ПРОСТИТУТКА ГЛАША

Когда мне исполнилось шестнадцать лет, а точнее накануне, мой отец, которого я видел нечасто, зашёл в мою комнату без стука, застав меня за игрой в комп, и сходу начал серьёзный разговор. Посыпались вопросы о девочках. Я побагровел, как рак, ведь эта тема была для меня болезненной, и вот почему.

Мой отец — дальнобойщик, его часто не бывало дома и в основном моим воспитанием занималась мать. Однажды, когда я только начал постигать собственное тело и открыл радость дрочки, она застукала меня за этим делом и наказала, лишив компьютера. Наказание было жестоким, но вскоре гормоны опять начали брать своё, и я уже трахал нашего огромного плюшевого тигра, напрочь разорвав ему очко. Я тогда думал, что не оставил улик, но с утра зайдя в комнату и увидев, что у кота из жопы клоками торчит синтетический наполнитель, я понял, что жестко спалился, ведь мама тоже это увидела.

В качестве наказания она велела вытащить хуй и раскрыть залупу. Затем она намазала мой конец горчицей, закрыла залупу собственной рукой и велела встать в угол. Щипало очень сильно, кожа крайней плоти от ожога скукожилась и я стал фимозником. В результате физической и психологической травм у меня что-то щёлкнуло в голове и я стал бояться интимных тем, а равно с тем перестал дрочить и всячески избегал информации о сексе.

В мой день рождения отец снова пришёл ко мне в комнату и сказал, что пригласил для меня тётю Глашу, а маму куда-то отправил, дав денег. Я не понимал, что за тётя Глаша такая, но отец лишь охарактеризовал её как шаболду и сравнил с пылесосом. Я тогда не понял, почему она – пылесос, подумал, может убираться любит.

Вскоре раздался звонок, отец пошёл открывать. Через несколько минут в комнату зашла женщина, представившись Глафирой. Сам отец из коридора крикнул, что оставляет нас и ушёл, хлопнув дверью.

Тётя Глаша выглядела лет на сорок пять. Её огромная бородавка на носу привлекала внимание, а яркий макияж с голубыми тенями и красной помадой, призванный отвлечь, не работал. Она была одета как классическая проститутка с трассы: в короткую дерматиновую юбку, обтягивающую бесформенный зад, леопардовую блузку, под которой торчала грудь, вскормившая монгольскую деревню и складки растянутого живота. На ногах были чулки в крупную сетку, сквозь которую была видна сетка уже сосудистая. На ногах были высокие чёрные сапоги с острым носом, кожаные или типа того. Завершал образ ядовитый запах дешёвых духов, маскировавший ослиное амбре. В целом она была так себе, а в частности – полнейший ужас.

Тётя Глаша улыбнулась золотым зубом, единственным целым, взмахнула лохматыми бровями и спросила как меня зовут. Я смущённо представился. Она тут же предложила мне поставить какую-нибудь музыку, чтобы расслабиться. Я открыл «Вконтакте» и включил свой дэд-металл плейлист, пытаясь впечатлить её.

Она дёрнулась от громких нечленораздельных звуков и, желая мне угодить, похвалила мой выбор. От недостатка внимания, я внутренне ликовал даже от её похвалы, хотя не подал виду. Гостья попросила включить на телеке мою любимую порнуху. Поскольку порнуху я не смотрел, то включил и вывел на телевизор первое попавшееся порно: на нём ебались люди переодетые в птеродактилей.

Не обращая внимания на экран, Глаша достала из сумки дешёвое шампанское и попросила бокалы. Бокалов у меня не было, но я показал на немытые кружки на своём компьютерном столе, полностью чёрные внутри от чайных отложений. Она без брезгливости взяла эти кружки, достала оттуда старые чайные пакетики, положила в рот и, чавкая, переживала их. Затем смачно харкнула в опустошённые сосуды и протёрла их ладонью. Почерневшую ладонь она вытерла о свою леопардовую блузу, хотя в этот момент мне показалось, что изначально она не была пятнистой.

