«Эта война уже демонстрирует неравенство народов России, причем не в пользу русских»

Ситуация 2011-2012 года, когда вместе за одним столом или на одной трибуне митинга заседали и левые радикалы вроде Сергея Удальцова, и националисты типа покойного Константина Крылова, а посередине сидела либеральная общественность в виде не только Бориса Немцова или Ильи Яшина, но и каких-то деятелей искусства или медиа (от Бориса Акунина который не был правда в Координационном совете до Шаца и Лазаревой) — сегодня выглядит утопией.

Но на самом деле, утопичность такого альянса обозначилась уже на старте, на Болотной. А дальше, всё что было после, можно назвать движением в разные стороны, потому что слишком уж невыносимым было такое соседство. На моей памяти эти люди испытывали всевозможный дискомфорт и разбегались с того же времени. Допустим, тот же Сергей Удальцов после выхода из тюрьмы стал одним из главных критиков Навального и либерального антипутинского мейнстрима.

Я думаю, некорректно говорить о расколе, который постиг правую часть политического спектра после 2014 года. Потому что раскол — это история внутренняя, а у нас на всё это повлияла полицейская составляющая. Тех людей, которые не хотели маршировать в общей колонне, под, условно говоря, георгиевской лентой, прессовали. Посадили лидеров — Белова (Поткина) Демушкина — тех, кто не готов был приветствовать создание ДНР и ЛНР.

На первом же «Русском марше» 2014 года — главном мероприятии националистов с середины нулевых — проявились разные лагеря по этому вопросу. И за и против Украины! Причем многие ультраправые из РФ, самые классические скинхеды и родноверы шли воевать скорее в украинские добробаты. Потому что идея белой расы, рунических тату их влекла именно туда. С 2014 года марши и их посетители начали деградировать, а ведь еще недавно, во времена, когда туда ходил Навальный эти ивенты были в числе «узловых» в среди крупных акций. Постепенно это превратилось в «лютую» маргинальность!

Отдельная история — НБП Эдуарда Лимонова. Они всегда были радикальнее обычной публики Болотной, настаивали на проведении несанкционированного митинга на Площади Революции. И в итоге радикальные антипутинские радикалы стали радикальными пропутинскими радикалами.

Новое поколение нацболов под руководством Захара Прилепина и воюет на стороне ДНР и ЛНР, и занимается пропагандой в государственных медиа. До сих пор удивляюсь, когда встречаю экс-экстремистов в штате «РИА Новости» или телеканалов. Это тоже важно учитывать, потому что, прямо скажем, в какой-то момент главный вопрос повестки был один — ты за Путина или против.

И если против — то выходи на акции с нами. Коалиция получалась слишком разношёрстная. Это усугублялось тем, что политики оказались слишком нарциссичны — никто не выяснял взгляды соседа по трибуне. И оказалось, что одни критикуют Путина за то, что нет свободы слова и многочисленные политические репрессии, а сосед за то, что Путин не восстановил СССР, ГУЛаг и смертную казнь. Оказалось, что они все слишком разные.

Жена Сергея Удальцова во время заключения мужа боролась за супруга и его идеи, а сейчас она же получает мандат коммунистов, который стал вакантным после изгнания из Думы Валерия Рашкина. Левые тоже оказались лишь ситуативными союзниками либералов.

Антипутинский мейнстрим с 2014 года проявлял лояльность украинскому государству: мы помним и марши мира под украинскими флагами. И сегодня многие сейчас желают мира через военную победу Украины. Люди ставятся перед неприятным выбором — либо ты поддерживаешь весь этот набор: от отряда «Ахмат» до речей из телевизора, либо ты становишься под бело-сине-белые флаги и повторяешь набор базовых паттернов о коллективной ответственности и о том, что Россия должна платить и каяться. Выбор действительно неприятный. Неучастие и левых, и правых в антивоенном движении можно объяснить именно узостью этой развилки, и излишней непримиримостью со стороны тех, кто является антивоенным мейнстримом.

В публичном поле мы наблюдаем некий набор критиков СВО не с позиций проукраинской, а с позиций ультрапророссийской, которая иногда отпугивает. Лидером этой среды стоит назвать Игоря Стрелкова, который несправедливо считался в 2014 году абсолютным проводников воли Москвы. На самом деле он и тогда вел отчасти свою игру, и сегодня претендует если не на формальное, то на духовное лидерство среди оппозиции Путину справа. Он упрекает Путина в в его недостаточной решительности, и в том, что он не проводит мобилизацию.

