the lost treasure

Прохладный ветер, несущий за собой мерзкий аромат морских водорослей и рыбы, резко дует в лицо, прикладывая все усилия для того, чтобы испортить вид и без того беспорядочно уложенных волос. Чонхо стоит на берегу моря и совсем не обращает внимания на песок и мелкие острые камни, что успели попасть в его обувь, вызывая зуд и неприятное чувство покалывания от малейших движений.

Он не может дышать. Чувствует, как страх длинными когтистыми руками сдавливает его горло, вонзает острые концы в грязную кожу, заставляет стоять на месте и просто смотреть вперёд. Чонхо не моргает. Всё видимое ему кажется обыкновенным сном, ужасающим кошмаром, который обязательно прекратится, стоит лишь закрыть и открыть глаза.

Но даже после этого ничего не меняется. Чонхо всё ещё видит его силуэт перед собой. Ему хочется плакать, но глаза пересохли из-за ветра и попавшего в них песка. Тело его не слушается, и ему не остаётся ничего, кроме того как просто стоять на месте, не в силах сделать даже малейшее движение пальцем.

Всё вокруг него становится мутным и размытым. Чонхо не видит никого другого, не слышит чужих голосов, хотя уверен, что чей-то рот находится прямо возле его левого уха. Он хочет разобрать то, что пытаются сказать ему активно движущиеся губы, но вновь проваливается.

Чонхо не уверен, что может сделать хотя бы что-то.

Он падает лицом в песок после того, как чувствует тяжёлый удар по своей спине. Судя по его силе это был Минги. Да, это точно был он. Всё-таки, Чонхо неоднократно чувствовал его грубую руку на себе. Правда, не с такой силой, как сейчас.

Безвкусные твёрдые частицы попадают в его нос, рот и глаза, вызывают раздражение, резкий кашель и першение в горле. Сквозь боль и зуд он приподнимает голову. 

И вновь ему ужасно хочется плакать.

Понятия “утро” для этих людей не существует давно. Они не спят ночами, порой проваливаясь в сон в чужих гамаках в течение дня и бодрствуют гораздо большее количество времени, чем проводят в отведённых для них каютах. У каждого из членов экипажа пиратского корабля есть свои обязанности, которые они вынуждены нести, в первую очередь, перед своим капитаном.

Небо становится светлее, и ярких звёзд уже невозможно на нём разглядеть. На судне тихо, никто не ступает по старым доскам, вызывая этим действием скрип и мешая размышлять о своём. На поверхности палубы прохладно и свежо, что является для Ëсана идеальным условием для того, чтобы проводить свои расчёты, не сбиваясь и не отвлекаясь на посторонние звуки. Лишь на несколько секунд он бросает взгляд на водную гладь, мысленно благодаря её за то, что сегодня она как никогда спокойна. Юноша выводит цифры тёмно-синими чернилами и недовольно морщится, как только случайно ставит кляксу вместо аккуратной точки.

Густые каштановые волосы Ëсана, доходящие своей длинной до лопаток, заплетены в объёмную косу, низ которой туго связан атласной белой лентой. На его тело накинута мятая белая рубаха, заправленная в коричневые, зашитые в некоторых местах брюки. Пусть он и находится на корабле среди тех, кому абсолютно всё равно на внешний вид и качество одежды, Ëсан остаётся приверженцем того, что даже от самых незначительных повреждений в виде дыр и грязи нужно избавляться своевременно.

Подождав, пока чернила на исписанной странице высохнут, юноша, что занимает роль клерка на пиратском судне, переворачивает лист и продолжает свою работу дальше. Ему необходимо закончить выполнение своих задач до того, как на корабле поднимется шум.

Конечно, к этому времени уже бодрствует если не большая часть команды, то четверть её точно. Ëсан уверен в том, что прямо сейчас жёсткую ткань старых гамаков слюнявят почти все находящиеся на борту матросы и юнги. Вместе с ними спит и капитан корабля — Хонджун, что несколько часов отдал штурвал в руки своего квартирмейстера после того, как провёл без сна почти трое суток. Ëсан знает, что в одном из трюмов Минги помогает Сану заточить кинжалы, а пробегающего мимо Уёна, в руках которого была сеть с большим количеством рыбы, он видел ещё около часа назад. 