Шампанское громко шипело, соприкасаясь со стенками кружек. Мы чокнулись и я впервые попробовал алкоголь. Она залпом опустошила свой кубок и пальцами наклонила мой, помогая допить раздирающую горло жидкость. В первый раз шло не очень хорошо.

Женщина тут же налила нам ещё по кружечке и также быстро выпила свою порцию, убеждая меня выпить с ней для храбрости. Буквально через несколько минут у меня начала кружиться голова, и я расслабился. По третьей порции мы бахнули уже более охотно.

Глаша присела рядом со мной, скрепя своим дерматином. Она молча протянула руку, положила её мне на яйца и стала водить по ним рукой. Я оцепенел то ли от страха, то ли от удивления и лишь смотрел на гостью: Глаша стреляла кустистыми бровями, которые вблизи казались ещё гуще и облизывала губы, на которых комками лежала помада.

Затем она привстала, развернулась на одном колене, закидывая ногу на меня, и села сверху. Во время этого нарочито затянутого пируэта я увидел её трусы под юбкой, окружённые толстыми кучерявыми волосами, а в нос ударил запах то ли кумыса, то ли простокваши.

Глаша начала ёрзать, изображая фрикции, а затем прижала мою голову к своей груди. Шершавая шелушащаяся поверхность царапала мою нежную кожу, я не понимал, что происходит. Затем проститутка встала, повернулась ко мне задом и отклячила квадратную жопу. Даже в таком положении невозможно было различить полужопия. Она изображала какой-то нелепый танец под ор дэд-металла и, нагнувшись, стянула свои чёрные трусы-стринги прямо через сапоги и кинула их мне в лицо. На алкогольной волне сильный кисломолочный запах влажных трусов вызвал у меня рвотный позыв, а в животе резко забурлило. Убрав трусы с лица, я увидел висящие яйца между её бугристых батонов краковской, туго обтянутых сеткой.

– Тётя... почему у вас яйца? – показал я на отвисший и сморщенный мешочек кожи.

– Где яйца? – она нагнулась и перевёрнутой головой посмотрела на меня через щель между своими ногами, – ох, милок… это же не яички. Это половые губы! Между прочим, эрогенная зона у женщин. Потрогай ладошкой, – она просунула свою руку, схватила мою ладонь и потянула.

Я пытался сопротивляться, но несмотря на кажущуюся немощность, проститутка была довольно сильной и властной, поэтому быстро сдался. Моя ладонь подхватила влажные кожаные лохмотья и прижала их к её телу. Это и правда оказались не яйца, по крайней мере в сравнении с моей мошонкой. 

Желеподобная структура глашиных «неяиц» обволакивала мои пальцы, словно игрушка-лизун. Пока я водил ладонью по её промежности, их владелица стала издавать какие-то воющие звуки. На мою ладонь потекла тёплая слизь, поэтому я тут же с силой отнял её и понюхал: резкий запах, похожий на настоянную в моче кинзу обжёг мои ноздри.

Затем произошло нечто, чего я до сих пор не понимаю. В своём ебанутом танце Глаша нагнулась, стоя ко мне спиной, и задрала юбку, оголяя промежность. Редкие жёсткие волоски вокруг ануса резво закручивались, а розоватые пупырышки на тёмной коже выдавали недавнее неаккуратное бритье. Анальное отверстие зияло тёплой чёрной пустотой. Брухля влагалища прилегла отдохнуть, словно индюшачий нос. Каждое движение Глаши заставляло всё её естество дрожать и попёрдывать.

Вдруг слева и справа от этой плодородной до волос лужайки показались руки Глафиры, которые схватились за края дряблых ягодиц, и потянули в разные стороны.

– Ну как, нравится тебе моя попка? – спросила она.

Зияющий анус расплылся в унылой улыбке, испуская своё мёртвое дыхание, отдающее трупами крыс. После такой демонстрации Глаша отпустила жопу и подвинула руки чуть ниже, по обе стороны от пизды, и снова растянула. С хлюпающим звуком влагалище раскрылось розоватой и влажной трубой, на стенках которой созревал молодой творог.

