Значение Великого Новгорода в Отечественной истории

К сожалению, по состоянию отечественной историографии мы можем с уверенностью сказать, что значение и уникальность такого интересного для историка мира, как Великий Новгород недооценена по достоинству.

Эта неприятная особенность, когда исследователи обращают внимание только на центр объединения земель, характерна не только для нашей истории. В Новгороде до сих пор не видят своей собственной эпохи, рассматривая его только как подготовительный этап и нужный шаг в создании Русского государства Москвой.

Наверное, первое с чем ассоциируется Новгород – его уникальное политическое устройство и вечевая демократия. Ругать её можно сколько угодно, сравнивая с монархиями того времени, но необходимо помнить, что каждая форма правления образуется органично от потребностей общества, и конкретно для Новгорода такая система была наиболее по тем временам пригодной. Между тем необходимо помнить, что ещё Великий греческий мыслитель Аристотель обозначил 3 правильные формы власти и их противоположности:

 «Государственное устройство означает то же, что и порядок государственного управления, последнее же олицетворяется верховной властью в государстве, и верховная власть непременно находится в руках либо одного, либо немногих, либо большинства. И когда один ли человек, или немногие, или большинство правят, руководясь общественной пользой, естественно, такие виды государственного устройства являются правильными, а те, при которых имеются в виду выгоды либо одного лица, либо немногих, либо большинства, являются отклонениями.

<...> Отклонения от указанных устройств следующие: от царской власти – тирания, от аристократии – олигархия, от политики – демократия. Тирания – монархическая власть, имеющая в виду выгоды одного правителя; олигархия блюдет выгоды состоятельных граждан; демократия – выгоды неимущих; общей же пользы ни одна из них ввиду не имеет¹».

Тем самым рассматривать любую политическую систему нужно в тесной связи с условиями из которой она появилась. Поэтому если и критиковать новгородскую демократию, то нужно четко держать в голове, что такое устройство безусловно имеет серьезные недостатки, но является органичным для данного места и эпохи, а недостатки есть у каждой правильной формы правления.

Ещё бытует мнение об отсутствии настоящей демократии, при которой власть бы принадлежала народу. Возвращаясь к Новгороду, необходимо чётко понимать, что такое гражданин и политическая элита для новгородца средневековья. Приведём мнение ведущего российского историка в области миропонимания человека во времени Павла Лукина, который отобразил, чем в понимании жителя того времени являлся Великий Новгород и как осуществлялась в нем власть.

«Мы пришли к выводу о том, что «Великим Новгородом» или просто «Новгородом» могли называть также новгородский политический коллектив, новгородский «политический народ», своего рода коллективную личность, аналог великого князя в республиканском Новгороде. С этой же целью с рубежа XI и XII вв. использовалось выражение «весь Новгород». В состав «Великого Новгорода» в этом значении включалось политически полноправное население Новгородской земли, т. е. свободные новгородские горожане разного статуса, входившие в кончанские и уличанские территориальные организации. Именно этот коллектив следует считать — с некоторой долей условности — носителем новгородского суверенитета. В реальности от имени «Великого Новгорода» выступали различные новгородские политические институты и должностные лица: так называемый совет господ (или, правильнее, «господа») или даже лично посадник.

Идеальным выразителем воли «Великого Новгорода» было, конечно, вече, но следует специально подчеркнуть, что с точки зрения новгородцев, политическим субъектом, принимавшим все решения, все равно был «Великий Новгород», а вече было как бы местом, обстоятельством принятия решений²».

Тем самым в Новгороде действительно была демократия, а по своему устройству — это была аристократическая республика, которая, как и любая демократия была склонна к тому, что греки называли охлократией.

Впечатляет и культурное развитие Новгорода, где найдено огромное количество берестяных грамот, которые по своему количеству не идут в сравнение с другими городами Руси. Конечно, одной из причин здесь является особенности земли Северо-Восточной Руси, в которой просто ничего не сохраняется, но и нельзя отрицать высокое культурное развитие региона. В XIV веке там уже были образовательные учреждения куда даже отправили учиться тверского князя Михаила, а к XVI веку там уже была развитая сеть общеобразовательных школ.

Вот, что пишет специалист по истории Новгородской Руси В.Л Янин:

«Открытие в Новгороде средневековых текстов, написанных на березовой коре, принадлежит к числу высших достижений российской археологии XX столетия. Оно навсегда опровергло бытовавшее в научной литературе и общественном сознании убеждение о тотальной безграмотности основного населения средневековой Руси; предполагалось что грамотными были священнослужители и князья, причем далеко не все.

За прошедшие с находки первой берестяной грамоты десятилетия их число в Новгороде достигло 961 экз. (на 2007 г.). Подсчеты, основанные на характеристике культурного слоя Новгорода, позволяют утверждать, что в его почве сохраняется не менее 20000 подобных документов, написанных людьми самого разнообразного социального положения – боярами и крестьянами, ремесленниками и купцами. Среди них немало текстов, написанных женщинами, что для средневековья является наиболее чутким индикатором высокого культурного уровня общества. Очевидно, что приведенная выше цифра – лишь ничтожная доля того, что было написано на бересте в средневековом Новгороде: большинство таких писем сгорело в огне частых пожаров и в печах.