Юноша вновь отрывает взгляд от своих записей, обращая внимание на раскрывшийся перед ним горизонт. Солнце наконец начинает показывать себя, заставляя прикрыть веками глаза или же вытянуть руку, не позволяя ярким лучам создавать дискомфорт и жжение. Ëсан закрывает блокнот и поворачивает голову влево, туда, где находится вход ко всем каютам. 

Чонхо всегда просыпается именно в это время, и юноша никогда не ошибается в своих расчётах.

Сонное лицо штурмана показывается на палубе, стоит только Ëсану подняться на ноги, держа свои записи в левой руке. Здороваться друг с другом первыми вошло в привычку ещё очень, очень давно. Кажется, Чонхо ещё ни разу не начинал с кем-либо разговор с утра до тех пор, пока не видел лицо Ëсана в своём поле зрения. Подобное поведение уже не удивляет никого, а тем более юношу, который наблюдает это уже много лет.

Под утренними, только явившими себя яркими лучами солнца, Ëсану удаётся получше рассмотреть штурмана и еле сдержать смех, вызванный неряшливым видом его волос. 

— Снова расплелись? — Спрашивает он, показывая пальцем на тёмные волнистые пряди, — ты слишком сильно ворочаешься во сне.

— Или ты слабо их заплетаешь, — всё также сонно и немного резко отвечает Чонхо.

— Хочешь, чтобы это делал кто-то другой? 

— Не хочу. Поможешь? 

Ëсану не остаётся ничего, кроме как в шутку закатить глаза и усадить Чонхо на пол, забирая его распавшиеся ночью косички во власть своих ладоней.

Тем временем солнце поднимается всё выше, в очередной раз пробуждая своим светом жизнь на пиратском судне. 

— Доброго утра, капитан! — Ëсан машет рукой вышедшему из каюты Хонджуну. Тот, наконец-то, после долгих часов сна выглядит свежо и бодро. — Я закончил с вашим поручением, можете взглянуть.

— Ты спать хоть ложился сегодня? — Спрашивает капитан, подхватывая рукой записи, — превосходно. Сонхва! Через сколько мы прибудем в город?

Мужчина, стоящий у штурвала, что расположен недалеко от носа корабля, поворачивает голову в сторону трёх членов экипажа. В отличие от привычных для остальных кос, чёрные волосы Сонхва собраны в один хвост, и лишь небольшие прядки спереди падают на его загорелое лицо.

— Совсем немного! До берега осталось примерно четыре мили! — Кричит в ответ квартирмейстер, возвращая свой взор к водной глади.

— Понял. Вы двое, идите разбудите малых и предупредите всех о выходе на сушу, — командует Хонджун, возвращая записи в руки Ëсана.

Дождавшись Чонхо, он направляется в сторону трюмов, внутри которых, к этому времени, уже нет ни одного спящего человека. Это упрощает задачу и позволяет юношам отдохнуть перед выходом в город.

Первой на землю ступает нога капитана. Хонджун ставит ладони на бока и глубоко вздыхает, наконец-то чувствуя какие-то новые запахи, помимо рыбы, водорослей и гадкой плесени. Солнце в этот день яркое, облаками не закрыто и голову его лучами печёт лишь слегка.

Выход на сушу событие редкое, но для каждого по-своему значимое. Кому-то просто нужно пополнить количество бутылок с алкоголем в своём тайнике, а кто-то ждёт этого дня исключительно ради похода в местный бордель. Ëсану же не терпится оказаться в ближайшем книжном магазине. В своём увлечении он мог бы оказаться одиночкой и ходить за очередным романом самостоятельно, однако, помимо него, среди членов экипажа читать умеют Чонхо и Сонхва, и последний каждый раз сопровождает Ëсана.

В этот раз остановка обещает быть недолгой — всего лишь сутки. Весь экипаж получает приказ: вернуться на палубу к завтрашнему полудню. 

Все шестьдесят восемь человек отправляются в глубины старого, но тем не менее хорошо выглядящего города. Никто не удивляется тому, что десяток товарищей сразу же заворачивают в сторону квартала пабов, которые очень славятся среди местных.