– А вот и пися… тебе нравится моя пипися? Хочешь понюхать запах настоящей женщины?

Стуча каблуками, Глаша стала приближаться ко мне в таком положении. Из-за неудобной позы она делала это с усилием, поэтому оба её отверстия дышали, немного подчавкивая и пердя прямо мне в лицо. Смешивающиеся ароматы созревшей и успевшей перезреть женщины и сгнивших в кишечнике клубничных оладий застряли у меня в горле. Когда Глаша приблизилась вплотную к моему лицу своими зияющими отверстиями, так что я дышал только тем, что выходило оттуда, меня прорвало и я наблевал прямо в её погреб с моцареллой.

Она тут же отстранилась и вся блевотина с пердежом покинула её чрево и потекла по мне. Твёрдые куски недопереваренной пищи вылетали как пули. Нити мутной слизи, свисавшие с её фальш-яиц, чуть не заставили меня блевануть ещё раз, но я сдержался. Мой анус почувствовал, как с обратной стороны ему постучала разъярённая порция свежего поноса.

Глаша как будто не испытала отвращения и взяла мятые салфетки, лежавшие на моём столе и ещё до того, как я успел что-либо сказать, она начала шкрябать засохшими корками на них по своей промежности. Вытеревшись сама, она стала вытирать тем же комком уже влажных бумажек моё лицо и одежду, по сути просто размазывая рвоту.

— Ладно, доставай пипирку, — она зазывающе махнула рукой, смотря на мои штаны. Салфетки она кинула на пол.

Я только посмотрел на ночную бабочку исподлобья и продолжал сидеть без движения. Непонятный страх сковал меня, поэтому она сама стянула с меня штаны и спустила их так, что они остались на ногах. Я испугался, что мои говняные черкаши на белом белье будет видно, поэтому сразу скинул их.

Не без труда Глаша встала на колени и, откашлявшись, поскребла горлом и набрала полный рот густых соплей. Затем без всяких прелюдий отодрала мой прилипший к яйцам хуй и засунула его вялый ствол в вязкое болото у себя во рту. Ещё в детстве я как-то пытался выебать торт «Птичье молоко», и Глаша тут же заставила эти воспоминания всплыть в моей памяти, словно говно вегетарианца.

Она то надувала, то втягивала свои дряблые щёки, будто перемешивая содержимое, а мой хуй покорно плавал без возможности вдохнуть. Наконец, к моему удивлению, залупу начало приятно щипать, а сам конец стал просыпаться от долгой спячки. Коктейль во рту уже знатно пенился и выходил пузырями из носа придорожной шлюхи, которая громко сипела, задыхалась со звуками захлёбывающейся псины, но не отпускала хуй. Надо отдать должное, работал профессионал.

В какой-то момент я абстрагировался от крокодилицы с завивкой, уставившись в потолок, и мне понемногу начал нравиться процесс. Полувялый член продолжал надрачиватся лишь силой вакуума, гонявшего слизь во рту. Живот бурлил всё сильнее. Внезапно и резко я почувствовал очень приятную щекотку внизу живота. Одновременно с этим, под давлением в брюшной полости, моя жопа изрыгнула струю поноса прямиком в поролоновый наполнитель дивана. Глаша подавилась и закашлялась, выплёвывая всё содержимое гнилозубого рта. Мои яйца покрылись густым слоем её зелёных взбитых соплей, в которых одиноко плавала нерастворённая капля молодой спермы.

Глаша, похоже, решила, что её дело сделано, поэтому натянув обгаженные трусы, подошла ко мне попрощаться. Я сидел в полной прострации от двойного кайфа: от того, что впервые за долгое время кончил, и от того, что знатно просрался. Проститутка смачно засосала меня, вытирая свои редкие чёрные усы о моё лицо. Красный след от её осквернённой тысячами дальнобойщиков пасти размазался по моему еблу. Глаша нажала на кнопку выключения на пульте телевизора и молча ушла, захлопнув за собой дверь, а я машинально взялся за хуй, что обычно успокаивало меня и давало чувство защищённости.

