boyarav2
Глава 1
В эксклюзивную палату Императорского госпиталя для особо важных персон вошли три человека в накинутых на плечи белых халатах. Палата делилась на две зоны - гостевую и медицинскую. Их разделяла стеклянная полупрозрачная перегородка, шириной во всю комнату. Гостевая зона больше напоминала роскошный гостиничный номер, чем больницу. Вошедшие, двое мужчин и женщина, быстрым шагом направились к двустворчатым дверям, ведущим в медицинский отсек. Молоденькая дежурная медсестра, сидевшая рядом с дверьми за столиком, подскочила со своего места и замахала руками, пытаясь их остановить.
– К нему сейчас нельзя! Он спит! Хороший сон критически важен!
Один из посетителей, мужчина с аккуратной черной бородой и усами, не сбавляя хода рявкнул на девушку:
– С дороги! Открывай эту сраную дверь!
Мужчина был уже немолод, но выглядел внушительно. Он был высок и широк в плечах, а тронувшие лицо морщины только добавляли солидности его образу. Черные как сажа волосы и борода мужчины не имели ни одного седого волоска.
Медсестра сжалась от страха, но не сдалась:
– Доктор запретил посещения без его разрешения, господин. Простите, господин, я не могу открыть.
Мужчина с бородой взревел и замахнулся на девушку. Та пискнула и попятилась назад.
– Не стоит, брат. Оставь свой гнев на старика.
Слова принадлежали второму мужчине. Бородатый опустил занесенную руку и зло посмотрел на говорившего. Тот выглядел не сильно моложе, разве что морщин было поменьше. В отличие от стильной укладки первого, второй носил длинные черные волосы ниже плечей и был гладко выбрит. Он с улыбкой обратился к перепуганной медсестре:
– Милая, открой нам дверь. У нас срочное дело. Ты же знаешь, кто мы такие?
Девушка кивнула, но не двинулась с места.
Длинноволосый подождал реакции медсестры несколько мгновений. Когда ее не последовало, он развел руками и щелкнул пальцами.
Захрустели кости. Девушка взвизгнула от боли, схватилась за свою правую кисть и упала на колени. Всхлипывая, она прижала пострадавшую руку к груди и начала баюкать ее другой.
Первый мужчина и женщина никак не отреагировали на происходящее. Обидчик подошел к хныкающей на полу несчастной девушке вплотную и посмотрел сверху вниз. На его лице больше не было улыбки.
– Открывай или останешься без рук. Медсестре же нужны руки?
Девушка с мокрым от слез лицом с трудом поднялась на ноги, подошла к двери и ввела код на панели доступа. Створки с шипением разъехались в стороны.
– А теперь пошла прочь. И проследи, чтобы никто нас не беспокоил.
Медсестра бросилась на выход.
Троица прошла в медицинский отсек и встала вокруг огромной кровати, напичканной разным оборудованием. На ней лежал седой до снежной белизны старик, покрытый трубками и датчиками. Он мирно спал. Его старческое лицо покрывали глубокие морщины, но не похоже было, что он тяжело болен или при смерти.
Посетители постояли в молчании около минуты. Они мрачно переглядывались, не зная как поступить. Наконец бородатый прочистил горло и громким басом произнес:
– Отец!
Старик тут же открыл глаза, осмотрелся и довольно ухмыльнулся.
– А, дети… Пришли проведать умирающего отца? Или деньги уже кончились?
Разбудивший проигнорировал издевку и обвинительно ткнул в старика пальцем.
– Что ты сделал, отец? Что ты сделал с завещанием? Мы знаем, что ты его переписал!
Ухмылка исчезла с лица старика, его взгляд ожесточился.
– Вы, щенки, знаете только потому, что я так захотел. Захотел, чтобы вы прибежали сюда, обоссавшись и обосравшись со страху. Вижу по мордам, что получилось.
Заговорил другой мужчина. Его голос звучал спокойно и примирительно.
– К чему все это, отец? Мы же не враги тебе. Прошу, объясни.
– Ты только и делаешь всю жизнь, что просишь, Сашенька.
Сашенька, то есть Александр, ничего не ответил, но лицо его скривилось. Он отвернулся и отошел к окну.
Старик бросил ему в спину:
– Разве я не прав, сынок?
Старик замолчал и потянулся к трубке с водой. Напившись, он облизал сухие губы и продолжил.
– Да, я изменил завещание. Вы правда думали, что я ничего не узнаю? Не узнаю о вашем потешном сговоре? Отвечайте.