Чонхо весь день бродит по широким улицам, разглядывая попадающиеся ему на глаза вывески. Мимо него проходит множество людей, то торопясь, то наоборот, шествуя медленно в предвкушении чего-то особенного. Несколько раз ему приходится остановиться, чтобы в его ноги не врезались пробегающие мимо дети. Чонхо смотрит в их удаляющиеся спины некоторое время, невольно вспоминая своё детство. 

Когда-то Ёсан точно также носился за ним следом, пытаясь отобрать украденный в шутку кулон. 

Многие воспоминания из детства Чонхо предпочёл бы забыть, как с большей частью из них и случилось. Однако, свою часть жизни с момента появления Ёсана в ней он помнит так, словно это происходило с ним буквально несколькими днями ранее. Всё также ярко, также чётко, и голос друга в его голове всё такой же громкий.

К моменту захода солнца Чонхо медленными шагами добирается до ближайшего паба. Сегодня он без компаньона, что, в общем-то, не сильно его и беспокоит. Алкоголь в его крови часто заставляет грезить по былым дням и прошлому, и меньше всего Чонхо хотелось бы, чтобы кто-то видел его в таком состоянии. 

Он заходит внутрь небольшого деревянного здания, в котором, на первый взгляд, заняты все сидячие места. Чонхо неловко стоит на месте, мотая головой и пытаясь найти хотя бы один свободный стул. Из-за количества людей внутри у него ничего не выходит, а потому он проходит вглубь, надеясь найти там хоть что-то.

И действительно, он находит маленький уединённый стол почти в самом конце зала. Пускай его и смущает громкая компания, что сидит рядом с ним и яростно спорит о чём-то, в подробности чего Чонхо не желает вслушиваться, он решает занять это место.

Юноша заказывает стакан рома, лишь со второго раза сумев найти деньги в кармане обшарпанных брюк. Сделав глоток, он слегка морщится от осознания того, что напиток не слишком прохладный, а потому растягивать надолго его не выйдет. Выпить тёплый ром для Чонхо сравнимо с поеданием грязи.

— Там полно золота, правду говорю! — Кричит один из мужчин, сидящий за правым от юноши столом.

— Да кто поверит, что на этом жалком куске земли есть хоть что-то? — Вздыхает его товарищ, отпивая что-то крепкое из своего стакана.

— Это старое, вымершее королевство! Даже если его жители просто сбежали, они не могли утащить с собой всё. Это очевидно, что там остались горы драгоценностей! Никто туда не суётся, а значит первым там ещё никто не побывал. Представь, как можно разбогатеть, даже просто продав антиквариат с этих земель! 

Всё внимание Чонхо направлено на этих гостей. Слова о богатстве и золоте работают как идеальная для него приманка, а тёмные глаза загораются огнём, когда юноша, чуть откинувшись назад, замечает на столе мужчин настоящую карту.

— Откуда ты вообще её достал, а? — Вздыхает молодой парень, смотря на того, кто принёс этот кусок пергамента, — развели тебя, вот и всё.

— А вот и нет! — Протестует тот, — по секрету вам скажу, что двумя днями ранее я подружился с дворцовым архивариусом. Взамен на мой товар он провёл меня по главной библиотеке, где я нашёл записи о старом королевстве и эту карту. Прочитать он мне ничего не дал, но стащить карту я смог. 

— То есть теперь ты ещё и вор, да? — Смеётся его друг, пихая того в плечо.

Дальше Чонхо не слушает, и ни одного глотка пива в его горло больше не лезет. Он отодвигает от себя стакан и ждёт, пока его соседи напьются до такого состояния, когда собственные головы будут ощущаться неимоверной тяжестью. Юноша запоминает, куда тот мужчина положил свёрнутую карту. 

Украсть её у пьяного и не соображающего человека оказывается проще простого. 

Дорога до корабля занимает всего лишь час, а найти Хонджуна, что уже успел к этому времени вернуться на борт — пару минут. Без стука штурман врывается в его каюту и сразу же бросает в руки капитана карту. Начиная с предыстории, Чонхо, даже не спрашивая разрешения, начинает рассказывать всё произошедшее и услышанное с самого начала. 

Хонджун, пускай и удивляется такой наглости, выслушивает Чонхо до самого конца.

— То есть, ты предлагаешь нам плыть в неизвестном направлении на какой-то остров, на котором, по словам какого-то проходимца из паба, есть залежи королевских сокровищ? — Спрашивает Хонджун, рассматривая рваную по краям карту.

