Зелимхан Яндарбиев. Архитектор чеченской войны

Промежуток между выводом российских войск из Чечни и выборами президента был моментом пика политической карьеры Яндарбиева. Однако упорство и фанатизм, которые позволяли ему дойти до сомнительной высоты и.о. президента Ичкерии, на сей раз играли против него. Яндарбиев спесиво отвергал попытки Москвы продолжать переговоры об условиях сосуществования России и Чечни, при этом его позиция казалась радикальной даже непримиримым сторонникам отделения от России вроде дудаевского министра информации и печати Мовлади Удугова.

Чего Яндарбиев не хотел видеть, так это того, что оставшееся в Чечне население заботят скорее не вопросы веры, а восстановление разрушенной республики и вопрос об отношениях с Россией. Яндарбиев, ничего этого не замечавший, продолжал насаждать шариатские суды и делать символические жесты вроде переименования Грозного в Джохар в честь Дудаева.

Выборы в Чечне 1997 года Яндарбиев проиграл, заняв третье место с 10% голосов. Победу в первом туре одержал Аслан Масхадов, из всех лидеров боевиков наиболее отвечавший слову «политик» в его европейском понимании.

Однако выигравший выборы Масхадов тут же оказался в полном политическом вакууме. Для России он по-прежнему оставался лидером сепаратистов, а вот внутри Чечни сам факт его победы толкал в оппозицию всех его амбициозных соперников. Вскоре те получили идеологическую основу. Именно на межвоенный период приходится распространение в Чечне учения ваххабитов (говоря корректнее, салафитов) – радикального исламского течения. Чечня быстро становилась плацдармом для мирового джихада.

Замыкаться в рамках Чечни военные вожди, только что выигравшие войну, не могли и не хотели. Россия выглядела слабой, а об «экспорте революции» задумывался еще Дудаев. Основным «кандидатом» на распространение войны за пределы Чечни был Дагестан. Эта республика, как и Чечня, населена мусульманами, имеет запасы нефти и, что очень важно, выход к морю. Наконец, Дагестан не был разорен войной. Так что планы распространения джихада у чеченских командиров возникли быстро.

Крупнейшим полевым командиром среди них был Шамиль Басаев. Однако Яндарбиев оказался отнюдь не лишним в этой команде. В роли организатора и идеолога он чувствовал себя как рыба в воде. К тому же, наработанные связи на Кавказе и в мусульманском мире за его пределами позволяли ему легко находить общий язык с исламистами нечеченского происхождения.

Еще в 1996 году Яндарбиев пригласил в Чечню Багауддина Магомедова, лидера исламистов из Дагестана. Однако дагестанских радикалов для продолжения войны было недостаточно. В 1997 году Яндарбиев провел несколько месяцев за рубежом. Он ездил в Саудовскую Аравию, Египет, Турцию. Возвращался он опять-таки через Дагестан, где выступал с проповедями перед людьми. Яндарбиев беспрестанно нападал на Масхадова, которого считал слабаком, слишком мягким в отношениях с Россией. В 1998 году Яндарбиев даже предлагал чеченским исламистам свергнуть Масхадова, но понимания не встретил.

В том же 1998 году Яндарбиев поучаствовал в учредительном съезде «Конгресса народов Чечни и Дагестана» (признан террористическим и запрещен в России). Задачей организации было провозглашено «Освобождение мусульманского Кавказа от российского имперского ига», лидером движения был выбран Шамиль Басаев. Кроме того, КНИД начал создавать вооруженные отряды – в частности, «Исламскую миротворческую бригаду» — банду Хаттаба. Этот отряд был впоследствии признан террористической группировкой не только в России, но и в США.

В короткую смутную эпоху чеченского «интербеллума» Яндарбиев сделал всё, чтобы война не остановилась на договоренностях 1996 года. Как в начале 90-х годов, он всегда оказывался в лагере непримиримых сторонников как можно более жесткого противостояния с Россией, так и в конце десятилетия он приложил все усилия, чтобы война возобновилась.

В августе 1999 года произошло вторжение отрядов Басаева и Хаттаба в Дагестан. После того, как этот поход окончился бесславным провалом, началась контртеррористическая операция российских войск уже в самой Чечне. После этого для лидеров террористов ситуация серьезно изменилась. Масхадов и Басаев с Хаттабом могли испытывать друг к другу сильную и взаимную антипатию, но война усадила их всех в одну лодку: на сей раз Россия была полна решимости разгромить террористическое подполье полностью.

Однако Яндарбиев был уж очень неуживчивым, а Масхадов все еще надеялся на какие-то переговоры с собой в главной роли. Так что в октябре 1999 года Масхадов сделал ход, не лишенный даже некоторого остроумия: он назначил Яндарбиева личным посланником и полномочным представителем в мусульманских странах.

Здесь кипучая энергия Яндарбиева нашла выход в последний раз. Список стран, которые он посетил в своей новой роли, впечатляет. Катар, Саудовская Аравия, Афганистан, Азербайджан, Иордания, Турция, Пакистан… Единственным публичным успехом Яндарбиева стало признание чеченского подполья движением «Талибан»2 (признано террористическим и запрещено в России).

