Справки.

Во время моего пребывания в стационаре персонал учреждения регулярно нарушал мои права. То, что жизнь пациентов регулируется достаточно жестокими методами воздействия, доходящими до насилия, называемого по недоразумению "лечением", я документально подтвердить не могу. Также как и то, что персонал обворовывает пациентов, многие из которых находятся в беспомощном состоянии. Однако, согласно имеющимся у меня материалам, я утверждаю, что нарушались мои процессуальные права подсудимого. Дело о назначении мне принудительного лечения было передано новому составу суда. Но я не имел возможности ознакомиться с материалами дела. Мной несколько раз направлялись в суд ходатайства об ознакомлении с материалами, но они либо не отправлялись, либо мне препятствовали в ознакомлении по надуманным причинам. Например, потому что в стационаре якобы был карантин из-за ветрянки. Об этом секретарю судьи сообщал 08.05.18 заведующий отделением Простяков А.И., а 15.05.18 - и.о. заведующего отделением Амельченко А.А. Кроме того, меня лишали возможности общаться с адвокатом, в связи с чем я не мог согласовать с ним стратегию защиты. По этой причине мной отправлялось обращение главному врачу стационара. На него 10.05.18 мне ответил и.о. главного врача Никандров А.Ю. В своём ответе он указал: "Медицинская организация участником уголовного судопроизводства не является, поэтому приведённые вами ссылки на процессуальные права лиц, привлекающихся к уголовной ответственности, считаю не относящимися к делу." То есть на мои требования соблюдать мои права, гарантированные мне УПК РФ, этот человек сообщил, что фактически на территории учреждения про права можно забыть, так как они "не относятся к делу".

Помимо такого правового нигилизма Никандрова, проблема заключалась ещё и в объективной причине, а именно в том, что в данном учреждении не содержались лица, в отношении которых дело не завершено. Учреждение специализированного типа, в которое я был отправлен до того, как мне назначили ПММХ, не было предназначено для того, чтобы его пациенты участвовали в каких-либо судебных тяжбах. Оно предназначалось исключительно для применения принудительного лечения тех лиц, которым оно было назначено вступившим в силу решением суда. И мои потребности знакомиться с материалами дела, а также - встречаться с адвокатом, элементарно не вписывались в существовавший в учреждении режим дня. В итоге, судебное заседание прошло в атмосфере грубого нарушения моих прав. Конечно же у меня не было никаких сомнений в том, что лечение мне будет назначено в любом случае. В условиях карательной российской судебной системы по другому и быть не могло. Тем не менее, мои преследователи не смогли хотя бы формально, для видимости, соблюсти мои права. На время процесса я был помещён в такое место, нахождение в котором не позволяло мне полноценно участвовать в этом процессе. Это стало ещё одним нарушением УПК РФ в ходе производства по делу.