<...> Высокий уровень грамотности Новгорода обеспечивался особенностями политического строя этого города и государства. Для массового развития грамотности особое значение имело постоянное обновление главных государственных должностей, происходившее каждый год. Оно вынуждало новгородских землевладельцев концентрироваться в самом Новгороде.

<...> Новгород был важнейшим центром русского летописания, он имел исключительное значение как центр книжности, обслуживавший потребности многочисленных храмов и монастырей, а также светского населения. С начала XII в. в городе велись регулярные ежегодные записи, которые соединились с “Повестью временных лет“ и эпизодическими местными записями XI в. Новгородская Первая летопись старшего извода сохранилась в списке XIII в., который является древнейшим памятником русского летописания. В Новгороде переписывались Евангелия, другие книги церковного содержания, здесь сочинялись жития святых, различные послания, поучения, хождения, создавались государственные акты.

Несомненно, развитое книжное дело в Новгороде требовало немалого числа образованных людей. Первое свидетельство об организации обучения в Новгороде относится к 1030 г., когда Ярослав Мудрый велел собрать 300 детей от старост и попов, чтобы «учить их книгам». И спустя более трехсот лет Новгород являлся центром образования, коль скоро именно сюда был отправлен в 1341 г. малолетний тверской князь Михаил Александрович «грамоте учится». О существовании школьного образования в Новгороде свидетельствуют и жития некоторых новгородских святых, обучавшихся в детстве в школах. В 1551 г. главы православной церкви, собравшиеся на Стоглавый собор, сетовали на недостаток грамотных людей, утверждая при этом, что прежде в Великом Новгороде, Москве и других городах были училища (школы), в которых многие учились грамоте и потому грамотных было тогда много. Обучение детей грамоте было одной из забот рядовых новгородцев, о чем свидетельствует сохранившаяся в обрывке берестяная грамота 687 (XIV в.). Ее автор среди разных поручений своей жене (или домочадцам) просит «отдать учить грамоте»³».

Интересной особенностью Новгорода было то, что столь огромное государства венное образование абсолютно не было заинтересовано в политике собирания земель:

«Новгородская земля также имела выгодное политико-географическое положение Она была отделена от Орды таким внушительным заслоном как Северо-Восточная Русь, отличалась относительным политическим единством и большими торгово-экономическими возможностями. Но прозвучавший в отечественной историографии тезис о Новгороде как одном из возможных центров объединения русских земель в период после монголо-татарского нашествия нельзя признать основательным. Факты показывают, что Новгород никогда не претендовал на присоединение к себе какого-либо из русских княжеств. Вся политическая система Новгородской земли не предполагала наличия общерусских объединительных тенденций. Со второй половины XIII века Новгород признавал сюзеренитет великого князя владимирского, и политических сил, которые бы стремились к достижению первенства Новгорода среди русских земель, не существовало. Новгородское боярство стремилось к другому: к максимально большей самостоятельности, независимости Новгорода от князей, к лишению их исполнительной власти в Новгороде (что и было достигнуто в конце XIII века), к тому, чтобы сюзеренитет владимирских князей над Новгородом становился все более номинальным. Достаточно было у Новгорода и внешнеполитических забот — приходилось постоянно бороться с натиском Ордена, Швеции и Литвы⁴».

Подводя итоги, приведём выдержку из монографии Н.С. Борисова касаемо Новгородского устройства и особенностей этого мира:

«Издавна Новгородом управляла корпорация, состоявшая из глав этих родов. Они владели усадьбами в центре города, собирались на вече и заседали в «Совете господ». Из их среды избирались высшие должностные лица Новгорода. В XV столетии их называли «300 золотых поясов». Пользуясь общепринятой в средневековой Руси терминологией, историки называют высшую светскую знать Новгорода «боярством», а саму систему ее власти — Новгородской боярской республикой.

<...> Зримым воплощением богатства великого города стали многочисленные каменные храмы, строившиеся на средства местной знати. Коренастые и неуклюжие, словно диковинные грибы, выросшие из этой сырой почвы, они и до сих пор глядят на мир узкими щелями своих решетчатых окон. Новгородцы оставили яркий и неповторимый след в литературе и искусстве средневековой Руси. Благодаря оригинальности и разнообразию местного художественного творчества историки искусства называли Новгород «северной Флоренцией».