Довольный школьник в моем лице сидел и просто ловил кайф, уставившись прямо перед собой. Держась за хуй, я на самом деле удерживал и продлевал этот самый момент, понимая, что любое движение разрушит иллюзию, и это состояние будет потеряно навсегда.

Я сидел так до того момента как пришла мама. Сложно сказать, сколько времени прошло, но казалось, что целая вечность. Как только послышался звук ключа в замке, дымка порочного кайфа рассеялась, и я понял, что нужно что-то предпринять, чтобы не спалиться. Я попытался разжать кулак, державший хуй, но не смог этого сделать. Годы употребления самсы и водительской спермы превратили слюни и сопли Глаши в густой каучуковый клейстер, который покрыл мою руку с яйцами и намертво застыл.

Я решил пожалеть и так ещё редкие три волоска на яйцах и не стал силой отдирать ладонь. План был таков: вскочить с дивана, захватить каких-то вещей и по-быстрому закрыться в ванной комнате, чтобы полежать в воде в ванной: клейстер должен был растаять. Но плану не суждено было сбыться.

Как только я дёрнулся, тут же почувствовал острую боль в анусе. К моему сожалению все волосы в моём организме росли вокруг очка. Вся эта шевелюра запуталась в поносе и вросла в диван, а сам понос давно застыл конусом внутри обивки. Я и мебель стали единым целым – как в фильме «Аватар» я сросся с ним через волосы вокруг анального отверстия и небольшого количества собственных фекалий.

Боль была невыносимой, я не мог просто взять и сбежать из говняного плена: при каждом движении моё девственное очко разрывалось на части. По коридору уже слышались мамины шаги и голос, зовущий меня. Пытаясь хоть как-то спасти ситуацию, свободной рукой я положил на себя сверху свои домашние портки, будто бы они надеты и нажал на кнопку включения пульта от телевизора. В то время телек включался долго, поэтому экран загорелся в момент, когда мама уже зашла. Драная Глаша выключила только экран, а порнуха продолжала играть! Я сидел весь потный с рукой в штанах, на полу лежали мои обдристанные трусы и комки салфеток, а на экране играло порево для извращенцев.

Мать пришла в бешенство и стала орать, что есть мочи. Она требовала встать, но от оцепенения и холодной фекальной сварки я не мог этого сделать, что её очень злило. Проорав раз десять свои требования и не получив удовлетворения, она перешла в режим берсерка, схватила меня за грудки и дёрнула вверх. От адской боли я тут же рухнул в обморок. Придя в себя через пару секунд я увидел, что застывшая масса на яйцах разбилась и я мог наконец освободить руку. Повернувшись к дивану, я увидел лохматый клок, торчавший из обивки. Он был уложен поносным муссом и торчал словно точёные пики.

Дальше были долгие нотации и наказание в виде лишения компа, но это уже не очень интересно. Отец, видя последствия своего подарка, лишь одобрительно подмигнул, и в этот момент я понял, что мы с ним на одной волне.

Пики я срезал ножницами, но их пеньки так и остались торчать из дивана, который служил мне кроватью в разложенном виде. Застывший конус из поноса ещё долгие годы доставлял мне неудобства, впиваясь в мои жиры каждую ночь. Позже этот диван мы с отцом вынесли на помойку. Я наблюдал за ним в окно и каждый раз ржал, когда даже пьяные бомжи не могли на нём заснуть и предпочитали валяться на голом асфальте рядом.

Годы шли, а мой анус так и оставался гладок после агрессивной депиляции, несмотря на то, что весь я покрылся волосами. В военкомате хирург попросил меня нагнуться и раздвинуть булки. После того, что он увидел, меня сразу записали в пидоры и выдали военник. Так я и откосил от армии.

https://t.me/uporoto