— Он принёс её из королевской библиотеки, капитан. Не думаю, что там хранилось бы что-то бесполезное. Я знаю, что это выглядит странно и рисково, но мы и без этого вечно идём по канату риска и неизвестности. Я считаю, что мы должны попробовать. В конце концов, у нас сейчас нет места, куда бы мы держали курс и нет иных планов. Если его слова окажутся правдой, мы разбогатеем, кэп! Не будет там золота — мы сможем продать вещи оттуда! Мы наконец-то позволим себе куда больше, чем имеем сейчас.

— Думаешь, сумеешь привести корабль к этому месту? 

Чонхо усмехается, скрещивая руки на уровне своей груди.

— Разве мои навигаторские способности хоть раз подводили вас, капитан? 

В ответ Хонджун лишь смотрит на Чонхо, а после возвращает своё внимание к карте. 

В голове его крутится множество сомнений и тревог. Штурман действительно ни разу не ошибался, и навыками ориентирования был наделён сполна с самого детства. Хонджун помнит, как Чонхо хватал его за руку и ловко вёл за собой между небольших домов, спасаясь от погони из-за украденных яблок в местном ларьке. Он всегда знал точно, куда повернуть, где скрыться и как срезать путь, а потому в вопросе направления Хонджун доверяет Чонхо безоговорочно.

— Что, если это обман, и там ничего не будет? — Задаёт весьма логичный вопрос мужчина, откладывая карту на стол.

— Свернём на восток и отправимся к старой земле, на которую я целился ещё годом ранее. Я изучил карту, оттуда путь до неё составит всего три дня.

Хонджун смотрит на стену позади Чонхо, обдумывая слова штурмана. Рисково, пахнет обманом, но действительно, в какой момент своей жизни они не шли на подобное? Капитан тяжело вздыхает и протягивает пергамент Чонхо.

— Твоя взяла. Вечером всё обговорим.

Юноша кивает головой и еле сдерживает ликующую улыбку. Предвкушение будущего богатства и ощущение тяжести золота в своих ладонях увеличивают сердцебиение в разы, и невольно в голове его всплывают картины лучшей жизни.

Поначалу всё шло хорошо. Чонхо видел чужие заинтересованные взгляды, подробно отвечал на вопросы и расписывал план действий до мелочей. На удивление, даже Юнхо, что часто подвергал сомнениям слова штурмана, был согласен с попыткой направиться в это неизвестное место.

Однако, из всех присутствующих с самого молчал один лишь Ëсан. Он не просто не подавал голоса, его лицо побледнело с самых первых минут и выражало нечто, похожее на страх и отвращение одновременно.

— В чём дело, Ёсан? — Обращает внимание на чужое состояние Хонджун.

— Нам нельзя туда плыть, — говорит он, нервно сглатывая слюну, что ощущается словно шар с острыми иглами, — нельзя. 

Все в каюте озадаченно переглядываются, пытаясь сказать что-то друг другу одними глазами. Минги что-то шепчет на ухо Сану, а тот качает головой, соглашаясь со словами друга. Тут же все взгляды возвращаются к Ёсану, что сидит не поднимая головы. 

Эмоции Чонхо как всегда сдержаны, но даже так в блеске его глаз просматривается паника. Он не привык к тому, что Ëсан может быть с ним не согласен, ни разу не видел от него настолько резкого отказа и такого испуганного выражения лица. Чонхо хмурится и кашляет, привлекая к себе внимание.

— Однако, мы будем следовать мнению большинства. Я понимаю твои возможные опасения и страх потерять время впустую, но мы обязаны попробовать. Как было сказано ранее, эта карта была найдена в королевской библиотеке, а потому…

— Неужели ты даже не думаешь о том, что это может быть просто выдумка? — С раздражением в голосе перебивает его Ёсан, — ты так легко веришь незнакомому человеку? Это совсем не похоже на тебя, Чонхо. Если же тобой движет одно только желание заполучить золото, то я отказываюсь даже просто обсуждать это. Нам не нужно туда ехать! Нельзя!

