Связывая людей и протест: социальные реле групп протеста против военных низколетящих военных самолетов в Западной Германии

Перевод с элементами пересказа: аноним. Связаться с автором перевода или предложить свои идеи, отчёты, переводы можно через @AnarchyPlus.

Автор оригинала: Томас Олемахер, 1996

Статья написана почти 30 лет назад, на специфическом и небольшом датасете. В то же время она привлекает и в какой-то степени подтверждает предыдущие работы на тему протестной микромобилизации — о важности сетей и организаций на мезоуровне — которые рассматривали более широкие и разнообразные данные. Само нововведение автора — термин социальных реле — может быть удобным способом выбирать наиболее перспективные организации, в которых стоит агитировать. Автор отмечает, что политическая гомогенность и образ «сумасшедших левых» протестной мобилизации мешает.

Абстракт из оригинала + короткий пересказ

Статья рассматривает мезоуровень общества (т.е, структуры среднего размера, в противоположность микро и макро) и подытоживает результаты эмпирических исследований гражданских протестов против военных низколетящих военных самолетов в 80-е в ФРГ.

Социальные реле — это социальные сети, которые опосредуют мобилизацию. Концепт применили к двум регионам, схожим по социально-политическому контексту и частоте полетов над ними, но различных по объему и качеству протестной мобилизации. На основе опросов и интервью автор проанализировал структурные отношения между сетями, а не отдельными людьми.

Главный вывод: мобилизации помогли децентрализованные реле между производящими протест сетями и более традиционными частями местных сообществ.

Сети — важная вещь на микроуровне. Если медиа распространяют информацию, то личные контакты — стимулируют и убеждают. Они также дают поддержку и трансформируют похожее отношение к коллективному действию в реальное участие.

Олемахер начинает с обзора работ о важности неформальных сетей и организаций в протестной микромобилизации — на примерах от женского движения в XIX веке в США до активности ультраправых в ФРГ. Колледжи или церкви работают как рынки или брокеры контактов — в них сравнительно легко привлекать новых людей в движение даже без личного знакомства. Также их институциональная природа помогает протесту обрести общественную поддержку.

Многие исследования при этом смешивают микро- и мезоуровни. Организации относятся к мезоуровню и не являются сами по себе микромобилизирующими контекстами, но предоставляют среду для их развития.

Олемахер считает подобные контексты незаменимыми — плодородные для протеста контексты он называет социальными реле.

Ключевые характеристики социальных реле:

1. Они соединяют ранее разрозненные сети — как передатчики контактов.
2. Они дают cреду, организационную или институциональную опору нескольким face-2-face сетям.
3. Некоторые из сетей порождают новые сети, «перезаряжая» контакты новым образом.
4. Социальные реле распространяют мобилизацию и на внешние сети.

Характеристики социальных реле как структур:

1. Сети должны быть в высокой степени гетерогенными — впускать людей с разным положением и опытом, опираться на достаточно популярные ценности, быть встроенными в общество как целое.
2. Подсети, которые должны в свою очередь генерировать новые сети, напротив гомогенны и содержат критическую массу активных протестующих.
3. Чтобы гетерогенность реле и гомогенность подсетей работали вместе, нужно много слабых связей. Они связывают людей в подсеть, они же встраивают подсеть в реле и, наконец, реле — в общество. Эффективность мобилизации — функция от таких интеграций.

Социальные реле — продукт модерновых обществ, где большое число слабых связей заменяет малое число тесных соседских и родственных связей.

Повестка с низколетающими самолетами в ФРГ развивалась постепенно. После Второй мировой военные учения над территорией ФРГ вначале проводили Союзники, а с 50-х и само государство. Самыми общими проблемами были: высокий уровень шума, несоблюдение разрешенных часов полета, полеты над опасными производственными зонами. В 60-е и 70-е протест был не очень активным, но трагедия в Рамштайне (когда во время авиашоу НАТО три самолета столкнулись в воздухе, один упал на людей, погибло 70 человек) и ослабление военной угрозы Восточного блока способствовали укреплению протестных настроений. Также повлиял расцвет «новых» движений вроде анти-милитаристского, феминистского и зеленого.

