последняя ночь в

9. pr0sti men:ya

позволить своей скорби
переделать реальность
в тумане
все мысли лишь о ней
и снова воскресают
образы и мысли
ранимые
она пахла жасмином
и цитрусом
когда боялась показаться
слабой или
обессиленной
затягивает тучами небо
у моря не будет легче
если холод не отойдет
я спою тебе песню
которую ты так любила
а все вокруг ненавидели
я, честно, тоже
но
блеск её глаз того стоил
теперь
когда нет
я ищу по тому же маршруту
переписывать сцены и строки
её губы
перерисую в тетради
лишь бы хоть где-то
она была
пускай как напоминание
эпитафия
красивые глаза
черное пальто
запах табака
разлитое вино
вина
я чувствовал её
и до конца не обесценить
ту палитру, что
как розы на ветру
под солнцем
блики на снегу

 Лиза уже собрала чемодан и сидела во мраке отельного номера, тихо, нетерпеливо ожидая чего-то, о чём ей было бы стыдно признаться вслух. И без того скользкая поверхность ткани её рассудка окончательно стиралась, и Лиза могла провалиться через неё в бездну безумия в любой момент. Чумазь не появлялась — гордая птица после пренебрежения её словами не придёт с упрёками, а будет наблюдать, как девушка разгребает последствия собственного выбора. Спустя чуть больше года приёма различных лекарств — такую закономерность она выявила сама — стрессовые ситуации сильно клонили её в сон, и, не сопротивляясь, она отдалась грёзам на мягкой отельной кровати.

 Ей снилась Саша, идущая впереди в каком-то туннеле. В нём было сыро, слышно, как где-то поблизости течет река. Лиза оглянулась, и вот она уже на лесной поляне, а её подруга… нет, это не её подруга. Незнакомая девушка сидит на поваленном дереве и сверлит её взглядом рубиновых глаз.

—Узнаёшь меня?

—…

—Я жена И.С., — девушка казалась невозмутимой.

 На этих словах Лиза вздрогнула. Она почувствовала, как всё её нутро уходит под землю, и её засасывает туда же вслед за ним.

—Знаешь.. Я давно тебя простила. Твоей вины в этом всём… Конечно, она есть. Вина лежит на каждом из нас. Если бы ты подумала о том, как бы чувствовала себя на моём месте, возможно, ты не стала бы так поступать. Но знаешь… ты не состоятельный мужчина, манипулирующий одинокой израненной девушкой.

 С ветки единственного дерева на Лизу пронзительно смотрела Чумазь. Её зрачки то расширялись, то сужались, гипнотизируя, пока клюв увеличивался для того, чтобы уставиться на неё объективом телекамеры.

—Вы сейчас утверждаете, — ведущий отчеканивал каждое слово. — Что ваше поведение в прямом эфире — приемлемо?

 Психотерапевт, сидевшая рядом с Лизой, пыталась что-то сказать в её защиту, но аплодисменты из зала позади не дали ей издать ни звука. Лиза хотела было возмутиться происходящему, но слова застревали и падали обратно в горло, так никогда и не добравшись до воли. Дышать становилось тяжело, и она начала падать вслед за ними, пока не приземлилась на мягкую заснеженную дорожку в ночном лесу.

 Немного приподнявшись, Лиза увидела рядом с собой чёрный рюкзак, сконструированный в духе новейшего tech-дизайна. Что-то подсказывало ей заглянуть в него. Внутри были только термос и упакованные бутерброды.

Смотря на них, она начала чувствовать запах сырого бетона, термос понемногу чернел, отдалялся; волосы, колеблющиеся с каждым шагом идущей впереди девушки, слабо освещались приглушенным светом аварийной лампочки.

—Ты любишь детей?

 Слова всё ещё не могли покинуть Лизиного нутра.

—А я нет.

 С каждой попыткой ответить что-то Саше, Лиза все больше ощущала собственную беспомощность.

—Может, босиком по воде пройдемся?

 Беспомощность вселяла страх. Звук течения усиливался.

 Ступив босой ногой на просочившийся в туннель ручей, девушка увидела пролетевшую рядом сову, но не признала в ней Чумазь: все происходило слишком быстро.

—И ведь я обо всем знала. В один момент это стало очевидно, мы поговорили, и тогда он лежал — врач-психиатр с 9-летним стажем — рыдал, бил себя по лицу, душил себя, истерично смеялся со своей собственной слабости.