Новгородцы умели не только добывать деньги и с умом их тратить. Они также умели их беречь. Одной из важных статей экономии было сокращение расходов на оборону. Удивительно, но факт: это огромное государство фактически не имело собственной армии. В случае опасности горожане вооружались и создавали ополчение, во главе которого вставал избираемый на вече предводитель — тысяцкий. Помимо этого, Новгород в XIV–XV веках заключал своего рода контракт с великим князем Владимирским. Тот брал на себя обязательство защищать город своими войсками в случае серьезной опасности. В знак своего присутствия он обычно присылал на Волхов одного из своих сыновей или наместника. Великокняжеские наместники исполняли в городе не только военные, но и некоторые судебные функции. Реальное влияние того или иного князя на новгородские дела менялось в зависимости от времени и обстоятельств, но никогда не было решающим.

У новгородцев вполне хватало сил для отражения периодических нападений западных соседей — литовцев, немцев и шведов. Они и сами не прочь были ответить лихим набегом на козни врагов. Такие походы были особенно удачными, если к ним подключался и великий князь Владимирский со своей дружиной.

Однако слабость новгородского войска, состоявшего из облачившихся в доспехи торговцев и ремесленников, делала город почти беззащитным перед лицом «многовоинного» великого князя Владимирского. В случае войны с Новгородом тот мог без особого труда привести свои дружины к стенам города и захватить его. И все же до завоевания Новгорода кем-либо из правителей Северо-Восточной Руси дело никогда не доходило. Обычно осерчавший на своеволие новгородцев князь вводил войска в южные районы Новгородской земли (Торжок, Бежецкий Верх, Волок Дамский) и приступал к их планомерному разграблению. Вскоре начинались переговоры, и стороны приходили к компромиссу. Иногда князья в запале гнева доходили с полками до самого Новгорода, разоряли округу. Но и тут дело неизменно заканчивалось миром. Ведь даже самый твердолобый из Рюриковичей понимал, что разорять Новгород — значит резать курицу, несущую золотые яйца. Кроме того, ни один из князей не имел достаточно сил и средств для освоения бескрайних владений Великого Новгорода. Наконец, захват Новгорода одним из князей существенно изменил бы весь баланс сил не только на Руси, но и в Восточной Европе в целом. Такая победа неизбежно стала бы «пирровой». В качестве новгородского «приданого» счастливчик получал войну с Ордой, Литвой, Орденом и Швецией, не говоря уже о ненависти сородичей.

Помимо толстой мошны, новгородцы знали и другие способы поддержания своей независимости. Главный из них — гибкая дипломатия, умелое лавирование между Москвой и Вильно. Новгородские земли граничили с Великим княжеством Литовским. В состав этого сильного государства входило большое количество русских земель, жители которых сохраняли православие и пользовались правом самоуправления. В принципе, в состав Великого княжества Литовского могла войти и Новгородская земля. Шантажируя Москву возможностью союза или даже соединения с Литвой, «золотые пояса» хорошо понимали, что делают. Московское княжество со времен Ивана Калиты всеми силами избегало войны с Литвой. Осторожные Даниловичи боялись, что хрупкая московская государственность может исчезнуть между ордынским молотом и литовской наковальней. Эта опасность стала еще более реальной после заключения Кревской (1385) и Городельской (1413) уний между Литвой и Польшей.

В моменты усиления военного давления со стороны Москвы новгородские бояре немедленно приглашали на Волхов в качестве «служилого князя» кого-либо из литовских Гедиминовичей. Дальше могло последовать обращение к великому князю Литовскому и польскому королю (во второй половине XV века это было одно и то же лицо) за прямой военной помощью. Перед такой перспективой москвичи неизменно пасовали и начинали искать примирения.

<...> Центральной фигурой новгородского правительства был архиепископ, игравший одновременно и роль «премьер-министра», и роль «министра иностранных дел». Избрание кандидатов на этот пост являлось прерогативой новгородской знати. Однако для вступления в должность нареченный владыка должен был лично явиться к митрополиту, который при участии нескольких епископов совершал над ним обряд хиротонии (рукоположения) и возлагал на его голову знаменитый белый клобук — традиционный головной убор новгородских архиепископов.

Такой порядок соблюдался на протяжении всей истории новгородской церкви и символизировал принадлежность Новгорода к общерусской церковной и политической системе⁵».

Администрация надеется, что данная статья внесёт свой вклад в развитие памяти об историческом наследии России и поможет избавиться от узкого взгляда, который был подготовлен советскими историками, где есть только одна история – Москва.

¹ - Аристотель. Сочинения: В 4 т. Т. 4. - М.: Мысль, 1983. С. 457.

² - Лукин П. В. «Бог и Великий Новгород»: функционирование и значение формулы // Sub specie aeternitatis: Сборник научных статей к 60-летию В. Б. Крысько / Отв. ред. И. М. Ладыженский, М. А. Пузина. М., 2021. С. 394–402.

³ - Янин В.Л. Очерк истории Средневекового Новгорода. М.: Языки славянских культур, 2008. – с. 343-346.

⁴ - Горский А.А. «Русские земли в XIII—XIV веках: пути политического развития». Глава 3. Пути развития русских земель во второй половине XIII—XIV веках: факторы и итоги.

⁵ - Борисов Н. С. Иван III. — М.: Молодая гвардия, 2018. — с. 200-217.