Протесты в основном велись в сельской местности, куда протестные практики привозили студенты, ездившие учиться в крупных городах. Постепенно возник координационный орган движения, который обучал и поддерживал активист_ок. Большинство практик были довольно стандартными, но некоторые включали акты гражданского неповиновения: «сквотирование неба» воздушными змеями и шарами; проигрывание на полной громкости шумов от самолетов во время выборов и других мероприятий администрации.

Олемахер рассмотрел две группы из городов, схожих по всем характеристикам, кроме успеха протеста. Среди интересных характеристик — многие горожане ездили работать в города покрупнее, в компании, связанные с туризмом, а не военными.

Успешную группу он назвал HIMO (high-mobilisation group, высокомобилизованная группа), а менее успешную — LOMO (low-mobilisation group, низкомобилизованная). HIMO мобилизовали 1% населения, а LOMO — 0,5%. HIMO использовали больше практик, в т.ч. из числа актов гражданского неповиновения.

Олемахер опросил активист_ок этих групп об связях с какими-либо ассоциациями их самих а также их наиболее близких знакомых. Первый вывод — мобилизации способствовали не отдельные особо активные и социальные люди, а ассоциации. Скорее ассоциации связывали людей под протест, а не люди связывали ассоциации.

Далее он выделил кластеры ассоциаций и каким образом формировались мосты между ними (не всегда напрямую через общих участни_ц, иногда — через промежуточные ассоциации). Он также проанализировал политику/имидж ассоциаций, выделив традиционалистские (клуб родителей при церковном детсаде, организация за консервацию Германии), нейтральные (колледж, разные спортивные клубы) и постматериалистических (зелёные, женская группа).

Посматериалистические группы являются более склонными к протесту и в LOMO их было ⅔ — однако, протест оказался менее эффективен.

В HIMO же нейтральные ассоциации — колледж, спортивные клубы — выступили в роли социальных реле. Они послужили брокерами контактов, интегрировав кластеры с более традиционным и более постматериалистическим уклоном. Они также сделали образ протеста более «приемлемым» и вызывающим доверие. Как ни парадоксально, эта группа в итоге провела больше актов гражданского неповиновения, чем «сумасшедшие леваки».

В заключении автор подчеркивает, что следует помнить о специфике и ограниченности исследования. Сельская местность, насущная проблема — шум от самолетов слышат все. Для более сложных и далеких повесток требуется дополнительное посредничество, чтобы «произвести беспокойство» в обществе.

Также группа LOMO намного менее охотно делилась данными, и, возможно, их анализ получился недостаточно полным.

Более полный пересказ

Олемахер начинает с обзора работ о роли неформальных сетей и организаций в протестной микромобилизации — на примерах от женского движения в XIX веке в США до активности ультраправых в ФРГ. Все они показывают важность таких связей.

Так, МакАдам (1986) говорит, что участие в организациях — это фактор типа pull (тяни), вовлекающий людей в активизм, а их ценности — это push (толкай) к непосредственному действию. Грановеттер (1973, 1974) показывает, что сильные связи — обязательное условия для высокорискового активизма, а слабые — важны для вовлечения в низкорисковый.

Марвелл, Оливер и др. подчеркивают важность критической массы людей, готовых делать заметный вклад и связанных между собой, для успешного коллективного действия. По их мнению люди в критической массе должны быть высокообразованы или политически сознательны, экономически независимы от угнетателей, располагать временем, гетерогенны (чтобы участни_цы не были легко заменяемы), концентрировать вокруг себя слабые связи — что они считают более важным, чем децентрализованное связывание (bridging) кластеров. Сноу (1986) упоминает механизм «синхронизации фреймов» — когда набор индивидуальных интересов, ценностей и убеждений соответствует активностям, целям и идеологии организации.

Олемахер отмечает, что многие исследования смешивают микро- и мезоуровни. Организации относятся к мезоуровню и не являются сами по себе микромобилизирующими контекстами, но предоставляют среду для их развития. Микромобилизирующие контексты — это «среды маленьких групп, в которых процессы коллективной атрибуции и рудиментарные формы организации производят мобилизацию к коллективному действию» (МакАдам, МакКарти, Золд, 1988).

Главным же образом автор упрекает коллег в применении эгоцентричного анализа личных связей вместо структурного подхода. Олемахер предлагает как раз структурный взгляд: через анализ организаций и фреймов.

