Знать, зачем

Что тут можно изменить, как человека подтолкнуть на высокий путь, на путь стремления к высокому? На самом деле, мы можем говорить о тех людях, которые нас окружают,— об одном, двух, трех, пяти наших близких, которым мы можем как-то в этом помочь. Но о народе в целом мы не можем говорить,— это совсем не наш вопрос. Скорее, мы должны думать о том, как нам самим на путь такого скатывания не встать, как этого избежать. И тут способ только один: спросить себя — что является в моей жизни ценностью, определяющей все мое бытие? Если это вера, то она как раз и отвечает на вопрос, зачем жить и как жить, несмотря на то, что «англичане ружья кирпичом не чистят», а мы чистим. Как-то раз давным-давно мы ехали в паломничество на Соловки и проезжали Кемь. Это такой городок, который вырос из места со зловещим названием «КемьПерПункт» — Кемский пересыльный пункт. И весь этот городок — может быть, сейчас он стал посимпатичнее, я не знаю, — тогда производил впечатление скопления лагерных бараков, из которых выселили заключенных и заселили обычных граждан. И жить там людям, естественно, очень непросто. Я тогда посмотрел на эти здания и подумал: что, если бы мне пришлось там жить? Если бы мне там пришлось жить, то, поскольку я знаю, для чего, ради чего я живу, и понимаю, насколько временна моя жизнь, то, наверное, для меня это не стало бы большой трагедией. Но ведь огромное количество людей, живущих здесь — а это ведь так — люди неверующие, которые в принципе не знают, Кто им эту жизнь дал, ради чего и что после нее будет. И для них жизнь в этом городке — беспросветный мрак. И таких мест, к сожалению, немало.

И, кроме веры, я не вижу никакого другого «способа» — даже не примирения с реальностью, — а способа нахождения своего места в ней. Отними веру — будет безысходность. Это, к слову сказать, о зависимости человека от той жизни, которая его окружает и от тех условий и обстоятельств, с которыми он сталкивается. От этого человек тоже очень сильно зависит. Независимость ему дает только вера, потому что лишь тогда, когда человек понимает, что над всем стоит Господь, у него, с одной стороны, появляются силы и возможность что-то в своей жизни менять, с другой стороны, сама жизнь окрашивается в совершенно другие тона и цвета — жизнь с Богом совершенно иная, нежели жизнь без Бога. Верующий человек помнит, что «любящим Бога все содействует ко благу» (Рим. 8, 28), и что все, что Им дано, может стать основанием для постоянного роста и движения вперед. А иначе, без памяти этой, «скатывание» может произойти очень-очень быстро.

Вот выходит ребенок из дома на окраине города, где он живет, и изо дня в день видит перед собой газовую трубу, обмотанную грязными тряпками, которую ради экономии пустили не под землей, как должны были, а над землей, гораздо выше его детского роста. И главные впечатления от жизни, которые он впитывает с детства: какой-то пустырь рядом с домом, непролазная грязь и вот эта труба. Ничего больше он не видит. Вдобавок — школа, в которую ходят такие же, как он, дети, тоже ничего больше не видевшие. А дома — мама и папа пьют; в соседней квартире муж бьет жену, а этажом выше соседка умерла от старости и месяц пролежала в своей квартире, потому что никто о ней не помнит и никому она оказалась не нужна, а о ее смерти узнали только тогда, когда ее останки случайно обнаружила какая-то бригада, приехавшая чинить лопнувшую в ее квартире трубу и вынужденная сломать дверь, потому что никто не отвечал на звонки. Какое у людей, выросших в этой атмосфере, будет стремление к прекрасному, какие представления об идеальном? А ведь это обычная жизнь окраинных районов многих российских городов. И, безусловно, если ничего в этом плане в обозримом будущем не изменится, деградация будет только усугубляться.

И люди, приходящие в храм, условно, в данном случае, делятся на две категории — на постоянных прихожан, для которых вера является определяющим фактором в их жизни, и на тех, кто переступает порог храма просто потому, что им некуда идти. Они могут жить в одних и тех же условиях, но они будут очень разными, и очень разным будет их восприятие действительности: одно — у верующего человека, и другое — у человека, который как от какого-то ужаса, бежит от окружающей действительности в храм. Второй этой действительностью будет уже сломлен, а у первого найдутся внутренние силы не ломаться и внутренне не деформироваться.

Среди этих людей — не выдерживающих столкновения с действительностью — немало будет и тех, кто подвержен той или иной зависимости. Но еще больше будет, конечно, их родственников, и чаще всего это либо мамы, либо жены. Когда это мамы, то нередко бывает так, что они жалуются на своих детей (чаще всего сыновей, хотя бывает и дочерей) и обвиняют их, совершенно не отдавая себе отчета в том, что они сами вырастили их так, что те оказались рабами той или иной зависимости. Родители не смогли им дать того отношения к жизни, которое бы не позволило им в это пагубное состояние прийти. Ведь одна из главных, — главная, пожалуй, — трагедия для человека состоит в отсутствии понимания того, зачем и ради чего он живет, отсутствие высшего оправдания своего бытия, которое одно может дать силы все преодолевать, со всем справляться и идти дальше. Если его нет или если эта основа в какой-то момент оказывается несостоятельной, то происходит крах всей жизни человека: он может не запить, не впасть в какую-то другую зависимость подобного рода, но может сломаться, надломиться, перестать жить полноценной жизнью. Такое тоже может быть и происходит очень часто.