 Тревога нарастала, и Лиза, отложив термос, почувствовала чье-то присутствие рядом. Резко сорвавшись, она побежала по заснеженной тропинке в ночную темноту.

—Я вижу в этом и свою вину. Иногда я до сих пор корю себя за невнимательность, за то, что выбрала его, за то, что не была хорошей женой. Но что ты?

 Её психотерапевт пыталась что-то отвечать задающим вопросы зрителям, но сама Лиза не слышала ни её, ни вопросов. Она сидела на этом шоу, никому не нужная, забытая всеми, и думала только об одном: как бы скорее пойти домой.

—И ведь ты у него была не одна.

 На поваленном дереве сидела Саша и рассматривала свои массивные ботинки, украшенные шипами и бритвами.

—Холодные тона вперемешку с теплыми… Знаешь, я все ещё не могу простить себя, — слёзы наполняли её глаза.

 Заснеженная дорога вывела к дамбе. Тревога спала, преследователь отстал. Вдали, на краю плотины, стояла Саша и оглядывала долину, освещённую первыми лучами восходящего солнца.

—Но знаешь, мне кажется, и это были его манипуляции.

«Больше никогда. Идите нахуй.»

 Стук в дверь окончательно разбудил её. Перед пробуждением, казалось, она нашла ответ на все вопросы, но как только реальность вступила в силу, Лиза поняла, что разбита. Стук повторился, зародив в ней легкую дрожь. Она знала, кто стоит за дверью, и это возбуждало в ней противоречивые, почти несовместимые чувства. Находясь в этом промежуточном

-пограничном-

состоянии, она всё же медленно встала. Как только стопы коснулись пола, в ней заиграла радость собаки, истосковавшейся по хозяину, но всё ещё обиженной на него за то, что тот не уделил ей достаточно внимания перед тем как уйти по своим делам.

 Перед дверью она слегка осунулась, поправила волосы, перевела дыхание и потянулась к ручке.

 За дверью был-

 За дверью стояла Саша с виноватым видом.

—Добрый вечер, — смущаясь, поздоровалась она.

 Лизина радость исчезла с той же резкостью, с которой появилась.

—Привет, ещё раз, — натянув неловкую улыбку, она поздоровалась, показав «piece».

 Саша виновато переступила порог номера.

—Извини, что так получилось. Ты не против?

 Лиза, испытав широкий спектр эмоций всего за 2 минуты после пробуждения, окончательно растерялась, и ей потребовалось немало усилий, чтобы сформулировать ответ:

—Пойдем к тебе лучше. Я тут если лягу, то вырублюсь сразу.

 Умывшись, она проследовала за Сашей в ее номер.

—Может, включим что-нибудь фоном? У меня вот, — она достала бутылку вина. — Небольшой подарочек на проводы.

—Давай, — улыбаться было больно, но скрывать радость Лиза не могла.

 Включив на большом телевизоре, подключённом к приставке, безымянный русский сериал, Саша достала два винных бокала и наполнила каждый примерно на треть.

Она легла на постель. Лиза осталась сидеть за столом.

—Ты можешь тоже лечь.

—Ещё немного взбодрюсь, — Сашина настойчивость начинала раздражать.

—Выпей кофе. Лучше станет.

 В углу номера стояла капсульная эспрессо-машина. Лиза выпила свежий кофе практически залпом, еще раз умылась и наконец начала чувствовать отголоски бодрости. Запив кофе стаканом воды, она вернулась за стол, и молча уставилась в телевизор.

 Сцены и ракурсы сменяли друг друга, диалоги казались осмысленными, но Лиза никак не могла сложить единую картину у себя в голове. Тяжелое ощущение, с которым она проснулась, никак не покидало её. Из снов она не запомнила ничего, кроме черных волос на фоне тусклых, словно на выцветшей пленке, листьев. На несколько секунд телевизор затих, только картинка продолжалась.

 Вино, кажется, уже настоялось, и Лиза, оценив аромат, сделала глоток. Лёгкость и цветочность, скрашиваемые летним ароматом, теплом растекались по всему телу.«Утром опять будет похмелье…»

—О чем думаешь? — прервала молчание Саша.

—Всё еще проснуться не могу, — словно заученной фразой ответила Лиза.

—Ты зачем спать вообще легла, если у тебя самолет через несколько часов?

 Лиза медленно, почти покадрово, перевела взгляд с экрана не неё.

—Я завела будильники, можешь не волноваться.

Повисло молчание.

—Я долью вина?

—Зачем спрашиваешь? — внутри Лиза готова была взорваться. — Говорю же, подарочек. И мне тогда тоже.

