. Например, после очередного оскорбления я сказала, что вынесу его вещи, если он не заберет их сам, а Виктор сказал: «Ты не трогай их, и они тебя не тронут, я сейчас приду со своими друзьями». А я тогда жила одна. 

При этом я его оправдывала и все годы пыталась простить, вкупе с ненавистью и очень сильной агрессией. Я ненавидела всех мужчин, всех художников, всех артистов. Просто потому что этот персонаж показал одну сторону всего этого мира арта, совершенно чёрную сторону. У меня было доверие к тому, что он уже медийная личность, казалось, что ему можно доверять.

Марина (имя изменено по просьбе героини)

В 2019 году я только переехала в Петербург, ходила на разные тусовки и лично еще не была знакома с Виктором, только знала, что есть такой достаточно известный художник. Однажды я сфотографировала одну из его работ на улице, опубликовала и отметила его. Виктор мне написал, завязалась переписка, и он пригласил меня к себе. Я тогда была на вечеринке и под утро приехала к нему – в абсолютно ужасную, грязную квартиру. Я обалдела, но мне было 19 лет и я подумала: «Ну наверное, он так живет, художник же». Мы неловко посидели на его матрасе на полу, я особо не хотела разговаривать и уехала домой.

Спустя какое-то время я снова была на вечеринке и написала ему сама – я же не знала, что он за человек. К тому же, в прошлый раз вроде как посидели, ничего не было, можно снова прийти в гости. Я приехала к нему выпившая, но в адеквате. Мы переспали – это было по моему согласию. Сексом это трудно назвать – было что-то нелепое, ничтожное. После этого он сел на диван, ему привезли наркотики, он начал их употреблять. Я лежала – опять таки на этом матрасе – и думала, боже, что вообще произошло? Смотрела по сторонам и как будто не понимала, где я нахожусь: какой-то дед рядом со мной употребляет наркотики. Потом он начал грубо со мной разговаривать, я молча собралась и уехала.

Позже я снова ему написала, хотела опять приехать в гости – не знаю, конечно, чем я тогда думала. Он мне ответил: «Только если отсосешь». Больше мы никогда не общались, даже не здоровались, когда виделись в публичных местах. Он смотрел на меня как будто мы незнакомы, а мне хотелось все забыть, отмыться от всего этого. 

Я знаю, на что повелась – на то, что он вроде как известный, мне хотелось влиться в тусовку. Но на самом деле когда всё это произошло, я подумала: «фу», потому что у меня нормальная психика, и я не подвержена такого рода манипуляциям. Я просто хотела избавиться от этой истории в своей жизни. 

Я знаю, что он долгое время встречался с девочкой Настей (имя изменено), мы с ней были знакомы. У Насти постоянно были панические атаки, она была абсолютно психически неуравновешенная.

Настя

Мы познакомились в 2019 году, я знала Виктора как художника и татуировщика, думала, что он классный парень, поэтому написала в соцсетях. Мы пообщались, но так и не встретились тогда. Через несколько лет, когда мне было 19, я поехала в Берлин и снова написала ему, потому что знала, что он тоже там. Он позвал меня пить пиво домой к своим товарищам. Я пила пиво, покурить отказалась, а понюхать – согласилась. Это был мой первый опыт, но я неплохо слежу за телом, поэтому не было ситуации, когда бы я отрубилась или была невменяема.

Я панк, поэтому веду себя волевым образом – беру, что мне хочется, задаю всяческие вопросы, заполняю пространство и обычно не стою в позиции человека, который мог быть жертвой. Как мне показалось, он поэтому немного меня побаивался. 

Мы поболтали и потом мне нужно было ехать в хостел на другой конец Берлина. Виктор предложил: «А поехали ко мне, я тебя приючу, как ты поедешь на такси непонятно куда, город такой криминальный». Я подумала, что он такой хороший человек, бро, так сказать. И согласилась.

У него дома мы некоторое время разговаривали, а потом он взял меня за руку. Я думала: «Вот блять кошмар» и сидела в оцепенении. Он несколько раз предлагал покурить, я отказалась и сказала, что хочу спать. В итоге я прилегла, повернулась к стенке, он лег рядом и начал меня гладить. Я очень сильно испугалась, потому что Виктор – двухметровый шкаф. Когда он полез мне под футболку, я отшвырнула его руку, и он вздохнул, встал, начал ходить по комнате, пинать бутылки и бросать их в стену. 

Было понятно, что он крайне злится. Мне стало очень страшно, я лежала, пела в голове песню и думала выпрыгнуть из окна, но там был пятый этаж, очень высоко, не вариант. Я лежала в страхе несколько часов и около шести утра он шлёпнул меня по заднице и сказал уезжать, потому что к нему должна была приехать его подруга.

На следующий день он написал: «Пойдем гулять по городу, нюхать кетамин». Я ничего не ответила. Потом я рассказывала эту историю его одногруппнику или товарищу, тоже татуировщику Максу, тот сказал мол «полный пиздец, что там творится с этими маленькими девочками».

Я об этой истории периодически вспоминала, потому что это единственный настолько опасный случай, который происходил в моей жизни. Мне хотелось все это побыстрее забыть и было отчего-то жутко страшно.