Ответом ему стали молчание и неприятное удивление на лицах детей. Александр вернулся к кровати отца.
Внезапно старик выпучил глаза и заорал так громко, как только мог.
– Отвечайте! Отвечайте, сукины дети! Неужели вы поверили, что умнее меня? Неужели посчитали, что чего-то стоите? Вы!
Старик приподнялся на локтях. Он переводил полный ярости взгляд с одного своего ребенка на другого.
– С врагами сговорились, падаль! Отец еще не сдох, а вы уже празднуете! Продать мою компанию этой суке Павлову! Мои собственные дети ему жопу лизать поползли. Горе на наш дом! Хер вам, а не моя доля! Ничего не получите!
Тут не выдержала не проронившая за все время ни слова женщина. Она, как и мужчины, была в возрасте, но сохраняла красоту. Женщина была высокой и стройной. Ее черные волосы были собраны в тугой пучок на затылке, две пряди обрамляли лицо по сторонам. Она хлопнула по спинке кровати и завизжала:
– Наш дом, отец? Наш дом? Да мы нищие! Ты все просрал, старый дурак! Псионы тебе совсем мозги сожгли! Твоя сраная компания почти банкрот! И мы продадим ее пока она хоть чего-то стоит! Продадим как мусор, от которого пора избавиться.
Повисло молчание.
Старик прикрыл глаза и откинулся на подушку.
– Витя, Саша… Вы согласны с сестренкой? С моей ненаглядной Анечкой?
– Да, отец.
– Согласен.
Старший, бородатый Виктор, добавил:
– Отец, по нашему договору с Павловыми, я останусь на посту генерального директора после продажи контрольного пакета. Я не позволю компании умереть. Но без свежих инвестиций нам конец, ты сам знаешь это!
– Договор с Павловыми? Ты жалкий идиот. Они подотрут тобой жопу и выкинут. У нас все отнимут за жалкие копейки. Все, что строили мой дед и отец. Все, что строил я. Мое наследие. Зачем же вы так со мной, дети?
– Отец, это уже решено. С контрольным пакетом или без, мы продадим BSG. Если не Павловым, то кому-нибудь другому.
– Раз так, то пошли вон. Разговор закончен. Видеть вас больше не хочу. Мои акции перейдут к тому, кто этого заслуживает.
Три старших ребенка Владимира Самсонова, главы международной корпорации Samsonov Business Group, молча развернулись и вышли из палаты.
***
В коридоре Виктор отвел брата и сестру в укромный уголок и усадил в кресла вокруг журнального столика.
Александр сильно нервничал.
– Как он узнал? Кто слил?
Анна вопросительно посмотрела на Виктора. Она уже вернула самообладание после срыва в палате.
– Без его доли у нас не будет контрольного пакета. Сделки не выйдет. Мы можем оспорить завещание? У него же помутнение рассудка. Скажи что-нибудь, братец, это же твоя идея.
– Успокойтесь. Я не дам старику все испортить. Он считает себя умнее всех, но глубоко ошибается. Я, кажется, знаю, кому он передаст свою долю. Старый дурак думал, что надежно его прячет, но я оказался хитрее. Акции будут нашими.
Последнюю фразу Виктор произнес с улыбкой. Анна и Александр непонимающе смотрели на него в ожидании пояснений. Виктор насладился их нетерпением и тихо сказал:
– У старого пердуна есть ублюдок.
Александр схватился за голову:
– Что? Вот кобелина! Как он умудрился это скрыть?
– Ему семнадцать, официально – сирота. Сейчас он под сфабрикованной личностью учится в гимназии при Академии Самсонова на одном курсе с моим младшим. Все это время он был прямо у нас под носом.
Анна прищурилась и недовольным голосом спросила у Виктора:
– Давно ты знаешь? Почему сразу не сказал мне? Мы в одной лодке, Витя, я должна знать такие вещи!
– Не кипятись. Я сам узнал недавно. Мой человек случайно наткнулся на несоответствия в отчетах о перемещениям отца. Дальше дело техники.
– И что? С чего ты решил, что отец оставит акции какому-то пацану?
– По моей информации, они были близки.
Александр хохотнул.
– Да не смеши меня! Отец был с кем-то близок?
– Сам не верю, но сведения надежные.
Александр и Анна переглянулись.
– Что предлагаешь?
Виктор перешел на полушепот.
– Парня надо убрать. Оставил отец ему акции или нет, но лишний наследничек нам точно не нужен. Их и так очередь стоит. Согласны?
– Согласна.