 Саша подошла к ней с бокалом, поставила его на стол и прильнула к наливающей вино Лизе.

—Ну ты чего, а?

 Чувствуя дыхание на своей шее, Лиза, доливая вино, закрыла глаза, и Саше пришлось слегка придерживать, контролировать её руки, чтобы напиток не перелился через край.

 Её пальцы на коже отдавали током, Лиза чувствовала, как Саша прижимается к ней, как в прямых черных волосах путаются серьги. Ей нравился запах сигарет, вина и мускусного парфюма, которым пользовалась её знакомая.

—Давай ляжем.

Лиза уже не могла сопротивляться. Её сердце бешено стучало в груди.

—Давай выключим свет.

 Саша не стала дожидаться ответа, встала и пошла к выключателю. Теперь комнату освещал лишь экран телевизора, на котором бесконечно проигрывался безымянный русский сериал. Глоток—ещё глоток—и ещё глоток, уже из пустого бокала.

—Захвати вино.

 Лиза услышала скольжение стекла, протянула бокал в его сторону, и спустя секунды он был уже наполовину полон.

 Иногда в качестве переходов в сериале использовалась пустота. Черный экран. В такие моменты в номере почти наступал полный мрак, лишь слабое свечение телевизора позволяло что-то увидеть. В темноте всё казалось иным.

 Лизе было неловко начать разговор, инициативу перехватила Саша. Она медленно притянула её за рубашку, и уже через мгновение была сверху, Только серебряный крест свисал с её шеи, раскачиваясь на фоне освещенного телевизором аккуратного силуэта девушки.

—Как день прошёл?

Бытовой вопрос сковал Лизу тревогой, но Сашино поведение будоражило всё тело. Она хотела поделиться с ней, но что-то не давало ей сказать ни слова.

—Ли-из..

Крест крутанулся и блеснул перед глазами. Саша сидела на ней с бокалом в руке, освещенная синеватым светом телевизора. Крестик покоился на ее груди.

—Ты обижаешься?

«Обижаюсь ли я?»

«Да»-

—Нет.

—Ну а чего тогда подавленная такая? — Саша выгнулась и отпила из бокала. — И молчишь всё.

—Всё нормально, я просто.. вымоталась, отрубилась, и сейчас понемногу в себя прихожу.

—А что делала весь день, что так вымоталась?

Этот вопрос разозлил Лизу, но весь её гнев направился внутрь.

—Гуляла. Долей мне тоже.

 Саша выполнила просьбу, пусть слегка обиделась на грубоватую, безразличную интонацию. Легла рядом с Лизой. Встала, отошла от постели, вернулась. Экран пестрил синими, зелеными и желтоватыми оттенками, сменявшимися после черных переходов.

—Я сегодня на таком, — и показала Лизе одноразовую электронную сигарету.

Коробочка цвета жвачки удивила её.

—Я таких даже не видела никогда.

—В номере же нельзя курить, а сегодня хочется больше, чем обычно. Попробуй, она приятная.

 Лиза затянулась, на языке осталась сладость, в голове - лёгкость, а на мундштуке — немного её помады.

—И вправду.

 Ещё неделю назад она бы отказалась от подобного рода предложений, говоря себе, что здоровье важнее, но теперь курение — в первую очередь, запах табака — ассоциировались у неё с Сашей. Ей было приятно разделить с ней сигарету, пусть даже электронную, а когда она была одна, это напоминало ей моменты, которые она провела со своей подругой.

—Я заметила, что ты во время репетиции на улицу ходила. Все, теперь полноценная курильщица?

Лиза виновато улыбнулась.

—А я тебе говорила.

—Я же не обвиняю тебя.

 Слова персонажей сериала терялись в фоновом шуме. Свет экрана подсвечивал тонкие полоски пара.

—Где гуляла?

—На ****ой.

—Блин, прости, что так поздно предупредила. Моя вина, что задержалась, А. — ебанутая, когда дело касается пунктуальности, и я это знала, просто…

—Просто расставила приоритеты.

 Саша изменилась в лице.

 Свечение ослабло, начались титры.

—Бля, у меня есть жизнь и помимо тебя, — в её голосе звучала обида.

—Я понимаю, но… — Лиза уже начала жалеть о сказанном.

—Мы с тобой знакомы всего неделю, и за эту неделю мы с тобой провели столько времени вместе, сколько я ни с кем последние?.. года 3 не проводила. Мне тоже нужны перерывы.