Однако иначе дело обстояло с финансированием боевиков. Яндарбиев служил одним из посредников между мировыми террористическими движениями, включая «Талибан» и «Аль-Каиду»2 (как и «Талибан», признана террористической организацией и запрещена в РФ), лично встречался с муллой Омаром (лидер «Талибана») и Усамой бен Ладеном (руководитель «Аль-Каиды») и пропускал через себя денежные потоки, идущие на кавказский джихад.

Полный список организаций, через которые велось финансирование боевиков, безумно огромен — даже его открытая для публики часть составляет буквально сотни позиций, однако общий смысл был схожим: деньги перекачивались через различные «благотворительные» фонды. В основном это были пожертвования от радикально настроенных богатых людей из нефтяных стран Ближнего Востока, а также от чеченской диаспоры за рубежом.

Основной базой Яндарбиева стал Катар. Это маленькое, но богатое государство Персидского залива отказалось выдавать его России даже после того, как бывшего президента Ичкерии объявили в розыск как международного террориста по линии Интерпола.

При этом Яндарбиев не забывал и о непосредственном руководстве террористическими акциями. Он был причастен к одному из самых кровавых террористических актов в истории России – захвату заложников в театральном центре на Дубровке в Москве.

Именно Яндарбиеву в Катар позвонил по телефону главарь банды Мовсар Бараев после захвата заложников. Яндарбиев давал в основном общие рекомендации и инструктировал Бараева по поводу комментариев на политические темы.

После событий на «Норд-Осте» Яндарбиева обвинили в содействии террористам, захватившим театральный центр. Однако проблема, связанная с выдачей оставшихся за рубежом лидеров боевиков, никуда не делась. Ни Яндарбиев, ни Ахмед Закаев, ни вообще кто-либо из лидеров боевиков в итоге не был передан российской стороне странами, в которых они укрывались.

Однако в безопасности Яндарбиев уже не находился.

13 февраля 2004 года после молитвы в мечети Дохи, столицы Катара, Яндарбиев был убит. Под днищем его автомобиля было закреплено взрывное устройство. Сын Яндарбиева был тяжело ранен, два охранника погибли. После взрыва полиция Катара задержала двух граждан России. Вместе с ними был обнаружен секретарь посольства в Катаре Александр Фетисов – он был освобожден, но объявлен персоной нон грата.

Задержанных россиян признали виновными в убийстве Яндарбиева, также суд объявил, что они представляли российские спецслужбы. Однако фактически предполагаемые ликвидаторы провели в тюрьме менее года и в декабре того же года были возвращены в Россию после жестких переговоров между Москвой и Дохой. Троих граждан Катара задержали в Шереметьево по подозрению в незаконном провозе валюты, так что переговоры прошли легче, чем могли бы.

Ну, а Зелимхан Яндарбиев закончил свой земной путь.

Яндарбиев стал одним из злых гениев войны в Чечне. Этот человек стоял у истоков проекта Ичкерии и сделал очень многое для того, чтобы из всех возможных вариантов всегда выбирался наиболее жесткий. Яндарбиев был, быть может, даже более непримиримым, чем Дудаев, и в качестве идеолога кавказского терроризма он оказался незаменим. Он сделал очень многое также и для того, чтобы от чеченского национализма боевики Ичкерии сдвинулись в сторону панкавказского религиозного фанатизма.

После первой войны Яндарбиев стал одним из двух ликов Януса, который составлял суть зарубежной дипломатии чеченских боевиков. Аслан Масхадов и Ахмед Закаев работали на западную аудиторию и успешно продавали ей образ светской Ичкерии, свободолюбивого демократического государства. Однако такой образ был лишен смысла в глазах мусульманского востока, откуда шли деньги, где можно было черпать материальную поддержку и рекрутировать военных специалистов. Здесь требовался человек, достаточно образованный, чтобы вести переговоры с шейхами и радикальными богословами – и одновременно искренний фанатик джихада. Этот человек обладал отлично подходящим для своей роли набором качеств. Как идеолог и политик, он сыграл колоссальную роль в оформлении проекта Ичкерии.

Однако террористические движения редко располагают подобными кадрами в избытке. Поэтому гибель Яндарбиева значила для боевиков куда больше, чем уничтожение или захват знаменитых, но в действительности не столь влиятельных атаманов, вроде Радуева, братьев Ахмадовых или Бараева. Существует некая ирония судьбы в том, что Яндарбиев, никогда не стеснявшийся в выборе средств, был убит в результате тайной операции на чужой территории. Он был поэтом, пусть не слишком изысканным, и, пожалуй, мог бы оценить афоризм, напрашивающийся по поводу его смерти: взявшие меч – мечом погибнут.

___________________________________________________________________________

___________________________________________________________________________

НА КОРМ КОТИКАМ ---> 💰