— Что с тобой не так? — Тёмные брови Чонхо приподнимаются в удивлении, — ты всегда был на моей стороне! Всегда, Ёсан, что бы я ни делал! Но сейчас, когда я могу привести корабль к успеху и богатству, ты отворачиваешься от меня? 

— И у меня есть на то причина! — В ответ повышает голос Ёсан, что становится неожиданностью для многих, — ты также всегда доверял мне, даже если мои слова не имели доказательств. И что же я получаю теперь? Я говорю, что это направление приведёт нас к бедствию, но ты настолько ослеплён несуществующими сокровищами, что даже не желаешь меня слушать! 

Чонхо открывает рот, желая сказать что-то ещё в ответ на восклицания Ёсана, но на плечо ему ложится крепкая ладонь Хонджуна, что с силой сжимает кожу, заставляя успокоиться. Капитан с недовольством на лице оглядывает всех присутствующих в каюте, прежде чем опустить руку и остановить свой взгляд на клерке.

— Итоговое решение остаётся за мной, Ёсан, и мы направимся туда, — строго произносит Хонджун, — иди проветрись. 

Пальцы юноши крепко сжимаются в кулаки, а ногти до боли впиваются в мягкую кожу ладоней, пытаясь подавить навязчивое желание поднять голос вновь. Ёсан поджимает губы, стараясь заглушить растекающуюся по всему его телу обиду и чувство стыда. 

Прежде ему никогда так сильно не хотелось ударить Чонхо, как сейчас. 

Ёсан резко поднимается на ноги и выходит из каюты, с грохотом захлопывая входную дверь. В помещении ещё несколько минут царит молчание, прежде чем команда быстро возвращается обсуждению дальнейших действий. Чонхо пытается выглядеть собранным и уверенным, однако все его мысли заняты странным поведением друга, ведь сцен, подобных этой, прежде никогда не было.

Впервые он увидел Ёсана когда им обоим было по двенадцать лет. Мальчика в идеально белой рубашке с рюшами и чёрных брюках привёл дядя Чонхо, который был пиратом на малоизвестном судне. К сожалению, к настоящему времени судно вот уже несколько лет покоится на морском дне. 

Чонхо ничего не знал о Ёсане, кроме того, что тот родом из другого места, и по какой-то причине его забрали оттуда пираты. Он был замкнутым, тихим, вечно с головой зарывался в книги, которые Чонхо на то время ещё не умел читать и на вопросы отвечал односложно. Однако, стоило спросить его что-либо о сюжете нового романа, как глаза мальчика мгновенно загорались белоснежными искрами. 

Ёсан научил Чонхо читать и писать, но где научился этому сам — не рассказывал. В ответ он показывал своему новому другу, как не попасться на воровстве овощей на местном базаре, и быстро сбежать, если их заметят. Семья Чонхо, состоящая только из него и мамы, была слишком бедна, чтобы позволить себе покупку продуктов больше, чем два раза в месяц, а потому с малых лет мальчику пришлось выкручиваться самому.

Спустя месяц своего пребывания в новом городе Ëсан познакомился с Хонджуном, и тогда же получил от него удар в колено за то, что отнёсся к нему как к ребёнку. Крик о том, что Хонджун, между прочим, старше его на целый год, слышал, кажется, абсолютно весь город. 

В тот день будущий клерк установил себе правило никогда не судить людей по внешнему виду. 

Ёсан всегда был рядом с Чонхо, пускай и во многих моментах всё ещё был скрытным и замкнутым. Он всегда делился с другом книгами, знаниями, идеями, едой и во всём с ним соглашался. Какую бы авантюру не предложил Чонхо, Ёсан без вопросов и опасений следовал за ним, также было и наоборот. Почему их первая ссора и первая разность взглядов проявилась именно сейчас – Чонхо понять не может.

В каюте остаются двое. Хонджун некоторое время молча смотрит в стену, прежде чем тяжело вздохнуть, поворачивая голову к штурману. 

— На него не похоже, — произносит он, — поговори с ним.

— Знаю я, — раздраженно отвечает Чонхо, — понятия не имею, что на него нашло. Не уверен, что он вообще захочет со мной разговаривать.

— Серьёзно? Он всегда за тобой ходил хвостом, а теперь не будет разговаривать из-за одной стычки? Ничего смешнее не слышал, — усмехается Хонджун, — к тому же, даже если он откажется с тобой говорить, ты всё равно будешь крутиться возле него. Вы оба слишком очевидные.