—Но ты же знаешь, что я уже завтра улетаю, что мы можем никогда и не увидеться больше, почему бы просто не провести этот день хоть немного вдвоем? Ты здесь ещё надолго, успела бы нагул…

 Саша вспылила:

—Блять, мы сейчас вдвоем. Я ушла от N. много раньше, чем хотела, чтобы провести вечер с тобой.

 Лиза чувствовала, как дрожит. Чувствовала острый ком, подошедший к горлу, слёзы, готовые выступить на глазах.

—Знаешь, я…

 Что-то глухо ударилось в окно. Девушки вздрогнули. Саша встала, чтобы посмотреть, и, раздвинув шторы, облегченно выдохнула:

—Кто-то снежок кинул, — на незашторенном окне действительно пятном выделялся след от снежка.

 Что-то было не так. Лиза чувствовала это. Её сердце билось в тревоге, на телевизоре проигрывалась новая серия безымянного русского сериала, а девушка, стоящая у окна, не была похожа на ту, с которой она провела последнюю неделю, хоть и казалась такой знакомой. Её глаза — кроме общих очертаний, их цвет —единственное сходство её подруги и этой девушки — выделялись на фоне окна, которое, казалось, начало давать трещину.

 Переходы — свет экрана — опять переходы. След от снежка темнел, растекался.

 Электронная сигарета цвета бабблгама, светившая при каждой затяжке, меняла контуры, вытягивалась в обычную — аналоговую — сигарету формата компакт. Синий огонек чередовался с цветом подожённого табака.

—И что ты мне прикажешь делать?

 Её слова эхом отдавались внутри. Стекло треснуло, холодный ветер задувал в номер, покрывал мебель снегом, и только одеяло, которым была прикрыта Лиза, перекроилось в черное пальто, подушка — в чемодан

—Привязать себя к батарее ради тебя? — черные шторы обвивали тонкое тело.

Снова титры.

—А дальше что?

 Повисло тяжелое молчание. Только сигарета, одна на двоих, с шумом тлела, а вместе с ней и всё, произошедшее за последнюю неделю.

n/n+1. proschani:ye

Твои слёзы на рассвете
Вместе курим сигарету
Я смотрю себе под ноги
И я вижу только небо
Всё сгорит, а я останусь
Чёрными demonic flames
Все уйдут, забудут имя
Пепел по ветру к земле.
Зажигалка отказала
В луже мрамор, он сияет
Отражение не то,
Оно как драгоценный камень
Дьявол смотрит изнутри
Тени в окнах, свет зари
Выкинешь окурок в урну
С прахом. Падай в эту пыль.

 Комфорт, который Саша испытывала с Лизой, пеплом разлетался по ветру. Его ядро было оголено, и Саша прекрасно видела, в чем кроется проблема. Нет, она по-прежнему считала Лизу подругой, она по-прежнему чувствовала, что Лиза смотрит на нее не так, как все остальные люди. Но она ощущала вину, какую испытывает истинно верующий, по стечению обстоятельств согрешивший. Она пыталась найти в себе слова, чтобы перекрыть сказанное ранее, но внутри неё ничего не осталось. Пустота, чувство вины и ненависть к себе перекрыли все, что было в ней. Все цветы, которые она старательно высаживала, за которыми внимательно следила, оказались давно завядшими.

 В тишине ночной улицы Лиза развернулась, пытаясь попасть в мусорку, выронила окурок на асфальт. Неловким движением подняла и выбросила. За ним полетела пачка Сашиных любимых сигарет. Хотелось как-то попрощаться, но в своём состоянии она не могла подобрать слов для человека, который — с одной стороны — был ей так близок, а с другой — в один момент уничтожил всё, что она строила последнюю неделю. Пока она перебирала в голове слова, которые описали бы её чувства, волнение росло, и, пусть грубить и не хотелось — это было не в её натуре — импульсивность взяла своё:

—Раз не можешь понять даже простейший сценарий, видимо, хуевая ты актриса.

—Ты права. Прости.

 Хлопнула дверь, Саша снова осталась одна. Ей хотелось догнать её, прикоснуться к ней, к её теплу ещё раз, но она не могла пошевелиться. Дрожа на кровати, она швырнула электронную сигарету цвета жвачки в телевизор, тихо крикнула

«блять»

и, уперев лицо в колени, забилась в истерике.

 Лиза встряхнула головой и посмотрела в иллюминатор. На фоне ночного неба вырисовывались башни ***. Больше не было ничего.