– Я за, но… Ты все организуешь? Надо действовать быстро и осторожно, старый хрыч вот-вот помрет.
– Я сделаю так, что парнишка просто исчезнет. С завещанием или трастом мы разберемся. Засудим, подмажем, припугнем кого потребуется.
Анна встала с кресла.
– Тогда мне пора. Сообщи как все будет сделано.
Александр поднялся за ней.
– И мне тоже. Хочу быть в курсе.
Виктор молча кивнул. Он дождался, пока брат и сестра уйдут, и достал из внутреннего кармана пиджака телефон.
***
– Господин Прусикин, я здесь как представитель Самсонова Виктора Владимировича. Он очень надеется, что мы сможем уладить конфликт в частном порядке. В качестве проявления своих добрых намерений, он предлагает вам денежную компенсацию за неудобства, а также возможность для вашей строительной компании стать субподрядчиком на одном из наших многочисленных объектов. Это весьма щедрое предложение, господин Прусикин.
Барон Прусикин Павел Андреевич, красный и потный от ярости, сверлил меня ненавидящим взглядом. Я прекрасно знал, что он не согласится и даже не рассчитывал на такой исход, когда предлагал. Это была лишь формальность, приветствие. С дворянами, даже самыми мелкими, всегда так. Все они страдают от непомерной гордыни. Обожаю втаптывать ее в пыль.
Прусикин заговорил медленно, выделяя слова угрожающими интонациями и делая драматические паузы.
– Пошел вон из моего дома, шавка. Передай Самсонову, чтобы больше не присылал ко мне своих шестерок. Я буду говорить только с ним лично. Хотите откупиться от меня? Не получится. Я вам не какой-то испуганный оборванец. Мы, Прусикины, состоим в родстве с влиятельными семьями. Я пойду в дворянский суд. Моя дочь теперь опорочена, моя единственная наследница. Изнасилование дворянки – тяжелейшее преступление. Такое никому с рук не сойдет, даже Самсоновым.
Теперь опорочена? Наивный идиот. Похоже, он действительно поверил всему, что насочиняла его дочурка, а не просто пытается стрясти с Самсоновых деньги. Его ждет неприятный сюрприз.
– Я вас понял, господин Прусикин. Я передам Виктору Владимировичу ваши слова. Но прежде чем я уйду, позвольте вам кое-что показать.
Я открыл портфель, вытащил папку с бумагами и положил перед ним на стол.
Прусикин хмыкнул.
– Что это? Я же сказал, что ничего у вас не возьму.
– Это копии медицинской карты вашей дочери. Я думал, что вам будет полезно на них взглянуть.
– Какой еще карты?
– Карты из клиники, которую она тайно посещает и приплачивает врачам за молчание. Только вот у нас денег больше. О, вы не знали об этом? Там много интересного. Особенно любопытен раздел гинекологии и кожвена. И обратите внимание на даты. Кажется, первые анализы ей потребовалось сдать года полтора назад. Как раз после поступления на первый курс. Результаты были неутешительными.
Прусикин открыл рот от удивления. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы осознать полученную информацию. Когда до него дошло, то удивление сменилось шоком. То-то же. Неужели ты думал, что я пришел сюда тебя о чем-то просить? Я всего лишь давал тебе шанс сохранить лицо.
– Ах да, еще один момент.
Я вытащил из портфеля фотографию. На ней был изображен средний сын Виктора Самсонова Марк в компании двух девушек на вечеринке для золотой молодежи. С одной из девушек он весьма откровенно переплетался языками, а у другой искал что-то в трусах. Я протянул фотографию Прусикину.
– Узнаете свою дочь? Вот она, слева, с языком.
Мужчина посмотрел на фотографию с опаской, как будто боялся того, что может на ней увидеть.
– Ну и… ну и что? Как это отменяет то, что он ее изнасиловал?
– Обратите внимание на девушку справа, Марию Круглову. Вы должны ее знать, они с вашей дочерью подруги. Мы с ней хорошо пообщались. Она утверждает, что около месяца назад ваша дочь предложила ей один очень интересный план. Шантажировать Марка Самсонова обвинением в изнасиловании и вымогать у него деньги. Мария сразу же отказалась, но ваша дочь, похоже, оказалась не так умна. Марк, естественно, шантажу не поддался. Предположу, что тогда ваша дочь пришла к вам и рассказала, что ее изнасиловали.
Павел Андреевич закусил губу и помотал головой, как будто старался отмахнуться от моих слов.
– Но зачем ей кого-то шантажировать? Я даю ей достаточно денег.