Концепция социальных реле

Прежде чем ввести понятие, Олемахер приводит примеры движения за мир и движения женщин в Западной Европе 70-х и 80-х. Используя церкви и университеты как «рынки контактов», активист_ки формировали и укрепляли группы; внутри тех повышалась социальная плотность. Университет как интегрированная в общество структура также помогал привлекать новые внешние связи.

Ни церковь, ни университет не являются face-to-face сетями (f2f, со связями «лицом к лицу») — но дают институциональную опору, чтобы таковые возникали. Олемахер считает подобные контексты незаменимыми для успеха мобилизационных усилий — именно такие плодородные для протеста контексты он называет социальными реле.

Ключевые характеристики социальных реле:

1. Они соединяют ранее разрозненные сети — как передатчики контактов.
2. Они дают cреду, организационную или институциональную опору нескольким f2f-сетям.
3. Некоторые из сетей порождают новые сети, «перезаряжая» контакты новым образом.
4. Социальные реле распространяют мобилизацию и на внешние сети.

Характеристики социальных реле как структур:

1. Сети должны быть в высокой степени гетерогенными — впускать людей с разным положением и опытом, опираться на достаточно популярные ценности, быть встроенными в общество как целое.
2. Подсети, которые должны в свою очередь генерировать новые сети, напротив гомогенны и содержат критическую массу. Их характеристики (напр., фрейм) соотносятся с характеристиками созданных ими сетей.
3. Чтобы гетерогенность реле и гомогенность подсетей работали вместе, нужно много слабых связей. Они связывают людей в подсеть, они же встраивают подсеть в реле и, наконец, реле — в общество. Эффективность мобилизации — функция от таких интеграций.

Социальные реле — продукт современных обществ, где большое число слабых связей заменяет малое число тесных соседских и родственных связей.

Протест против военных низколетящих военных самолетов в Западной Германии

Прим.: маловысотные полеты обеспечивают скрытность от систем ПВО. Нефтебаза в Белгороде по заявлениям российских властей (опровергнутым CIT) была атакована низколетящими вертолетами.

После Второй мировой в ФРГ не прекратились военные учения. Сперва их вели Союзники, в 50-х к ним присоединились сами ВС ФРГ. Маловысотные полеты запрещены над городами и опасными производственными объектами вроде АЭС. Также нельзя проводить их в определенные часы; во время дневных рейсов должен соблюдаться перерыв.

На деле правила постоянно нарушались: не соблюдалась минимальная высота и перерыв, полеты проходили над опасными производственными объектами, местами шум достигал 128 дБ и проводилось до 270 полетов в день.

В 60–70-е протестов было мало, их местная поддержка была низкой. В 80-е ситуация изменилась. В сельской местности число инициатив удвоилось за пять лет. Этому способствовали трагедия в Рамштайне (три самолета во время авиашоу НАТО столкнулись, один из них упал на людей, 70 погибших) и ослабление угрозы Восточного блока. Также в эти годы активист_ки «новых» движений — студенческих, в защиту окружающей среды и в защиту мира начали оседать в сельской местности, принося с собой политизированность и навыки из городской среды.

В 1986 г. возник координационный орган движения. Он помогал местным группам с полезной информацией, обучением и планированием активностей. Само движение требовало отмены полетов на низкой высоте и препятствия их «экспорту» на море или местности с низкой плотностью населения вроде Гренландии или Канады.

Сами группы были как формально зарегистрированными ассоциациями и сетями, некоторые только местными, некоторые имели региональные амбиции. Большинство групп использовали достаточно традиционные формы протеста, но некоторые в качестве актов гражданского неповиновения запускали воздушных змеев и шары, чтобы «засквотировать небо»; включали в оригинальной громкости записи шумов во время городских выборов и заседаний — это имело некоторую поддержку у населения.

Исследование

Группы HIMO и LOMO

Олемахер провёл отобрал для анализа группы из двух городов. Они похожи по размеру, находятся в полетных зонах и иногда терпят до 200 полетов в день. Их жители ездили работать на предприятия в соседние мегаполисы — работодатели связаны с туризмом, а не военными. Политическая структура — консервативная гегемония.

