думать и существовать

Я листал свой бывший сайт Carnegie.ru в поисках текста Шуры Тимофеевского, который умер ровно два года назад (видимо, последнего его текста не в соцсетях), и меня вдруг поразило сочетание его имени и лица с плашкой о закрытии Московского центра Карнеги и его ресурсов российским минюстом, которую мы поставили на архивный теперь сайт. Это дикое сочетание имени Шуры — проповедника прежде всего личной, а не коллективной свободы с коллективным, массовым запретом минюста. Впрочем это сообщение сморится не менее дико рядом с именами множества других авторов. Впрочем, сомнений в шурином отношении к происходящему сейчас у меня тоже нет, так что посмертный запрет в каком-то смысле закономерен. 

Рядом официальное сообщение нынешнего президента Карнеги Тино Куэльяра о закрытии Московского центра. Тино, который в детстве с родителями пересек границу США и стал известным калифорнийским юристом, одновременно похож на тех украинских беженцев которые миллионами прибывают сейчас в Европу, и на тех людей, которыми всю жизнь интересовался и помогал Шура — теми, кто не имея элитарного происхождения и преимуществ, самостоятельно приходил в интеллектуальную элиту сам. Пока под разговоры о борьбе с сытым Западом от имени обделенного не-Запада русские богачи при должностях изгнали организацию, которую возглавляет выходец из семьи бедных мексиканских эмигрантов и в которой работали несколько образованных русских людей и несколько русских женщин, которые кормили свои семьи — в одному случае весьма многодетную — разумеется, не предложив никакой альтернативы. Сбережение народа и борьба за умы в России, как обычно, проходит под лозунгом «сами выкрутятся». 

Я очень ценю в основном сочувственную и ободряющую реакцию наших читателей и слушателей. Встреченное мной в сетях злорадство в основном исходит от людей, которые предлагали себя в качестве авторов, но не оказались в их числе или побыли там недолго — по причинам связанным исключительно с качеством текстов. В этой реакции нет ничего удивительного, человек слаб. Порадовало, даже вдохновило обратное: другие люди, которые точно так же хотели, но не смогли стать постоянными авторами Карнеги были среди тех, кто чуть ли не первыми выразил по поводу его закрытия искреннее сожаление и печаль. Вот это внушает веру людей. 

Что касается первых, странно не понимать, что и мы тут не страдаем беспамятством, а почта Гугл с мессенджарами — тем более, и искренне возмущение неправильным Карнеги выглядит забавно на фоне писем с предложениями своих текстов или рекомендацией опубликовать своих родственников и друзей. Впрочем, это противоречие, если честно, доставляет так мало удовольствия, что нет никакого желания обсуждать его публично. 

То же самое касается тех немногочисленных, но опять же запоминающихся, как всё нелепое (прохожая в полиэтилене запомнится больше, чем в джинсах), комментариев по поводу работы Карнеги на какие-то спецслужбы, или на Кремль, или на мавзолей Ленина. Только что на глазах у всего мира американская государственная машина и пресса с точностью до дней предсказала вторжение России в Украину, его план и состав. Представить себе, что ровно те же самые западные институции набрали на работу, оплачивали и вступали в серьезное интеллектуальное взаимодействие с кучкой кремлевских агентов — ход мысли, достойный сторонников QAnоn и разоблачителей чипирования через прививку. Ну или официальной российской доктрины об иноагентах, которая привела российское государство в состояние войны с собственным образованным классом и в состояние войны вообще. Кстати об агентах, впервые одержимость их поиском, даже не поиском (поиск ведь предполагает усилие, расследование), а скорее маркировкой в стиле Минюста, я встретил не со стороны государства, а в среде его потомственных критиков. Впрочем, государство, как обычно, в плохом догнало и перегнало, это у него быстро получается, это проще чем создать, например, авторитетный во всем мире (а не в собственном телевизоре) институт. Тем не  менее, в заботах о свободной Росси будущего неплохо бы заодно убить контрразведчика в себе и по капле выдавить из себя внутренний Минюст. 

Я не присоединяюсь к каким попало институтам, западным или российским, и семь лет назад сделал свой выбор после некоторой дискуссии с будущими коллегами, поняв, что мне гарантируют независимость мышления, выбора языка и интеллектуальную свободу. Завещание основателя, оставившего сто с лишним лет назад часть капитала на «Фонд за международный мир» (задолго до ООН и даже «Лиги наций») именно это и предполагало — попытку решать проблемы в разговоре, не доводя дело до войны. Попытка в очередной раз провалилась. Но это не значит, что она сама по себе плоха, и от нее надо отказываться. Люди все равно болеют и все равно умирают, но это не повод заклеймить и распустить медицинские институты, перестать писать музыку или закрыть церкви. 

Российское государство, разумеется, сильнее любого филиала любого иностранного института, и всех их вместе, и любого отечественного института, и большинства соседних государств, и не задумываясь пользуется своей силой. И тем не менее, в следующем году Фонду Карнеги за международный мир исполнится 120 лет. За это время российское государство приходило к полному краху дважды, два раза практически исчезало и потом с трудом восстанавливалось, и вновь идет если не в том же направлении, то к очень трудным временам. И это, как минимум повод задуматься о том, что такое настоящая сила и слабость, и задуматься вообще, to think, cogitare. Хоть это теперь не приветствуется, как и посвященные этому процессу учреждения. Хотя по этому случаю хочется дать другой, абсолютно правильный перевод знаменитой фразы Декарта: «Думать — значит быть».  Ну и соответсвенно, наоборот. А уж выбрать существование или не существование, это дело каждого человека, общества или государства.