Розалиндагейт

Об открытии структуры ДНК мы во многом знаем из бестселлера «The Double Helix» Джеймса Уотсона. Именно с его легкой руки в массовой культуре закрепился миф, что якобы у Франклин под носом лежали яркие доказательства спиральности ДНК, но увидеть их ученая не сумела. А ловкие Уотсон, Крик и примкнувший к ним Уилкинс подсмотрели ее данные, разобрались и отхватили Нобелевскую премию, оставив бедную женщину у разбитого корыта.

Однако вышедшая в Nature специально к юбилею ДНК публикация утверждает, что всё не так однозначно. Личные биографы Уотсона и Крика обнаружили в библиотечных архивах любопытные документы, которые заставляют переосмыслить события.

В 1951 году спец в рентгеновской кристаллографии Франклин присоединилась к проекту по изучению дезоксирибонуклеиновой кислоты в Королевском колледже Лондона (Кингс). Трудилась на пару с Морисом Уилкинсом. Исследовали не сработались, поэтому решено было разделить формы ДНК. Розалинд сосредоточилась на А-форме, а Уилкинс — на В.

Согласно легенде, аспирант Франклин Р. Гослинг получил дифракционное изображение В-формы ДНК, которое вошло в учебники как «Фото 51». Сама исследовательница не придала значения картинке. Но однажды в лабораторию заглянул Уотсон, и Уилкинс без спроса показал приятелю фотографию. Джеймс окинул картинку беглым взглядом, и на него снизошло озарение: ДНК-то — спираль!

Но похоже, Уотсон в книге переборщил с голливудскими приемами. Для Франклин как рентгеноструктурщика было логично интересоваться именно А-формой, которая образовывала кристаллы и давала четкие дифракционные картинки. В-форма, которая, как мы сейчас знаем, встречается в живых организмах, по мнению Франклин, была артефактом — результатом гидратации А-ДНК. К тому же, в 1953 году Розалинд готовилась уволиться из Кингс, и рентгенограмма досталась Уилкинсу.

Да и вообще «Фото 51» приписывают культовое значение зря. Морис Уилкинс с самого начала держал в курсе своих экспериментов с B-ДНК Уотсона и Крика, работающих в Кавендишской лаборатории. Если Уотсон мельком и видел удивительную рентгенограмму, то вряд ли мог бы ее заценить, не имея на то квалификации. Куда большую роль для конструирования модели ДНК сыграли неофициальные отчеты, которые Королевский колледж предоставил Кембриджу. Среди их авторов была и Р. Франклин. То была нормальная практика научного обмена, и Розалинд понимала, что ее выводы прочтут коллеги. А еще историки нашли в библиотеке письмо на имя Фрэнсиса Крика с приглашением на открытую лекцию Франклин и Гослинга!

Уотсон и Крик не крали результаты: методом проб и ошибок сами дошли до пространственной модели двойной спирали. Рентгеноструктурная информация же помогла подтвердить теоретические выкладки. Тем не менее в эпохальной публикации 25 апреля 1953 года, Уотсон и Крик никак не сослались на отчеты сотрудников Кингса, что было несправедливо. В 1954 году кембриджский дуэт исправился и признал заслуги Франклин, но это было уже не то. В архивах биографы откопали неопубликованную статью журналистки Time об открытии ДНК: в этом черновике структуру молекулы жизни расшифровал квартет ученых, четырех равновеликих фигур, одна из которых — Франклин! Если бы материал увидел свет, то, возможно, Розалинд чтили бы на качественно ином уровне, а не изображали жертвой даблхеликса.

После ДНК Розалинд успела внести огромный вклад в структурную биологию вирусов. Кстати, в наши дни стало известно, что у группы вирусов гипертермофильных архей генетический материал существует в виде А-ДНК... Как вам это понравится, Джеймс Уотсон?