Золотой век Уагавуда
Парадоксально, но одна беспросветно нищая африканская страна с безличным названием "Верхняя Вольта" вскоре после обретения в 1960 г. независимости стала крупнейшим центром киноискусства Тропической Африки. А также - самобытного театра, музыки и развитой хореографии. Речь идет о Буркина-Фасо, которая известна всему миру разве что личностью колоритного революционного лидера Тома Санкары.
Однако мало кто знает, что в этой стране процветают и множатся театральные труппы, музыкальные и хореографические коллективы, постепенно становящиеся обыденностью не только столицы Уагадугу - одного из крупнейших культурных центров Африки, - но также и провинциальных городов и даже деревень.
Национальный кинематограф Верхней Вольты начал развиваться в первые же годы независимости. Правда, в основном это были отснятые иностранцами документальные этнографические ленты, а также просветительские и образовательные картины с такими неаппетитными названиями, как "Жан-Марк и трипаносомоз" (1967).
В 1963 г. правительство запустило первую телестанцию, работавшую 3 часа в день четыре дня в неделю и транслировавшую в основном французские передачи. Но уже спустя пять лет в 1969 г. в Уагадугу впервые состоялся фестиваль полнометражных и короткометражных фильмов ФЕСПАКО. С тех пор он проводится раз в два года, и Уагадугу постепенно стала "кинематографической столицей" Африки.
С рождением Национального вольтского кинематографического общества в январе 1970 г. связывали большие надежды. "Кровь парии" (1973) и "На пути к примирению" (1976) стали первыми полнометражными игровыми картинами Буркина-Фасо. В 1978 г. в столице Верхней Вольты открылся Африканский институт кинематографического образования, а в следующем году - Африканский кинопроизводственный центр. В 1980 г. в столичном пригороде Косого на частные средства открылся кинокомплекс СИНАФРИК, просуществовавший, впрочем, недолго. С приходом к власти Тома Санкары в 1983 г. кинематограф обрел новую жизнь. Молодой революционный лидер был, пожалуй, единственным африканским правителем, понимавшим значение кино в воспитании эмансипации народных масс. Традиция не была прервана и со свержением и убийством Санкары в 1987 г., хотя экономические трудности 1990-х гг. нанесли болезненный удар по "Уагавуду" - лишь сравнительно недавно буркинийскиму кинематографу удалось вернуть свою былую славу.
Пионером буркинийского кино стал режиссер Гастон Каборе (1951). Уроженец Верхней Вольты, он долгие годы увлеченно изучал историю колониализма в Сорбонне, а интерес к кинематографическому освещению африканской истории привел его во французскую Высшую школу кинематографических исследований (ESEC), которую он окончил в 1976 г. Вернувшись на родину, Каборе незамедлительно принялся за съемки короткометражных документальных лент. В большом кино антуражем своих картин он сознательно избрал доколониальное прошлое - эпоху воинственных государств моси, покоренных французами в самом конце XIX в. Вместе с малийцем Сулейманом Сиссе и соотечественником Идрисом Уэдраого он сформировал самобытное западноафриканское кинематографическое течение, который объединял мотив "возвращения к истокам". Однако подлинной истории в их картинах все же мало: псевдоисторическая канва стала лишь декорацией для трансляции общечеловеческих идей и сюжетов, а также злободневных и актуальных тем. Кроме того, эти западноафриканские режиссеры не стремились сделать африканский быт и историю ближе и понятнее западному зрителю: в них нет привычного нам всем голода, страданий, крови, неуместной и глупой экзотики: это было кино, снятое африканцами для африканцев.
Его первая полнометражная картина - драма "Дар божий" (Wend Kuuni) - увидела свет в 1983 г. и открыла мировому зрителю африканский кинематограф. Фильм, построенный на флешбеках, рассказывает три связанных истории, главная из которых - о немом затерявшемся в саванне мальчике, которого находит путешественник и приводит в ближайшую деревню, где ребенка усыновляет крестьянская семья. Получив аллегорическое имя "Дар Божий" (Wend Kuuni), он до поры до времени живет в пасторальной идиллии, пасет скот и дружит с Погнере, родной дочерью его приемной семьи, однако размеренный быт нарушает травматическая встреча с покойником-самоубийцей. Обретя дар речи, он получает возможность поведать свою историю. Эта знаковая картина была отреставрирована в Королевской синематеке Бельгии и показана в Нью-Йорке в Музее современного искусства в 2018 г.
Другая картина Каборе - "Раби" (1992) - оказалась во многом "заказной" лентой. Фильм, в основу которого легла история мальчика Раби и пойманной его отцом черепахи, был профинансирован BBC и показан на Фестивале Земли. Однако и в эту картину Каборе удалось инкрустировать важный для его творчества мотив эмансипации, бунта и преемственности поколений, а также традиционную тему воссоединения с природой и африканским культурным наследием.
Куда более успешным оказался "сиквел" "Дара божьего" - “Бууд Ям” (1997), в котором Каборе вновь обратился к африканскому прошлому и богатой устной традиции. Повзрослевший Уэнд Кууни отправляется на поиски лекарства - чудодейственных “львиных трав” - для излечения своей тяжело больной сводной сестры Погноре и переживает драму взросления в столкновениях с колоритными персонажами Сахеля. Картина, победившая на пятнадцатом кинофестивале в Уагадугу, пользовалась сумасшедшим успехом: ее посмотрело 500 тыс. буркинийцев (!) - рекорд, так и не побитый ни одним буркинийским режиссером.
“Золотой век” буркинийского кино был отмечен еще несколькими знаковыми картинами. Среди них - кинолента "Ябаа" (“Бабушка”, 1989) другого буркинийского режиссера Идрисса Уэдраого (1954-2018), воспитанника Африканского института кинематографии в Уагадугу. В основе сюжета - дружба ребенка и пожилой женщины, ставшей изгоем из-за обвинений в колдовстве своими односельчанами.
Другая его картина - “Тилай” ("Закон", 1990) - построена вокруг типичного африканского сюжета: после долгого отсутствия в родной деревне сын обнаруживает, что его отец женился на его возлюбленной. Любовники сбегают, провоцируя цепь трагических событий, в конечном итоге разрушивших их семьи. Эта трагическая эпопея была высоко принята критиками и удостоена Гран-при Каннского фестиваля.
Одной из редких подлинно исторических картин, пожалуй, можно назвать фильм “Кейта” (1995) режиссера Дани Куяте. В ней буркинийский режиссер мастерски воссоздал значимую для него тему - ранние годы жизни создателя Малийской империи Сундьяты Кейты (правил в 1230-1250/55 гг.). В основу картины лег “Эпос о Сундьяте”, дошедший до нас в устной традиции народа мандинка. Выбор сюжета оправдан не только укорененностью общемалийского фольклора в буркинийской повседневности, но и другим нетривиальным обстоятельством: сам режиссер происходит из семьи Куяте - влиятельного западноафриканского рода музыкантов-сказителей, принадлежащего к касте гриотов. Ныне гриоты, известные как минимум с XIII в., отнюдь не исчезли. Они влились в современную музыкальную и хореографическую культуру, участвуют в джазовых и рок-коллективах, а также выполняют традиционные роли - песенников и свадьбах и музыкально-театрализованных представлениях.