– Достаточно для прилежной студентки университета, которая посещает лекции и ходит в кафе с подругами. Ваша же дочь ведет совсем другой образ жизни. У меня есть еще фотографии, хотите взглянуть?
Я сунул руку в портфель, но Прусикин остановил меня жестом.
А теперь финал.
– Кроме того, Мария Круглова изъявила желание при необходимости дать показания и выступить в дворянском суде в качестве свидетеля. Изнасилование дворянки, конечно, серьезное преступление, но клевета и шантаж дворянина тоже.
Глаза Прусикина померкли. Он обхватил голову руками и глухо спросил:
– То есть изнасилования не было? Катя, что, правда меня обманула? Она не могла так. Как же…
– Я не знаю. Спросите об этом у нее. Я здесь не для того, чтобы вытирать вам сопли. Я пришел сказать, что если вы поднимете шумиху и пойдете в суд, то Самсоновы вас уничтожат, опозорят и обдерут до нитки. Вашу дочь заклеймят шлюхой, а вы станете посмешищем.
Тут у меня запиликал телефон. Звонил босс. Я поднялся из-за стола, отошел в сторону и ответил.
– Слушаю, Виктор Владимирович.
– Михайлов, бросай все дела. У меня в кабинете через тридцать минут, понял?
– Понял, Виктор Владимирович. Я как раз заканчиваю с Прусикиными.
– А, с этой хитрожопой шлюшкой? Они заткнутся? Шумиха мне сейчас ни к чему.
Я посмотрел на Павла Андреевича. Он взял со стола папку с медицинскими записями и бегал по ним глазами.
– Все улажено. Думаю даже не придется тратиться.
– Молодец, Антоша. Жду у себя.
Я повесил трубку, застегнул портфель и сделал вид, что собираюсь уходить.
– Так что мне передать Виктору Владимировичу?
Прусикин оторвался от документов. Он почти плакал. От прежнего гонора не осталось и следа.
– П-передайте, что заявления не будет. Мы отказываемся от обвинений. Передайте Виктору Владимировичу, что я приношу глубочайшие извинения за беспокойство. И еще… Не надо никаких денег, ничего не надо.
– Тогда будьте добры, подпишите формальный отказ от претензий.
Я достал из внутреннего кармана пиджака свернутый лист бумаги и свою золотую ручку. Это был подарок от Самсоновых на пятнадцать лет службы. Гравировка на корпусе гласила: “За верную службу семье Самсоновых”. Я положил документ и ручку перед Прусикиным. Бумага была составлена так, что если отныне он хотя бы вякнет в сторону Самсоновых, то потеряет все.
Прусикин подписал даже не взглянув на текст. Я забрал документ и спрятал в портфель. Дело сделано. Теперь он совершенно беспомощен.
– Мудрое решение. А теперь пора обсудить компенсацию.
– Я же сказал, что мне ничего не нужно.
– Нет-нет, вы не поняли. Компенсацию не вам, а мне.
Мужчина уставился на меня непонимающим взглядом. Похоже, что его никогда раньше не шантажировали. Его семья не была слишком знатной и богатой, но Прусикины были магами и полноправными дворянами, а значит жили в совершенно другом мире, где ничего плохого не случается.
– Все еще не понимаете? Ладно, скажу прямо. Миллион наличкой прямо сейчас или завтра все, что я нарыл на вашу дочь, окажется в интернете и СМИ. Или может быть я продам информацию вашим врагам. У вас ведь есть враги, я знаю.
Прусикин покраснел и запыхтел. Похоже. что про дочку он моментально забыл. Собственная честь оказалась важнее.
– Ты заигрался, побегушка. Забыл, с кем разговариваешь?
Он встал из-за стола и принял боевую стойку. Его глаза засияли ярким голубым светом псионов. Прусикин угрожал мне своей магией.
– Убьете доверенного человека Виктора Самсонова, который пришел к вам решать важные вопросы? Не смешите. К тому же, моя смерть не уничтожит информацию. Заканчивайте представление и несите деньги.
Прусикин зарычал и затрясся от гнева. Сияние его глаз стало почти ослепляющим.
– Чтоб тебя, ублюдок!
Глаза погасли. Прусикин развернулся и вышел из комнаты. Через пару минут он вернулся и кинул на стол пачку денег.
– Бери и убирайся.
Я взял деньги и направился на выход.
– Попробуете кому-нибудь рассказать или пожаловаться – солью информацию. Начнете под меня копать – солью информацию. Прощайте, Павел Андреевич. Лучше бы нам больше не встречаться.