Есть фронда и в среде популярных анонимных телеграм-каналов популярных у правых — например, в канале «Бульба престолов». Там указывают на губительность военной политики Путина, подчеркивая ее непродуманность и неподготовленность. Это тоже фактор, который сработает, когда дискуссия о правомерности и правильном ходе военной операции станет более широкой при более заметной военной неудаче, которую отрицать никто не может.

В то же время споры про войну начинают разгораться и в среде либеральной — дискутируют ФБК, антивоенный комитет, и другие. Думаю, либералы скоро отойдут от поствоенного шока и вернутся к своему состоянию вечного раскола. И опять пойдут привычные споры вокруг, условно, фигуры Максима Каца.

И на этом фоне люди, которых не устраивает эта среда и привычки, может начать оформляться в оппозицию с другой стороны. «Патриотическая оппозиция» часто ждет внутрикремлевских перестановок, ожидая выгодных для себя перестановок во власти. И тогда уже сами кремлевские лагеря могут опереться на эти недовольные группы.

МО: Но это если будет плохо на фронтах?

Кашин: Да. Именно, когда будет больше проблем на фронтах. Пропутинский консенсус в вопросе СВО безусловно иллюзорный. Он происходит прежде всего от страха респондентов, поэтому когда люди начнут вникать в тему, поддержка будет не такой высокой даже в опросах.

МО: Какая главная претензия националистов к Путину?

Кашин: У Путина тоже нет четкого ответа на вопрос зачем нужна СВО. То ли полный контроль над Украиной, то ли что. Поэтому и у людей в их оценках мало что объединяет. Одна из главных мыслей критикующих националистов — ложные ожидания. Они верили, что народ Украины перейдет на сторону России. И тогда Путин начнет устанавливать пропутинский режим. Недовольны люди и возможным конструированием «новой донбасской нации». А ведь именно это де-факто провозгласил недавно лидер ДНР Денис Пушилин. Он сказал, что вступать в РФ надо именно как республика. Это, думают националисты, будет еще одним шагом к дезинтеграции империи. Еще один «разрыв шаблона» для правых — активное участие в боях чеченцев, тех самых, которые были объектами для критики националистов в течение нулевых.

Когнитивный диссонанс, русскую женщину в Мариуполе «освобождают» под крики «Аллах Акбар». И такое вот противоречие ни к чему хорошему привести не может.

Оппонировать националисты Кремлю могут и на идеологическом уровне. Один из ключевых лозунгов национализма — сбережение народа. Поэтому десятки тысяч потерь на фронте не могут быть поддержаны многими правыми. Но и высказаться они не могут, так как тогда их голос могли бы засчитать в пользу Украины.

Ну и постоянное попрание прав русских может стать когнитивным противоречием для правых. Как можно защищать права русских за рубежом, при этом нарушая их права внутри страны. Государство почти всегда в межэтнических конфликтах внутри страны встает не на сторону русских, к русским относятся как к расходному материалу. Часто Кремль, напротив, опирается на диаспоры, электоральные султанаты. В этой ситуации странно говорить, что главная задача власти — защита русских за пределами России. Кто бы русских защитил внутри?! Поэтому дискуссия о государствообразующем народе сейчас держится на несерьезном уровне. Но подавляет государство и многие другие права граждан. Поэтому в наших условиях националист может быть и демократом и либералом. Поэтому нацдемское направление в политике, которое выродилось в имперство, имеет перспективы и сейчас — когда Россия находится в экзистенциальном кризисе. Потому что целей и образа будущего у власти нет.

Сама эта война уже демонстрирует неравенство народов России, причем не в пользу русских. Нам известен факт формирования национальных формирований в Татарстане, Башкирии, которые и воюют на особых условиях и финансируются на особых условиях. Известна история как южноосетинские соединения отказались воевать столкнувшись со смертельным риском. И ничего им за это не было! Есть и чеченцы, которые немножко в стороне от войны — они собирают всевозможные награды и снимают при этом тик-токи. При этом они минимально рискуют жизнями. Русских не жалеет при этом никто. И если ты действительно националист, а не человек желающий встроиться в действующий порядок вещей, ты задаешься вопросом — а точно ли это воплощение моей мечты о национальном государстве или об империи? Поэтому именно националисты сейчас идут на самый большой компромисс со своей совестью если они называют эту «борьбу» справедливой или своей.