Чонхо хмурит брови, отворачивая лицо от капитана.

— О чём ты? 

— Да так, — пожимает плечами Хонджун, — думаю, когда ты наконец сделаешь шаг к нему навстречу, а не будешь ходить по несуществующей границе. 

— Настолько читаемо? — Спрашивает Чонхо после недолгой паузы.

— Настолько, — вздыхает мужчина, — ну так что? 

— Не знаю. Не сейчас. Если мы действительно найдём там золото и обретём состояние, тогда, думаю, я скажу ему. Я хочу для него только лучшее, понимаешь? Поэтому… 

— То есть, он с тобой семь лет воровал еду, спал на полу рядом, ступил на судно вместе с тобой и вот уже пятый год здесь, и ты считаешь, что ему этого не будет достаточно? 

Чонхо вновь смотрит на Хонджуна, изнутри прикусывая щеку зубами. 

— Если мы когда-нибудь решим покинуть корабль, я хочу, чтобы у него было всё. Если мы погибнем здесь, то я хочу, чтобы последние воспоминания были наполнены комфортом и счастьем, а не страданиями и прогнившими досками. Даже если ему всё равно на меня, я просто хочу быть уверен, что у него будет всё самое лучшее. Если он возненавидит меня после моих слов, ну и пусть. Главное, что его жизнь будет не такой, как сейчас, и проживёт он её без бед.

«Дурак», хочет сказать Хонджун, но молчит, вновь пожимая плечами и направляясь к выходу. 

Чонхо находит Ёсана в его личной каюте, заполненной книгами и обломками старых карандашей. Юноша, в отличие от остальных привычных дней, в книгу не погружен, а сидит на полу, прямо под своим гамаком, пустыми глазами смотря на стоящую на столе свечу. Чонхо чувствует себя виноватым, но виду не подаёт, молча усаживаясь рядом.

— В чём дело, Ёсан? — Сразу же начинает он. 

— Ты всё равно не будешь меня слушать, к чему это? — Тихим голосом отвечает юноша, пока выражение его лица не меняется совершенно, — я не могу сказать тебе прямо о своих опасениях, ты мне и не поверишь. 

— Но ты даже не попытался мне сказать. Почему ты так против этого? — Продолжает Чонхо.

Ёсан молчит некоторое время, опуская уставший взгляд на свои ноги.

— То, куда мы собираемся плыть – мой дом, — говорит юноша, нервно перебирая пальцами края рубашки.

Чонхо шокировано смотрит на друга, поворачивая голову в его сторону. Всё, что он знал о Ёсане до этого дня, это сам факт того, что его откуда-то забрали и привезли в другое государство. Он спрашивал юношу о родине лишь однажды, и больше никогда не возвращался в этой теме, получив отказ и печально смотрящие в пустоту глаза.

— И? Тебе просто настолько не хочется видеть свой родной город? — Не понимает Чонхо, — ты можешь всё время провести на корабле, если тебе так противно вспоминать о нём.

— Я не просто так покинул его, Чонхо! Мои родители не просто так отдали меня чужим людям, умоляя увезти меня подальше! — Срывается на крик Ёсан, — но ни ты, никто из вас не поверит мне, поэтому я ничего и не говорю! Я не знаю, откуда в той библиотеке взялась эта проклятая карта, но тебе лучше избавиться от неё и отправить к морскому дну! Я не хочу, потерять никого на этом судне, особенно тебя. Пожалуйста, Чонхо, передумай. Я не знаю, как ещё тебя просить об этом, я могу даже встать перед тобой на колени, если нужно, просто….

— Ты издеваешься надо мной или у тебя жар? — Перебивает его штурман, — иначе я не могу объяснить, почему ты так бредишь. 

Дверь в каюту Ёсана закрывается с такой же силой, как и в команту Хонджуна часом ранее. 

Чонхо не может уснуть до самого утра, Ёсану же снится сон. Ужасный, страшный сон, на деле являющийся его собственным детским воспоминанием, наполненным воплями, криками матери, бушующими волнами и огромной чешуйчатой шеей, возвышающейся над маленьким телом. 

ДАЛЕЕ:: https://telegra.ph/the-lost-treasure-07-12-3