«**** себе заблокируй, ***» или Почему государство блокирует сайты

Пару недель назад в сети обсуждали смешной случай. Человек с ником Zmey2k приобрёл « умный» бойлер Ariston и не смог запустить его. Бойлер не отвечал на команды. Zmey2k отправил недоумённый вопрос в техподдержку фирмы и получил ответ — виноват Роскомнадзор. Оказалось, что приложение Ariston Net обращается к серверам, которые находятся в «облаке» компании Amazon. Адреса этих серверов Роскомнадзор заблокировал для борьбы с телеграмом. Приложение не может связаться с бойлером, а тот не принимает никаких команд, кроме как от приложения. Zmey2k написал об этом пост на платформе Pikabu, дальше появились новости в прессе, и так история с бойлером стала известна миру. В айтишных чатах в том же телеграме много шутили на эту тему. В частности, обсуждалась версия, что очередная волна блокировок, которая началась в конце января, появилась потому, что Павел Дуров анонсировал запуск криптовалюты, и Роскомнадзор решил подпортить ему анонс. «Целились в Дурова, попали в бойлер» — пожалуй, самая безобидная из реплик тех дней, обращённых к надзорному органу.

Однако не это привлекло моё внимание, а дискуссия, которая была в другом айтишном чате в четверг, то есть ровно через неделю после событий с бойлером. Один из участников чата заметил, что для абонентов российских провайдеров недоступен сайт Управления перспективных исследовательских проектов Министерства обороны США (DARPA) — http://darpa.mil/. Несмотря на то, что моя тема — история интернета, я никогда не заходил на сайт этого управления. Хотя именно на его деньги начали строить межуниверситетскую сеть, ставшую прообразом современного интернета, ARPANet. Ещё один участник того же чата заметил в ответ, что сайт DARPA закрыт для визитов из России в рамках геоблокировок. Географическая блокировка — это когда сайт блокируют от всех посетителей из конкретной страны. Так бывает на удивление часто. Например, 20 марта 2018 года Еврокомиссия приняла «регламент об отмене геоблокировки», который запрещает интернет-магазинам создавать «национальные» версии для разных стран Европы и перенаправлять посетителей на  страницу «их национальности». 3 декабря эта норма вступила в силу.

В некоторых странах сайты некоторых государственных учреждений доступны тоже не всем пользователям. Это связано и с политикой, и с особенностями настройки оборудования в госструктурах и, буквально, с «кривизной рук» специалистов. Как раз причину того, почему сайт DARPA не открывается из России, обсуждали в чате. Два собеседника схлестнулись — один был уверен, что это сделано нарочно, и как раз тут мультистейкхолдерность и открытость интернета дают сбой, а другой утверждал, что это просто идиотизм государственных людей, которые во всех странах одинаково глуповаты. Как всегда бывает в таких случаях, участники дискуссии остались при своём.

Любопытно вот что. В разных случаях мы, как нам кажется, безошибочно интерпретируем те или иные действия чиновников. Неуклюжий Роскомнадзор может заблокировать что-то или по приказу сверху или по ошибке, причём грубой и бессмысленной. А если DARPA закрывает сайт для посетителей из конкретной страны — это, конечно, потому, что русского человека опять прижали за просто так, под песни об открытости. Когда мы (исследователи из клуба любителей) говорим с государственными чиновниками и представителями других участников internet governance в России, мы слышим о разных страхах и надеждах, которые те связывают с интернетом. То есть буквально — разные институции опасаются разного и выстраивают свою политику и свои программы действий в соответствии со своими представлениями о желаемом будущем.

Я имею в виду представления двух видов. Во-первых, идею о том, из чего состоит интернет. К примеру, для ICANN, которые занимаются IP-адресами и доменными именами, физическая инфраструктура тоже имеет значение, но небольшое. А для провайдеров — наоборот. У этих составляющих интернета есть своя история и набор сценариев, которые могут произойти. Есть что-то, что произойти в принципе не может — или в ближайшем будущем, или вообще. Например, нет такого сценария, что интернет в 2019 году станет для всех бесплатным. А вот что управление IP-адресами заберут у международных интернет-регистратур (сейчас их пять на весь мир) и передадут странам — такое теоретически может случиться, но маловероятно. Этот сценарий обсуждают уже много лет, и все, кроме нескольких стран, пока против. И, соответственно, есть варианты желаемого и нежелаемого будущего. Всё это вместе можно назвать воображаемым (imaginaries).

То есть воображаемое — это и то, как люди представляют себе интернет, какие составные части этой огромной — инфраструктуры, контента, социальных механизмов и сервисов, соглашений, споров — они наделяет значимостью, и то, какое будущее этого интернета люди считают желательным. Воображаемое предшествует многим действиям: чтобы сделать что-то, нам нужно сначала представить себе (вообразить), что перед нами, какой результат мы хотим получить и почему (вероятно, рутинные действия могут обойтись без воображения; этот вопрос нуждается в проработке, и мы его сейчас оставим в стороне).

И пока у нас нет достаточно полных описаний того, как участники интернета представляют себе интернет и его будущее, мы не очень хорошо понимаем, почему они предпринимают то или иное. Действия государственных органов становятся предметом постоянных обсуждений, а воображение, которое этим действиям предшествует и которое в них реализуется, становится реальным, зачастую остаётся в «слепой зоне». Мне представляется, стоит  обращать внимание не только и не столько на действия, сколько на «проекты», «видения» и, в конце концов, на воображение.