Группа из первого города рекрутировала 1% населения и использовала больше форм неповиновения. Автор называет ее HIMO (high-mobilisation group, высокомобилизованная группа). HIMO не производила впечатления левой и оказалась связана с родительско-детской группой. Вторая группа рекрутировала лишь 0,5% людей и максимум запускала шары — LOMO (low-mobilisation group, низкомобилизованная). У них был образ «сумасшедших левых» и не было обнаружено связи с конкретной организацией.

Связь между микро- и мезоуровнем

Олемахер опросил выборки из обеих групп об их связях с какими-то ассоциациями и организациями, а также те же данные о четырех ближайших друзьях. Интересно что из LOMO намного больше людей не вернули опросник или не ответили на отдельные вопросы.

На основе этих данных он рассчитал среднее число аффилиаций на человека/на ассоциацию, а также среднее число связей между ассоциациями и межличностных связей.

Связи между ассоциациями возникают, если человек аффилирован одновременно с несколькими. Участвуя в ассоциациях A, B и С, он связывает A c B, A с С и B с C.

Межличностные связи возникают, когда в ассоциации состоит несколько людей из группы.

Среднее число афиллиаций для LOMO и HIMO статистически не отличалось, число связей между ассоциациями также было близким. А вот число межличностных связей для HIMO оказалось в несколько раз больше:

• по данным о самих активист_ках — 9 против 2,94
• по данным о друзьях — 11,83 против 1,46.

В некоторых ассоциациях концентрировалось больше 10 людей из группы HIMO — до 15. Для LOMO максимум — 5 человек.

Олемахер делает вывод, что разница между сетями объясняется именно числом межличностных связей — которые формируются благодаря концентрации людей в ассоциациях, а не тому что отдельные люди входили много куда. Эти ассоциации служили мостами для успешной мобилизации — возможно, именно в них люди познакомились и объединились.

Социальные реле

Далее Олемахер пытается идентифицировать социальные реле. Для этого он определяет ассоциации, у которых больше всего сильных связей (много общих членов) с другими ассоциациями.

По определению реле должно связывать самые склонные к протесту группы с остальным сообществом. Качественные данные говорят, что наиболее склонны были «постматериалистические» ассоциации — связанные с экологией, женским движением, международной солидарностью. Другие же были нейтральными или традиционалистскими. Реле должны связывать постматериалистический сегмент с ними. Оказалось, что в LOMO ⅔ потенциальных реле — постматериалистические. В HIMO — только ⅓.

Далее он выделил кластеры организаций в каждой группе — связанные не только напрямую, но и медиирущими участниками. В HIMO оказалось меньше кластеров, то есть движение было более интегрированным.

Как ассоциации в HIMO связывались в кластеры

Восстановить историю событий невозможно, но по характеру связей Олемахер устанавливает, что одни из самых консервативных организаций — Ассоциация за консервацию региона и родительский клуб церковного детсада связываются с нейтральными — родительским клубом колледжа, встречами по бадминтону и плаванию. С другой стороны — протестная группа против закрытия бассейна и нейтральные лыжная группа и молодые фермеры, региональная культурная ассоциация. Третий кластер — (постматериалистская) женская группа, курсы при колледже, теннисный и спортивный клубы и т.д.

Соединяют кластеры такие ассоциации как колледж, родительско-детская группа, местные зелёные и церковный хор. Олемахер делает вывод, что колледж и родительско-детская группа помогли более протестным группам связаться с более традиционными и придать протесту имидж, вызывающий доверие и поддержку общества.

В LOMO же сохранился радикальный имидж протеста — они оказались в «структурном гетто».

Выводы

Интегрированность протестных групп в мезоуровень местного сообщества влияет на качество протестной мобилизации. Посредниками между гетерогенным обществом и гомогенными сетями выступают социальные реле — они служат рынками или брокерами контактов. При этом они нейтрализуют радикальный имидж протестных групп перед остальными группами, так что те начинают восприниматься как «толковые» и «свои». Возможно, социальные реле также могут создавать более благоприятный климат в поддержку протестов в обществе в целом.

Стоит помнить, что данных было не так много, местность и повестка — специфическими. Шум от низколетящих самолетов напрямую влияет на местных жителей, тогда как более далекие и сложные проблемы требуют дополнительной медиации, озабоченность в обществе необходимо «произвести».